Кальях-ни-Гроамах, или Угрюмая старуха (Caillagh ny Groamagh, or the Old Woman of Gloominess).

Вариант шотландской Кальях Варе с острова Мэн и ирландской Килох вайры. Похоже, она самая невезучая из всех, потому что, пытаясь перешагнуть с вершины Барруля на вершину Кронк-ин-Ирре-Лхаа, свалилась в ущелье между ними, которое с тех пор называется ее именем. Отметины от ее каблуков до сего дня видны на стенах этого ущелья. Кальях-ни-Гроамах, как и все ее родственники, является духом погоды. Но если в Шотландии ей подвластны только зима и ненастье, то на острове Мэн она управляет ветрами и осадками целый год. Если в День святого Брайда (1 февраля) погода выдается хорошая, значит, Кальях вышла собирать хворост, чтобы было чем топить летом; если идет дождь, значит, она осталась дома, и тогда в ее интересах сделать так, чтобы все лето стояли погожие теплые деньки. Таким образом, солнечный День святого Брайда предвещает плохую погоду на все лето. Говорят, будто в этот день Кальях-ни-Гроамах можно увидеть в облике гигантской птицы, которая таскает в клюве хворост. Гора Кронк-ин-Ирре-Лхаа считается основной резиденцией Угрюмой старухи⁴.

 

Мульярстух (Muilearteach).  Так называется водяное обличье Кальях Варе. Как морской дух, она относится к фо-а и может обращаться в рептилию или человека. На суше она неизменно появлялась в облике старой карги. В гэльской народной поэме упоминается о ее встрече с Финном, когда она выпросила разрешение войти в дом и обогреться у очага, но чем дольше она грелась, тем больше и злее становилась, — впоследствии подобные выходки приписывали ведьмам. Согласно другой легенде, мерзкая старая карга постучалась в дом к фенниям и попросила разрешения обогреться у очага. Финн и Ойсин наотрез отказали, но Диармад разрешил ей войти и не отказал ей, даже когда она пробралась в его постель, только положил между собой и ею простыню. Немного погодя он так и вздрогнул от удивления, ибо старуха превратилась в прекраснейшую из женщин, которую видели когда-либо человеческие глаза⁵. Как и у Кальях Варе, у Мульярстух был один глаз и сине-черное лицо. Она поднимала ветра и вызывала бури. От Кальях ее отличает только связь с морем.

 

Черная Аннис (Black Annis).  Ведьма-людоедка с синим лицом и железными когтями, жила, предположительно, в пещере в Данских холмах Лестершира. У входа в пещеру стоял большой дуб, в ветвях которого она пряталась и поджидала своих жертв — заблудившихся детей или отбившихся от стада ягнят, а потом обрушивалась на них сверху, хватала и пожирала. В «Лестерской хронике» за 1842 год опубликовали сообщение о могиле некоей Агнес Скотт, затворницы, и предположение, что она-то и была прототипом Черной Аннис.

Черная Аннис обитала в Данских холмах. Росту людоедка эта была громадного, с синим лицом, длинными белыми зубами. Из пещеры выходила только в темноте.

Мать моя сказывала, что как начнет Черная Аннис зубами скрипеть, так все уже знают — пора запирать на ночь дверь и держаться подальше от окон. Вот почему в крестьянских домах в Лестершире такие маленькие окна: чтобы Черная Аннис не смогла даже руку внутрь засунуть, если подберется.

И еще мать сказывала, что потому у нас очаг и дымовая труба всегда в углу.

Раньше огонь разводили прямо на земляном полу, а люди спали вокруг, но Аннис стала приходить и утаскивать детей через окно. Стекол-то в те времена не было.

Когда Черная Аннис принималась выть, слышно ее было на пять миль в округе, и тогда даже самые бедные люди спешили прикрыть окно своей хижины шкурой да привесить к ней ведьмину траву, чтобы отвадить Аннис⁶.

 

Ласковая Анни, или Аннис (Gentle Annie, or An nis). Погодный дух, управляющий юго-западными ветрами в заливе Кромарти. С севера и востока залив надежно защищен горами, но разрыв в гряде холмов время от времени позволяет свирепым ветрам проникать с юго-запада. Отсюда и дурная репутация Анни как обманщицы. Бывает, что с утра распогодится, рыбаки соблазнятся солнышком и выйдут в море, а ветер возьмет да и сменится в одночасье, и все лодки оказываются в большой опасности. Существует гипотеза, что Ласковая Анни — одна из разновидностей Кальях Варе. Имя Анни, возможно, происходит от имени кельтской богини Ану, к которой возводят и Черную Аннис Данских холмов. Однако не исключено, что эти полушуточные персонажи вообще не имеют никакого отношения к мифологии.

 

 

1 См.: Mackenzie D. Scottish Folk Lore and Folk Life. London, 1935.

2 Hull E. Folklore of the British Isles. London, 1928. P. 50–53.

3 См.: Mackenzie D. Scottish Folk Lore and Folk Life. London, 1935. P. 136–155.

4 Gill W. A Manx Scrapbook. London, 1929. P. 347–349.

5 Campbell J. Popular Tales of the West Highlands. 4 vols. London, 1890–1893. Vol. III.

6 Tongue R. Forgotten Folk-Tales of the English Counties. London, 1970. — Эту историю исследовательница услышала в декабре 1941 года от женщины, эвакуированной из Лестершира. См. также: County Folklore, vol. I: Leicestershire and Rutland / Ed. by C. J. Billson, 1895.

 

 

ГОБЛИНЫ

 

Гоблины (Goblins). Общее название злых духов, обычно безобразных карликов. Однако если к этому названию прибавляется «хоб», то оно уже обозначает полезных, дружелюбно настроенных к человеку существ, хотя и довольно озорных. Пуритане отрицали это, и потому Баньян в своем гимне отождествляет хобгоблина с «врагом рода человеческого». Фо-а из Горной Шотландии, английские гоблины и французские гобелины относятся к духам одной и той же породы. Вот одна из версий их происхождения:

В этих подземных пещерах обитал странный вид живых существ, которых одни называли гномами, другие кобольдами, а третьи гоблинами. Ходила легенда, что когда-то они жили на поверхности и были похожи на прочих людей. Но по той или иной причине — а легенда приводила тому самые разные объяснения — король то ли обложил их налогами, слишком суровыми на их взгляд, то ли потребовал от них повиновения, что им вовсе не понравилось, то ли стал обращаться слишком жестоко, ввел строгие законы — в общем, из-за этого они взяли и вдруг исчезли с лица земли. Согласно легенде, вместо того чтобы отправиться в какую-нибудь иную страну, они спрятались в подземных пещерах, откуда вылезали под покровом ночи, но уже появлялись поодиночке и большой компанией никому не попадались на глаза. И только среди самых отдаленных и недоступных гор они, как говорят, ночами собирались под открытым небом. Те, кому удалось их заметить, рассказывают, что на протяжении многих поколений они слишком изменились. Чему тут удивляться, ведь они жили вдали от солнца, в местах холодных, сырых и темных. Теперь они стали не то чтобы просто безобразными, нет, их облик казался то ли омерзительным, то ли смешным и нелепым. Говорят, ни одна самая безумная выдумка, ожившая на бумаге благодаря необузданности перу писателя или карандашу рисовальщика, не могла сравниться с их необыкновенным видом. Но мне кажется, что эти слова принадлежат людям заблуждавшимся, тем, кто перепутал гоблинов с животными, которые всегда были рядом с ними. Все-таки гоблины, сами по себе, не столь уж сильно отличаются от людей. И хотя они стали меньше в размерах, но их знания и сноровка весьма приумножились, и теперь они могли совершать то, что не было под силу ни одному смертному. Но с большими знаниями пришло и большое озорство: всячески досаждать людям, продолжавшим жить на поверхности, стало для них самой желанной забавой. Они сохранили немало привязанности друг к другу, поэтому и не обходились жестоко с теми, кто просто попадался у них на пути. Но в сердце у них все еще жила унаследованная от предков злоба на людей, которые завладели имуществом — их былой собственностью, и в особенности на потомков короля, виновника того, что им пришлось покинуть белый свет. Вот отчего они искали любого удобного случая, чтобы доставить неприятности, и измышляли для этого способы столь необычные, сколь необычен бвгвал и облик самих выдумщиков. Даже потеряв в росте и изменившись внешне, они обладали силой, которая могла сравниться только с их хитростью¹.

 

Браг (Brag).  Это проказливый гоблин-оборотень. Как ирландский пука, он часто является в виде лошади. Родом он из северных графств, густо населенных хобгоблинами.

Пиктри-браг постоянно меняет обличье. Иногда он является в виде теленка с белым платком вокруг шеи, иногда в виде осла; однажды он принял облик четырех человек, держащих белую простыню, в другой раз — обнаженного мужчины без головы. Одна пожилая леди рассказала историю про своего дядю. У него был белый костюм, который всегда приносил ему несчастья. Когда дядюшка надел его в первый раз, ему повстречался браг, и в другой раз, когда он возвращался с крестин в том же самом костюме, он снова встретил брага. Дядя был смелым человеком и вскочил ему на спину. Но когда они подъехали к перекрестку, браг стал подбрасывать его так сильно, что дядюшка едва мог удержаться; наконец браг скинул его в самую середину пруда и убежал с громким ржанием, насмехаясь над всем христианским миром².

Хедли коу ведет себя точно так же.

 

Жуть (Grim).  Довольно распространенное имя среди гоблинов. Имена норвежского Фоссгрима (Fossegrim), шведского Кёркегримма (Kirkegrimm) и английской жути-с-цер-ковного-двора (Church Grim) образованы от одной и той же основы. Когда-то это было прозвище Одина, а позднее дьявола. Жуть-с-церковного-двора обычно появляется в виде черной собаки, также Волшебная жуть из «Жизнеописания Робина Доброго Малого» иногда принимает это обличье:

Я брожу в темноте и многих заставляю громко кричать от ужаса. Я пугаю простой люд, и меня называют Черным псом из Ньюгейта. Когда встречаются юноши и девушки, я подкрадываюсь к ним в каком-либо страшном обличье, забираю их радость и пожираю ее вместе с моими приятелями. И еще я, словно сова, кричу у окон больных и вызываю такой страх, что они готовы расстаться с жизнью. Много способов знаю я, чтобы пугать простаков, но против мудрого я бессилен, ведь ему известно, что я не могу причинить никакого вреда.

 

Жуть-с-церковного-двора (Church Grim).  Согласно одному широко распространенному поверью, кладбища от ведьм и от нечистого охраняет дух, который является в обличье черной собаки. Те, кому случается его видеть, обычно принимают его за предвестника смерти. Именно он указывает на связь между духом — хранителем кладбища и животным, принесенным в жертву при его основании, и указывает на то, что шведский Кёркегримм появляется в виде ягненка потому, что в Швеции в дни раннего христианства было принято зарывать под алтарным камнем ягненка, тогда как в Дании жертвенным животным обычно служила так называемая кладбищенская свинья. В Йоркшире жуть-с-церковного-двора можно видеть неподалеку от церкви не только ночью, но и днем в дурную погоду. Иногда в полночь жуть звонит в колокол, и это всегда предвещает близкую смерть, а во время похорон священник, если приглядится, может увидеть, как дух выглядывает с колокольни, и по его виду судить, попадет ли покойный в ад или в рай⁴.

Существовало поверье, согласно которому первый покойник, похороненный на новом кладбище, и должен был охранять его от дьявола. Чтобы спасти человеческую душу от такой участи, в северной части кладбища хоронили черного пса без единой отметины, на которого и возлагалась эта обязанность⁵. Аналогичное верование было распространено и в Северной Шотландии. Только шотландцы верили, что, наоборот, последний покойник, похороненный на кладбище, должен охранять его до следующих похорон⁶.

 

Красный колпак (Redcap).  Один из самых злобных гоблинов Старой границы. Красный колпак живет в древних башнях и замках, в которых совершались преступления, и любит подкрашивать свой колпак в человеческой крови. Это «низкорослый, коренастый старик, с длинными, выступающими вперед зубами, костлявыми пальцами, с загнутыми, как у орла, когтями, большими, налитыми кровью глазами, с седыми волосами, ниспадающими на плечи, в железных башмаках, с копьем в левой руке и красным колпаком на голове»⁷.

Человек не в силах совладать с ним, но его можно победить с помощью Писания или креста.

Если ему показать то или другое, он отчаянно взвоет и исчезнет, оставив один из своих длинных зубов. Злодей лорд Соулис из замка Отшельника водил знакомство с красным колпаком, который сделал его неуязвимым для оружия, и убить его смогли, лишь сварив в масле в медном котле.

А в Пертшире красный колпак — добрый дух. Это маленький человечек, живущий под крышей замка Грэнталли, увидеть или услышать его считается большой удачей. Голландские красные колпаки, или каботерманнекины, по своей природе настоящие брауни, и о них рассказывают типичные для этих волшебных существ истории.

 

Дантеры (Dunters).  Эти духи Старой границы. Как и более злобные красные колпаки, обитают в старинных квадратных башнях и укреплениях. Они постоянно поднимают шум, словно треплют лен или мелют ячмень в каменных жерновах. Говорят, если шум усиливается, это предвещает смерть или несчастье. Существует предположение, что перед закладкой башен, возможно построенных пиктами, приносились кровавые жертвы. А дантеры и красные колпаки — это духи жертвенных животных и людей⁸.

 

Поки-хоки (Pokey- Hokey). Один из пугающих духов Восточной Англии, подобный Ноки-бох и Мампокеру (см. буги-няньки). Английское слово «хоки-поки» (hokey-pokey), означающее жульничество, возможно, произошло от имени этого гоблина.

 

Скрайкер (Skfiker).  Гоблин из Йоркшира и Ланкашира, которого еще называют трэш, из-за шлепанья, издаваемого им при ходьбе. Он считался предвестником смерти. Иногда невидимкой бродил по лесам, издавая ужасающие вопли. Иногда, как и пэдфут, принимал облик огромной собаки, с большими лапами и глазами с блюдце. Отступая от своей жертвы, он неумолимо увлекает ее за собой 9.

 

Боглы (Bogles).  В общем и целом, они относятся к злобным гоблинам, однако боглы, обитающие на границах Шотландии, хотя и страшные, но все же справедливые существа. Они наказывают только виновных: убийц, лжесвидетелей, тех, кто обижает вдов и сирот. Эту характеристику подтверждает история о бедной вдове из деревни Хёрст, в окрестностях Рита, у которой сосед украл несколько свечей. Однажды ночью сосед увидел в своем саду некую темную фигуру, он вытащил ружье и выстрелил. На следующий вечер, когда он работал в сарае, существо вновь появилось в дверях и сказало: «У меня нет ни плоти, ни костей, ни крови, так что ты не можешь причинить мне вреда. Верни свечи, но я должен кое-что забрать у тебя». С этими словами богл подошел, оторвал веко и исчез. И глаз у того человека после этого всегда подергивался. А в другой истории богла изгнали с помощью открытой Библии¹⁰.

 

¹ MacDonald G. The Princess and the Goblin. London, 1872.

2 Sharpe Cuthbert. The Bishoprick Garland. Цит. no: Henderson W. Folklore of the Northern Counties. London, 1879.

3 См.: County Folklore. Vol. II: North Riding of Yorkshire, York and Ainsty, ed. by Mrs. Gutch. 1899. P. 127–128; Henderson W. Folklore of the Northern Counties. London, 1879. P. 274.

4 Wright T. Essays on Subjects Connected with Literature. Popular Superstitions and History of England in the Middle Ages. 2 vols. London, 1846.

5 County Folklore. Vol. VIII: Somerset Folklore by R. Tongue, ed. by K. Briggs, 1965.

6 Campbell J. Superstitions of the Highlands and Islands of Scotland. Glasgow, 1900. P. 242.

7 Henderson W. Folklore of the Northern Counties. London, 1879. P. 253–255.

⁸ Ibid. P. 255–256.

9 Bowker J. Goblin Tales of Lancashire. London, 1883.

10 Henderson W. Op. cit. M. Бальфур в ее линкольнширских сказках называет боглами абсолютно злых созданий. Однако остается небольшое сомнение, действительно ли это слово употреблялось в Линкольншире или было ею позаимствовано. — См.: Balfour М. С. Legend of Cars // Folklore. II, 1891.

 

 

ЧУЖИЕ

 

Чужие (The Strangers). Так в Линкольншире называют фей¹. В представлении обитателей болот это добрые духи, но и они способны на самые причудливые проявления дурного нрава. Вот как описывает их житель Линдси в сказке «Доля чужих»:

И те, и другие — чужие. Ты знаешь, о ком я говорю, вижу, у тебя ужей слово наготове, да только негоже их так называть. Нет; доведись тебе повидать столько их дел, сколько я на своем веку повидал, другое словцо на язык просилось бы, это уж точно. Народ в этих местах обычно зовет их чужими или крохотным народцем; росту-то в них всего ничего, как в новорожденном младенце; а то еще зелеными плащиками, за их зеленые одежки; или иногда ярткинами. Но чаще всего чужими, я уже говорил: а они и есть чужие, и вид у них странный, так что в толпе сразу отличишь. — А ты когда-нибудь хоть одного видал? — Я-то? Видал, а как же. Часто видал, вот в прошлую весну в последний раз. Крохотные такие человечки, не выше ладони ростом, ножонки да ручонки тоненькие как ниточки, зато ладони и ступни большущие, а головы по плечам так и катаются. Из одежды на них штаны И куртки зеленые, а колпаки желтые, на поганки похожие; и лица такие, носы, значит, длинные, рты большущие разинуты, а из них языки висят-болтаются. А вот разговора мне их не доводилось слышать, нет; да и к чему им говорить, они, когда сердятся, рычат, как собака, когда ее разозлишь, а коли позабавиться хотят, свистят да чирикают, как птицы…

Летом по ночам они все танцевали на больших плоских камнях, что тут повсюду набросаны; откуда они взялись, я не знаю, но вот мой дед сказывал, будто его деда дед сказывал, что в стародавние времена люди разводили у тех камней огонь и мазали кровью и почитали их больше, чем пастора в церкви.

Зимними вечерами, когда все ложились спать, чужие приходили танцевать в домах у очагов, а сверчки по доброй воле им подыгрывали. И так было всегда, что бы ни творилось вокруг. На полях они шныряли между колосьев, тянули их вверх, вытягивали маковые головки; по весне трясли и щипали почки на деревьях, чтобы они быстрее открылись; дергали цветочные бутоны, гонялись за бабочками, вытаскивали дождевых червей из земли — одним словом, дурачились, всегда веселые и довольные, если им не перечить. А еще они стерегли смерть и следили, чтобы вокруг не переводились малыши.

Народ знал, что чужие помогают колосьям наливаться и всякой зелени расти, а еще раскрашивают плоды в красный и коричневый цвета и заставляют листья желтеть по осени. Вот почему, если их разозлить, все вокруг поблекнет и завянет, хлеб не уродится — и настанут голодные времена. Вот люди и старались изо всех сил задобрить малый народ, подружиться с ним. Первый цветок из сада, первый плод с дерева, первый кочан капусты несли к ближайшему плоскому камню и оставляли там для чужих; и первый сноп зерна, и первую картофелину с поля несли туда же; и всякий раз, прежде чем сесть за стол, бросали к очагу кусочек хлеба и добавляли туда же каплю молока или пива, чтобы крохотный народец не голодал и не мучился жаждой.

 

Дальше в сказке говорится о том, что, пока люди чтили старые обычаи, все было хорошо. Но вот настали времена, когда люди забыли веру предков. О прежних приношениях никто уже и не думал, плоские камни стояли пустыми, а иные даже увозили и распиливали на части. Люди стали прилежнее ходить в церковь, и вот, наконец, выросло целое поколение, которое и знать не знало, кого это называют чужими. Только мудрые женщины помнили. Сначала все шло по-прежнему; чужие, похоже, никак не могли поверить, что извечные подопечные так быстро их покинули. Но со временем их охватил настоящий гнев, и они нанесли ответный удар. Год за годом земля ничего не родила: ни зерна, ни сена, — на скотину напал мор, дети чахли, у матерей не было молока. Скоро мужчины стали тратить то немногое, что им удавалось заработать, на выпивку, а женщины — на опиум. Никто не понимал, откуда на них свалилась такая напасть и что теперь делать, только мудрые старухи знали. Они собрались вместе и стали гадать на крови и на огне. Когда они поняли, кто насылает эти несчастья, пошли по домам и звали людей прийти в сумерках на перекресток дорог, а там рассказали им, в чем причина всех бед, и напомнили, как поступали их прадеды. И тогда женщины вспомнили ряды крохотных могилок на кладбище и младенцев, которые надрывались от крика у них на руках, и решили, что надо вернуться к старой вере, и все мужчины с ними согласились. Пришли они домой, нацедили чужим пива, налили молока, отнесли к плоским камням первый плод от всего, что им еще удавалось вырастить, и научили своих детей почитать чужих. Тогда дела понемногу пошли на лад; младенцы научились держать головки, зерно колосилось, скот тучнел. И все же старые добрые времена ушли навсегда, и лихорадка то и дело брала свое. Не годится забывать старые порядки, ведь раз потерянное назад уж не воротишь.

 

Ярткины (Yarthkins).  Так обитатели Линкольнширских топей называли духов плодородия, которых порождала сама земля, а они, в свою очередь, увеличивали ее плодородие, за что ожидали подношений. Когда про них забывали, становились опасными. Другие их имена — крохотный народец, зеленые плащики и, наиболее распространенное, чужие. Судя по всему, Тидди Ман был самым благодушным представителем семейства ярткинов, а Яллери Браун — самым зловредным.

 

Тидди Мэн (The Tiddy Mun).  Одним из любимых и наиболее известных духов был Тидди Ман, к нему обращались во время наводнений с просьбой отвести воду. Но и этот, казалось бы, благожелательный дух не колеблясь насылал мор на скотину и заразные болезни на детей, когда считал, что с ним дурно обошлись. Складывается впечатление, что Тид-ди Ман был самым крупным представителем крохотного народца, или чужих, как их еще называли в Линкольншире, но его больше интересовал уровень воды, чем плодородие. Эта история записана со слов старухи, всю жизнь прожившей на территории, называемой Каре, и лично принимавшей участие в церемониях, которые описываются ниже. Старуха считала, что она — единственная живая душа, которая еще помнит, кто такой Тидди Ман. Эту сказку сложили в XVII веке, когда вывезенные из Голландии рабочие предприняли первую попытку осушения Линкольнширских топей. Жители топей, которые испокон веку добывали себе пропитание охотой и рыбалкой, были крайне недовольны и считали, что духи болот тоже возмущены происходящим. В самых гибельных местах духов стало больше, чем раньше.

Голоса мертвых раздавались в ночи, руки без плеч протягивались из темноты, стоны и вздохи не прекращались всю ночь; болотные водяные танцевали на кочках среди топи, ведьмы разъезжали верхом на огромных черных корягах, которые превращались в змей и перевозили их через топь.

Все это приводило местных жителей в смятение, вечерами они отказывались покидать дома, а если приходилось идти через болота, обязательно клали в карман клочок бумаги с заклинанием или шарик из Библии (вырванная из Библии страница, скатанная в шар); но был среди болотных духов один, которого они не только боялись, но и любили: звали его Тидди Ман, и люди опасались, что, как только болота высохнут, он покинет их места.

Все знают, что Тидди Ман живет в глубоких омутах, где стоит зеленая вода, и выбирается оттуда, как только над болотами поднимается туман. Вот тогда он и вылезает наружу, мокрый, на голове развесистые оленьи рога, длинные белые волосы и борода свалялись клочьями; на мягких лапах, весь в сером, он незаметно подкрадывается в тумане, шаги у него легкие, как плеск воды или вздох ветра, а смех отрывистый и скрипучий, как крик ночной птицы. Богарты и всякая нечисть его боятся. Он не такой злой, как русалки и водяные, и не такой бледный и страшный, как Мертвая рука. И все же поневоле жутко станет, как заслышишь, сидя поздно вечером дома у очага, его скрипучий смех, когда он проносится мимо, легкий, как ветер.

Но какой бы страх ни внушал Тидди Ман жителям болот, они все же нашли с ним общий язык: когда дожди заливали топь и вода плескалась у самого крыльца, они дожидались новолуния, вставали всей семьей на пороге и дрожащими голосами взывали к ночной тьме:

 

Тидди Ман безымянный,

У тебя вода убежала!

 

Потом, прижавшись друг к другу, они вслушивались в ночные звуки болот и, если слышали знакомый птичий крик, закрывали дверь и шли спать, в уверенности, что вода спадет. Про Тидди Мана сложили стишок:

 

Тидди Ман без имени,

Белая борода, хромая нога,

П ока в болотах есть вода,

Не причинит никому вреда.

 

Но в том-то и была загвоздка: вода убывала, омуты высыхали, вчерашняя трясина превращалась в плодородную землю — если так пойдет дальше, Тидди Ману скоро негде будет жить, и тогда, опасались обитатели болот, не миновать им его гнева.

Первыми жертвами стали голландцы. Они исчезали один за другим, местные жители были уверены, что их тела лежат в зыбучей трясине. Они-то знали, чьих рук это дело. Но вскоре появились другие голландцы, работа шла своим чередом, уровень воды понижался. И тогда гнев Тидди Мана обрушился на своих. Коровы дохли, свиньи тощали, дети болели и умирали, крыши домов обрушивались на головы обитателей, стены кривились и осыпались.

Поначалу жители Карса никак не могли поверить, что Тидди Ман обернулся против них. Думая, что весь вред от тод-лоувери или ведьм, люди вооружились заклинаниями от первых и еще усерднее «окунали» вторых, но и это ни к чему не привело. Наконец до них дошло, что надо попробовать умиротворить Тидди Мана, и верно, давно было пора, ибо на кладбища народу переносили не счесть, а колыбели стояли пустыми; припомнили они тогда, как поступали их деды в прежние, добрые времена, и договорились в следующее новолуние собраться у запруды на новой реке. Наступили сумерки, все пришли, и у каждого в руках была миска с водой. В полной темноте они выплеснули содержимое своих мисок в запруду и дружно воскликнули:

 

Безымянный Тидди Ман,

Вот тебе вода, развяжи свое заклятье!

 

Они ждали ответа, но все было тихо вокруг. И вдруг ни с того ни с сего поднялся вой, крик и плач, матери кричали, что слышат, как плачут их умершие младенцы, люди чувствовали поцелуи ледяных губ и прикосновения невидимых крыльев, и все подумали, что это покойники умоляют Тидди Мана снять проклятие и сохранить жизнь детям, которые только что появились на свет. Шум стих так же внезапно, как поднялся, в наступившей тишине люди услышали птичий крик, протяжный и жалобный, казалось, он поднимается словно из вод самой реки, и поняли, что Тидди Ман простил их. Мужчины обрадовались, закричали, запрыгали и с легким сердцем побежали домой, а женщины грустно последовали за ними, их сердца были полны тоски по умершим детям, которых они оставляли в холодной темноте.

Вскоре добрые времена вернулись в Каре, дети росли и крепли, скот нагуливал мясо, мужчины находили хорошую работу, их семьи больше не голодали, и каждое новолуние жители собирались у запруды, выплескивали воду и повторяли заклинание. Стоило кому-нибудь не прийти, как на него наваливалась болезнь, и все знали, что это Тидди Ман гневается.

Но теперь времена настали другие, и жизнь уже не та, так что Тидди Ман покинул эти места.

 

Мертвая Луна (The Dead Moon).  История для английской фольклорной традиции совершенно необычная, ибо представляет собой не что иное, как миф, хотя и неоригинальный. Героиня истории — персонифицированная Луна. Услышала она однажды, что на болотах творятся темные дела: ведьмы, боглы, мертвяки, всякая жуть ползучая и болотные огни сбивают путников с дороги; и вот в лунную ночь закуталась она в черный плащ и пошла взглянуть на все это своими глазами. Когда она беззвучно проходила болотами, камень подвернулся ей под ноги, ива обхватила гибкой веткой и затянула в самую трясину. Собрались тогда все злые болотные духи и похоронили Луну под большим камнем, а Вилли-Живчика приставили ее сторожить, и целый месяц после этого в небе было темно, так что от нечисти болотной спасу не стало, и жители топей боялись, что скоро уже и в дома к ним вламываться начнут. Наконец по совету одной мудрой женщины обитатели топей собрались все вместе и в полном Молчании пошли искать спрятанную под камнем Луну и так же тихо произнесли заклинания, чтобы ее освободить. Большой камень сдвинулся с места, Луна поднялась в небо и разогнала всю нежить².

 

Зеленый туман (The Green Mist).  Эта сказка — поразительный пример сюжета об отделяемой душе, когда жизнь связывается с каким-то внешним объектом. Историю эту рассказал человек из Линдси:

В былые дни у жителей Карса, как называли тогда обитателей Линкольнширских топей, было много странных слов и привычек, которые отпугивали зло и приносили удачу. Священники в церквях служили свои службы, а простой народ обходился проверенными старыми средствами, о которых те и знать ничего не знали.

Зимой у боглов не было иного занятия, кроме как творить зло, но весной надо было пробуждать землю, и тогда звучали такие слова, которых люди и сами не понимали. Они проводили борозду на каждом поле и, что ни утро, вставали на заре с хлебом и солью в руках у дверей своих домов, ожидая, когда появится Зеленый туман, верный признак наступления весны. Была одна семья, которая из года в год делала что полагалось, но, несмотря на это, однажды зимой постигла их беда: дочка, самая красивая девушка во всей деревне, стала сохнуть и чахнуть, да так, что вскоре перестала подниматься с постели. Но ей все казалось, что если она дождется весны, то выживет. День за днем домашние выносили ее на порог встречать весну, но зимние холода не кончались, и вот однажды девушка сказала матери: «Если Зеленый туман завтра не придет, я умру. Земля зовет меня, уже набухли семена, из которых вырастет трава на моей могилке, но я бы не стала жаловаться, увидеть бы только первоцвет у крыльца». Но мать шикнула на нее, никогда ведь не знаешь, кто может услышать; а в те времена у каждого куста были уши. А на следующий день пришел Зеленый туман, девушку посадили на солнце, прозрачными от болезни пальцами она крошила хлеб и весело смеялась; с каждым весенним днем солнышко поднималось все выше, и девушка становилась все краше, и здоровье возвращалось к ней, хотя в холодные дни она дрожала и бледнела, как во время болезни, а когда зацвел первоцвет, сделалась красивой, как никогда раньше, так что домашние стали ее побаиваться. И она не позволяла матери выполоть первоцвет. Но вот однажды пришел к. их дому молодой парень, сорвал цветок и вертел его в руке, пока они с девушкой разговаривали. Та сначала не видела, что он натворил, пока парень не собрался уходить, и только тогда заметила лежащий на земле цветок.

— Это ты сорвал первоцвет? — спросила девушка и поднесла руку ко лбу.

— Да, — ответил он, поднял цветок с земли и отдал ей, думая, какая она красивая.

Она взяла цветок, постояла, озираясь по сторонам, потом вскрикнула и кинулась в дом. Позже родные нашли ее в постели с первоцветом в руках, она пролежала весь день, бледнея на глазах, а наутро мать пришла и увидела, что дочь умерла и словно бы завяла, как цветок у нее в руке.

Это боглы подслушали, как она говорила про первоцветы, и сделали так, чтобы она жила, пока те цветут, и увяла вместе с первым, который сорвет человеческая рука³.

 

Яллери Браун (УаНегу Brown).  Пример злого духа, с которым опасно даже пытаться завести дружбу. Вне всякого сомнения, он относится к неблагословенному двору. Скорее всего, он принадлежит к ярткинам или чужим, обитателям бывших Линкольнширских топей. О нем рассказывают следующую историю:

Как-то поздним вечером возвращался молодой парень по имени Том Тивер домой с работы, вдруг слышит — пищит кто-то, да жалобно так, точно младенец без мамки. Прислушался он и разобрал, что крик доносится из-под большого плоского камня, наполовину вросшего в землю, их еще «камнями чужих» называют. Кое-как Том поднял камень и увидел под ним человечка не больше годовалого младенца ростом, но старого и сморщенного, который запутался в собственных золотых волосах и бороде. Человечек любезно поблагодарил своего спасителя и спросил, чего он хочет за свою помощь: добрую жену или горшок золота. Том ответил, что ни того, ни другого ему не надо, а лучше бы старичок помог ему на ферме, уж больно тяжела для него работа. «Ладно, помогу, только помни: никогда не говори мне „спасибо", — ответил тот и смерил его мрачным взглядом. — Я буду делать для тебя всякую работу, но одно слово благодарности, и я не шевельну больше и пальцем. Как только понадоблюсь, кликни: „Яллери Браун из кротовой норы, подь сюды!" — я тотчас появлюсь». Тут он сорвал белый одуванчик, дунул на него так, что все пушинки полетели Тому в лицо, и исчез. Наутро Том обнаружил, что вся его работа сделана, так что ему и руки приложить не к чему. Сначала он думал, что заживет теперь как у Христа за пазухой, да не тут-то было: скоро он заметил, что, хотя он ничего не делает, его работа вся готова, а у других, несмотря на то что трудятся от зари до зари, ничего не выходит, как будто и не принимались. Работники на ферме тоже это заметили и стали винить Тома.

 

Тогда он решил всю работу справлять сам и не полагаться больше на нового знакомца, но руки не слушались его, и он ничего не мог сделать, так что наконец работники пожаловались на него хозяину, и тот прогнал его. Стал Том звать:

«Яллери Браун из кротовой норы, подь сюды!» Яллери тут же явился, и Том стал жаловаться: «Что ж ты отплатил мне злом за добро?

Удружил, ничего не скажешь, спасибо, иди и оставь меня в покое, лучше уж буду сам работать». А Яллери расхохотался и ну приговаривать: «Ты сказал спасибо, дурачок! Ты сказал спасибо. А ведь я тебя предупреждал! Никакой помощи от меня ты больше не получишь, а там, где нельзя помочь, я мешаю!» И запел такую песенку:

 

Сколько хочешь ты трудись,

Не разбогатеть ни в жисть;

От зари и до зари

Хоть ладони в кровь сотри!

Знай, поднял себе на горе

Камешек тогда ты в поле.

 

И никогда больше у бедного Тома Тивера никакое дело не спорилось, за что бы он ни взялся, все шло вкривь и вкось, что бы ни затеял, во всем его постигала неудача, и до самой его смерти Яллери Браун не отставал от него.

 

Волшебные обитатели Селенских болот (The Fairy Dwelling on Selena Moor). В этой истории рассказывается о мистере Ное, богатом фермере, который жил неподалеку от Селенских болот.

Однажды он пошел на ближайший постоялый двор заказать выпивку к Празднику урожая, который должны были праздновать на следующий день. С постоялого двора он вышел, а до дому так и не добрался. Искали его три дня, наконец за полмили от фермы услышали собачий лай и лошадиное ржание. Домочадцы со слугами миновали опасную трясину и попали в густую чащу, в которой увидели лошадь мистера Н оя и собак. Кобыла отъелась сочной травы, зато псы совсем отощали. Лошадь привела людей к развалившемуся амбару, где они обнаружили спящего хозяина. Он удивился, когда увидел, что уже утро, и выглядел совершенно сбитым с толку. Но через некоторое время он все же рассказал о том, что с ним приключилось. Мистер Ной отправился короткой дорогой через болото, сбился с пути и, как ему казалось, проехал много миль по совершенно незнакомой местности, пока не увидел вдалеке огни и не услышал звуки музыки. Он поспешил в том направлении, думая, что перед ним ферма, где готовятся к праздничному ужину. Но собаки и лошадь заупрямились, так что ему пришлось привязать кобылу к кустам и пойти пешком. Он двинулся через прекрасный фруктовый сад к дому, около которого заметил несколько сотен человек. Одни танцевали, другие сидели за накрытыми столами. Все были богато одеты, но показались ему совсем маленькими; скамьи, столы и кубки тоже были небольшого размера. Неподалеку от мистера Ноя стояла девушка, одетая в белое, ростом выше остальных, и играла на чем-то вроде тамбурина. Мелодии были веселыми, а таких искусных танцоров мистеру Ною видеть еще не доводилось. Вскоре девушка передала свой инструмент стоявшему рядом старику, а сама пошла в дом, чтобы принести собравшимся кувшин эля. Мистер Ной, сам любивший танцы, не прочь был и выпить. Он двинулся к дому, но девушка сделала знак не приближаться. Она сказала несколько слов старику и направилась к фермеру.

— Пойдем со мной в сад, — велела она.

Она привела его в тенистый уголок, и там при свете звезд, вдали от ослепительного сияния свечей он узнал Грейс Хатчес, свою бывшую возлюбленную, которая давным-давно умерла, по крайней мере так считали люди.

— Благодари звезды, Уильям, что я была неподалеку и вовремя остановила тебя. Еще бы мгновение — и ты стал бы таким же, как эти маленькие человечки и к

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: