Выслеживание чувства жалости к себе

Жалость к себе — чувство, возникшее значительно позже других. Сначала появился страх смерти и чувство собственной важности — с психическими продуктами, им присущими. Таким образом, когда образовалась жалость к себе, психическое пространство уже было наполнено разнообразными эмоциональными феноменами, возникшими благодаря двум более древним источникам — страху смерти и чувству собственной важности.

Страх смерти сопровождал всю историю человеческого вида. До становления человеческого осознания страх смерти проявлял себя как бессознательный инстинкт, направленный на сохранение вида. После того, как человеческое осознание организовалось, после того, как осознание стало доминирующим психическим процессом, биологический страх смерти приобрел иное качество.

Страх смерти стал фактом сознательной жизни, то есть жизни наблюдающего Я.

Соответственно, этот страх стал порождать ассоциации нового порядка, ибо это был страх осознающего существа, способного наделять смыслом любые переживания и любые, прежде неосознаваемые значения. Человек приобрел семантическую способность — и эта способность стала чем-то вроде «дополнительного измерения» в нейронном пространстве. Психические содержания теперь могли организовываться новым способом, ассоциации стали на порядок богаче.

Когда осознающее существо начало реализовывать себя как социального человека внутри созданного им социума, чувство собственной важности приобрело ту же силу, что и существовавший прежде страх смерти. Эволюция общества сотворила ЧСВ точно так же, как биологическая эволюция — сотворила страх смерти.

К моменту возникновения развитого и сильного осознания человеческая психика оказалась наполнена различными эффектами, которые вызывали страх смерти и чувство собственной важности.

Наблюдение за множеством явлений внутренней психической жизни породило третий базальный комплекс — «жалость к себе».

Как это произошло?

Всякое наблюдение за изобилием психической жизни (а первые два комплекса обеспечивали это изобилие) непременно порождало рефлексию (отражение) с воспроизводством названных и оторванных от сенсорного опыта отражений. Эти отражения в психическом пространстве человека становились концепциями, понятиями, определениями.

Более того, сам навык наблюдения за потоком внутренних феноменов впервые породил навык абстрактного мышления. Ведь именно благодаря рефлексии эмоциональные содержания человеческой психики как бы «удваивались» — что сделало возможным такой феномен как «мышление».

Таким образом, становление «человека мыслящего» неминуемо сопровождалось формированием трех базальных комплексов.

Я ничего не сказал о жалости к себе. Ее породило само явление психической рефлексии. И это естественно.

Ведь психика производит жалость к себе только в ситуации особого растождествления между осознанием и переживанием нового опыта. Дистанция между осознанием и опытом, что и есть суть растождествления, в качестве нового психоэмоционального эффекта генерирует жалость к себе.

Это связано со спецификой экзистенциальной ситуации, в которой находится человек. Ведь жизнь в социуме не может не порождать социальные чувства. Однако жизнь, порождающая социальные чувства, не так уж часто их удовлетворяет. Именно это является предпосылкой для такого явления, как жалость.

Экзистенциальная ситуация, свойственная представителю человеческого вида, постоянно активизирует страх смерти и чувство собственной важности. При этом человек редко чувствует себя защищенным от смерти (обычно — вовсе не чувствует себя защищенным). Что же касается удовлетворения чувства собственной важности, то оно требует вечной борьбы на высшем пике интенсивности. Далеко не каждый способен на эту вечную социальную борьбу.

Таким образом, значительная часть человеческого населения в большей или меньшей степени страдает от уязвленности двух основных базальных комплексов — от страха смерти и от чувства собственной важности.

Рефлексия, о которой я говорил выше, позволяет субъекту взглянуть на себя со стороны как на существо, не защищенное от смерти и не способное удовлетворить свои социальные амбиции, не способное повысить свой социальный статус. Это — состояние весьма некомфортное.

Главный ориентир, по которому мы выслеживаем чувство жалости к себе, — чувство страдания, а также родственные ему — боль, горечь, печаль, разновидности депрессии (и даже то, что в быту называют ленью).

Чувство жалости к себе, как правило, активно на фоне включенного «на полную мощность» чувства собственной важности. А чувство собственной важности нередко запрещает прямое выражение жалости к себе, поскольку незамаскированная жалость к себе иллюстрирует позицию «жертвы», «проигравшего» в социальных отношениях.

По этой причине ЧСВ стремится перенаправить возникшее чувство страдания на кого-то из ближних. Таким образом, жалость к себе превращается в жалость к другому.

Поскольку комплекс «страх смерти» также активен и «замечает» все, что может исполнять угрожающую роль в ситуации данного субъекта, жалость смещается в сторону тех соплеменников и живых существ, которых мы сознательно или бессознательно считаем совершенно безопасными. Это легко заметить. Жалость чаще всего проецируется на детей, стариков, инвалидов (людей так или иначе беспомощных), на домашних животных, даже на неодушевленные предметы (по признаку старости, ненужности и т. п.).

Тем не менее, как бы ни маскировалось чувство жалости к себе, какие бы формы оно ни принимало, в процессе сталкинга жалость легко узнать по характерному чувству «горького страдания» (или сострадания, исполняющего в данном случае роль маски изначального страдания).

К сожалению, человеческая психика, наделенная страхом смерти, чувством собственной важности и гипертрофированной рефлексией, по этой причине регулярно переживает «горькое страдание». Разумеется, человек научился забываться, научился значительно уменьшать силу переживаемого страдания и, наконец, как уже было сказано, научился переносить страдание о себе на других. Благодаря всем этим уловкам мы сделали свою жизнь «вполне переносимой» и даже приятной — время от времени.

Самый типичный способ забвения возможен благодаря свойственному человеку легкомыслию. Мы научились останавливать работу страха смерти, убирая смерть за пределы предвосхищаемого — благодаря чему живем так, словно вообще бессмертны.

Подобным образом мы время от времени можем останавливать чувство собственной важности. Для этого мы рассматриваем достигнутый нами социальный статус как неизменное положение вещей до конца жизни; либо, если он нас не удовлетворяет, погружаемся в фантазии, и т. д.

Мы принимаем эти иллюзии как стойкие убеждения. И ни в коем случае не хотим от них отказываться! Потому что знаем: это — наша единственная защита от непрерывной активности базальных комплексов.