 |
Выслеживание страха смерти и других видов страха
|
|
|
|
«Эволюция» страха смерти выглядит так. Сначала мы боимся смерти инстинктивно. Затем, когда в описание мира входит понятие о «смерти», мы начинаем опасаться ее вполне осознанно. И, обладая описанием этого понятия, мы страшимся смерти во много раз сильнее.
Поскольку инстинкт самосохранения входит в число энергетически наиболее мощных, а его «обслуживает» такое важное чувство, как страх смерти, — работать с этим страхом сложнее всего. Если вам удалось его «выследить» и вы грубо вторгаетесь в его работу, которая выполнялась автоматически несколько десятков тысяч лет (я имею в виду «цивилизованную» наследственность), тело бунтует и может ответить подавленностью, переходящей в депрессию.
Часто страх смерти маскируется другими чувствами. Он может быть вытеснен, но проявится в сновидении или в любом измененном состоянии сознания, если этому состоянию присущ низкий уровень осознанности. Страх смерти в чистом виде встречается только в тех ситуациях, где мы ощущаем реальную (как нам кажется) угрозу для дальнейшего существования организма.
Тем не менее, можно сказать, что вся сознательная жизнь человека омрачена исключительным многообразием форм, которые принимает страх смерти. Это положение стало возможным по двум причинам:
— человек обладает чрезвычайно развитым ассоциативным мышлением, благодаря которому он может заметить угрожающие признаки практически в любой ситуации восприятия;
— далеко не все ситуации, имеющие отношение к страху смерти, мы можем ясно осознавать. Как это ни странно, многие значительные переживания, включая и страх смерти, могут оставаться полуосознанными или даже неосознанными — если мы не приложим специальных усилий осознавания.
|
|
|
Стоит нам заметить угрозу для существования своего физического тела — и тут же активизируется базальный комплекс «страх смерти» — со всеми побочными эффектами и «симптомами», ему присущими.
Намного чаще мы имеем дело с замаскированными проявлениями страха смерти. «Непрямой» страх смерти демонстрирует себя в психическом поле человека через большое количество негативных эмоциональных состояний. Все причины страхов и тревог — за редким исключением — обусловлены изначальным страхом смерти. Некоторые исключения вызваны крайне высокой активностью одновременно двух базальных комплексов, страха смерти и чувства собственной важности, — некоторые виды «токсического стыда», когда хочется «провалиться сквозь землю».
Чаще всего страх смерти выражает себя:
а) через аморфную тревожность, которая не имеет определенной причины, иррациональна, и поэтому от нее очень трудно избавиться. Она впитывает в себя все, что может вызвать тревогу или беспокойство;
б) через страх одиночества. Как известно, человек — существо коллективное. Как только социум «принимает» нас в себя — появляется страх, что он (социум) нас «оставит».
в) через страх утраты, разлуки. Это — лишь форма изначального страха одиночества, которое мы бессознательно отождествляем со смертью;
г) через страх безумия. Это важный момент. По сути, речь идет о страхе утратить здравый рассудок — основную часть нормальной личности, т. е. о потере контроля и социального статуса личности (что часто связано со стыдом).
Как видим, основные страхи нынешнего времени часто относятся к разным уровням одиночества (брошенности, изоляции). Можно сказать, что это — основной продукт страха смерти, ибо смерть прежде всего демонстрирует себя как абсолютное одиночество.
Особо отмечу «страх непризнанности» — чувство, возникающее из-за одновременной активизации страха смерти и чувства собственной важности. Для нас настолько существенно сохранить свою «важность», свое «лицо», что страх утратить его подобен страху смерти. Современная цивилизация склонна приравнивать человеческое выживание к приобретению определенного социального статуса. Наблюдается деформация основных ценностей. Жизнь обретает смысл и ценность как реализация карьерного роста, а непризнанность получает значение социального отвержения — остракизма, который издревле служил формой казни. Неудивительно, что страх непризнанности все чаще проявляет себя как еще одна разновидность страха смерти.
|
|
|
Кроме того, страх смерти манифестирует себя локальными фобиями. Я приведу лишь несколько наиболее выразительных — страх темноты, страх высоты, страх некоторых насекомых и животных (пчел, змей, собак), страх закрытого пространства (клаустрофобия).
Несмотря на многообразие форм, которые принимает страх смерти, выслеживать его не так сложно, как может показаться. Любой тип страха, возникающий в психологическом поле, легко опознается, потому что страх по сути своей — это «сигнал тревоги», указывающий на то, что либо в самой психике, либо в окружающем пространстве — «что-то не так». Иными словами, реакция страха обусловлена не столько социально, сколько биологически. Страх «включается», когда наши органы чувств регистрируют что-то из списка угрожающих объектов, состояний или процессов.
По ряду пунктов «список угрожающих объектов, состояний или процессов» имеет исключительно индивидуальный характер. Один боится мышей или крыс, другой к ним безразличен, но испытывает страх при виде паука, скорпиона, змеи. Здесь возникает искушение придать «опасным животным» архетипическое значение. Но приматов точно так же пугают пауки и змеи. Если это устрашающие архетипы, то они являются фигурами «коллективного бессознательного» не одного лишь человеческого вида, а всех приматов.
Вообще, эта логика заводит слишком далеко. Потому что, выясняя, чего боятся люди и приматы, мы находим и то, чего боятся все высшие приматы. Сравнивая психику обезьян с психикой других высших животных, можно узнать о том, что пугает всех млекопитающих. Из наблюдений за поведением животных можно сделать вывод о наличии в их психике страхов, которые очень напоминают некоторые человеческие архетипы.
|
|
|
Видимо, следует говорить о различных страхах, которые появляются у любого субъекта, обладающего определенным уровнем развития центральной нервной системы.
В категорию человеческих страхов входят и стереотипы массового сознания, и личный опыт, который трудно объяснить другому человеку. Сталкинг себя, направленный на выслеживание страхов, разных проявлений чувства собственной важности и жалости к себе, позволяет ясно осознать характеристики того объекта, который вызывает у нас страх. Например, является ли данный тип страха социальным стереотипом, который мы бессознательно приняли в собственное психологическое поле (то, что в традиционной психологии называют интроектом)?
К сожалению, многие страхи (как и другие чувства или эмоции) бывают стереотипичны. Поскольку мы живем небезупречной жизнью, активизированные базальные комплексы постоянно сужают осознание. В результате мы не осознаем многого: насколько страхи и другие чувства являются частью массового сознания; и насколько автоматически мы повторяем стереотип, выработанный другими людьми на протяжении длительного времени.
Фундаментом этого типа страха является массовое сознание, которое можно назвать «сознанием муравейника», — но вряд ли кто-то согласится считать себя «муравьем». И я не вполне уверен в том, что подобный опыт можно называть личным — ведь любой стереотип массового сознания отчужден от естественного опыта субъекта.
Поскольку сталкинг себя — специфическое исследование собственной психики, а мы ничего о себе по-настоящему не знаем, любое расширение представлений о себе, делающее нас более адекватными и эффективными, стоит поддерживать и приветствовать.
Существует противоположный тип страха. Он возникает как результат глубоко личных переживаний. Здесь нет ничего стереотипного. Иногда эти страхи приобретают причудливый характер, поскольку несут на себе явный отпечаток «автора». Один и тот же человек может переживать как стереотипные, так и личные страхи — особенно в изменчивой ситуации большого города. Можно испытать вполне классический приступ клаустрофобии (в застрявшем лифте или в метро), затем преодолеть его — только для того, чтобы погрузиться в собственные изощренные страхи, которые являются своеобразным творчеством.
|
|
|
Если взглянуть на разновидности страха с точки зрения описания мира, можно сравнить их с разным отношением к тексту. Страх, являющийся стереотипом массового сознания — это нечто вроде «изложения» единого, общего для всего текста. Страх, возникший из личного опыта, подобен новой строке, который вы добавили к этому огромному тексту — описанию мира — собственноручно.
Подводя итог этой теме, обозначу два момента, важных для выслеживания страха смерти.
1. Любая разновидность страха переживается личностью как «сигнал тревоги». Это — суть страха и его функция в человеческой психологии. Страх, который не является «сигналом тревоги», трудно назвать страхом.
2. Когда страх смерти маскируется под какой-либо другой вид страха, он выдает себя направленностью на экзистенциальные темы. Чтобы выследить его замаскированные проявления, достаточно обладать аналитическим типом мышления. Тогда вы без труда заметите, что страх одиночества — это замаскированный страх смерти.
Выскажусь иначе — метафорически.
Ибо как смерть может явить себя в мире живых?
Язык метафор, к которому часто обращаются поэты, — это язык бессознательного. Метафоры не только крайне содержательны — они несут на себе отпечаток другого, «сновидческого» мира. Поэтому мы должны внимательно относиться к возникающим метафорам, если речь идет об идеях, мыслях, или даже понятиях, касающихся экзистенциального — особенно той его части, которая неизменно будет пережита каждым из нас. Например, к такому понятию как «Смерть».
Смерть, прежде всего, одинока. Смерть разлучает людей, независимо от их желания («Разрушительница всех союзов…»). Кроме того, смерть в какой-то мере ассоциируется с безумием[14]. Это — главные страхи, которые мы испытываем, размышляя о смерти.
Восточнославянский мир в свое время табуировал разговоры о смерти. Но западный мир, где такого табу нет, произвел множество «изображений» Смерти — как она представляется человеческому разуму. Во 2-й половине 20 в. это вошло в ряд активно эксплуатируемых образов массовой культуры.
|
|
|
