Глава I. Перемены и индустриальная система

Одна из наиболее примечательных черт совре­менной экономической жизни связана с оцен­кой совершающихся в ней перемен. Принято считать, что значение их очень велико; пытать­ся перечислять разнообразные формы, в кото­рых выражаются эти перемены, или говорить о масштабах, которые они принимают, значило бы повторять общеизвестные истины. Но зна­чительных перемен уже больше не ждут. По каждому поводу и на любой официальной цере­монии экономическая система Соединенных Штатов превозносится как нечто достигшее в основном совершенства. И это относится не только к экономике. Трудно усовершенство­вать то, что уже совершенно. Перемены проис­ходят, и они довольно внушительны, но, если не считать того, что возрастает выпуск това­ров, все остается по-прежнему.

Сам факт перемен не вызывает никаких со­мнений. В течение последних семидесяти лет и особенно после того, как началась Вторая ми­ровая война, нововведения и изменения в эко­номической жизни были огромны, с какой бы меркой к ним ни подходить. Самое очевидное из них — применение все более сложной и со­вершенной техники в сфере материального

производства. Машины заменили примитивный ручной труд, и, по мере того как они все шире используются для управления другими машинами, они начинают выпол­нять более простые функции человеческого мозга.

Семьдесят лет назад деятельность корпораций ог­раничивалась такими отраслями, в которых производ­ство должно вестись в крупном масштабе (железнодо­рожный и водный транспорт, производство стали, до­быча и переработка нефти, некоторые отрасли горно­добывающей промышленности). Теперь корпорации охватывают также бакалейную торговлю, мукомоль­ное дело, издание газет и увеселительные предприятия — словом, все виды деятельности, которые некогда были уделом индивидуального собственника или не­большой фирмы. На множестве принадлежащих им предприятий, производящих сотни видов продукции, крупнейшие фирмы используют оборудование стоимо­стью в миллиарды долларов и сотни тысяч работников. На долю пятисот крупнейших корпораций приходится почти половина всех товаров и услуг, производимых в Соединенных Штатах.

Семьдесят лет назад корпорация была инструментом ее владельцев и отражением их индивидуальности. Име­на этих магнатов — Карнеги, Рокфеллер, Гарриман, Мел­лон, Гугенгейм, Форд — были известны всей стране. Они и сейчас известны, но главным образом благодаря худо­жественным галереям и благотворительным фондам, ос­нованным ими или их потомками, которые подвизаются ныне в сфере политики. Те, кто возглавляет теперь круп­ные корпорации, безвестны. В течение жизни нынешнего поколения люди, живущие за пределами Детройта и не связанные с автомобильной промышленностью, не зна­ли, кто в данный момент возглавляет корпорацию «Дже­нерал моторс». Как и все смертные, рассчитываясь, до­пустим, чеками, он должен удостоверять свою личность.

И точно так же обстоит дело с руководителями компа­ний «Форд», «Стандард ойл», «Дженерал дайнэмикс». Люди, которые управляют крупными корпорациями, не являются собственниками сколько-нибудь существен­ной доли данного предприятия. Их выбирают не акцио­неры, а, как правило, совет директоров, который в по­рядке взаимности избирают они же сами.

Столь же общеизвестно, что изменились взаимоот­ношения между государством и экономикой. На долю федеральных и местных, включая штаты, органов влас­ти приходится теперь от 20 до 25% всей экономической деятельности. В 1929 г. эта доля составляла примерно 8%. Ныне она намного превышает долю правитель­ственного сектора в такой — именующей себя социали­стической — стране, как Индия, и значительно выше, чем в исконных социал-демократических вотчинах — Швеции и Норвегии. Весьма существенная часть (от од­ной трети до половины) всей государственной деятель­ности в области экономики связана с национальной обо­роной и исследованием космического пространства. Даже консерваторы не усматривают в этом проявления социализма, в других же случаях природа этой деятель­ности не столь очевидна.

Но дело не ограничивается этим. Действуя в соот­ветствии с тем, что теперь называют кейнсианской ре­волюцией, государство берет на себя задачу регулиро­вания совокупного дохода, расходуемого на приобрете­ние товаров и услуг, в масштабе всей экономики. Оно стремится обеспечить достаточно высокий уровень по­купательной способности, позволяющий реализовать всю продукцию, которую может произвести существую­щая в данный момент рабочая сила. И, если эта деятель­ность приводит к достижению высокого уровня занятос­ти, правительство стремится не допустить повышения цен в результате роста заработной платы, равно как по-

вышения заработной платы под давлением роста цен, упорно движущихся вверх по спирали,— хотя в данном вопросе деятельность правительства носит более осто­рожный характер и встречает меньшую поддержку со стороны общественности. Возможно, вследствие этих мероприятий, а быть может, лишь для того, чтобы испы­тать человеческую способность к неоправданному опти­мизму, производство товаров в современную эпоху дос­тигло столь высокого уровня и действует с надежностью хорошо отлаженного механизма.

В прежние времена, то есть с момента возникновения капитализма и до начала развязанной Гитлером войны, пе­риоды расширения и спада производства неуклонно следо­вали друг за другом, хотя их продолжительность была не одинакова. Экономический цикл — это особый предмет экономических исследований; прогнозирование его дина­мики и объяснение его нерегулярности превратились в благопристойную профессию, в арсенале которой доводы разума, откровения свыше, заклинания и элементы чер­ной магии переплелись столь причудливо, как нигде, разве что в первобытных религиях. В течение двух десятилетий, прошедших после Второй мировой войны, не было ни од­ной глубокой депрессии; с 1947 по 1966 г. был лишь один год, когда реальный доход в США не возрос.

Переменам, которые произошли в трех других облас­тях, в панегириках достижениям обычно уделяется мень­ше внимания. Во-первых, чрезвычайно разросся аппарат внушения и убеждения, связанный с продажей товаров. По средствам, которые расходуются на эту деятельность, и способностям, которые находят в ней применение, она все больше соперничает с процессом производства това­ров. Даже усилия, направленные на то, чтобы опреде­лить, в какой мере человеческая натура поддается такого рода внушениям, сами по себе становятся быстрорасту­щей отраслью научных исследований.

Во-вторых, начался упадок профсоюзов. Число чле­нов профсоюзов в США достигло максимума в 1956 г. С тех пор занятость продолжала расти, а число членов профсоюзов в целом уменьшалось. Те, кто симпатизиру­ет профсоюзному движению, и те, кто зависит от него как источника существования, изображают это сокра­щение как временное или циклическое. Что же касается других, то лишь очень немногие не заметили его. Суще­ствует широко распространенное мнение, что упадок профсоюзного движения имеет прочные корни в других связанных с ним и еще более глубоких переменах.

Наконец, существенно возросло число лиц, желаю­щих получить высшее образование, и наряду с этим, в несколько более умеренной степени, увеличились ре­альные возможности для его получения. Это изменение объясняют тем, что возник и усилился интерес к народ­ному просвещению. Но, как и вопрос о числе членов профсоюзов, эта проблема имеет более глубокие корни. Если бы экономическая система испытывала потреб­ность только в миллионах неграмотных пролетариев, то, скорее всего, в них не было бы недостатка.

Обо всех этих изменениях или большинстве из них гово­рилось немало. Но рассматривать их изолированно, как это обычно делается,— значит существенно недооцени­вать их воздействие. Они связаны между собою причин­ной связью. Каждое из них представляет собой часть куда более широкой картины перемен, совокупное влияние ко­торых на экономическую жизнь общества значительно сильнее, чем сумма воздействий отдельных ее частей.

Так, выше уже упоминалось о машинах и сложной современной технологии. Они в свою очередь требуют крупных вложений капитала. Их конструируют и ими

управляют технически высокоподготовленные специа­листы. Использование такой техники влечет за собой то, что с момента принятия решения о производстве того или иного вида продукции до появления ее на рын­ке проходит значительно больше времени.

Из этих перемен вытекает необходимость и возмож­ность создания крупных хозяйственных организаций. Только такие организации в состоянии привлечь необ­ходимый для современного производства капитал; толь­ко они могут мобилизовать рабочую силу требуемой квалификации. Они в состоянии сделать и большее. Привлечение крупного капитала и соответствующая организация производства требуют — задолго до того, как можно будет воспользоваться его результатами,— предвидения и, более того, принятия всех возможных мер, которые гарантировали бы, чтобы это предвидение действительно сбылось. Вряд ли можно сомневаться в том, что корпорация «Дженерал моторс» может более эффективно влиять на условия, в которых она действу­ет,— на заработную плату своих работников и цены, по которым она покупает, равно как на цены, по которым она продает,— чем мелкий торговец.

Но дело не ограничивается и этим. Высокий уровень производства и дохода, являющийся результатом при­менения передовой технологии и крупных масштабов производства, приводит к тому, что на весьма значи­тельную часть населения перестает давить бремя забот, связанных с удовлетворением элементарных физичес­ких потребностей. А вследствие этого и экономическое поведение становится более гибким. Ни одного голодно­го человека, если он только трезв, невозможно убедить в том, чтобы он истратил свой последний доллар на что-либо, кроме еды. Но человека, который хорошо питается, хорошо одет, имеет хорошие жилищные условия и хо­рошо обеспечен во всех остальных отношениях, можно

убедить в том, чтобы он купил электробритву или электри­ческую зубную щетку. Не только цены и издержки произ­водства, но и потребительский спрос становится объектом управления. Таков еще один важный дополнительный эле­мент в системе регулирования экономической среды.

В условиях, когда затраты на развитие техники и со­вершенствование технологии очень велики, ошибочное техническое решение или безуспешные попытки убе­дить потребителей в том, чтобы они покупали данный продукт, могут оказаться исключительно дорогостоящи­ми. Издержки производства и связанный с ним риск мо­гут быть намного сокращены, если государство берет на себя финансирование особо смелых технических проек­тов либо гарантирует рынок для продукции передовых в техническом отношении отраслей. Найти подходящее для этого оправдание не составляет труда: это и сообра­жения национальной обороны и национального прести­жа, и необходимость поддержать усилия по созданию* например, сверхзвуковых самолетов. Таким образом, современная техника предопределяет усиление роли со­временного государства.

Кроме того, характер техники, связанные с ней по­требности в капитале, а также время, которое занимает разработка и производство продукции, еще более настоя­тельно диктуют необходимость государственного регули­рования спроса. Корпорация, рассматривающая вопрос о производстве автомобиля новой модели, должна иметь возможность убедить людей купить его. Столь же важно, чтобы население располагало необходимыми для этого средствами. Это приобретает решающее значение, когда производство требует весьма крупных и долгосрочных капиталовложений, а продукция может с равной степе­нью вероятности попасть на рынок и во время депрессии, и во время подъема. Таким образом, возникает необхо­димость стабилизации совокупного спроса.

Эта необходимость в еще большей мере усиливается в условиях изобилия. Человек, который имеет доход, близкий к прожиточному минимуму, расходует средства на то, чтобы существовать, и то, что он имеет, он тратит полностью. Человек с достаточно высоким доходом мо­жет сберегать часть своих средств, и нет никакой уверен­ности в том, что сумма, которую он отложит в виде сбере­жений, будет компенсирована расходами или капиталов­ложениями других. Более того, богатое общество обяза­но уровнем своей производительности и дохода, по крайней мере частично, крупной производственной орга­низации — корпорации. Корпорации в свою очередь так­же располагают возможностью выбора — они могут удержать или не распределить часть своих прибылей и притом сделать это, встав в позу человека, заставляюще­го других экономить. Нет никакой гарантии, что сбере­жения корпораций будут компенсированы расходами. Следовательно, в обществе с высоким уровнем жизни расходы, а стало быть, и спрос базируются на менее проч­ной основе, чем в бедном обществе. И эта основа стано­вится менее прочной как раз тогда, когда высокий уро­вень издержек и длительный период «созревания» изде­лий, обусловленные современной техникой, требуют значительно большей надежности рынков. Кейнсианс­кая революция произошла в такой исторический мо­мент, когда другие перемены сделали ее неизбежной. Как и другие перемены, о которых говорилось в начале этой главы, она является непосредственной причиной и столь же прямым следствием иных перемен.

В отличие от романа и пьесы преждевременное раскры­тие замысла не является недостатком экономического исследования: цель данной работы состоит в том, чтобы

рассматривать и только что названные, и другие переме­ны как взаимосвязанное целое. Я смею думать, что со­временная экономическая жизнь станет более понят­ной, если попытаться, как сделано в этой книге, рас­сматривать ее в целом.

Я стремился также показать, как в рамках этих бо­лее широких перемен изменились те силы, которые дви­жут человеческой деятельностью. Такая постановка вопроса противоречит самому нерушимому из всех эко­номических постулатов, г именно утверждению, будто человек в своих экономических действиях лишь подчи­няется законам рынка. Но в действительности наша эко­номическая система, под какой бы формальной идеоло­гической вывеской она ни скрывалась, в существенной своей части представляет собой плановую экономику. Инициатива в вопросе о том, что должно быть произве­дено, исходит не от суверенного потребителя, который посредством рынка направлял бы работу производ­ственного механизма в соответствии со своим, в конеч­ном счете решающим, желанием. Скорее она исходит от крупной производственной организации, стремящейся установить контроль над рынками (которые она, как это предполагается, должна обслуживать) и, более того, воздействовать на потребителя в соответствии со свои­ми нуждами. А поступая таким образом, такая организа­ция оказывает глубокое влияние на систему ценностей потребителя и его убеждения, многие из которых будут использованы для опровержения высказываемой нами точки зрения. Один из выводов, вытекающих из этого анализа, заключается в том, что происходит широкая конвергенция различных индустриальных систем. Тре­бования, диктуемые техникой и организацией производ­ства, а не идеологические символы — вот что определя­ет облик экономического общества. Это благоприятный в целом вывод, хотя, конечно, он не обязательно встре-

тит сочувствие у тех, кто вложил свой теоретический капитал и моральный пыл в господствующие ныне сим­волы рыночной экономики, понимаемой ими как антите­за общественного планирования. Данный вывод не встретит сочувствия и у их лишенных теоретических претензий последователей, которые бросаются в поли­тические, военные и дипломатические сражения под знаменами свободного рыночного хозяйства и свободно­го предпринимательства, а значит (это для них синони­мы), и свободного мира. Его не встретят сочувственно и те, кто отождествляет планирование исключительно с социализмом. Всеобщее согласие устанавливается, увы, не на основе подобных идей.

Нельзя также сказать, что эти идеи сами по себе от­крывают путь в светлое будущее. Подчинять свои убеж­дения соображениям необходимости и удобства, дикту­емым индустриальным развитием, отнюдь не соответ­ствует высшим идеалам человечества. Да это вовсе и не дает твердых гарантий на будущее. О характере этого подчинения и его последствиях подробнее будет идти речь ниже.

Границы предмета любого исследования условны и ис­кусственны; это, однако, не может служить оправдани­ем для того, чтобы исключать из поля внимания что-либо действительно важное. К тому же к практическим следствиям такого анализа, попытка которого содер­жится в этой книге, нельзя относиться с безразличием, как бы ни было велико искушение продемонстрировать его в качестве доказательства научной беспристраст­ности.

Исходя из этих соображений, я рассматриваю в после­дующих главах книги то, как экономические изменения

воздействовали на социальные и политические процес­сы, а также возможные улучшения и преобразования. Как уже отмечалось, я прихожу к выводу, который, я надеюсь, будет признан обоснованным, что в наших мыслях и действиях мы становимся слугами той маши­ны, которую мы создали для того, чтобы она служила нам. Во многих отношениях такое порабощение вполне устраивает нас: на того, кто предложил бы избавиться от него, некоторые смотрели бы с удивлением и, может быть, даже с возмущением. Некоторые же с этим пора­бощением так и не примирились. Задача, которую я ставлю перед собой, состоит в том, чтобы наметить не­которые пути избавления. В противном случае сложит­ся такое положение, при котором экономические цели будут неправомерно господствовать над всеми сфера­ми нашей жизни и над иными, более важными задача­ми. А ведь дело не в количестве товаров, а в том, как мы живем.

Крайне опасно осваивать передовую технику так, как мы это делаем сейчас. Это может поставить под уг­розу само наше существование. В этой работе я пред­лагаю альтернативы такому образу действий. Суще­ствует также опасность, что наша система образова­ния в чрезмерной степени будет поставлена на служ­бу экономическим целям. Я полагаю, что это можно предотвратить. Осуществленный мною анализ при­водит к определенным выводам об отношении отдель­ной личности к его труду и отношении общества к пла­нированию. Эти выводы также рассматриваются в данной работе. Наконец, в ней идет речь о еще не осоз­нанных политических возможностях, которые заложе­ны в том факте, что современная экономика зависит от профессионально подготовленной и образованной ра­бочей силы. Об этом говорится в последующих главах книги.

Год или два тому назад министерство торговли Соеди­ненных Штатов, вторгшись в сферу деятельности, счи­тавшуюся до того времени (по крайней мере при прави­тельствах демократов) сферой частного предпринима­тельства, опубликовало небольшую брошюру, в которой наглядно изображалась счастливая жизнь при капита­лизме¹. В качестве иллюстрации был использован ма­ленький ларек по продаже лимонада, где в идилличес­кой обстановке хозяйничали двое детей. Подобная ил­люстрация вполне соответствует прочно установившей­ся практике в области экономического образования, согласно которой считается, что капитализм можно лучше всего понять, анализируя деятельность предпри­ятий с небольшим капиталом или вообще без капитала, управляемых одним человеком, не осложненных корпо­ративной структурой и не имеющих профсоюза. Эконо­мическая жизнь начиналась с небольших фирм, с не­большого капитала, которыми распоряжалась властная рука единоличного хозяина. С целью объяснить функ­ционирование такого рода экономики и создана после­довательная и внутренне цельная теория — теория кон­курентной фирмы, действующей в условиях рыночной экономики. Все это вполне годится для педагогических целей.

Но такой взгляд на экономику не подтверждается сегодняшней действительностью. Его не разделяют и экономисты, за исключением немногих романтиков, тоскующих о былых временах. Перемены, о которых

¹ «Do You Know Your Economic ABC's? Profits to the Ame­rican Economy», United Statte Department ofCommerce, 1965

говорилось выше, отнюдь не происходили равномерно во всей экономике. Сельское хозяйство, мелкие рудни­ки, художественное творчество, значительная часть ли­тературной работы, свободные профессии, некоторые злачные места, ремесла, некоторые виды розничной торговли и большое число работ по ремонту и чистке одежды и обуви, ремонту жилья и предметов домашнего обихода и прочие виды бытовых и личных услуг все еще остаются сферой деятельности индивидуального соб­ственника. Капитал, передовая техника, сложная орга­низационная структура и все остальное, что мы не без основания считаем признаками современного предприя­тия, здесь представлено в ограниченной мере либо от­сутствует вообще.

Но не эта сфера деятельности представляет собой сердцевину современной экономики и главную арену тех перемен, о которых шла речь. Не в этой, следова­тельно, части экономики передовая техника соединяет­ся с массированным применением капитала и не ее кон­центрированным выражением служит современная крупная корпорация. Почти все средства связи, почти все производство и распределение электроэнергии, зна­чительная часть предприятий транспорта, обрабатыва­ющей и добывающей промышленности, существенная часть розничных предприятий и немалое число увесели­тельных предприятий находятся в руках крупных фирм. Число их невелико; можно безошибочно утверждать, что подавляющая часть предприятий в указанных отрас­лях принадлежит пятистам или шестистам фирмам.

Именно эту часть экономики мы не задумываясь отождествляем с современным индустриальным обще­ством. Понять ее функционирование — значит понять такую область народного хозяйства, которая наиболее подвержена переменам и которая, соответственно, в наибольшей мере изменяет характер нашей жизни. По-

этому никакие усилия, связанные с ее анализом, не мо­гут считаться чрезмерными. Остальная же часть эконо­мики, удельный вес которой сокращается, в значитель­ной мере статична. Понимание ее дает очень немногое.

Две эти части экономики — мир корпораций, быстро развивающихся в техническом отношении, обладающих огромными капиталами и сложной организационной структурой, с одной стороны, и сфера деятельности ты­сяч мелких традиционных собственников — с другой, значительно отличаются друг от друга. Это не количе­ственное различие; оно пронизывает каждый аспект экономической организации и деятельности, включая сами мотивы этой деятельности. Было бы целесообраз­но еще до того, как мы получим более точные формули­ровки, дать какое-то обозначение той части экономики, которая характеризуется наличием крупных корпора­ций. Такое обозначение напрашивается: я буду назы­вать ее «индустриальная система». В свою очередь ин­дустриальная система — это определяющая черта «но­вого индустриального общества». Последнее, представ­ляющее собой более широкое понятие как по своим рамкам, так и по содержанию, определило и заглавие этой книги.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: