Эволюция школ и направлений

Анализ путей развития основных психологических школ говорит об общей для них тенденции. Они изменялись в направлении обогащения своей ка­тегориальной основы теоретическими ориентаци-ями других школ.

Необихевиоризм. Формула бихевиоризма была четкой и одно­значной: стимул - реакция. Вопрос о тех процессах, которые про­исходят в организме и психическом устройстве между стимулом и реакцией снимался с повестки дня.

Такая позиция следовала из предвзятой философии позитивиз­ма: убеждения в том, что научный факт отличается своей непо­средственной наблюдаемостью. Как внешний стимул, так и реак­ция (ответное движение) открыты для наблюдения каждому, неза­висимо от его теоретической позиции. Поэтому связка «стимул-реакция» служит, согласно радикальному бихевиоризму, незыбле­мой опорой психологии как точной науки.

Между тем в кругу бихевиористов появились выдающиеся психологи, поставившие этот постулат под сомнение. Первым из них был американец Эдвард Толмен (1886-1959), согласно которо­му формула поведения должна состоять не из двух, а из трех членов, и поэтому выглядеть следующим образом: стимул (неза­висимая переменная) - промежуточные переменные - зависимая переменная (реакция).

Среднее звено (промежуточные переменные) - ничто иное как недоступные прямому наблюдению психические моменты: ожида­ния, установки, знания.

Следуя бихевиористской традиции, Толмен ставил опыты над крысами, ищущими выход из лабиринта. Главный же вывод из этих опытов свелся к тому, что, опираясь на строго контроли­руемое экспериментатором и объективно им наблюдаемое поведе­ние животных, можно достоверно установить, что этим поведени­ем управляют не те стимулы, которые действуют на них в данный момент, а особые внутренние регуляторы. Поведение предваряют своего рода ожидания, гипотезы, познавательные (когнитивные) «карты». Эти карты животное само строит. Они и ориентируют его в лабиринте. По ним оно, будучи запущено в лабиринт, узна­ет, «что ведет к чему». Положение о том, что психические образы служат регулятором действия, было обосновано гештальт-теорией. Учтя ее уроки, Толмен разработал собственную теорию, назван­ную когнитивным бихевиоризмом.

Другой вариант необихевиоризма принадлежал Кларку Халлу (1884-1952) и его школе. Он ввел в формулу «стимул-реакция» другое среднее звено, а именно потребность организма (пищевую, сексуальную, потребность во сне и др.). Она придает энергию

поведению, создает незримый потенциал реакции. Этот потен­циал разряжается при подкреплении (понятие, которое Халл за­имствовал у И.П. Павлова), и тогда реакция закрепляется и орга­низм чему-то научается.

Скиннер: оперантный бихевиоризм. В защиту ортодоксального бихевиоризма, отвергая любые внутренние факторы, выступил Б. Скиннер. Условный рефлекс он назвал оперантной реакцией.

У Павлова новая реакция вырабатывалась в ответ на условный сигнал при его подкреплении (например, когда перед кормлением раздавался стук метронома и т.п.). У Скиннера организм сперва производит движение, затем получает (или не получает) подкреп­ление.

Скиннер сконструировал экспериментальный ящик, в котором белая крыса (или голубь) могли нажимать на рычажок (или кнопку). Перед ними была кормушка и набор раздражителей. Из этих простых элементов Скиннер составлял множество различных «планов подкрепления» (например, перед крысой находится два рычага и она оказывается в ситуации выбора: или крыса получает пищу только, когда вслед за нажатием на рычаг загорается лампочка, или пища выдается только при нажиме с определенной силой, частотой и т.д.).

Техника выработки «оперантных реакций» была применена последователями Скиннера при обучении детей, их воспитании, при лечении невротиков.

Во время Второй мировой войны Скиннер работал над проек­том использования голубей для управления стрельбой по самоле­там. Посетив однажды урок арифметики, где занималась его дочь, Скиннер ужаснулся, сколь мало используются данные психоло­гии. С целью улучшения преподавания он изобрел серию обучаю­щих машин и концепцию программированного обучения. Он на­деялся, опираясь на теорию оперантных реакций, создать про­грамму «изготовления» людей для нового общества.

Работы Скиннера, как и других бихевиористов, обогатили знание об общих правилах выработки навыков, о роли подкрепления (кото­рое служит непременным мотивом этих навыков), о динамике пере­хода от одних форм поведения к другим и т.п. Но вопросами, ка­сающимися научения у животных, интересы бихевиористов не ограничивались.

Открыть общие, выверенные точной объективной наукой зако­ны построения любого поведения, в том числе у человека, - та­кова была сверхзадача всего бихевиористского движения. «Чело­век или робот?» - такой вопрос задавали бихевиористам их про­тивники. Они справедливо указывали, что устраняя внутреннюю психическую жизнь человека из сферы точного причинного

анализа, бихевиоризм трактует личность как машинообразное работающее устройство. Строгость объективного анализа реакций организма достигалась дорогой ценой. Устранялось сознание как внутренний регулятор поведения.

Надеясь придать психологии точность обобщений, не усту­пающую физике, бихевиористы полагали, что, опираясь на фор­мулу «стимул—реакция», удастся вывести новую породу людей. Утопичность этого плана выступает в концепциях типа скиннеровской. Ибо даже применительно к животным Скиннер, как заметили его друзья, имел дело с «пустым организмом», от кото­рого ничего не оставалось, кроме оперантных реакций. Ведь ни для деятельности нервной системы, ни для психических функций в скиннеровской модели места не было. Снималась с повестки дня и проблема развития. Она подменялась описанием того, как из одних навыков возникают другие. Огромные пласты высших проявлений жизни, открытых и изученных многими школами, выпадали из предметной области психологии.

Пиаже: стадии развития интеллекта. Создателем наиболее глу­бокой и влиятельной теории развития интеллекта стал швейцарец Жан Пиаже (1896-1980). Он преобразовал основные понятия дру­гих школ: бихевиоризма (взамен понятия о реакции он выдвинул понятие об операции), гештальтизма (гештальт уступил место по­нятию о структуре) и П. Жане (переняв у него принцип интериоризации, восходящий, как мы уже знаем, к Сеченову).

Свои новые теоретические представления Пиаже строил на прочном эмпирическом фундаменте - на материале развития мышления и речи у ребенка. В работах начала 20-х годов: «Речь и мышление ребенка», «Суждение и умозаключение у ребенка» и др. Пиаже, используя метод беседы (спрашивая, например, отчего движутся облака, вода, ветер? Откуда происходят сны? Почему плавает лодка и т.п.), сделал вывод о том, что взрослый размыш­ляет социально (т.е. мысленно обращаясь к другим людям), даже когда он остается с собой наедине. Ребенок же размышляет эго­центрично, даже когда находится в обществе других. (Он говорит вслух, ни к кому не обращаясь. Эта его речь была названа эго­центрической.)

Принцип эгоцентризма (от лат. «ego» - Я и «центрум» - центр круга) царит над мыслью дошкольника. Он сосредо­точен на своей позиции (интересах, влечениях) и не способен стать на позицию другого («децентрироваться»), критически взглянуть на свои суждения со стороны. Этими суждениями пра­вит «логика мечты», уносящая от реальности.

Эти выводы Пиаже, в которых ребенок выглядел игнори­рующим реальность мечтателем, подверг критике Выготский, дав-

ший свое толкование эгоцентрической (необращенной к слуша­телю) речи ребенка (см. ниже). В то же время он чрезвычайно высоко оценил труды Пиаже, так как они говорили не о том, чего ребенку не хватает сравнительно со взрослым (меньше знает, мыслит и т.п.), а о том, что же у ребенка есть, какова его внут­ренняя психическая организация.

Был выделен ряд стадий в эволюции детской мысли (напри­мер, своеобразная магия, когда ребенок надеется с помощью слова или жеста изменить внешний предмет или же своеобразный анимизм, когда предмет наделяется волей или жизнью: «солнце движется, потому что оно живое»).

Не умея мыслить абстрактными понятиями, соотносить их и т.п., он опирается в своих объяснениях на конкретные случаи. В дальнейшем Пиаже выделил 4 стадии. Первоначально детская мысль содержится в предметных действиях (до 2-х лет), затем они интериоризируются (переходят из внешних во внутренние), ста­новятся предоперациями (действиями) ума (от 2-х до 7 лет), на третьей стадии (от 7 до 11 лет) возникают конкретные операции, на четвертой (от 11 до 15 лет) формальные операции, когда мысль ребенка способна строить логически обоснованные гипотезы, из которых делаются дедуктивные (например, от общего к частному) умозаключения.

Операции не совершаются изолированно. Будучи взаимосвяза­ны, они создают устойчивые и в то же время подвижные структу­ры. Стабильность структуры возможна только благодаря активно­сти организма, его напряженной борьбе с разрушающими ее силами.

Развитие системы психических действий от одной стадии к другой - такой представил Пиаже картину сознания.

Сперва Пиаже испытал влияние Фрейда, считая, что челове­ческое дитя, появляясь на свет, движимо одним мотивом -стремлением к удовольствию, и не желает ничего знать о реаль­ности, с которой вынуждено считаться только из-за требований окружающих. Но затем Пиаже признал исходным моментом в развитии детской психики реальные внешние действия ребенка (сенсомоторный интеллект, т.е. элементы мысли, данные в движениях, которые регулируются чувственными впечатле­ниями).

Неофрейдизм. Это направление, усвоив основные схемы и ори­ентации ортодоксального психоанализа, пересмотрело базовую для него категорию мотивации. Решающая роль была придана влияниям социокультурной среды и ее ценностям.

Уже Адлер стремился объяснить бессознательные комплексы личности социальными факторами (см. выше). Намеченный им

подход был развит группой исследователей, которых принято объединять под именем неофрейдистов. То, что Фрейд относил за счет биологии организма, заложенных в нем влечений, эта группа объясняла вращиванием индивида в исторически сложившуюся культуру. Эти выводы были сделаны на большом антропологи­ческом материале, почерпнутом при изучении нравов и обычаев племен, далеких от западной цивилизации.

Лидером неофрейдизма принято считать Карен Хорни (1885-1953). Испытав влияние марксизма, она, опираясь на психоана­литическую практику, доказывала, что все конфликты, возникаю­щие в детстве, порождаются отношениями ребенка с родителями. Именно из-за характера этих отношении у него возникает базальное чувство тревоги, отражающее беспомощность ребенка в по­тенциально враждебном мире. Невроз - ничто иное как реакция на тревожность. Описанные Фрейдом извращения и агрессивные тенденции являются не причиной невроза, а его результатом. Нев­ротическая мотивация приобретает три направления: движение к людям как потребность в любви, движение от людей как потреб­ность в независимости и движение против людей как потребность во власти (порождающая ненависть, протест и агрессию).

Объясняя неврозы, их генезис и механизмы развития конкрет­ным социальным контекстом, неофрейдисты подвергали критике капиталистическое общество как источник отчуждения личности (в смысле, приданном этому термину Марксом), утраты ею своей идентичности, забвения своего Я и т.д.

Ориентация на социокультурные факторы взамен биологиче­ских определила облик неофрейдизма. При этом существенную роль в зарождении этого направления сыграло обращение его лидеров к марксистской философии человека. Под знаком этой философии складывались теоретические основы российской пси­хологии в советский период.

Реактология. Попытки выйти из тупика, созданного конфрон­тацией между психологией сознания, опиравшейся на субъектив­ный метод, и успешно развивавшимся с опорой на объективный метод бихевиоризмом, предпринял в России К.Н. Корнилов (1879-1957). Он выступил, когда в стране утвердился в качестве господ­ствующей идеологии марксизм с его философским кредо - диа­лектическим материализмом. Одно из положений этой филосо­фии запечатлела идея диалектического единства. Используя ее, Корнилов надеялся преодолеть как агрессию со стороны рефлек­сологии Бехтерева и Павлова (она претендовала на единственно приемлемое для материалиста объяснение поведения), так и субъективизм интроспективного направления (лидером которого в России был Г.И. Челпанов, создавший в Москве на средства

известного мецената Щукина Психологический институт по типу вундтовского).

Основным элементом психики Корнилов предложил считать реакцию. В ней объективное и субъективное нераздельны. Реак­ция наблюдается и измеряется объективно, но за этим внешним движением скрыта деятельность сознания.

Став директором бывшею челпановского института, Корнилов предложил сотрудникам изучать психические процессы в качестве реакций (восприятия, памяти, воли и т.д.). Он даже переименовал названия соответствующих лабораторий. Фактически же реальная экспериментальная работа свелась к изучению скорости и силы мышечных реакций.

Таковой на деле оказалась предложенная Корниловым «марк­систская реформа психологии».

С Корниловым разошлось большинство психологов. Одни по­кинули Институт, не приняв программу превращения психологии в «марксистскую науку». Другие, считая марксистскую методоло­гию перспективной в плане поисков выхода психологии из кризи­са, пошли иным путем.

Выготский: теория высших психических функций. Автором нова­торской концепции, оказавшей влияние на развитие мировой психологической мысли, был -1.С. Выготский (1896-1934). Не ограничившись общими формулами марксистской философии, он предпринял попытку почерпнуть в ней положения, которые поз­волили бы психологии выйти на новые рубежи в ее собственном проблемном поле.

Марксизм утверждал, что человек - это природное существо, но природа его социальна. Этот тезис требовал понять телесные, земные основы человеческого бытия как продукт общественно-исторического развития. Разрыв между природным и культурным привел в учениях о человеке к концепции двух психологии, каж­дая из которых имеет свой предмет и оперирует собственными методами.

Для естественнонаучной психологии сознание и его функции причастны тому же порядку вещей, что телесные действия орга­низма. Поэтому они открыты для строго объективного исследова­ния и столь же строго причинного (детерминистского) объяс­нения.

Для другой психологии предметом является духовная жизнь человека в виде особых переживаний, которые возникают у него благодаря приобщенности к ценностям культуры, а методом -понимание, истолкование этих переживаний.

Все помыслы Выготского были сосредоточены на том, чтобы покончить с версией о «двух психологиях", которая расщепляла чело-

века, делала его причастным различным мирам. На первых порах опорным для него служило понятие о реакции. Однако он пони­мал ее не так, как Корнилов, поскольку считал главной для человека особую реакцию - речевую. Она, конечно, является телесным действием. Однако в отличие от других телесных дейст­вий придает сознанию личности несколько новых измерений. Во-первых, она предполагает процесс общения, а это значит, что она изначально социальна. Во-вторых, у нее всегда имеется психиче­ский аспект, который принято называть значением или смыслом слова. В-третьих, слово как элемент культуры имеет независимое от субъекта бытие. За каждым словом бьется океан истории наро­да. Так в едином понятии речевой реакции сомкнулись телесное, социальное (коммуникативное), смысловое и историко-культурное.

В системе этих четырех координат (организм, общение, смысл. культура) Выготский стремился объяснить любой феномен психи­ческой жизни человека. Интегратизм, отличавший стиль его мыш­ления, определил своеобразие его пути, когда оставив понятие о речевой реакции, он перешел к изучению психических функций.

Принципиальное нововведение, сразу же отграничившее его теоретический поиск от традиционной функциональной психоло­гии, заключалось в том, что в структуру функции (внимания, па­мяти, мышления и др.) вводились особые регуляторы, а именно — знаки, которые создаются культурой.

Знак (слово) — это «психологическое орудие», посредством кото­рого строится сознание. Это понятие было своего рода метафорой. Оно привносило в психологию восходящее к Марксу объяснение специфики человеческого общения с миром. Специфика заключа­ется в том, что общение опосредовано орудиями труда. Эти ору­дия изменяют внешнюю природу, и в силу этого - самого чело­века. Речевой знак, согласно Выготскому, это также своего рода орудие. Но особое орудие. Оно направлено не на внешний мир, а на внутренний мир человека. Оно преобразует его. Ведь прежде чем человек начинает оперировать словами, у него уже имеется дословное психическое содержание. Этому «материалу», получен­ному от более ранних уровней психического развития (элементар­ных функций), психологическое орудие придает качественно но­вое строение. И тогда возникают высшие психические функции, а с ними вступают в действие законы культурного развития со­знания — качественно иного, чем «натуральное», природное раз­витие психики (какое наблюдается, например, у животных).

Понятие о функции, выработанное функциональным направ­лением, радикально изменялось. Ведь это направление, усвоив биологический стиль мышления, представляло функцию сознания по типу функций организма. Выготский сделал решающий шаг из

мира биологии в мир культуры. Следуя этой стратегии, он при­ступил к экспериментальной работе по изучению изменений, которые производит знак в традиционных психологических объектах: внимания, памяти, мышлении. Опыты, которые прово­дились на детях, как нормальных, так и аномальных, побудили под новым углом зрения интерпретировать проблему развития психики.

Новшества Выготского не ограничились идеей о том, что выс­шая функция организуется посредством психологического орудия. Не без влияния гештальтизма он вводит понятие о психологи­ческой системе. Ее компонентами являются взаимосвязанные функции. Развивается не отдельно взятая функция (память или мышление), но целостная система функций. При этом в различ­ные возрастные периоды соотношение функций меняется. (На­пример, у дошкольника ведущей функцией среди других является память, а у школьника - мышление.)

Развитие высших функций совершается в общении. Учтя уро­ки Жане, Выготский трактует процесс развития сознания как интериоризацию. Всякая функция возникает сперва между людьми, а затем становится «частной собственностью» ребенка. В связи с этим Выготский вступил и дискуссию с Пиаже по поводу так называемой эгоцентрической речи.

Выготский экспериментально показал, что эта речь, вопреки Пиаже, не сводится к оторванным от реальности влечениям и фантазиям ребенка. Она исполняет роль не аккомпаниатора, а ор­ганизатора реального практического действия. Размышляя с са­мим собой, ребенок планирует его. Эти «мысли вслух» в дальней­шем интериоризируются и преобразуются во внутреннюю речь, сопряженную с мышлением в понятиях.

«Мышление и речь» (1934) - так называлась главная, обобща­ющая книга Выготского. В ней он, опираясь на обширный экспе­риментальный материал, проследил развитие понятий у детей. Теперь на передний план выступило значение слова. История языка свидетельствует, как изменяется значение слова от эпохи к эпохе. Выготским же было открыто развитие значений слов в онтогенезе, изменение их структуры при переходе от одной стадии умственного развития ребенка к другой.

Когда взрослые общаются с детьми, они могут не подозревать, что слова, ими употребляемые, имеют для них совершенно другое значение, чем для ребенка, поскольку детская мысль находится на другой стадии развития и потому строит содержание слов по особым психологическим законам.

Важность открытия этих законов для обучения и развития маленького мыслителя очевидна. В связи с этим Выготским была

обоснована идея, согласно которой «только то обучение является хорошим, которое забегает вперед развитию». В связи с этим он ввел понятие о «зоне ближайшего развития». Под ней имелось в виду расхождение между уровнем задач, которые ребенок может решить самостоятельно, и под руководством взрос­лого. Обучение, создавая эту «зону», и ведет за собой развитие,

В этом процессе внутренне сомкнуты не только мысль и сло­во, но также мысль и движущий ею мотив (по терминологии Вы­готского - аффект). Их интегралом является переживание, как особая целостность, которую Выготский в конце своего рано оборвавшегося творческого пути назвал важнейшей «единицей» раз­вития личности.

Он трактовал это развитие как драму, в которой имеется не­сколько «актов» - возрастных эпох.

Творчество Выготского существенно расширило предметную область психологии. Она выступила в качестве системы психиче­ских функций, имеющей особую историю. Высший, присущий человеку уровень развития этой системы (отличающийся созна­тельностью, смысловой организацией, произвольностью) возника­ет в процессе вхождения личности в мир культуры.

Принцип деятельности в психологии. Другой подход к разра­ботке предметной области психологии наметили исследователи, которые, ориентируясь на марксизм, почерпнули в нем идею формирования сознания и его проявлений в горниле деятельности. Понятие о деятельности многозначно. Сеченов говорил о психи­ческих деятельностях, понимая их как процессы, которые совер­шаются по типу рефлекторных (в особом сеченовском понима­нии — см. выше). Павлов ввел понятие о высшей нервной дея­тельности, Бехтерев - о соотносительной деятельности, Выгот­ский говорил о психических функциях как деятельностях созна­ния. Но с обращением к марксизму, для которого прототипом любых форм взаимоотношений человека со средой является труд, трактовка деятельности приобрела новое содержание.

Басов: человек как деятель в среде. Пионером ее выделения в особую, ни к каким другим формам жизни несводимую категорию выступил М.Я. Басов (1892-1931). Его исследования (как и ряда других психологов) было принято относить к особой науке -педологии (см. гл. 2). Под ней имелось ввиду комплексное изучение ребенка, охватывающее все аспекты его развития — не только психологические, но и антропологические, генетические, физиологические и др.

Басов как психолог первоначально примыкал к функциональ­ному направлению. Сознание в этом случае понималось как сис­тема взаимосвязанных психических функций. Но в его взгляде на

 

эту систему имелся особый аспект. Ее центром он считал волю — как особую функцию, предполагающую усилия личности по до­стижению осознанной цели.

Это было связано с его общей установкой на научный, экспе­риментальный анализ активности субъекта. В особенности его интересовал конфликт между волевым импульсом и непроизволь­ными, независящими от сознания движениями. Этот вопрос он изучал путем объективного наблюдения за развитием поведения ребенка. Поскольку изучение было сосредоточено не на внешних движениях самих по себе (рефлексах), а на их внутреннем смысле, Басов, чтобы отграничить свой подход от подхода рефлексологов и бихевиористов применил вместо термина «поведение» (который они использовали, чтобы обозначить предмет своих исследова­ний) термин «деятельность».

Он подчеркивал, что понимает под ней «предмет особого зна­чения», такую область, «которая имеет задачи, никакой другой областью неразрешаемые». Стало быть, если до Басова в воззрениях на предмет психологии резко противостояли друг другу сторонники древнего убеждения, согласно которому этим предметом является сознание, сторонникам нового убеждения, считавшим, что им явля­ется поведение, то после Басова картина изменилась. Он как бы поднялся над этим конфликтом. Этого требовала сама логика развития науки. Откликаясь на ее запросы, К.И. Корнилов видел выход в том, чтобы соединить под эгидой понятия о реакции факт сознания (переживание субъекта) и факт поведения (его мышеч­ное движение).

Басов же предлагал другое решение. Нужно, - считал он, -перейти в совершенно новую плоскость. Подняться и над тем, что осознает субъект, и над тем, что проявляется в его внешних действиях. Не механически объединить одно и другое, а включить их в качественно новую структуру. Эту структуру он и назвал деятельностью.

Из чего она состоит, из каких элементов складывается? Сис­темный подход был и у прежней психологии. Структурализм счи­тал, что психическая структура складывается из элементов созна­ния, гештальтизм - из динамики психических форм (гештальтов), функционализм - из взаимодействия функций (восприятия, па­мяти, воли и т.п.), бихевиоризм - из стимулов и реакций, рефлек­сология - из рефлексов.

Басов же предложил считать деятельность особой структурой, состоящей из отдельных актов и механизмов, связи между кото­рыми регулируются задачей. Эта структура может быть устойчи­вой, стабильной (например, когда ребенок овладел каким-либо навыком). Но она может также каждый раз создаваться заново

(например, когда задача, которую решает ребенок, требует от него изобретательности). В любом случае деятельность является субъектной. За всеми ее актами и механизмами стоит субъект, говоря словами Басова, - «человек как деятель в среде».

Центральной для Басова, который был поглощен изучением ребенка и факторов его формирования как личности, выступала проблема развития деятельности, ее истории. Именно это состав­ляет главное содержание книги Басова «Основы общей педоло­гии» (1928). Но чтобы объяснить, как строится и развивается деятельность ребенка, следует, согласно Басову, взглянуть на нее с точки зрения высшей ее формы, каковой является профессио­нально-трудовая деятельность (в том числе и умственная).

Труд — это особая форма взаимодействия его участников между собой и с природой, качественно отличающаяся от поведе­ния животных, объяснимого условными рефлексами. Его изна­чальным регулятором служит.цель, которой подчиняются и тело, и душа субъектов трудового процесса. Эта цель осознается ими в виде искомого результата, ради которого они объединяются и тратят свою энергию.

Стало быть, психический образ, к чему стремятся люди, а не внешние стимулы, влияющие на них в данный момент, загодя «как закон» (говоря словами Маркса) подчиняет себе отдельные действия и переживания этих людей. Игры детей и их обучение отличаются от реального трудового процесса. Но и они строятся на психологических началах, присущих труду: осознанная цель, которая регулирует действия, осознанная координация этих

действий и т.п.

Специфика труда как особой формы взаимоотношений людей с предметным миром стала прообразом разработки марксистски ориентированной психологии в Советской России.

Вслед за пионером на этом пути М.Я. Басовым дальнейшее развитие принцип деятельности получил в трудах С.Л. Рубин­штейна и А.Н. Леонтьева.

Рубинштейн: единство сознания и деятельности. Басов, руководя педологическим отделением Ленинградского педагогического ин­ститута им. Герцена, пригласил Рубинштейна на кафедру психо­логии, где он написал свой главный труд «Основы общей психо­логии» (1940). Лейтмотивом этого труда служил принцип «един­ства сознания и деятельности». Как отмечалось, вопрос о систем­ном и смысловом строении сознания был центральным для Выготского, а вопрос о структуре деятельности - центральным для Басова. В то же время роль предметной деятельности в построении сознания оставалась вне поля зрения Выготского, а категория сознания - вне поля зрения Басова. Сомкнуть со-

знание с процессом деятельности, объяснив, каким образом оно фор­мируется в этом процессе, — таков был подход Рубинштейна к пред­мету психологии.

Это существенно изменяло перспективу конкретных исследо­ваний, призванных теперь исходить из того, что «все психические процессы выступают в действительности как стороны, моменты труда, игры, учения, одного из видов деятельности. Реально они существуют лишь во взаимосвязи и взаимопереходах всех сторон сознания внутри конкретной деятельности, формируясь в ней и ею определяясь».

Идея о том, что общение человека с миром не является прямым и непосредственным (как на биологическом уровне), но совершается не иначе как посредством его реальных действий с объектами этого мира, изменяла всю систему прежних взглядов на сознание. Его за­висимость от этих предметных действий, а не от внешних предме­тов самих по себе, становится важнейшей проблемой психологии.

Сознание, ставя цели, проектирует активность субъекта и от­ражает реальность в чувственных и умственных образах. Предпо­лагалось, что природа сознания является изначально социальной, обусловленной общественными отношениями. Поскольку же эти отношения изменяются от эпохи к эпохе, то и сознание представ­ляет собой исторически изменчивый продукт.

Леонтьев: строение деятельности. Положение о том, что все, что совершается в психической сфере человека укоренено в его деятельности, развивал также АЛ. Леонтьев (1903-1979). Сначала он следовал линии, намеченной Выготским. Но затем, высоко оценив идеал Басова о «морфологии» (строении) деятельности, он предложил свою схему ее организации и преобразования на раз­личных уровнях: в эволюции животного мира, истории человече­ского общества, а также в онтогенезе (индивидуальном развитии человека) («Проблемы развития психики» (1959)).

Леонтьев подчеркивал, что деятельность - это особая целост­ность. Она включает различные компоненты: мотивы, цели, дей­ствия. Их нельзя рассматривать порознь. Они образуют систему. Различие между деятельностью и действием он пояснял на сле­дующем примере, взятом из истории деятельности людей в пер­вобытном обществе. Участник первобытной коллективной охоты в качестве загонщика спугивает дичь, чтобы направить ее к дру­гим охотникам, которые скрываются в засаде. Мотивом его дея­тельности служит потребность в пище. Удовлетворяет же он эту потребность, отгоняя добычу. Из этого следует, что деятельность определяется по мотиву, тогда как действие (спугивание дичи) -по той цели, которая им достигается - ради реализации этого мотива.

Аналогичен психологический анализ ситуации обучения ре­бенка. Школьник читает книгу, чтобы сдать экзамен. Мотивом его деятельности служит эта сдача, получение отметки, а дейст­вием - усвоение содержания книги. Возможна, однако, ситуация, когда это содержание само станет мотивом и увлечет учащегося настолько, что он сосредоточится на нем независимо от экзамена и отметки. Тогда произойдет «сдвиг мотива (сдача экзамена) на цель (решение учебной задачи)». Тем самым, появится новый мотив. Прежнее действие превратится в самостоятельную дея­тельность.

Уже из этих простых примеров видно, насколько важно, изу­чая одни и те же объективно наблюдаемые действия, раскрывать их внутреннюю психологическую подоплеку.

Обращение к деятельности как присущей человеку форме существования позволяет включить в широкий социальный кон­текст изучение основных психологических категорий, таких как внутренний образ предмета, совершаемое субъектом действие, мотив, побуждающий его действовать, переживание им своего отношения к другим индивидам, его личностные свойства и при­тязания.

Указанные категории (образ, действие, мотив, отношение, личность) образуют внутренне связанную систему. Ее многовеко­вая история запечатлела основные контуры картин психической жизни, каковыми они являлись исследовательскому уму. В сис­теме категорий и представлен предмет психологии как науки.

Глава 2

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: