Карьера – предмет гордости

Даже если бы мистер Диккенс готовился умереть, а не жениться, он был бы совершенно прав, гордясь сделанной карьерой.

Он зарабатывал с тринадцати лет, но поначалу запечатывал банки с ваксой - сначала промасленной бумажкой, потом синей бумажкой, завязывал бечевкой, подрезал края и приклеивал этикетку. Платили ему за это шесть шиллингов в неделю.

В шестнадцать лет он уже работал у адвоката, по­лучал тринадцать шиллингов и шесть пенсов в неделю, а после прибавки - шестнадцать шиллингов.

В девятнадцать был репортером и за четыре года дослужился до пяти гиней в неделю. Он начал понемногу писать, и после того, как с успехом вы­ступил с несколькими короткими вещами в вечернем выпуске все той же газеты, осмелился попросить прибавки. В отличие от многих подобных просьб, эта была удовлетворена. Мистер Диккенс получал теперь семь гиней в неделю - совсем неплохо для бывшего наклейщика этикеток.

Кроме того, он стал авто­ром книги. Короткие вещицы, напечатанные в «Вечерней хро­нике» и других журналах, собраны под названием «Очерки Боза». Диккенс и раньше иногда подписывался в газете именем Боз, хотя вне семьи Диккенсов оно мало что значило. Зато имя иллюстратора говорило о многом. Им был знаменитый художник Джордж Крукшенк, друг писателя.

 

Олицетворение авантюризма

 

В начале 1836 года Диккенс все еще был занят устройством квартиры в доме №15 по Фернивалз Инн. Гостей здесь принимали в «неуютной комнате без ковра», в которой был «стол, два-три стула и несколько книг». Так описал обстановку один из современников писателя.

А вот как в его изложении выглядел на тот момент самый популярный впоследствии писатель Англии: «Коротко стриженые во­лосы, одежда бедна, хотя и изысканного покроя. Сменив потер­тый служебный сюртук на потрепанный синий, он стал у двери, наглухо застегнутый и без воротника, и казался мне олицетво­рением авантюризма».

Биограф Диккенса, его «Бозвел», Джон Форстер, цитируя придирчивого современника, добавляет, что они с Диккенсом «от души смеялись над этим описанием, в котором едва ли есть одно слово правды. И я, - добавляет Форстер, - привожу его как достойный пример той чепухи, которой и после его смерти писалось более чем достаточно».

Человечество, однако, должно быть благодарно современни­ку даже за те крупицы правды, которые содержатся в его рас­сказе, потому что это - единственное сохранившееся описание репортера «Хроники» и его окружения в тот решающий момент его жизни.

 

Сначала текст, потом - гра­вюры!

 

Примерно в это же самое время в «неуютной комнате без ковра» произошел примечательный разговор. Участниками разговора были Диккенс и некий мистер Холл. Вильям Холл - книгоиздатель, партнер Эдварда Чипмена. Обоим было немногим больше тридцати, и издательский опыт их был под стать возрасту. За три месяца до этого разговора они выпустили небольшую книжку «Сатирический ежегодник» с ил­люстрациями Роберта Сеймора, одного из известнейших худож­ников той, счастливой для «книжек с картинками», эпохи.

Сеймору было тридцать восемь, т. е. больше, чем издателям, и в полтора раза больше, чем Диккенсу. В том, что в крити­ческую минуту его настойчивыми партнерами оказались совсем молодые люди, и заключалось несчастье Сеймора. Когда чело­веку за тридцать, то уступать двадцатилетним гораздо труднее, чем в шестьдесят.

Два года назад Сеймор поссорился с Гилбер­том Абботом Беккетом, двадцатитрехлетним редактором сати­рического журнала «Фигаро в Лондоне». Сеймор был самоучкой; свои ранние работы он делал на дереве, потом перешел на медь и получил известность под псевдонимом Шипшенкс - «овечьи ноги». Но Джордж Крукшенк (кривоногий) умел постоять за свое имя.

Чтобы их не путали, Сеймору пришлось довольст­воваться более скромной славой под своей настоящей фамилией. Работал он с жадностью, что, возможно, ускорило катастрофу. Стоит заметить, что многие из его ранних, но уже вполне зрелых работ оплачивались не меньше, чем по полгинеи каждая.

Успех сатирического ежегодника воодушевил обе стороны, и был заключен контракт на «серию гравюр о лондонцах и спорте». Идея принадлежала Сеймору и обсуждалась с Чапменом и Холлом, но дальше обсуждения дело не пошло. Тем вре­менем Сеймор получал новые предложения и, не зная, как с ними поступить, он, наконец, потребовал от издателей опреде­ленного ответа. Было решено гравюры издать, сопроводив их юмористическим текстом. Сеймор согласился, и встал вопрос, кто же будет его напарником. Наконец, вспомнили об авторе очерков в «Хронике». Вот почему мистер Холл пришел в дом №15 по Фернивалз Инн, где жил Диккенс.

Сколько продолжался разговор, никто не знает. Как бы то ни было, мистер Холл ушел с убеждением, что его новый автор умеет добиться своего. План Холла заключался в том, что художник делает ежемесячно четыре гравюры на спортивные темы, а мистер Диккенс пишет к ним текст.

Мистер Диккенс, однако, имел контрпредложение: сначала текст, а потом - гра­вюры. Ведь лошадь впрягают впереди телеги, а не позади нее. Этот аргумент, а может быть, личность писателя, или все вместе произвело впечатление на мистера Холла, и он сдался.

 

«Пиквик» терпит редкостную неудачу…

 

Начались напряженные дни, и новые события только усугубили их напряженность. Заключив контракт с Холлом, Диккенс начал работать наперегонки с типографским станком, и так продолжалось тридцать четыре года, до того самого дня, когда шестая часть «Тайны Эдвина Друда», последнего романа Дик­кенса, так и осталась недописанной...

31 марта 1836 года появился первый выпуск «Посмертных записок Пиквикского клуба», содержащих правдивую летопись прогулок, путешествий, приключений и спортивных предприятий его членов. Книга вышла под редакцией Боза, с четырьмя иллюстрациями Сеймора. Ее появление не было замечено.

Джеймс Грант, редактор «Ежемесячного журнала», в котором печатались многие ранние очерки Диккенса, писал позже, что в первые месяцы «Пиквик» терпел «редкостную неудачу» и добавлял: «Ч арлз Тилт, в то время влиятельный книгоиздатель, из дружбы к Чапмену и Холлу прилагал все усилия к тому, чтобы обеспе­чить изданию успех. Он разослал по провинциям не меньше полутора тысяч экземпляров каждого из пяти первых выпусков. Это была для «Пиквикского клуба» широкая реклама, тем не менее, продано было всего пятьдесят экземпляров каждого вы­пуска. Правда, кое-что было, кроме того, продано через другие каналы».

Грант ошибался относительно числа разосланных экземпляров. Достоверно известно, что было напечатано не боль­ше четырехсот экземпляров первых выпусков. Что же касается проданного количества, то тут он прав. А «через другие каналы» тоже вряд ли разошлось больше пятидесяти книг. В итоге получается с натяжкой сотня экземпляров.

Задолго до этих грустных событий, второго апреля, был освящен брак Чарлза Диккенса и Кэтрин Хогарт. После корот­кого медового месяца они вернулись в дом на Фернивалз Инн, где, следует надеяться, Кэтрин немедленно обзавелась ковром.

 

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: