Мирный народ, или Даоин ши (The People of Peace, or Daoine Sidhe). 4 глава

Не нравилось все это пикси, и решили они его проучить.

Пробовали напугать пони — не вышло: тот был тверд на ногу и хорошо знал дорогу, ведь он уже много лет подряд возил старого дурака мертвецки пьяным и, куда бы тот ни пытался его направить, знай себе трусил домой.

В ту ночь старый греховодник, пьяный как никогда, ехал домой, клюя носом и раздумывая, за что бы ему вздуть свою миссис на этот раз, и вдруг увидел в тумане свет. «Стой, дурачина! — обратился он к пони. — Приехали. Ишь, свечу какую здоровенную высветила. Ну, ничего, я ее сейчас поучу!»

Но пони не желал останавливаться. Он-то видел, что огонь зажгли пикси и горит он над самой что ни на есть черной и глубокой трясиной по эту сторону Чейна: сделай только шаг, и пони вместе с ездоком как не бывало.

А старик все настаивал: «Ну, ты, дурачина, приехали!» Дернул поводья и развернул пони прямо к трясине головой. Тот уперся всеми четырьмя копытами и ни с места!

Тогда фермер сошел с седла, отвесил пони хорошую затрещину и зашагал на свет. Не успел он и двух шагов сделать, как провалился в трясину и ушел с головой!

А старый пони затрусил домой. И когда жена и дети фермера увидели, что он пришел один, а все копыта у него в болотной грязи, сразу поняли, куда хозяин девался, зажгли все свечи и ну плясать на радостях!

С тех пор миссис каждую ночь оставляла ведро чистой воды, чтобы пикси могли искупать своих славных малюток, и чисто-начисто выметала очаг, чтобы им было где потанцевать, и дела на ферме шли чудо как хорошо, а старый пони разжирел, что твой кабан [58].

Еще одна характерная особенность фей — любовь к порядку и опрятности. Известны случаи, когда брауни убирали жилье и клали на места то, что разбросали люди, но если в дом приходят феи, там должен царить безукоризненный порядок. Если им забудут оставить воды, они искупают своих ребятишек в молоке, вине или недобродившем пиве. А вот трудолюбивые хозяйки, которые не щадя рук скребли очаг, нередко получали от фей серебро в подарок. Феи требуют, чтобы очаг, к которому они приходят погреться, всегда был чисто выметен, а рядом стояла чистая вода. Отступление от этого правила часто влечет за собой наказание, как в сказке о молочнице, которая забыла оставить маленьким человечкам воды для их ребятишек и поленилась встать, когда ей напомнили об этом. Ее товарка вылезла из постели и принесла им воды, за что получила серебряную монетку, а ленивая молочница семь лет хромала. Бранчливые супруги и мужья, поколачивающие своих жен, тоже нередко становятся жертвами фей. Один старый задира-фермер, который житья не давал своим домашним, утонул в болоте, куда его завели феи[59]. Итак, проступки, за которые наказывают феи, вкратце таковы: излишнее любопытство, жадность, нечистоплотность, дурной нрав и недостаток вежливости.

 

Похищение имущества фей. Пожалуй, несправедливо было бы утверждать, что смертные крали у фей так же часто, как те у них, но, учитывая страх и почтение, которые внушал маленький народец, нельзя не признать, что попыток, в том числе удачных, пробраться в курганы фей и похитить оттуда золотую или серебряную утварь было на удивление много. Наиболее ранние рассказы о них встречаются в средневековых хрониках. В их числе и рассказ об Элиодоре, который пытался похитить золотой мяч у маленького принца фей, чтобы удовлетворить любопытство матери. Вильям из Нью-бери повествует о могильнике близ его родного местечка в Йоркшире, который иногда открывался, и тогда все проходящие могли видеть льющийся оттуда свет и слышать шум пирушки. Однажды вечером какой-то крестьянин проходил мимо. Феи позвали его внутрь и предложили ему кубок вина. Тот вылил вино и ушел с кубком, который позже подарил королю Генриху I. Гервазий Тильсберийский рассказывает свой вариант истории о «Роге из Глостерского леса», правда, происходит она в другом месте. В ней фигурирует волшебный виночерпий, который выходит из кургана под Глостером и предлагает утолить жажду любому охотнику, кто попросит. Один оказался настолько неблагодарным, что унес кубок и подарил его графу Глостеру, который, однако, казнил его за разбой, а кубок преподнес Генриху I. Счастье Эденхолла дворецкий из одноименного замка похитил у фей, а вместе с ним и проклятие.

Существует несколько вариантов истории Лурана, в некоторых герой — собака, в других — человек: фермер-арендатор или мальчик-лакей. По одной из версий, феи похищают что-то у мальчика, и он пытается возместить убытки, похитив у них что-то взамен. Но ему не везет. Характерной чертой этого сюжета является наличие среди фей советчика, доброжелательно настроенного по отношению к людям. Его обычно называют Рыжеволосым, считается, что это похищенный феями человек, который не утратил сочувствия к своим собратьям:

Зачарованный холм (Байн-Шианта) своей необычайной высотой, яркой зеленью травы и заостренной вершиной выделяется среди всех холмов арднамурканского побережья, что у северного входа в пролив Малл. Две деревушки, Сги-нид и Корривулин, прилепились к холму. Принадлежавшую им землю, которая теперь стала частью большой овечьей фермы, обрабатывали когда-то три арендатора, одного из которых звали Луран Черный (Луран Мак-иль-дхви). Как-то поутру Луран обнаружил, что у него подохла корова, неизвестно отчего. Подозрение пало на обитателей Калвера, зеленого холма в деревне Корривулин, о котором давно говорили, будто в нем живут феи. Луран решил не спать ночь, а постеречь свою скотину и узнать, по какой причине пала корова. Едва стемнело, холм Калвер открылся и из него толпой выскочили маленькие человечки. Окружив серую корову Лурана, они поволокли ее к входу в свое жилище. Но никто из них не лез так вон из кожи, подталкивая корову к холму, как сам Луран; он, как говорят в таких случаях, старался за двоих. Корову забили и освежевали. Потом феи поймали старого портняжку — Луран узнал его по швейной иголке, которая торчала из правого лацкана камзола, — зашили его в коровью шкуру, приволокли к выходу из холма и пустили катиться по склону. Веселье продолжалось, все танцевали, а Луран пуще всех. Он опять старался за двоих, как и когда помогал красть собственную корову. Немало великолепных блюд и кубков стояло на столе, и Луран, в надежде возместить убытки от потери скота, улучил минутку и стащил волшебный кубок. Но феи заметили это и бросились за ним в погоню. Он слышал, как кто-то из них бросил:

 

Резвее был бы Луран,

Кабы не тяжесть его хлеба.

 

Преследователи уже почти поравнялись с ним, как вдруг раздался дружелюбный голос:

 

Луран, Луран Черный,

Беги к черным морским камням.

 

Феи, призраки и демоны теряют свою волшебную силу, стоит им оказаться в пределах досягаемости прилива, и Лу-ран, послушав дружеского совета, свернул к берегу и так добрался до дому. По дороге он слышал крики того, кто дал ему совет (наверное, какой-нибудь знакомый, которого похитил маленький народец), — феи колотили его за несвоевременную услужливость. Наутро серую корову Лурана нашли у подножия Калвера, где она лежала, задрав все четыре ноги. Как и предсказал Луран, в ее правой лопатке торчала швейная игла, и тогда Луран запретил есть ее мясо, а приказал выбросить тушу где-нибудь подальше.

Луран и двое его соседей вместе пахали и засевали несколько полей, и вот на одно из них повадились феи: они приходили ночью, когда урожай созревал, и жали хлеб, так что вся сущность зерна исчезала. Посоветовались с одним стариком, тот взялся постеречь урожай. Ночью он увидел, как зачарованный холм Корривулина распахнулся и оттуда показалась кучка фей. Во главе их шел старик, который принялся отдавать приказания: одним велел жать, другим — вязать снопы, третьим — ставить их в скирды. Тогда сторож начал во весь голос считать работников. Больше феи на это поле не приходили.

Однако преследовать Лурана феи не перестали. Отправился он с их кубком в замок Инверери, но по дороге таинственным образом исчез из лодки, и с тех пор никто его не видел и ничего о нем слышно не было [60].

Напасти и болезни, которые причиняют феи. Слово «удар» в значении неожиданно наступившего паралича имеет самое непосредственное отношение к верованиям в фей. Фактически это сокращение от «удара фей», или «удара эльфов»: считалось, что эльфы-невидимки кололи избранную жертву, будь то скотина или человек, стреляя в нее из лука, и уводили с собой, оставляя на ее месте неподвижное тело, или подкидыша. Иногда это была фея, а иногда на место жертвы подкладывали настоящий чурбан и так отводили глаза, что все вокруг принимали эту колоду за тело больного.

Пример тому можно найти в легенде о Роберте Кирке, авторе «Тайного содружества». У него была привычка бродить ночами вокруг холмов фей, и вот однажды утром его без сознания подобрали у холма в Ситх-Бруах, у Аберфойля. Его перенесли в кровать, где он умер, не приходя в себя. Жена его была в ту пору беременна, и вот за ночь до рождения ребенка пришел к ней родич, Грэм из Дюкрэ, и рассказал, что видел во сне Кирка и тот сообщил ему, что не умер, а похищен феями и перенесен внутрь их холма. Если его ребенка крестят в доме пастора, то он, Кирк, появится перед ними, и тогда Грэм должен будет воткнуть кинжал в его кресло и освободить его таким образом. Полагают, что Кирк явился, как и обещал, но родич, увидев его, замешкался и не вытащил вовремя кинжал, и потому Кирк по сию пору томится в плену у фей. Вплоть до 1944 года люди верили, что, если ребенка окрестить в пасторском доме, Кирк появится и его можно вызволить, проткнув кинжалом кресло, которое так и стоит на старом месте. Скорее всего, тело его тут же рассыплется в прах, зато душа будет свободна.

 

Медвяная роса, она же выделения тлей, также носила наименование «удар» и ассоциировалась с крохотными феями, живущими племенами, которые питались ею.

Есть немало других болезней, которые, предположительно, вызывают феи. Ревматизм, смещение межпозвоночных дисков, вообще любые физические уродства являются, как полагают, результатом невидимых, но очень глубоких ран, нанесенных феями.

Менее серьезные проступки часто заканчивались судорогами, наказанием, которому подвергался всякий, кто рассердил фею. Бранчливость и дурной нрав особенно часто приводили к судорогам. Иногда все тело провинившегося покрывалось синяками, точно его щипали невидимые пальцы[61].

Небольшие круглые синяки, которые иногда возникают рядом, считались следами пальцев фей. Те, кто подглядывал за волшебными существами, а следовательно, был виновен в нарушении покоя фей, или выдавал их секреты, имели все основания опасаться их щипков; то же можно сказать о грязнулях и неряхах, поскольку феи всегда приветствовали опрятность. Вообще если к началу XVII века в общественном сознании жителей Англии и сохранилась какая-то память о феях, то лучше всего помнились именно их щипки. Вот воспоминания Джона Обри (1626–1697):

В 1633–1634 году, вскоре после того как я начал учить грамматику в Латинской школе в Ятгон-Кейнел (недалеко от Чиппенхам-Уилтс), наш священник мр. Харт однажды подвергся нападению эльфов или фей. Он поздно вечером, уже почти в темноте, шел по холмам и приблизился к месту пляски фей, как называют в тех краях зеленые круги, которые духи чертят на траве. Вдруг он увидел необозримое число пигмеев или очень маленьких людей; они плясали, пели, как-то необычайно и тихо шумели. Он был поражен и так ими очарован, что совершенно не мог убежать от них; едва они его заметили, как окружили его со всех сторон, и он, то ли от страха, то ли от изумления, упал; и тогда эти крошечные существа стали щипать его, издавая все время странный, напевный шум. В конце концов они отстали от него, и, когда солнце встало, он оказался в середине их зеленого круга. Этот рассказ я слышал от него самого, через несколько дней после испытанного им мучения. Однако, когда я и мой приятель Стемп вскоре отправились на эти круги на холмах, мы не видели ни эльфов, ни фей. Говорят, они редко являются тем, кто их ищет [62].

Сухотку и чахотку тоже часто приписывали влиянию фей, хотя эти болезни могли насылать и ведьмы, которые якобы превращали жертв в коней и ездили на них ночами на шабаш, так что кони возвращались запаленными. Чаще всего под чахоткой понимали принудительные ночные визиты в холмы фей, откуда больной возвращался измученным, точно и не спал ночь. Ночь за ночью маленькие человечки уводили юношей и девушек на свои танцы, и те от недостатка отдыха начинали чахнуть. Интересно, что такие поверья шире всего распространены там, где сохраняется связь фей с мертвыми.

Типичный пример такой болезни находим в оркадской истории «Кейт Щелкунчик», изобилующей как феями, так и ведьмами. Причину сухотки видели в однократном сексуальном контакте, после которого остается жгучее чувство неудовлетворенности, как при встрече с ганконером или ла-мией; иногда смертный заболевал, отведав волшебной еды. Те же феи, которые, в сущности, были не чем иным, как духами плодородия, могли вызывать тяжелые роды или бесплодие. То и другое иногда объяснялось проклятием фей, причиной которого могло стать неудачное расположение дома. Иногда проклятие распространялось лишь на скотину, а иногда и на хозяйку. Чаще, однако, причину бесплодия и тяжкого разрешения от бремени видели в колдовстве. В балладе «Матушка Вилли», где злая свекровь оказывается ведьмой, а роды принимает домашняя фея по имени Билли Слепыш, приводится прямо-таки настоящий рецепт, как сделать роды трудными.

Импетиго и многие другие кожные заболевания были результатом гнева фей, они же насылали порой на провинившегося неимоверное количество вшей. Чувствительные ирландцы, правда, вполне могли покрыться сыпью и от насмешливой песни какого-нибудь барда, чье неудовольствие они умудрились вызвать. В этом крылась одна из причин особого влияния бардов в ирландском обществе.

Феи вызывали болезни не только у людей, но и у животных. Если скотина неожиданно заболевала, считалось, что ее уже убили и съели феи[63]. Бруцеллез, свиную лихорадку, куриную чуму тоже приписывают влиянию фей. Да и вообще феи могли делать все то же, что и ведьмы.

Детский паралич деревенские жители не считали болезнью; по их мнению, это означало, что феи украли их настоящего ребенка и подменили его своим. Любая болезнь, в результате которой ребенок менялся в лице или утрачивал какие-то способности, объяснялась подменой, что, надо полагать, порождало бесконечные страдания там, где люди верили в фей[64]. Жестокость считалась самым действенным средством от этой напасти. Нередко, особенно если соседи-доброхоты протягивали руку помощи, дело кончалось смертью ребенка.

Всякого рода уродства, связанные с ревматизмом, считались знаком того, что больной или больная были колдуном или ведьмой, в особенности если недуг наваливался неожиданно. В XVI–XVII веках люмбаго было опасным заболеванием, поскольку, согласно расхожему представлению, спина ведьмы согнута дугой; более мягкие формы этого недуга, к примеру хромота, рассматривались как наказание фей за какой-то нехороший поступок.

 

ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА

 

Холмы фей.  Холм фей, или шиан, увиденный снаружи, по-гэльски называется ноу (knowe), это слово означает курган или засыпанные землей руины замка.

Если холм открывается, то его внутренняя часть называется бру (brugh), это слово переводится как «городок», «округ». Обыкновенно бру означает место, где проживает множество фей, а не одно семейство.

Тульман (tulman) — гэльское наименование отдельного дома внутри холма фей. История о тульмане раскрывает, чем могут помочь хорошие манеры при встрече с феями, изображая последних в выгодном свете.

Жила в Бейли Тангусдейл одна женщина, и вот потерялась у нее как-то пара телят; отправилась она за ними, да припозднилась, а тут дождь с грозой, пришлось ей искать, куда спрятаться. Подошла она к холму и стала забивать колышек, чтобы телят привязать. А холм открылся. Что-то звякнуло, как будто котел на крючок повесили. Женщина удивилась и выпустила колышек из рук. Из холма тем временем высунулась женщина и спросила: «Что у тебя за дело, зачем ты стучишься в мой тульман?» Женщина ответила: «Я заблудилась со своими телятами и искала, где бы от дождя укрыться. Как мне выйти отсюда на дорогу?» Фея сказала: «Иди вон к тому пригорку, внизу. Там увидишь пучок травы. Пусть твои телята ее съедят, и тогда, коли последуешь моему совету, коровы твои всегда будут хорошо доиться, сколько бы ты ни прожила». По ее слову и вышло: женщина та прожила девяносто пять лет и никогда не оставалась без хорошей молочной коровы [65].

 

Волшебные животные. Огромное множество волшебных животных, которые встречаются в легендах Британских островов, можно разделить на две основные группы. Это дикие животные, существующие сами по себе, и домашние, которых кормят и используют феи. Иногда трудно разграничить эти два типа, потому что феи часто позволяют своим питомцам бродить на свободе. Например, шотландского куши, обычно исполняющего роль сторожевой собаки, иногда отпускают на волю, также как и Кродх Мару, который порой подбирается к крестьянским стадам. Однако в основном это различие довольно четкое.

Два типа волшебных существ появились в традиции очень рано и упоминаются еще в средневековых хрониках. Примерами могут служить грант, средневековый зверь-буги, описанный Гервазием Тильсберийским, и маленькие лошади из истории «Элиодор и золотой шар» Гиральда Уэльского.

К волшебным лошадям можно отнести и опасного ичь-ушкью из Северной Шотландии, едва ли менее опасных келпи и кабил ушти с острова Мэн, а также буги, трэша и шока. Все они в какой-то степени способны менять облик. Лошади, которых используют феи, появляются во всех героических волшебных легендах, где есть волшебная погоня.

Из всех волшебных собак Англии наиболее распространены черные. Многие собаки относятся к зверям-буги, например баргест, галли-трот, Маув дуг с острова Мэн и шок. Верования в собак холмов все еще живы в Сомерсете.

Домашний волшебный скот не столь свиреп, как дикие водяные лошади. И если такие животные случайно оказывались на свободе, то скорее были полезными, чем опасными. П оявление в стаде эльфийского быка считалось большой удачей, так же как и гварред-эр-тлина из Уэльса. Однако существовали и ужасные быки-призраки, такие как ревущий бык из Багбери.

Из всех бесчисленных волшебных зверей наиболее известными были тюлений народ, селки и роаны. Коты сами по себе считались волшебными существами, но отдельно можно упомянуть о волшебном коте из Северной Шотландии, по имени Кайт ши, и Кошачьем короле, неожиданно заявлявшем о своих правах.

Аванк был речным чудищем из Уэльса, чем-то вроде гигантского бобра, а бубри — чудовищной водяной птицей.

Наделялись волшебными свойствами козлы и олени, а также многие птицы, особенно орел, ворон, сова и королек. Конечно же, форель и лосось считались волшебными созданиями, встречались даже волшебные насекомые, например крыжовниковая бабка, появлявшаяся в виде огромной волосатой гусеницы. Фантастическая зоология фактически всех островов чрезвычайно богата.

 

Встреча с феями. Обычно считается, что феи показывались людям, когда сами того хотели, однако были, судя по всему, способы увидеть маленький народец без их на то желания и моменты, особенно благоприятные для этого. Одним из наиболее распространенных средств был четырехлистный клевер или изготовленное из него знаменитое снадобье фей, защищающее от отвода глаз.

Существовали, однако, люди, наделенные временной или постоянной способностью видеть фей без их на то желания. К ним относились шотландские горцы с «двойным зрением», или те, кого в Сомерсете называли «одаренными», а ирландцы — просто «зрячими»[66]. Роберт Кирк в «Тайном содружестве» часто упоминает наделенных вторым зрением людей, которые обладали этим даром от природы или получили его магическим путем. Нередко они находили этот дар весьма неудобным и обременительным.

Считалось, что, находясь в обществе провидца, можно обрести временную способность видеть фей. Некая миссис Стюарт, жена священника из Эдинбурга, рассказывала, как ее отец, чье детство прошло на острове Скай, видел однажды танцующих фей. Мать оставила его с малолетней сестрой на день у бабушки, а сама пошла посидеть с больным соседом. С ними был еще чей-то мальчик, тоже маленький. Время шло, дети устали и, наверное, так расшалились, что пожилая леди уже не могла с ними справиться, как вдруг в дом зашла добрая знакомая, о которой говорили, будто она «зрячая». Увидев, что происходит, женщина сказала: «Идемте со мной, я покажу вам кое-что интересное». Она заставила детей взяться за руки и вывела их в сумерки. Прямо за домиком, где жила бабушка, со склона холма стекал ручей. А на вершине этого холма горел костер, вокруг которого водили хоровод какие-то невысокие люди. Дети, как завороженные, смотрели на них, пока знакомая не увела их в дом, и, когда мать пришла за ними, им было что ей порассказать. Наутро они снова побежали на холм посмотреть на то место, где горел костер, но не нашли ни следа, ни одной обугленной травинки. В детстве миссис Стюарт и все ее братья и сестры больше всего любили сказку о том, «как папа видел фей». Много лет спустя ее тетка, сестра отца, вернулась из Канады и подтвердила, что все так и было, а еще позже ей довелось повстречаться со стариком, который был тогда третьим ребенком в их компании, и он тоже помнил все так отчетливо, словно это случилось не далее чем вчера.

Определенные периоды суток особенно подходят для того, чтобы видеть фей. Прежде всего это сумерки, а также полночь, час перед рассветом и полдень, когда солнце стоит в зените. Исчезновение фей можно было наблюдать именно в полдень. Говорят также, что видеть раз замеченную фею можно, лишь пристально глядя на нее; вот почему плененные лепреконы норовят заставить человека посмотреть в сторону. Пока вы не сводите с феи глаз, она не убежит, но, стоит вам хотя бы моргнуть, и она тут же исчезнет.

 

Время В Волшебной Стране. Знатокам фей издревле было присуще обостренное чувство относительности времени, возможно подсказанное состояниями забытья или транса, когда на полпути между кроватью и полом можно увидеть сон, события которого охватывают несколько лет. Иногда разница между реальным временем и временем в Волшебной стране фей именно такова. В пемброкширском рассказе о путешествии в страну фей[67] пастушок вступает в круг танцоров-фей и вдруг оказывается в сверкающем дворце, окруженном роскошными садами, где проводит много счастливых лет среди маленького народа. Лишь одно запрещалось пастушку: посреди сада бил источник с золотыми и серебряными рыбками и он ни под каким видом не должен был пить оттуда. Но именно этого ему больше всего и хотелось, и вот однажды он погрузил свои ладони в источник. В тот же миг дворец растаял и пастушок снова оказался на продуваемом всеми ветрами склоне горы в окружении своих овец. С тех пор, как он вступил в хоровод фей, прошло лишь несколько минут. Гораздо чаще состояния транса, подобные этому, сопровождают переживания теологического характера, к примеру путешествие Магомета в рай, видения браминов или отшельников. И, как правило, время движется совсем в другом направлении, будь то в Волшебной стране или в прочих сверхъестественных мирах. Несколько минут танца в стране фей оказываются равными году и одному дню в мире смертных, а в легенде о короле Херле несколько дней веселого пира оборачиваются двумя веками. Но это не всегда верно, ибо в народной традиции вообще не существует строгой логической системы, которая объясняла бы все. Элиодор совершал путешествия в Волшебную страну и обратно без малейших потерь во времени, смертные кормилицы фей бывали в Волшебной стране и возвращались домой в ту же ночь, человек, который позаимствовал снадобье фей у обитателей волшебного холма, входил туда совершенно безнаказанно.

Иногда, как в истории о Рип Ван Винкле, нарушение запрета, то есть употребление волшебной еды, вызывает зачарованный сон, когда время идет со сверхъестественной скоростью, но и это не всегда так. К примеру, король Херла и его товарищи пировали с феями, но в истории о них нет и намека на то, что именно этим было вызвано необычайно скорое течение времени. Да, посещение королем Волшебной страны обернулось катастрофой, но нет никаких указаний на то, что феи именно этого и добивались.

Сюжет о том, как герой отправляется к своей волшебной невесте и возвращается домой лишь несколько сотен лет спустя, чрезвычайно широко распространен. Классические тому примеры — спутники Брана, которым стоило сойти на землю, как они рассыпались в прах. Это повторяющийся мотив многих относительно современных валлийских легенд. Еще один типичный пример, сказка о Таффи ап Сионе. Как-то вечером Таффи ап Сион вступил в хоровод фей и проплясал с ними, как ему показалось, несколько минут, однако, когда он покинул их, все вокруг странно изменилось. Он пошел к своему ветхому домику, но его не было, а на его месте стояла красивая каменная ферма. Фермер выслушал его историю с сочувствием. Потом покормил и обещал свести к Катти Шон, старейшей обитательнице округи, которая может помнить его имя. И они пошли: фермер впереди, а Таффи за ним, и вдруг фермеру показалось, что шаги у него за спиной становятся все тише и тише. Он повернулся и увидел, как Таффи превратился в пепел и осыпался на землю[68]. Порой люди рассыпаются в прах, едва отведав земной пищи. В шотландской версии два человека вернулись из Волшебной страны в воскресенье и сразу отправились в церковь, где и превратились в персть, как только священник начал читать Библию.

Во всех историях подобного рода можно усмотреть намек на то, что Волшебная страна на самом деле обитель мертвых и войти туда означает умереть, а возвращаются оттуда не люди, а призраки, чьи тела рассыпаются при первом столкновении с реальностью.

А вот в трогательной истории «Полуденный призрак» эта трансформация уже произошла. Старик, давным-давно повстречавший «странного человечка», который задерживает его, затевая всякие споры с битьем об заклад и другие старинные развлечения, возвращается в виде призрака искать свою давно умершую жену, она зовет его к себе на небо, куда он и попадает, как только первый встречный смертный выслушивает его историю[69]. Как ясно из этой сказки, Волшебная страна, иными словами, вечность, не обязательно должна иметь пространственный вход, подземный или подводный. Кольца фей, встречи с кавалькадой фей, песни волшебной птицы вполне достаточно, чтобы перенести смертного в сверхъестественный мир, сделать его невидимым для других людей и вообще выключить из течения обычного, земного времени до тех пор, пока не истечет таинственный отрезок времени магического. Однако нельзя не заметить, что, несмотря на всю разницу в скорости, время в Волшебной стране и время в земном мире взаимосвязаны. Танцора, попавшего в хоровод фей, спасают непременно через год и один день, или через год ровно; два месяца соответствуют двум векам; час оборачивается сутками; значит, можно провести некие параллели. Но пересекаются не только два временных потока, еще важнее совпадения времен года. Начало мая, канун Иванова дня, канун Дня всех святых — вот время, когда врата между мирами широко распахнуты[70]. Существенную роль играют определенные часы суток. Четыре поворотных момента всякого дня — полдень, закатные сумерки, полночь и час перед рассветом — очень важны для фей. Также и некоторые дни недели считаются опасными или спасительными. Иными словами, течение времени в Волшебной стране только кажется неограниченным и свободным, на самом деле в нем, как и во всем существовании фей, прослеживается зависимость от смертных.

 

Гости В Волшебной Стране. В XVII веке были такие молодые люди, которые заявляли, будто побывали в Волшебной стране. Один мальчик из Борга утверждал, что знаком с феями, — факт, зафиксированный также в приходской книге:

 

А еще он (Джонни Николсон) рассказал мне другую историю о мальчике по фамилии Уильямсон, отец которого, ирландский торговец льном, утонул на пути в Ирландию, куда он ездил покупать лен; так что мальчика воспитывали мать и дед, старик по фамилии Спроат, который жил в Борге. Мальчик часто исчезал на два, три, а то и десять дней кряду, и никто не знал, где он пропадал, потому что он никому ничего не рассказывал, когда возвращался, но все понимали, что он ходит к феям.

Однажды лэрд Бармагахана резал торф, и все соседи ему помогали. Как раз в это время мальчик опять исчез на десять дней, и все гадали, где он может быть, и вдруг видят, что он сидит прямо среди них. «Джонни, — спросил кто-то из соседей, которые как раз сидели кружком и обедали, — откуда ты взялся?» — «Я со своими пришел», — ответил тот, имея в виду фей. «А кто они такие, эти твои свои?» — «Видите вон тот торфяной холмик, что в яму осыпался? Вот оттуда я и вышел». Один старик по фамилии Браун, наследник Браунов из Лэнгленда, которые еще живут в Борге, посоветовал деду послать мальчика к католическому священнику, пусть даст ему что-нибудь, чтобы феи от него отстали; так и сделали, а когда мальчик вернулся домой, на шее у него на черной ленточке висел крест. Когда местный пресвитерианский священник и церковный совет услышали об этом, они отлучили от Церкви и деда, и старого Брауна за то, что такое присоветовал. Пресвитериане верили в фей, но не верили, что священник-католик может сделать что-нибудь хорошее. Однако мальчик после этого никуда не пропадал; а некоторые люди постарше до сих пор помнят его уже стариком. Вся эта история записана в приходской книге пресвитерианской церкви, где ее и сейчас может прочесть всякий, кто пожелает [71].

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: