 |
Из напевов Нижней Такомы. Песни трех неудачников. Двойники. Это одиночество. Поэтому. Только ты. Говорит мне река гвадиана
|
|
|
|
ИЗ НАПЕВОВ НИЖНЕЙ ТАКОМЫ
ПЕСНИ ТРЕХ НЕУДАЧНИКОВ
Первого:
ДВОЙНИКИ
Балобан, твой двойник
легкой тенью мелькает
от тебя вдалеке.
Ты вечно кричишь, себя окликая.
Твой двойник от тебя вдалеке, -
это я твоей тенью мелькаю.
От себя вдалеке.
Я звонко кричу, тебя окликая.
Потому что хочу я летать,
твоя тень моей тенью мелькает.
От тебя вдалеке.
Ты резко кричишь, меня окликая.
Балобан! Мой двойник - человек
легкой тенью мелькает
от меня вдалеке.
Я громко кричу, себя окликая.
Третьего:
ЭТО ОДИНОЧЕСТВО
Одиночества желтизна
мне судьбою дана безвозмездно.
Мой! Единственный цвет.
Или - бездна.
Одиночество - это моя судьба.
Желтизна - бастион железный!
Мой?.. Единственный цвет?
Или - бездна.
Желтизна. Мне сказала она:
" Ты одинок, как тебе известно".
Мой единственный цвет.
Или - бездна.
У одиночества песня одна:
" Желтизна для тебя полезна! "
Одинокий цвет. А другого нет.
А иначе - бездна.
Повсеместная желтизна
в одиночестве повсеместном.
(В сердце моем - одиноки вдвоем. )
Одиночество. Желтизна.
Это - я. И - бездна.
Второго:
ПОЭТОМУ...
Солнце скользит по-иному
по этому склону чудному,
которому нет конца.
Поэтому я чудной.
Дурацкой судьбе покорный,
иду по тропе неторной,
которой нету конца.
И никто не идет со мной.
Все у меня наизнанку,
начинается ночь спозаранку,
и нету ночи конца.
Поэтому я иной.
Никогда - для меня сегодня.
Чужбина - моя преисподня,
которой нету конца.
А жизнь идет стороной.
|
|
|
ТОЛЬКО ТЫ
Одной тебе пристало быть,
а не Венере,
моей звездой рассветной,
моей звездой вечерней.
ГОВОРИТ МНЕ РЕКА ГВАДИАНА
В зеркало русла взгляни,
где отражались года,
где потонули они...
Не постарела вода.
ЭТА БЕЗБРЕЖНАЯ АТЛАНТИКА
Бездна одиночества одна.
И один идешь к ней издалека
одиноко, как одна волна
в одиноком море одинока.
Из книги " НЕИЗДАННЫЕ КНИГИ СТИХОВ", ТОМА I-II
x x x
Луна сквозь туман волнистый
ласкает взглядом
мимозы желтые кисти
перед фасадом.
Луна и мимоза - очарованье кладов
заговоренных! -
разливают золото и прохладу
средь слез зеленых.
И мнится птице - во сне алмазном -
звенит над садом,
и вдруг дробится в стекле атласном
алмаз рулады.
x x x
Казнить захочешь, так казни!
Но все ж, господь, повремени...
О, ради звонкого светила,
и бабочки золотокрылой,
и ради трели соловья,
и придорожного репья,
и ради рощи апельсинной,
и роз, и звезд на небе синем,
и ради сумрачной сосны,
и перламутровой волны,
и ради губ, как вишня, красных,
и ради глаз больших и ясных...
меня казнить повремени!
... Но коль захочешь - то казни...
СПОКОЙСТВИЕ
Полночь, спасибо! Все замолкает...
Отдых какой, отрада какая!
Бриз над полями тихо летает.
Дышит спокойствием даль морская...
В небе застыла звездная стая,
трепетно-белая и золотая...
Полночь, как славно! Все замолкает...
Дремлют слова... Болтовня пустая
с губ простодушных, как днем, не слетает,
в скучные фразы звуки сплетая.
Рот запечатан. Отрада какая!
Полночь, спасибо! Все замолкает...
Видится мне страна колдовская,
разум, наполненный болью до края,
от повседневности отвлекая -
плач колокольный, толпа людская...
|
|
|
Вышел я в полночь... Все замолкает...
Ветер язычества, мир окрыляя,
веет повсюду. Дол населяют
древние мифы... Листья листая,
дуб шелестит прелюдию рая...
Полночь, спасибо! Все замолкает...
Отдых какой, отрада какая!
ЗОЛОТО И МАВР
Девушки, три первоцвета (о лето
дворов андалузских! ) - как три источника света.
Светлого солнца ласка,
светлой звездочки ласка
(песня, шелк и покой),
светлого моря ласка.
Первой достанется клад золотой,
третьей достанется мавр молодой
(мак ярко-красный,
палубы пляска,
вечная сказка... ).
А сердце мое отдам я второй.
СВЯТАЯ НЕДЕЛЯ
Процессия течет. И простофили и сивиллы
идут к голгофе чередой; за ними - смерть сама,
пространство... время... и с эскортом дюжих альгвасилов
кортесов депутат - на наши головы чума.
О депутат! О раб автомобиля и котурнов!
Сатурна не боишься ты? Не слышишь разве, как Вольтер
в божественной ночи хохочет громко и бравурно
над микрозвездами микровысоких сфер?
Святая Вера... Магдалина... Ветер над свечами.
В углу пописал ангелок. Покой и лунный свет.
И, завершая маскарад, в торжественном молчанье
шагает за Надеждой весь муниципалитет.
x x x
Когда романтическая симфония отзвучала
и на клавиши лепестком туберозы упала рука,
рояль еще долго Шубертом бредил, и струны качала
полная аромата меланхолическая река.
Промолвила Бланка; - Немцы, по-моему, скучноваты... -
А жена адвоката - о музы! - зевнула; - Тоска!
- Лучше других Бетховен, у него хороши сонаты, -
сказала кубинка Роса с самомнением знатока.
У меня накипали слезы; я ничего не ответил,
от них убежал я в сад - побродить среди свежих роз...
И зеленой печальной ночью в саду я Шуберта встретил,
кавалера небесного ордена белых звезд.
РОСТОВЩИЦА
Серебряной ночью, под сводами Райского Треста,
она побрела, когда ключ повернулся в замке,
к агентам небесным - себе обеспечить место
на старом, как мир, уплывающем вдаль челноке.
Рихард Штраус, когда бы он только сумел вдохновиться
этой старостью трудной, угасшей во мраке ночном,
посвятил бы ей пьесу, наверно: " Одной ростовщице,
|
|
|
с пожеланьем покоя блаженного в мире ином".
Жаль, что небо не банк, не песеты небесные звезды -
долговые расписки с собой захватила она!
... Но зато ей достались бесплатно дочерние слезы -
их в тенета могильной травы заманила весна.
|
|
|
