Архангельск — Град Земной и Град Небесный

Архангельск — Град Земной и Град Небесный

К числу объектов сакральной географии, наделенных «иномирной» семанти­кой, относился и «Город». Северно-русские крестьяне воспринимали город как уникальный и единственный Город на всем белом свете. Семантикой такого Города (единственного и с большой буквы) на Русском Севере наделялся только Архан­гельск. Даже у крестьян Вологодской губернии, где было достаточно своих истори­ческих городов, «встречаются общеизвестные слова в своеобразном значении — " город" — Архангельск»¹¹⁶. В разговорах северных крестьян можно было слышать

фразу: «схожу в Город», без всякой его номинации, поскольку каждому посвящен­ному было ясно, что речь идет об Архангельске. Б. В. Шергин, который практически всю жизнь провел в Москве, вспоминая свою «милую родину», «Городом» (причем всегда с большой буквы) называл только Архангельск, никогда не употребляя при этом имени города. При встрече судов в море поморы спрашивали друг друга:

— Откуда Бог несет?

— С Мурмана — в Город" ⁷.

Чем же объясняется подобное восприятие Архангельска как Города? По всей видимости, здесь речь должна идти об особом значении города в традиционном народном сознании. «Настоящий» город должен быть предельно удаленным и нахо­диться «за тридевять земель», где-то на самом конце света. Поэтому «свои» (ближ­ние) города «городского» статуса не имеют. Поскольку «город» в народном созна­нии — нечто единичное и даже единственное, постольку «настоящих» городов мало, и каждый из них являет собою «столицу» (Москва, Петербург, Архангельск — сто­лица Севера). Предельная удаленность Города превращает его в «заморский» город (то есть настоящий город обязательно должен быть связан с морем). Город должен находиться не только за тридевять земель, но и за тридевять морей. Отсюда его чужеземный образ, придававший всему городскому черты чужеродности, инаково-сти. Художник Н. А. Шабунин, побывавший на своей родине в Мезенском уезде в 1903—1904 гг., так описывал восприятие городской одежды в традиционной дере­венской среде: «Мне даже раз пришлось видеть на голове у мужика средних лет что-то вроде цилиндра. Такой костюм с пиджаком у них почему-то принято назы­вать " немецким". Он имеет немало подражателей, мечтающих завести подобное одеяние, поживши на заводе, дабы и про него говорили, что, мол, " Кирилко-то Иванушков тоже по-немецкому ныне стал наряжаться". Пожилые и старики еще благоразумно воздерживаются от этой " немецкой одежды" »" ⁸.

Всем этим критериям настоящего Города вполне отвечал «полунемецкий» (по выражению СВ. Максимова) Архангельск, который в смысле своей урбанистично-сти перещеголял даже Москву, что запечатлено в северной поговорке: «Москва уделок и Архангельска уголок»" ⁹. Эту особенность в восприятии Архангельска как един­ственного Города отметил СВ. Максимов: «Некоторые города Архангельской губер­нии имеют туземные старинные названия: сам Архангельск повсюду называется просто Город, Пинега — Волок, Мезень — Большая Слобода, Усть-Цильма — Малая Слобода; города Холмогоры и Шенкурск до сих пор соседние жители зовут " Поса­дом" и в то же время этим же именем называют в виде собственного многие села и деревни»¹²⁰.

В сакральной географии Русского Севера только один избранный, отмеченный локус называется Городом и только он один имеет Имя. Все остальные города — это лишь «пригороды», не имеющие личных имен и обозначаемые словами, до предела насыщенными пространственной, точнее, землеустроительной семантикой (Волок, Слобода, Посад). В подобной системе городской топонимики как бы в снятом виде присутствует вся история освоения Севера, начинавшаяся с «волоков» и завер­шавшаяся построением «Города». В то же время эта система представляет собой развернутый в синхронном пространстве образ «древнерусской земли» (города — государства). В центре ее располагался «старший» город, который был окружен «младшими» городами — пригородами или слободами и посадами. На периферии города-государства лежали волости-погосты, окаймлявшие границы «земли».

3 Зак. 519

Особая выделенность Архангельска как города закреплена его священным име­нем, происхождение которого связано с тем, что город рассматривается как модель пространства Вселенной. Сакральный топоним раскрывает не только универсаль­ную священную природу города как такового, но, вместе с тем, выявляет его уни­кальность, определяемую местоположением данного города в микро- и макрокосме. Для раскрытия глубинной культурно-исторической семантики имени города боль­шой интерес представляет свидетельство СВ. Максимова о том, что древнейшим соборным храмом Архангельска являлась церковь Спаса-Преображения и что по­добная номинация обусловлена «обычаем» новгородских поселенцев, «не имею­щим нигде исключения»¹²¹. Связь городской символики Архангельска с Новгородом прослеживается и в благословенной грамоте новгородского архиепископа Иоанна (не ранее 1398 года) на строительство Михайловского Архангельского монастыря: «И буди милость божия и святыя Софии и святаго Михаила на посадниках двин­ских, и на двинских боярах... »¹²². Образ новгородской Софии роднит «спасопреоб-раженский» Архангельск с Вологдой, главным храмом которой был Софийский собор, «ее Спас (Спас потому, что храмы, называвшиеся Софийскими, посвящались Ипо-стасной Премудрости, то есть Второму Лицу Святой Троицы)... »¹²³. Софийская (нов­городская) семантика топонима Архангельск объясняет и его первоначальное назва­ние — «Новогородок», «Новый город». В номинации Архангельска «новым горо­дом» раскрывается один из глубинных механизмов освоения новых территорий, лежащий в основе новгородской колонизации. Суть его заключается в сакрализации «новой земли», перенесении на нее благодатных свойств, ценностей, имен, установ­лений «старой земли», ее священного центра.

В этом смысле любой новый город — это «старый» Новгород (Вологда — в образе Софии, Архангельск — в образе Спаса-Преображения). Религиозно-семанти­ческая связь новых городов, возникших в процессе новгородской колонизации, с образом «Первого города» (Новгорода) выявлена СВ. Максимовым на примере Тобольска, где «сохраняется храм Святой Софии в наглядное доказательство пря­мой связи и зависимости колонизации по отдаленному преемству от византийской через киевскую и полоцкую и по ближайшему и родному через Софию вологод­скую и Соликамскую от Новгорода, который по древней пророческой народной по­словице — только " там, где Святая София" »¹²⁴. Эта пословица ярко раскрывает идею уникальности, единичности города, который в архитектурно-религиозном образе своей главной святыни воспроизводит себя во времени и пространстве. С этой точки зрения все «новгородские» города — это один и тот же Город (Новго­род). Все они сводятся к нему как к своему первообразу — градостроительной, порождающей модели, которая однозначно определяет посвящение главного храма любого нового «новгородского» города во имя Святой Софии Премудрости Божией или, в другой номинации, Спаса. Восприятие Архангельска как «нового» Новгорода основывалось не только на религиозно-топонимической традиции, но и на реальной исторической передаче Архангельску столичных функций Новгорода как центра международной торговли на севере Руси. Подобным же образом после основания Петербурга и «передачи» ему функций Архангельска в архитектурно-символичес­ком облике новой столицы претворилась символика «первого» Новгорода¹²⁵.

Приведенные сопоставления свидетельствуют о многосмысленности городской топонимии, наличии в ней по крайней мере двух планов — исторического и мифо-

логического. Первый соотносит имя города с его внешней, событийной, земной историей. Второй выявляет его вневременную сущность и связь с мифологемами священной истории. Оба плана прослеживаются в двойничестве образа города как Града Земного и Града Небесного. Поэтому Архангельск может одновременно име­новаться и Новым Колмогорским городом и городом Святого Михаила. Если первое название отражает определенные историко-географические реалии (перенесение столицы Поморья из Холмогор в Архангельск), то второе воспроизводит апокалип­тический сюжет «архангелогородского» мифа, выводимого из имени Архангела Михаила — предводителя небесного воинства, низвергающего мирового Змея с не­бес: «И произошла в небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диа-волом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним»¹²⁶.

В русской народной духовной поэзии апокалиптический образ Михаила Архан­гела связан с мотивами Страшного суда и огненной реки. В духовных стихах он выступает как «грозных сил воевода», как «судья правденый», разделяющий души мертвых на праведные и грешные. Связь образа Михаила с мотивом Страшного суда объясняет его медиативные, водительские функции. Будучи водителем душ мертвых, Михаил вместе с Архангелом Гавриилом является перевозчиком через огненную реку: «Через огненну реку да перевоз ведь есть // Перевозчиком Михайло Архангел со Гавриилом»¹²⁷. Воинские («змееборческие») и водительские функции Михаила Архангела обусловили восприятие его как вождя русского народа и его культурного героя — культуртрегера, осваивающего инородческие и иноверческие пространства Севера. Выдвижение образа Михаила Архангела на крайние пределы Русской земли отражено в исторической топографии «архангельских» храмов и мо­настырей. В начале XIII века в Устюге, стоявшем на самом северо-восточном рубе­же Руси, был основан Михайло-Архангельский монастырь. Уроженец Устюга пре­подобный Стефан Пермский обращает зырян в христианскую веру и строит в Перм­ской земле первый храм во имя Михаила Архангела. Примерно в это же время (вторая половина XIV века) на берегах Белого моря в устье Двины возникает Ми­хайло-Архангельский монастырь, давший свое священное имя городу.

Миссионерские функции Михаила Архангела — крестителя инородцев зада­ны самим сюжетом апокалиптической «брани» предводителя небесного воинства с сонмом дьявольских сил, так как «под образом этой брани видят также победу христианства над язычеством, поскольку диавол и демоны его всеми силами воз­буждали и вооружали язычников на борьбу с Христовой Церковью»¹²⁸. Образ Ми­хаила Архангела близок образу святого Георгия Победоносца (Егория Храброго), который в русском религиозном сознании наделяется характеристиками воина-змееборца, культуртрегера-землеустроителя, борца за утверждение святой веры. Георгий Храбрый подобно архаическим культурным героям времен творения рас­членяет первозданный хаос «земли Светлорусской», «распределяет по земле леса и горы, реки и моря, расселяет зверей и определяет им пропитание»¹²⁹. Победив «змеиное стадо», «принимает он, Георгий Храбрый, // Ту Землю Светлорусскую под свой велик покров, // Утверждает веру крещеную по всей земле Светлорус­ской»¹³⁰.

Исходной в образах Михаила Архангела и Егория Храброго является их змее-борческая функция, которая позволяет объяснить их «заместительную» связь с пер­сонажами «основного мифа». Поэтому совершенно не случайным в топографичес­ком плане оказывается соседство Михайло-Архангельского монастыря в устье Дви­ны с Николо-Корельским монастырем. Если Георгий и Михаил выступают христианскими заместителями Громовержца, то Никола связывается с образом его Противника (Змея). Топографическая соотнесенность культа Михаила, Георгия и Николы, их выдвинутость на последние пределы-рубежи русской земли позволяют говорить о том, что религиозно-духовную основу славяно-русского освоения про­странства Севера составляла логика змееборческого мифа, восходящая как к язы­ческим истокам, так и к заместившим их образам Апокалипсиса. Покорение Севера осмыслялось и переживалось русским народом в образах и символах Откровения Иоанна Богослова как апокалиптическая брань, происходящая на краю времени и постранства. Вслед за низвержением «древнего змия» и падением великой блудни­цы — Вавилона, во время Второго Пришествия Христова покорителям Севера, выдвинувшимся в самый эпицентр битвы с царством Антихриста, должен открыть­ся преображенный мир «нового неба и новой земли». Именно эта духовная жажда открытия нового Иерусалима, а вовсе не земные богатства Севера, подвигала рус­ский народ на поиски обетованной земли, лежащей где-то на «встоке» — там, где восходит Солнце.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. — М, 1984. — С. 62.

² Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губер­
нии. — М., 1878. — С. 186.

³ Ефименко П. С. Икота и икотницы // Памятная книжка Архангельской губернии на
1864 год. — Архангельск, 1864. — С. 77.

⁴ Засодимский П. В. Лесное царство // В дебрях Севера. — Сыктывкар, 1983. — С. 119.

⁵ Максимов СВ. Год на Севере. — Архангельск, 1984. — С. 176.

⁶ То же. — С. 177.

⁷ Харузин Н. Н. Русские лопари. — М., 1890.

⁸ Макашов СВ. Год на Севере... — С. 187.

⁹ Там же.

¹⁰ Шергин Б. В. Запечатленная слава. — М, 1967. — С. 255—256.

¹¹ Иванов Вяч. Вс, Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. —
М., 1974. — С. 230.

¹² Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. — М.,
1982. — С. 56.

¹³ Шергин Б. В. Запечатленная слава... — С. 238.

¹⁴ Фрейденберг О. М. Миф и литература в древности. — М., 1978. — С. 157—158.

¹⁵ Гемп К. П. Сказ о Беломорье. — Архангельск, 1983.

¹⁶ Шергин Б. В. Запечатленная слава... — С. 247.

¹⁷ Гемп К. П. Сказ о Беломорье... — С. 143—148.

¹⁸ Шергин Б. В. Запечатленная слава... — С. 244.

¹⁹ То же. С. 123.

²⁰ Подвысоцкий А. Словарь областного архангельского наречия в его бытовом и этно­
графическом применении. — СПб., 1885. — С. 24.

²¹ Там же.

²² Топоров В. Н. Об одном архаичном индоевропейском элементе в древнерусской духов­
ной культуре — svHt // Языки культуры и проблемы переводимости. — М, 1987. — С. 245.

²³ Подвысоцкий А. Словарь... — С. 102.

²⁴ Кошечкин Б. Н. Имена на скале. — Архангельск, 1991. — С. 60.

²⁵ Шергин Б. В. Изящные мастера. — М, 1990. — С. 418.

²⁶ То же. — С. 67.

²⁷ Успенский Б. А. Филологические разыскания... — С. 6—14.

²⁸ Верещагин В. В. На Северной Двине. — М, 1896. — С. 98.

²⁹ То же. — С. 67.

³⁰ Успенский Б. А. Филологические разыскания... С. 151.

³¹ Там же.

³² Криничная Н. А. Предания Русского Севера. — СПб., 1991. — С. 163.

³³ Максимов СВ. Год на Севере. — С. 381.

³⁴ То же. — С. 23.

³⁵ Озаровская О. Э. Из дневника фольклориста // На Северной Двине. — Архангельск,
1924. — С. 15.

³⁶ Михайлов А. Очерки природы и быта Беломорского края России. СПб., 1868. — С. 145.

³⁷ Львов Е. По студеному морю. — М., 1895. — С. 55—56.

³⁸ Там же.

³⁹ Шергин Б. В. Запечатленная слава... — С. 230.

⁴⁰ То же. — С. 232.

⁴¹ Максимов СВ. Год на Севере... — С. 32.

⁴² Брызгалов В. В. Типы судов прибрежного плавания на Белом море в середине
XVIII столетия // Архангельское Поморье. История и культура. — Архангельск, 1983. —
С. 96—101.

⁴³ Флоренский П. А. Имена // Опыты: Историко-философский ежегодник. — М, 1990. —
С. 362.

⁴⁴ То же. — С. 367—368.

⁴⁵ Быховский И. А. Архангельские корабелы. — Архангельск, 1988. — С. 146—162.

⁴⁶ Давыдов А. К, Ружников А. В. Ономастика поморских судов XIX — начала XX вв. //
Народная культура Севера. — Архангельск, 1991. — С. 48-51.

⁴⁷ Топоров В. Н. Об одном способе сохранения традиции во времени: имя собственное
в мифопоэтическом аспекте // Проблемы славянской этнографии. — Л., 1979. — С. 144.

⁴⁸ Попов Г. Гордость Соломбальского адмиралтейства // Следопыт Севера. — Архан­
гельск, 1986. — С. 158.

⁴⁹ Морозов А. А. Родина Ломоносова. — Архангельск, 1975. — С. 233.

⁵⁰ То же. — С. 159.

⁵¹ Шергин Б. В. Изящные мастера... — С. 54.

⁵² Морозов А. А. Родина Ломоносова... — С. 173.

⁵³ Брагинский В. И. Суфийский символизм корабля и его ритуально-мифологическая
архетипика // Проблемы исторической поэтики литератур Востока. — М, 1988. — С. 218.

⁵⁴ Селиванов Ф. Народно-христианская поэзия // Стихи духовные. — М., ' 1991. — С. 20.

⁵⁵ Топоров В. Н. Об одном способе... — С. 143.

⁵⁶ Шергин Б. В. Изящные мастера... — С. 350.

⁵⁷ То же. — С. 53.

⁵⁸ То же. — С. 29.

⁵⁹ Максимов СВ. Год на Севере... — С. 373.

⁶⁰ Лебедев Л. Богословие Русской Земли как образа обетованной Земли Царства Небес­
ного // Тысячелетие крещения Руси. — М., 1989. — С. 155.

⁶¹ Топоров В. Н. Поэт // Мифы народов мира. Т. 2 М., 1988. — С. 327.

⁶² Шергин Б. В. Изящные мастера... — С. 61—62.

⁶³ То же. С. 141.

⁶⁴ То же. С. 142.

⁶⁵ Сурхаско Ю. Ю. Семейные обряды и верования карел. — Л., 1985. — С. 89.

⁶⁶ Stora N. Burial customs of the Scolt Lapps. FF Communications. — No. 210. — Helsinki,
1971. — p. 129.

⁶⁷ Olsen B. Material metaphors and historical practice: a structural analysis of stone labirinth
in coastal Finnmark, Arctic Norway // Fennoscandia archaeologica. 1991. — VIII. — p. 52—53.

⁶⁸ Харузин Н. Н. Из материалов, собранных среди крестьян Пудожского уезда Олонец­
кой губернии. — М., 1889. — С. 32.

⁶⁹ Мулло И. М. Памятники древней культуры на Кузовых островах // Археология и ар­
хеография Беломорья. — Архангельск, 1984. — С. 53.

⁷⁰ Кошечкин Б. Н. Имена на скале... — С. 8.

⁷¹ Там же.

⁷² Криничная Н. А. Предания... — С. 148.

⁷³ То же. — С. 138.

⁷⁴ Там же.

⁷⁵ То же. — С. 126.

⁷⁶ Олонецкий сборник. — Вып. IV. — Петрозаводск, 1902. — С. 63.

⁷⁷ Там же.

⁷⁸ Криничная Н. А. Предания... — С. 45.

⁷⁹ Харузин Н. Н. Из материалов... — С. 33.

⁸⁰ Там же.

⁸¹ Рыков В. Шаманы Лапландии // Наука и религия. — 1991. — № 8. — С. 59.

⁸² Неклюдов СЮ. О кривом оборотне (к исследованию мифологической семантики
фольклорного мотива) // Проблемы славянской этнографии. — Л., 1979. — С. 135.

⁸³ Кошечкин Б. Н. Указ. соч. — С. 24—25.

⁸⁴ Львов Е. По студеному морю... — С. 82.

⁸⁵ Максимов СВ. Год на Севере... — С. 98—99.

⁸⁶ То же. С. 44.

⁸⁷ Настольная книга священнослужителя. — Т. 6. — М., 1988. — С. 535.

⁸⁸ Афанасий (архимандрит). Старый Валаам // Русский паломник. — 1990. — № 2. —
С. 107.

⁸⁹ Флоренский П. А. Отец Алексей Мечев // Москва. — 1990. — № 12. — С. 171.

⁹⁰ Там же.

⁹¹ Максимов СВ. Островные монастыри // По Русской земле. — М., 1989. — С. 291—292.

⁹² То же. С. 294.

⁹³ Сказание краткое о создании пречестной обители Боголепного Преображения Бога
Спаса нашего // Север. — 1991. — № 9. — С. 12.

⁹⁴ Максимов СВ. Островные монастыри... — С. 300.

⁹⁵ Доманский Я. В., Столяр А. Д. По бесовым следам. — Л., 1962. — С. 126.

⁹⁶ Мартынов А. Я. Святилища Соловецких островов как семиотическая система // Се­
миотика культуры. — Архангельск, 1988. — С. 105.

⁹⁷ Скворцов А. П. Сколько памятников на Соловках? // Проблемы изучения историко-
культурной среды Арктики. — М., 1990. — С. 285.

⁹⁸ Фудель И. Культурный идеал К. Н. Леонтьева // Литературная учеба. — 1992. —
№ 1—3. — С. 166.

⁹⁹ Там же.

¹⁰⁰ Лебедев Л. Богословие Русской Земли... — С. 147.

¹⁰¹ Аверкий (архимандрит). Апокалипсис или откровение Святого Иоанна Богослова —
М., 1991. — С. 59.

¹⁰² Лебедев Л. Богословие... — С. 154.

¹⁰³ Мень А. Откровение Иоанна Богослова // Знание — сила. — 1991. — № 9. — С. 79.

¹⁰⁴ То же. — С. 85.

¹⁰⁵ Максимов СВ. Островные монастыри... — С. 304.

¹⁰⁶ Максимов СВ. Лесные города // По Русской земле. — М., 1989. — С. 279.

¹⁰⁷ Ширяев Б. Неугасимая лампада. М., 1991. — С. 400—401.

¹⁰⁸ Гуревич А. Я. Категории... — С. 86.

¹⁰⁹ Карпов И. С. По волнам житейского моря // Новый мир. — 1992. — № 1. — С. 76.

¹¹⁰ Шергин Б. В. Изящные мастера... — С. 346.

¹¹¹ То же. — С. 321.

¹¹² Зайцев Б. Валаам // Литературная учеба. — 1991. — № 1. — С. 55.

¹¹³ Афанасий (архимандрит). Старый Валаам... — С. 113.

¹¹⁴ Ельчанинов А. Записи. — М., 1992. — С. 83.

¹¹⁵ Максимов СВ. Год на Севере. — С. 133—134.

¹¹⁶ Труды Вологодского общества изучения Северного края. — Вологда, 1926. — С. 20.

¹¹⁷ Максимов СВ. Год на Севере... — С. 92.

¹¹⁸ Шабунин Н. А. Северный край и его жизнь. Путевые заметки и впечатления по север­
ной части Архангельской губернии. — СПб., 1908. — С. 8.

" ⁹ Озаровская О. Э. Пятиречие. — Архангельск, 1989. — С. 25.

¹²⁰ Макашов СВ. Год на Севере... — С. 386.

¹²¹ Максимов СВ. Лесные города... — С. 279.

¹²² Андреев В. Ф. О дате основания Михайловского Архангельского монастыря // Куль­
тура Русского Севера. — Л., 1988. — С. 68.

¹²³ Максимов СВ. Лесные города... — С. 286.

¹²⁴ То же. С. 289.

¹²⁵ Лотман Ю. М., Успенский Б. А. Отзвуки концепции «Москва — третий Рим» в иде­
ологии Петра Первого // Художественный язык средневековья. — М., 1982. — С. 239.

¹²⁶ Откр. 12, 7—9.

¹²⁷ Духовные стихи... — С. 237—243.

¹²⁸ Аверкий (архимандрит), Апокалипсис... — С. 47.

¹²⁹ Селиванов Ф. Народно-христианская поэзия... — С. 9.

¹³⁰ Духовные стихи... — С. 107.

РУССКИЙ ТОПОХРОН

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: