 |
Мег Мулах, Мог Мулах, или Мегги Молох (Mes Mul-lach, Maug Moulach, or Maggie Moloch).
|
|
|
|
Первое сообщение о Мег Мулах (Волосатой Мег) появляется в «Альманахе» Джона Обри, в рассказе о двух брауни, которые долгое время жили в замке Туллокгорм семейства Грант из Страт-спи. В письме шотландского корреспондента, который цитирует Обри, упоминание о них выглядит почти случайным: «Не знаю, видел ли тот человек еще что-нибудь, кроме брауни и Мег Мулах… Многие утверждают, что этих двоих он встречал постоянно, а иногда и кое-что другое». Комментарий Обри: «Мег Мулах и брауни, упомянутые в этом рассказе, это два призрака, которые, как говорят, исстари жили в семействе Грантов из Стратспи. Первый появлялся в обличье молодой девушки, второй — паренька».
В 1823 году Грант Стюарт дополнил отчет Обри большим количеством подробностей. Он сообщает, что второго брау-ни звали Грязнулей, а «Мог Вулухд» называет превосходной домоправительницей, которая командовала женской частью прислуги и подавала на стол как по волшебству. «Стоило только заикнуться о какой-нибудь еде, как блюдо уже плыло по воздуху и со всей возможной быстротой и изяществом опускалось на стол; что до чистоплотности и заботливости, тот тут Мег Мулах во всей округе не было равных»[130].
В другом месте отмечена ее способность предвидения и сообщается, что, когда лэрд играл в шахматы, она обычно вставала за спинкой его кресла и подсказывала ему ходы. Время от времени она и ее компаньон — кем он ей приходился, сыном или мужем, так и осталось неясным — покидали замок, и тогда проявлялись более зловещие черты ее характера. Грант Стюарт уверяет, что Волосатой Мег ее прозвали из-за роскошной гривы темно-русых волос, однако позже возникло предположение, что ее прозвище означало «Та, что с волосатой рукой», и даже на совете местной церкви стали говорить, что именно ее волосатая лапа высовывалась из дымохода и утаскивала маленьких детей. Возможно, здесь ее просто спутали с той волосатой клешней, которая утаскивала детей в ирландских сказках. Во всяком случае, Мег Мулах здесь почему-то называют «он». Джордж Хендерсон в «Пережитках древних верований среди кельтов» даже называет ее дьяволом. Тем не менее вплоть до XX века она слыла именно брауни. На пленке из коллекции Школы шотландских исследований сохранилась запись сказки, в которой говорится, что Мег Мулах и ее компаньон повадились на мельницу в Финкасле, графство Пертшир, и их тамошние проделки были совсем небезобидны. Эта сказка включает в себя сюжет Никто, или «Я Сам». Девушка-служанка, защищаясь от брауни, обварила его кипятком до смерти. Мегги Молох сначала поверила, что ее дружок погиб по собственной вине, но потом, разобравшись, убила девушку. Однако впоследствии она продолжала выполнять функции брауни, и, когда скряга фермер задумал дать расчет всем своим слугам, надеясь, что она одна будет работать за всех, она тоже пришла за расчетом, так что фермеру пришлось отказаться от задуманного.
|
|
|
В случае Мегги Молох необычно уже то, что она — брауни-женщина, хотя силки тоже выполняют работу брауни, а кроме того, ее отличает завидное долголетие, предания о ней просуществовали с XVII вплоть до XX века.
Грязнуля Брауни (Brownie-Clod). Приятель Мег Мулах, самого известного брауни Шотландского нагорья.
Двое последних брауни в этой части гор долго служили старинному семейству Туллокгорм из Стратспи. Это были мужчина и женщина и, насколько мы знаем, могли оказаться мужем и женой. Мужчина отличался веселым нравом, любил пошутить и особенно позабавиться насчет других слуг. Так, у него была привычка швыряться комьями грязи в проходящих, за что его и прозвали Грязнулей Брауни. Но, несмотря на все его шутки, он был простоват и, в свою очередь, легко становился жертвой тех, над кем собирался подшутить. Наилучшим тому подтверждением может служить контракт, по глупости заключенный им с прислугой Туллок-гормов, согласно которому брауни обязывался в одиночку намолотить столько зерна и соломы, сколько под силу двоим мужчинам, за что должен был получить в награду старую куртку и плащ — предметы одежды, которые, по-видимому, сильно пришлись ему по душе. Так что, пока слуги нежились себе на соломе, бедолага брауни продолжал молотить и совершал такие геркулесовы подвиги, каких не вынес бы один человек целую неделю кряду. Но слуги из чистой жалости и благодарности оставили заветные одежки поверх очередной скирды еще до истечения срока уговора, а брауни, найдя их там, немедленно бросил работу и, радуясь возможности провести приятелей, ехидно заявил им, что раз они оказались так глупы и выполнили свою часть контракта до того, как он выполнил свою, то он больше ни одного снопа не обмолотит.
|
|
|
Плащ и куртка есть у Брауни теперь,
И работать нет нужды ему, поверь [131].
Вагатева (Wag-at-the-Wa). Домашний дух Шотландской Границы, наподобие брауни, но более эксцентричный.
Вагатева ценил в людях веселый нрав и любил компанию детей, его обычным местом в доме был крюк для котла над очагом. Он усаживался на свободный крюк и раскачивался на нем, радостно посмеиваясь над шутками собравшейся у очага компании. Не одобрял напитков крепче домашнего эля и, когда пили что-нибудь спиртное, раздраженно покашливал.
В остальном вагатева был духом веселым и компанейским, хотя во всем, что касалось чистоты и порядка в доме, угодить ему было непросто, а для нерадивых служанок он был сущим наказанием. Веселый нрав вагатевы делает ему честь, так как этот брауни постоянно страдал от зубной боли. Вот подробное описание вагатевы:
Больше всего он походил на какого-то жутковатого старикашку с короткими кривыми ногами и длинным хвостом, которым он цеплялся за крюк. Иногда он являлся в серой накидке и древнем ночном колпаке, натянутом на ту сторону лица, где у него болели зубы — напасть, от которой он никак не мог избавиться, — но чаще он носил красную куртку и синие штаны [132].
|
|
|
Вагатева, как почти все брауни, похоже, не испытывал никакого страха перед холодным железом, зато боялся знака креста; стоило нарисовать на крюке крест для защиты очага от ведьм, как вагатева тут же исчезал. Однако еще современники в XIX веке верили, что раскачивать пустой крюк над очагом — значит звать вагатеву. Рассказывают, как одна старая женщина, которая пришла к кому-то в гости, встала и ушла, когда кто-то из хозяйских ребятишек начал от нечего делать раскачивать пустой крюк над очагом. «Ноги моей не будет в доме, где занимаются таким баловством» — таковы были ее слова.
Мокроножка (Puddlefoot). Так звали пертширского брауни, который жил в маленьком ручье у дороги из Питло-кри в Данкелд. Там плескался и шлепал по ручью целый день, а потом, как был, с мокрыми ногами, заявлялся на соседнюю ферму, где иногда помогал по хозяйству, но больше безобразничал. Все, что было прибрано, он разбрасывал, а разбросанное приводил в порядок. Люди обычно старались не ходить мимо ручья по ночам, потому что боялись Мокроножку, который плескался там, но вот однажды какой-то человек возвращался навеселе поздно вечером с ярмарки в Данкелде и, проходя берегом ручья, окликнул Мокроножку: «Как живешь нынче, Мокроножка?» Тому имя сразу не понравилось. «О-хо-хо, вот у меня и имечко появилось. Мокроножкой меня теперь кличут!» И с этими словами исчез, и больше его никто никогда не видел и не слышал. Аналогичный пример — история о Башмачках из Виттингема.
Уриск, или Уруизг (Urisk, or Uruisg). Уриском называлась разновидность косматых брауни, полулюдей-полукозлов. Считалось, что иметь такое существо при доме — большая удача, так как он пас коз и помогал на ферме. Его любимыми уголками были удаленные от человеческого жилья водоемы, но иногда одиночество наскучивало ему, и тогда он выходил по ночам пугать припозднившихся путников. Обычно уриски вели образ жизни духов-одиночек, но в урочное время собирались вместе. Ущелье близ озера Катрин было их излюбленным местом встречи[133].
|
|
|
Нэнни Пуговичная Шляпка (Nanny Button-cap). Маленький дух из Западного Йоркшира. Известно о ней немного, но фея она добрая.
Ясный месяц светит,
Звезды яркие горят,
Нэнни Пуговичной Шляпке
В гости к нам идти велят.
Фенодири, или Финодири (Fenoderee, or Phynnodderee). Существует не менее пяти вариантов написания имени этого брауни с острова Мэн. Он и в самом деле выполняет все функции домового, хотя внешне больше похож на лоба-у-очага. Он высок ростом, волосат, уродлив и необычайно силен. Один Фенодири, который работал в Гордоне, повстречал как-то вечером кузнеца и захотел пожать ему руку. Кузнец из осторожности сунул ему сошник только что выкованного плуга, который нес из кузни, — благо, в темноте не видно было, — так Фенодири чуть его не расплющил в своей лапе, а потом, довольный, промолвил: «Что ж, не перевелись еще на острове Мэн сильные мужчины»[134]. Этот неотесанный мужик принадлежал когда-то к племени ферришин, но был изгнан из Волшебной страны. Такое наказание постигло его за то, что он влюбился в смертную девушку из Глен-Олдин и предпочел танцевать с ней в долине Глен-Рашен, чем присутствовать на Осеннем празднике фей. За это в облике неуклюжего волосатого существа он и обречен скитаться по срединному миру до самого Судного дня. Несмотря на свои злоключения, Фенодири сохранил симпатию к людям и охотно помогал им в поле и на ферме. Ни один сборник сказок острова Мэн не обходится без пары-тройки историй о Фенодири. Судя по всему, Фенодири — это имя, а не название целого класса существ, но его иногда путали с глашанами, местной разновидностью хобгоблинов, память о которых со временем изгладилась настолько, что их, в свою очередь, стали путать с гластинами, а это уже совсем другие существа. Иногда кажется, будто Фенодири было много, но это из-за того, что он постоянно переходил с места на место, то обидевшись на кого-нибудь, то из-за одежды, которую ему пытались подарить. Однажды Фенодири обиделся на одного фермера за то, что тот раскритиковал его покос, заявив, что трава срезана недостаточно низко. Феноди-ри перестал на него работать, а все ходил за ним по пятам и выдергивал траву у того прямо из-под ног, да так, что тот несколько раз чуть без пятки не остался. А вот один из случаев, когда Фенодири подарили одежду. Некий джентльмен решил построить большой дом в Шолт-э-Вилл, у подножия горы Снафилд. Камни для строительства были уже готовы и лежали на берегу, в том числе и огромная глыба белого мрамора, которую никому из каменщиков поднять было не под силу. А Фенодири в одиночку перетаскал их все с берега на нужное место за одну ночь. Джентльмен, желая отплатить ему добром за добро, приказал сшить ему хороший костюм.
|
|
|
Фенодири увидел подарок, поднял с земли сначала одну вещь, потом другую и стал рассматривать их, приговаривая:
Вот шляпа мне на голову, бедная моя голова!
А вот плащ, спину прикрыть, бедная моя спина!
И штаны, зад прикрывать, бедный мой зад!
Коли станешь все это носить,
Не видать тебе больше зеленой долины Рашена!
И с этими словами скрылся, громко завывая.
В другом варианте той же истории Фенодири работал на Радклиффов из Гордона. Он быстро разочаровался в Большом Гордоне — так звали фермера, — потому что тот одним дыханием грел себе руки и студил похлебку — из экономии, очевидно. Но ушел он от Гордонов не поэтому, а только из-за того, что ему опять подарили одежду, и слова сказал те же самые. На другой ферме он сбивался с ног, пытаясь загнать зайца в один загон с овцами, — такую же ошибку совершали и многие хобы. Фенодири вел себя как буги, пугал жену мельника из долины Глен-Гаррах, но та избавилась от него, пообещав испечь ему пирог, если он наносит воды в решете. Кроме того, у Фенодири есть жена, с которой он ссорится, швыряясь камнями, как обыкновенный великан. Похоже, здесь возникла какая-то путаница.
Вот что рассказывается о Финодири в песенке под названием «Проворный косарь»:
На зорьке Финодири уж на лугу на Круглом,
Росу собирает, как сливки с молока,
И нежные цветы, и травы попирает
Ногою, что отроду не знала башмака.
Размахнулся во всю ширь плеча детина,
Только чу, коса свистит;
В том году мы думали, он косит лихо,
Нынче знаем: никому его не превзойти.
Клонят долу скошенные цветики головки,
С шумом падает густой травы стена;
Как взмахнет косой наш Финодири,
Так по озеру соседнему идет волна!
Круглый луг он выбрил знатно,
Ни клочка не пропустил;
Ну а коль травинку где оставил,
В землю затоптать и ту он поспешил!
Согласно преданию:
Фенодири управлялся со своей косой виртуозно… как и полагается персонажу недюжинной силы. Более того, в прежние, золотые деньки, еще до того, как фермер у святого Три-ниана неблагодарно раскритиковал его работу, Фенодири проявлял еще больше энергии и усердия, помогая другим. Он либо существовал во множественном числе, либо был вездесущим, поскольку почти каждая ферма могла похвастаться своим экземпляром. Как видно из песни, в былые дни он не страдал застенчивостью и вполне мог позволить себе начать работу на ранней зорьке, прекрасно зная, что местные жители толпятся за зеленой изгородью из ивы и ольхи, опоясывающей зеленый лужок под названием Круглое Зеркало, и с восхищением следят за каждым его движением. В те времена, когда его уважение к жителям острова Мэн еще не было поколеблено, он не только косил за них, но и сушил сено, и ставил стога, и жал, и вязал снопы, и скирдовал зерно, и молотил его, и снова складывал солому в скирды, пас коров и овец и перевозил с места на место камни и всякий лом, когда нужно было, — в общем, выполнял разные поручения, которые вполне соответствовали его вели-каньей природе. Он набрасывался на работу так, что там, где раньше был камень, оставалась мягкая земля, а земля превращалась в воду, — именно так возникло озеро Круглое рядом с одноименным лугом. Когда он косил, трава летела в поднебесье, прямо к утренним звездам и бледнеющему диску луны, и даже предупреждающий крик петуха на соседней ферме был ему не помеха. За час он мог провернуть столько работы, что другому хватило бы на целый день, а в награду не просил ничего, кроме крынки молока. Ярость его движений во время молотьбы напоминала ураган, землетрясение, Судный день; цеп опускался и поднимался так быстро, что глаз видел лишь размытую полосу в воздухе, туча шелухи застилала белый свет. Когда он пас в горах стадо овец, то так старался, перегоняя их с места на место, что животное-другое неизменно оказывалось в пропасти, но он восполнял ущерб, загоняя в стадо дикого козла, барана или зайца. Этот гигант не был мыслителем, он был работягой, мускулатуры у него было больше, чем мозгов, а в свободные от работы вечера, когда ему следовало бы оттачивать свой интеллект в деревенской школе, он отсыпался где-нибудь в укромном уголке среди окружавших долину скал [135].
Существует и совсем другой рассказ, в котором один глупый мужичок просит Фенодири прийти полечить его рыжую коровенку. Фенодири появляется и лечит корову, но все кончается тем, что он уносит ее с собой. Любопытно, что образ Фенодири сконцентрировал вокруг себя такое количество самых разных сюжетов, многие из которых распространены по всему миру.
Доббс, или мастер Доббс (Dobbs, or Master Dobbs). Сассекский брауни, предположительно, особенно добрый к старикам, как Ботукан совил из Горной Шотландии. Сегодня никто уже не помнит, кто такой мастер Доббс, однако в Сассексе сохранилось одно любопытное выражение: «Не иначе как мастер Доббс тебе помогал» — так говорят, когда человеку удается сделать гораздо больше, чем он рассчитывал.
Доби (Dobie). Разновидность брауни, но доби и в половину не такой сообразительный. Потому раньше нередко можно было услышать что-то вроде: «Ну, она настоящий доби!» или «Ах ты, доби бестолковый!» Когда на Шотландской Границе царили смутные времена, вошло в обычай закапывать ценные вещи в землю и поручать клад заботам брауни. Если подходящего брауни под рукой не оказывалось, хозяин клада вынужден был полагаться на доби, который был бы всем хорош, если бы не его излишняя доверчивость. Иногда именем «Доби» называли семейного духа-хранителя. Говорят, что доби из Мортан-Тауэр в Рокби на самом деле призрак жены одного из прежних лордов Рокби, убитой ревнивым мужем в горной долине внизу, под башней. По сей день никто не может стереть следы крови, которая капала с кинжала ревнивого владыки, когда он поднимался по лестнице. Этот до-би больше походил на призрак, чем на хобгоблина, так как появлялся только по ночам, как полагается призраку, и никогда не выполнял никаких работ по дому. В конце концов, и от него тоже удалось избавиться, но не подарком, а с помощью экзорцизма.
Конюх из Хилтона (The Could Lad of Hilton). Домашний дух, наполовину брауни, наполовину привидение. Предположительно, призрак мальчишки из Нортумбрии, который служил на конюшне у Хилтонов, пока один лорд Хилтон не убил его в приступе гнева. По ночам слышно, как он возится в кухне, но, как Мокроножка или силки из Хеддон-Холла, он был духом непредсказуемым, потому что прибирал и приводил в порядок все, что лежало не на своих местах, а там, где было чисто и прибрано, наоборот, устраивал погром. Ночами слышали, как он поет грустную песенку:
Ах ты, доля моя злая;
И за что судьба такая:
Желудь, с дуба упади,
Деревом ты прорасти,
Колыбельку из него пускай выточат,
В колыбельке той младенца вынянчат,
А младенец тот мужем вырастет
И меня, горемычного, спать уложит.
Но напрасно он так тосковал: слуги в доме Хилтонов посовещались, сложились и справили ему одежонку — зеленый плащик с капюшоном. В полночь он нарядился в обновки и щеголял до рассвета, распевая такую песенку:
Вот мой плащ, а вот колпак!
Парнишку Хилтонов работать не заставить вам никак!
А с первым лучом солнца исчез, и больше его не видели.
Гуна (Gunna). Разновидность брауни, который не заходит в дом и занимается в основном тем, что пасет скот. На острове Тайри его знают как духа, который следит, чтобы скотина на выпасе не потравила посевы на полях. Он так худ, что смотреть больно, одежды на нем никакой, если не считать замызганной лисьей шкуры вокруг бедер. Волосы у него длинные и светлые, как у грогача.
Один обладающий вторым зрением человек увидел гуну и, сжалившись над ним, хотел подарить ему какую-то одежонку, но тот, как истинный брауни, решил, что от него хотят избавиться, и исчез.
Он на камушке сидит,
Дикарем вокруг глядит,
Костью древнею хрустит,
Что твоя собака.
Он голодный, он худой,
Взяли б мы его домой,
Да с упрямой головой
Бесполезно спорить.
А наступят холода,
К овцам он придет тогда,
Золотых волос всегда
Блеск видать издалека[136].
Луридан (Luridan). Неизвестный автор «Рассуждения о дьяволах и духах», вошедшего в издание «Разоблачения демонологии и ведовства» Реджинальда Скота от 1665 года, рассказал в нем об астральном духе, или духе-помощнике, который работал по дому как брауни, но разговаривал при этом как духи, вызванные доктором Джоном Ди. Упрямый скептицизм Скота полностью отсутствует в этой главе, напротив, она наглядно показывает, насколько выросло доверие публики ко всему сверхъестественному в конце XVII века, когда вера в фей и магию вспыхнула ярко, подобно тому, как взвивается вверх пламя свечи, прежде чем окончательно угаснуть.
Луридан, дух-помощник (так утверждает автор), много лет обитал на острове Помония, крупнейшем в Оркнейском архипелаге, что в Шотландии, и там он с удивительным прилежанием исполнял обязанности слуг и горничных в некоторых домах; подметал комнаты, мыл посуду, разводил огонь в очаге, прежде чем кто-либо из домашних успевал встать. Сам Луридан утверждал, что он — астральный дух этого острова, но во времена Давида и Соломона местом его обитания был Иерусалим; затем евреи дали ему имя Белела, и он переселился в Уэльс, где долгое время обучал бардов искусствам стихосложения и пророчества, а они давали ему разные имена: Уртин, Балд, Эльгин. И вот теперь я здесь, продолжал он, но, увы, срок моего пребывания в этих местах ограничен, и через семьдесят лет мне придется вернуться на службу к Балкину, повелителю Северных Гор.
ХОБЫ
Хобгоблины (Hobgoblins). Впервые злых духов наподобие гоблинов стали так называть пуритане, к примеру «хобгоблин, или нечистый дух», и такое словоупотребление прижилось, однако, согласно более ранней традиции, хобгоблинами именовали добрых духов из семейства брауни. Хобгоблины иначе называются лобами (lobs) или хобами (hobs).
Строго говоря, хобгоблины и им подобные не относятся ни к феям, живущим племенами, ни к демонам или гоблинам, хотя болотный огонь и других проказливых духов можно причислить к последним. Они вполне добродушны и всегда готовы помочь, но слишком уж любят подшучивать над людьми и, как все волшебные существа, терпеть не могут, когда нарушают их покой. Богарты существуют на грани допустимого для хобгоблинов дурного поведения. Боглы переступают эту грань.
Билли Слепыш (Billy Blind). Домашний дух из породы хобгоблинов, который появляется почему-то исключительно в балладах. Его специальностью были полезные советы, однако в балладе «Молодой Беки», рассказывающей об отце некоего Бекета и французской принцессе Берд Изабель, которая помогла молодому Беки бежать из плена и обещала стать его женой, Билли не только предупреждает девушку о намерении ее суженого жениться на другой, но и призывает волшебный корабль, усаживает на него принцессу, сам встает за штурвал и благополучно доставляет ее в Англию как раз вовремя, чтобы расстроить свадьбу.
Другая баллада, в которой снова появляется Билли, «Супруга Уилли», рассказывает о матери Уилли, гнусной ведьме, которая всякими колдовскими способами мешает своей невестке разрешиться от бремени. Вот какой совет дает молодым Билли: обрядить куклу младенцем, объявить о рождении ребенка и пригласить мать на крестины. Та приходит и, увидав «ребенка», разражается удивленным монологом, в котором невольно раскрывает секрет, как противостоять ее чарам: к примеру, зарезать под кроватью роженицы козленка. Впоследствии молодые делают все, как она сказала, и роды проходят благополучно.
Имя «Билли» имеет значение «спутник» или «воин».
Букан, или боган (Bauchan, or Bogan). Дух из породы хобгоблинов, иногда проказливый, иногда готовый помочь, а иногда и опасный. Вот история богана, который последовал за своим хозяином в Америку.
Была у Каллума Мора МакИнтоша маленькая ферма в Локабере. А в тех местах жил один букан, и, хотя они с МакИнтошем терпеть друг друга не могли, порознь им тоже было невмоготу. Случалось им и драться, но, когда бы Каллуму ни понадобилась помощь, букан всегда тут как тут. Раз, к примеру, возвращался Каллум с рынка, а букан подстерег его на дороге и затеял с ним драку. Придя домой, МакИнтош обнаружил, что потерял в потасовке носовой платок, который был ему дорог, поскольку на нем лежало благословение священника. Он сразу подумал, что это букан его утащил, и пошел искать. И точно, походил-походил, видит — букан сидит у шершавого камня и трет его тем самым платком. «Хорошо, что ты пришел, Каллум, — говорит ему букан. — Еще немного, и я протер бы в платке дыру, тут бы тебе и конец. А теперь придется тебе еще раз со мной подраться». Так они и сделали, и Каллум отбил свой платок. Немного погодя намело столько снегу, что Каллум не смог выбраться из дому за березой, которую повалил на дрова еще раньше, и вдруг что-то как трахнет в дверь! Открыл он и видит — лежит у порога та самая береза: это ее букан через сугробы перекинул. А когда МакИнтошу пришлось переезжать, букан нагнал его с большой телегой, которую тот оставил дома, и так избавил его от необходимости целых десять миль плестись по плохой дороге.
Через несколько лет шотландцев стали сгонять с обжитых мест, и Каллум одним из первых двинулся в Нью-Йорк. Там ему пришлось пожить в карантине, а когда он получил новый надел земли, первым, кого он там встретил, был букан в обличье козла. «Ха, ха! Каллум! — приветствовал он его. — А я-то раньше тебя поспел!» Бухан помог ему расчистить землю под пашню. Так он стал первым иммигрировавшим волшебным существом [137].
Колун-гн-чиоун, или Туловище-без-головы (Coluinn gun Cheann, or the Headless Trunk). Так звали букана — покровителя Макдональдов из Морара, чья преданность этому семейству оборачивалась угрозой для жизни прочих обитателей округи.
Днем он обычно слонялся вокруг Морар-Хаус, который стоял на берегу, у мыса Слит на острове Скай, а по ночам разгуливал по «Гладкой Миле», как называли тропу, что вела от реки Морар к Морар-Хаус, так что никто в одиночку не отваживался ходить той дорогой ночью. Любого, кто рисковал выйти на «Гладкую Милю» вечером, поутру находили мертвым, причем тело его бывало страшно изуродовано. Букан никогда не нападал на женщин и детей и не показывался большим компаниям, так что посылать против него охотников было бесполезно. Долго так продолжалось, пока, наконец, жертвой Туловища-без-головы не стал друг и дальний родственник Большого Джона, сына Маклеода из Разай, человека недюжинной силы и отваги. Большой Джон рассказал о гибели друга и родича своей мачехе, как всегда делал, и та посоветовала ему сразиться с чудовищем. Он повстречался с Туловищем на закате, и они боролись всю ночь. Небо на востоке стало светлеть, когда Большой Джон одержал победу, и так как ему очень интересно было посмотреть, с кем же он дрался, то он сунул врага под мышку и решил снести домой, а там при свете дня разглядеть внимательно. Никто никогда не слыхал голоса Туловища-без-головы, но тут оно вдруг промолвило: «Отпусти меня». — «Не отпущу», — ответил Большой Джон. Вот-вот должен был наступить рассвет, а Туловище, как все прочие духи и боглы, не выносило первых лучей зари. Снова оно взмолилось: «Отпусти, и я больше никогда не приду сюда». Сжалился над ним Большой Джон и согласился: «Клянись на книге, на свече и на черном чулке — и ступай на все четыре стороны». С этими словами он заставил букана встать на колени и принести клятву, после чего отпустил, и тот улетел, громко стеная:
Далеко отсюда холм Бен-Хедерин,
Далеко отсюда перевал шепотов.
Снова и снова повторял он эти слова, пока голос его не стих вдали, так что песню его запомнили в Мораре, и женщины и дети до сих пор поют ее [138].
Букка, или букка-бу (Bucca, or Bucca-boo). Буккой в Корнуолле зовут духа, которого в былые времена считалось необходимым ублажать. Рыбаки обязательно оставляли для него на берегу рыбину, а жнецы, обедая в поле, бросали через левое плечо кусочек хлеба и проливали на землю несколько капель пива — на удачу. Буккой, или буккой-бу, до недавнего времени во многих местах пугали детей (а где-то, полагаю, и до сих пор продолжают это делать): когда дети капризничали и плакали, им говорили:
«Не плачь, а то букка придет и заберет»[139].
По-видимому, когда-то букка был местным божком, но со временем оказался «разжалован» в хобгоблины.
Букк, вообще-то, было двое: Букка Ду и Букка Гвиддер, которые также именуются Букка Черный и Букка Белый[140].
Буман (Booman). На Оркнейских и Шетландских островах буманом называют хобгоблина наподобие брауни. Его имя часто встречается в припевках, которыми сопровождаются детские игры, например «Пали, буман, пали» или «Помер буман, нет его»[141].
Добби (Dobby). Ласковое прозвище хобгоблина в Йоркшире и Ланкашире. Он очень похож на брауни, но еще больший проказник. Имеет много общего с Робином Добрым Малым[142].
Синезадый (Blue Burches). Безобидный хобгоблин, который проказничал наподобие богарта в доме башмачника из Блэкдаун-Хиллз, что в Сомерсете. Сынишка башмачника с ним подружился и даже увидел его как-то раз в истинном обличье: в виде старика в мешковатых синих штанах. Все семейство башмачника потешалось над его выходками.
Стоило лестнице заскрипеть под тяжелой поступью невидимки, а в воздухе появиться синеватой струйке дыма, башмачник, бывало, говорил: «Не бойтесь, это старик Синезадый, вреда от него никакого нет». И не без известной гордости пускался в рассказы о том, как однажды Синезадый превратился в черную свинью, пронесся по комнате и сиганул в утиный пруд так ловко, что даже кругов на воде не осталось, а в другой раз, когда они поздно возвращались с рынка, устроил такое зарево, что они уже решили, будто в доме пожар. Только вот рассказывал башмачник свои истории не тем, кому следовало: церковный староста, услыхав о проделках Синезадого, решил, что это сам дьявол, и уговорил двух священников попытаться изгнать его из дома. Те пришли и увидели старую белую лошадь, которая паслась у пруда. «Кто это?» — спросили они у сынишки башмачника. «А это наш Синезадый, сэр», — отвечал тот. «Вот как? А уздечку на него надеть сможешь?» — сказал тогда пастор. Мальчик, гордясь добродушием своего домового, возьми да и накинь на него узду. Оба пастора как закричат в один голос: «Изыди, нечистый!» Старина Синезадый прыг в пруд, и поминай как звали; больше он никогда не появлялся, по крайней мере в прежнем своем обличье безобидного домового [143].
Хобмены (Hobmen). общее название для всех разновидностей лобов и хобов, к которым относятся Робин Добрый Малый, Робин Круглая Шапка, Пэк, монастырский увалень, пикси, ирландский пука, гругаш из Горной Шотландии, Фенодири с острова Мэн, а также силки и килмуллисы северных графств. Даже богартов и всевозможные болотные огни можно охарактеризовать как хобменов.
Хобы, или хобтрасты (Hobs, or Hobthrust). Общее название племени добрых духов, которые обычно помогают человеку в его делах, хотя иногда могут и напроказить; к ним принадлежат и брауни. Традиционные места обитания — северные графства или северная часть Средней Англии. Например, один хоб жил в естественной пещере в бухте Рансвик возле Хартлпула. Его специальностью был коклюш. Стоило родителям принести свое захворавшее чадо к пещере и прошептать:
Хоб из норы! Хоб из норы!
У моей малютки кашель,
Возьми его себе; возьми его себе, —
и дело, можно сказать, было в шляпе.
Другой, более зловредный хоб, по прозванию Безголовый, шалил на дороге из Херворта в Нишем, но не мог перебираться через речку Кент, что впадает в Тис. При помощи эк-зорцизма его загнали под большой придорожный камень сроком на девяносто девять лет и один день. Если кто-нибудь по неосторожности присядет на этот камень, то никогда уже не сойдет с него. Однако девяносто девять лет почти истекли, так что, быть может, в скором будущем мы еще услышим о странных происшествиях на дороге из Херворта в Нишем.
А вот другой хоб, или хобтраст, своим поведением больше напоминает брауни. Все его существование было связано со Стурфит-Холлом, что в Йоркшире возле Рита. Там он сбивал масло, разжигал огонь в очагах и выполнял другие обязанности брауни, покуда хозяйка дома, сжалившись над его наготой, не подарила ему плащ с капюшоном, при виде которого он воскликнул:
Плащ с капюшоном! То, что я хотел!
Не жди от хоба больше добрых дел! —
и исчез навсегда. А вот другой похожий на брауни хоб, который работал на ферме в Данби, кажется, остался недоволен качеством подаренной ему одежды, поскольку сложил о ней такой стишок:
Коль в пеньковую рубаху станешь хоба одевать,
Так не жди тогда, что ягод станет он тебе таскать[144].
А вот хобтраст, живший в пещере под названием Хобтраст-Холл, имел обыкновение одним прыжком переноситься на вершину холма Карлоу-Хилл, что в полумиле от его дома. Там находился постоялый двор, и на его владельца, человека по имени Вигхолл, наш хоб работал за кусок хлеба с маслом в ночь. Но однажды ему по недосмотру не оставили еды, и хоб исчез навсегда[145].
Пэк (Puck). Шекспир в своей пьесе «Сон в летнюю ночь» наделил Пэка индивидуальным характером: Пэк — самый настоящий хобгоблин, по кличке Робин Добрый Малый. В народной традиции Пэк больше известен как «тот, кто сбивает с дороги путников». Пэку из «Сна в летнюю ночь» приписаны все проделки, о которых упоминается в балладе «Жизнеописание Робина Доброго Малого». То, что он говорит о себе фее Титании, очень похоже на хобгоблина:
Ну да, я — Добрый Малый Робин,
Веселый дух, ночной бродяга шалый.
В шутах у Оберона я служу…
То перед сытым жеребцом заржу,
Как кобылица; то еще дурачусь:
Вдруг яблоком печеным в кружку спрячусь,
И, лишь сберется кумушка хлебнуть,
Оттуда я к ней в губы — скок! И грудь Обвислую всю окачу ей пивом.
Иль тетке, что ведет рассказ плаксиво,
Трехногим стулом покажусь в углу:
Вдруг выскользну — тррах! — тетка на полу.
Ну кашлять, ну вопить! Пойдет потеха!
Все умирают, лопаясь от смеха,
И, за бока держась, твердит весь хор,
Что не смеялись так до этих пор…[146]
Его любимое развлечение — посмеяться над людьми, но, как и всем хобгоблинам, ему не чужда и доброта. Он всегда на стороне брошеных возлюбленных и искренне сочувствует Термин, покинутой юношей, с которым она бежала. Персонажей, которых можно соотнести с Пэком, мы находим в кельтской части Великобритании, например пуку, поука и пикси. Как и прочие хобгоблины, он искусный оборотень и, подобно брауни, помогает людям. Его можно прогнать, подарив одежду. Шекспировский Пэк в одном отличается от пэков народной традиции: он принадлежит к волшебному двору и не относится к духам-одиночкам.
Робин Круглая Шапка (Robin Round-cap). Робин Круглая Шапка из Спалдингтон-Холл — домашний дух из породы хобгоблинов. Обычно он помогает молотить зерно или делает работу по дому, но если он не в духе, то запросто может вновь смешать зерно с мякиной, разлить молоко или потушить огонь.
Пука (Pwca). Валлийская версия английского Пэка. Его действия и характер настолько схожи с шекспировским персонажем, что некоторые жители Уэльса утверждают, будто Шекспир позаимствовал его из рассказов своего друга Ричарда Прайса, жившего неподалеку от Кум-Пука, одного из любимых мест обитаний пуки. Сохранилось симпатичное изображение пуки, сделанное углем одним из валлийских крестьян[147]. Рук не видно, но это лишь силуэт. В одной из историй говорится, что пуке оставляли подношение в виде молока. Возможно, это была плата за то, что он пас коров, хотя это и не уточняется. Одна доярка в Трвин-Фарм близ Абер-гвиддона каждый день оставляла пуке крынку молока и ломоть белого хлеба в каком-нибудь укромном местечке на пастбище. Однажды из озорства она выпила молоко и съела хлеб, так что пуке в тот день достались лишь холодная вода да хлебная корка. На следующий день, когда она проходила мимо этого места, ее схватили невидимые, но сильные руки, и пука предупредил, что если она проделает это снова, то ей не поздоровится.
Однако больше пука известен как Вилли-со-жгутом. Он ведет припозднившихся путников по узкой тропке к краю оврага, затем с громким смехом перепрыгивает через него, задувает свечу и оставляет свою жертву ощупью пробираться назад. В этом пука сходен с шотландским духом по прозвищу Худое пальтишко и с английским Пэком.
Поука (Phouka). Ирландское слово «поука», иногда использующееся как синоним слова «пэк», в средневековом английском обозначало дьявола. Чаще поуку соотносят с буги или зверем-буги, таким как оборотень Пиктри-браг из Северной Англии, который чаще всего принимает облик лошади, но также может явиться в виде орла или летучей мыши. Поука доставляет людям всяческие неприятности. Многим довелось прокатиться в бешеной скачке на его спине. Однако другие считают, что он ближе к брауни или хобгоблинам. В прелестной истории под названием «Волшебная помощь» маленький сын мельника подружился с поукой, и тот привел шесть младших сородичей, которые мололи зерно, пока работники спали. Здесь поука предстает в обличье
|
|
|
