 |
Атмосфера III. Когда я был дитя и бог. Солнце в каюте. В глубине. Стихотворения в прозе. Церкви. Негритянка и роза
|
|
|
|
АТМОСФЕРА III
Мы в доме замкнулись.
Ты осталась под небом,
ты на крыше где-то -
у звездного парапета.
Ты осталась - живая
(о, наш взгляд бесслезный! ), -
ты на крыше плоской
у ограды звездной.
Мы залиты странным
электрическим светом...
Ты - на крыше где-то
у зубчатого парапета!
Вне всех пределов,
раскована и раздета,
ты - на крыше где-то
у звездного парапета!
КОГДА Я БЫЛ ДИТЯ И БОГ...
Когда я был дитя и бог, Могер был не селеньем скромным,
а белым чудом - вне времен - сияющим, огромным...
Все на своих местах - вода, земля и небосклон,
церквушка - дивный храм, домишки - светлые хоромы,
и я, сквозь виноград, с веселым псом несусь тропой укромной,
и мы, как ветер, невесомы, беспечны, словно громы,
и детства мир от мира горизонтом отделен.
Прошли года, и после горестной разлуки первой
вернулся я в мой сказочный Могер и не узнал Могера.
Кругом - ни храмов, ни хором; в кладбищенской тоске безмерной,
в уединенье полном - средь лачуг - застыла тишина.
И я уже не бог, я муравьишка, жалкий смертный;
все пусто, лишь рассыльная Кончита, солнцем сожжена,
по знойной улице бредет, вся в черном и лицом черна,
а вслед за ней... ребенок-бог с божественной собакой верной;
в себя ребенок погружен, витает в облаках - волшебных сферах,
собака - так важна! - и в нужности своей убеждена.
А время... за ребенком-божеством умчалось время...
Кому из нас дано изведать чудо повторенья?!
О, если бы не знать, вовек не знать, не знать старенья,
и снова стать зарей, и оставаться божеством -
вне всех времен - и умереть в Могере сказочном моем!
Из книги " ДНЕВНИК ПОЭТА И МОРЯ"
|
|
|
x x x
Мадрид,
17 января
Корни и крылья. Если бы крылья корни пустили,
а корни - в небо взмыли...
x x x
На пути в Кадис,
28 января
Тот же поезд, дорога та же,
здесь я ездил вечером каждым,
когда жил средь этих пейзажей,
а ныне еду - на сердце тяжесть.
... Дорога была коротка?
к апельсинам - из городка,
от невесты - до сосняка...
Оливы, сосны на страже!
Золотого заката пряжа!
Как вспомню, с сердцем не слажу!
... Да и сейчас не слажу!..
Сюда! Конечно, сюда! Куда же
еще?!
Предчувствие
пляжа...
и моря... О нем не расскажешь,
как о любимой; не скажешь,
как встречи с сестрою жаждешь,
как вдали от матери страждешь...
Мой вечер!.. любовь... и жажда...
СОЛНЦЕ В КАЮТЕ
9 июня
(Во время купанья придумано это,
когда я из ванны увидел - в оконце -
лазурное море и солнце -
короче, всю прелесть рассвета. )
Прервать мечтаний канитель;
обдумать все и стрелы
рукою твердой и умелой
метать в намеченную цель.
Все ясно мне давным-давно.
Взять облако, к примеру:
ты на него посмотришь с верой,
и станет крепостью оно.
Песчаных замков не лепить,
растрачивая силы.
И если слава посетила,
ты научись искусству жить.
x x x
11 июня
О, море! Мятежное небо,
низринутое с небес!
В ГЛУБИНЕ
Воды Испании,
20 июня
Родина и душа!
И душа, она с родиной схожа:
в глубине, в кольце берегов, затеряны обе,
в беспредельном золоте мира.
Вы связаны изначально
взаимной любовью материнско-дочерней,
как две матери породивших друг друга
в извечной смене радости и печали.
Все, что дорого, все, что свято,
мы вам, только вам, отдаем без остатка,
мы у вас, лишь у вас, берем без остатка -
от колыбели и до заката.
... Моя плоть родимой земли коснулась,
|
|
|
значит, к плоти душа вернулась...
Единенье какое! Полнота какая!
Обретая родину, душу я обретаю!
СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕ
ЦЕРКВИ
Нью-Йорк,
28 марта
В сумятице огромных улиц - церкви, легкие, театральные, следят за
толкучкой; распахнули двери, мерцают во все свои глаза, - будто маленькие и
кроткие средневековые чудища, грубо окарикатуренные каталонским зодчим.
Беглый взгляд из толпы позволяет различить блеклое свечение из их печального
мрака. " Мы о распятом Христе! ", " Войди и найди отдохновение, хоть на миг
забудь о земной суете! " - говорят иезуиты. " Отворяю тебе двери храма сего,
дабы ты обрел в нем покой... " Так они молятся, взывают цветными стеклами,
зажженными в ночной темноте, ничем не отличаясь от прочих реклам и длинных
надписей на фасадах вычурных зданий, - разные по цвету, сектам, помыслам.
Вот и не хочется в них входить. Выросшему из игрушек, - до них ли? А эти
церкви - игрушки посреди огромной витрины.
НЕГРИТЯНКА И РОЗА
Нью-Йорк,
4 апреля
Педро Энрикесу Уренье
Сонная негритянка бредет с белой розой в руке (цветок и дремота своим
магическим присутствием смягчают печальную пестроту ее одеяния - розовые
ажурные чулки, зеленую прозрачную блузку и шляпку из золотистой соломки с
лиловыми маками) - обезоруженная дремотой девушка улыбается, а в черной руке
белая роза.
Как она несет ее! Словно только о том и помышляет в своем полусне, как
бы получше ее нести. Бессознательно ее бережет с уверенностью сомнамбулы, -
нежно опекает, словно произвела ее на свет в это утро, словно чувствует себя
в полусне матерью этой белой цветочной души. (Время от времени ее голова в
дымчатых завитках, радужно воспламененных солнцем, будто они золотые, устало
склоняется на грудь или плечо, но рука, с достоинством несущая розу, не
дрогнет, осененная этим стягом весны. )
Ее скромное присутствие мчится тоннелем подземки, - и скрежещущая
грязная и душная чернота уже не так угнетает. Люди отложили газеты,
перестали кричать и жевать жвачку, - все взгляды, словно в мгновенном
наваждении усталости и грусти, сходятся на белой розе, которую вздымает
|
|
|
негритянка, словно это совесть подземки. А роза в этой внимательной тишине
источает нежное благоухание и разгорается, как прекрасная и невещественная
явь, которая завоевывает все и вся, вплоть до железа, угля, газет, - все и
вся на какой-то миг пахнет белой розой, лучшей из весен, веками веков.
|
|
|
