 |
Из песни музыку не выкинешь. Как неправильно сказать: «Пора спать». Как правильно сказать: «Пора спать». Врата настежь - налог на удобство
|
|
|
|
Из песни музыку не выкинешь
Мы наивно убеждены, что слова, говоримые ребенку (великовозрастному включительно), воспринимаются им в том значении, которое имеют для нас.
Но мы не слышим песни своего подсознания, музыки, далеко не всегда сладкозвучной, в которую преобразует наши слова подсознание ребенка.
АХ, как ты слаб и незрел, мал и глуп!
ОХ, как же ты ленив и неаккуратен, забывчив, безответствен и непорядочен!
УХ, ничего ты собою не представляешь!
ЭХ, до полноценного человека тебе далеко!
ЭЙ, ты зависим от меня, у тебя не может быть своего мнения и своих решений, я тобой управляю, безвольная ты скотинка!
ФУ, какой же ты непроходимый чудак!
ТРАМ-ТАРАРАМ…
- Что за ерунда, что за чушь? - скажете вы. Ничего подобного нет и в мыслях! …
Правильно, ничего подобного. (Допустим, что ничего подобного. ) Но так получается при нашем безвариантном поведении. Так выходит, когда мы не слушаем себя слухом Ребенка. Когда не смотрим его глазами, не чувствуем его чувствами…
Так самое необходимое - и высокое, и прекрасное! - мы связываем для ребенка с адом: с чувством собственной неполноценности и вины, с тревогой и злостью, со скукой и безлюбовностью.
Так в зародыше убиваем и страсть к истине, и потребность в самоусовершенствовании.
Почему я продолжаю делать все ту же ошибку?
По меньшей мере пять раз в день я продолжаю ловить себя в своих общениях все на том же «трам-тарарам». И даже в только что сказанном.
А сколько раз не ловлю? …
Инерция стереотипов. Инерция подражания, в том числе и себе самому. Инерция душевной тупости и нетворческого состояния, чему способствует, в свою очередь, немало причин…
Как неправильно сказать: «Пора спать»
|
|
|
Допустим, я не взволнован ничуть, не устал и не раздражен, у меня отличное настроение, олимпийски спокоен (бывает же), и я говорю своему десятилетнему сыну:
- Уже поздно, тебе пора спать.
Говорю самым спокойным, самым благожелательным тоном. Уже действительно поздно. Ему вправду пора спать. Ему хочется уже спать, веки уже набухли, моргает… Однако же:
- Не поздно еще… Ну сейчас, ну еще немножко. Не хочу я спать, эти часы спешат… Сейчас доиграю только (досмотрю, дочитаю, дотяну резину, доваляю дурака до изнеможения)…
Что такое? … Опять не желает слушаться и понимать очевидное! Опять провоцирует меня на утомительные уговоры, на глубоко чуждое моему демократизму употребление власти! …
- Ты еще не дорос ложиться спать по собственному желанию. У тебя ограниченные права! Ты ничтожество!
Вот что слышит в моих словах его подсознание.
Вот контекст!
Как правильно сказать: «Пора спать»
Несколько вариантов из «эн» возможных (по возрасту, по характеру, по опыту, по ситуации…).
- Ух ты, а времени-то уже сколько. Мне спать охота. (А тебе? )
- «Спят усталые игрушки… Баю-бай…»
- Вчера в это время ты уже видел второй интересный сон.
- Слушай, ты молодец. Сегодня тебе вовремя захотелось спать, гляди-ка, правый глаз уже закрывается…
- Опять забыл… Как будет по-английски «спокойной ночи»? А, гуд найт. Ви шел гоу ту слип - мы пойдем спать. Правильно?
- Отбой!
(Безличная краткая команда без употребления глаголов в повелительном наклонении - хорошая форма внушения, особенно для возбудимых подростков; спокойно, решительно, непринужденно - снимает подсознательную оскорбительность императива - подтекст давежки. )
И, наконец, просто:
- Спокойной ночи.
(Можно с улыбкой. Можно поцеловать. )
Дает ли какой-либо из вариантов гарантию? … Нет. Ни один! Но уже легче, что их много. Уже интересно, что они есть… Они всегда есть…
|
|
|
Врата настежь - налог на удобство
из записей доктора Кстонова
Одна мама, не очень молодая, педагог по образованию, обратилась ко мне с жалобой, что ее ребенок не стелет свою постель. «Как это не стелет? » - «Не убирает. Встает и уходит. Сколько ни уговаривай, ни стыди». Я поинтересовался, сколько малышу лет. «Двадцать восемь. Уже три года женат». - «Вот как… А жена как же? …» - «Ну, жена… Я в их дела не вмешиваюсь». - «Понятно». - «Как ни зайдешь к ним в комнату…» - «Ясно, ясно. И что же, он так за всю жизнь ни разу не застелил за собой постель? » - «Стелил, почему же. До восемнадцати лет. Был приучен. А как в институт поступил - все, ни в какую». - «А в армии отслужил? » - «Да, и заправлял койку как положено, а вернулся - опять все то же. Может быть, это какой-то симптом? …»
Выяснилось: мальчик рос послушным, с короткими вспышками упрямства, энергично гасившимися; был мечтателен, не без самолюбия - в общем, все довольно благополучно. Перестал убирать за собой постель после того, как поступил не в тот институт, в какой собирался, а в который уговорили и помогли…
- Не упрекал ли вас, что не дали встать на свой путь?
- Никогда. Наоборот, говорил, что нравится, что все хорошо, правильно.
- Ну, теперь все понятно.
- Как-как, доктор?!
- Ничего страшного. После того как он сдался вам, ему нужно было хоть чем-нибудь поддержать свою самость. Неубиранием постели его детское «я», или подсознание, это почти одно, и доказывает себе, что все-таки может не делать того, что надо.
Мамаша из упертых, понятно. А ребятеночек из удобных, из тех, у кого душа настежь, из зомбанутеньких…
Я узнаю их по глазам - и детей, и взрослых - по особому, чудному, милому и немножко собачьему выражению… Подчиняется без малейших трений, лепится как воск.
Угадывает твое желание с полуслова, настроение -с полужеста, почти телепат…
Любит слушаться, следовать указаниям, примеру, авторитету. Развивается как направляют, даже превосходя самые радужные ожидания…
У этих-то уже и во взрослом возрасте достижима самая глубокая степень гипноза - сомнамбулизм с перевоплощением, с абсолютным самозабвением.
Дыхание древних тайн…
У каждого свои пути и свои путы. Но у такого судьба особенно зависит от того, кому он поверит, кого полюбит, кому и чему отдаст душу.
|
|
|
Я вижу таких и среди подкаблучников и функционеров, и среди опустившихся алкоголиков, и в преступных группировках, и в палатах для душевнобольных…
Схема событий одна и та же, сюжет одинаков. С раннего детства от него добиваются всего, кроме внутренней независимости. Им управляют - он поддается; чем более управляют, тем более поддается; чем более поддается, тем более управляют…
Обе стороны, втянутые в этот круг, не замечают опасной односторонности: непрерывного упражнения внушаемости. И только.
Новые круги отношений, новые требования и соблазны, новые люди, новые гипнотизеры… С чем он встречает все это? Все с той же внушаемостью.
И вдруг оказывается, что у человека нет своей самости, нет Самого Себя. Во всем разуверился, разочаровался, изолгался, пошел по наклонной, спился, утратил смысл жизни, человеческий облик… Все это он, бывший удобный, такой хороший, такой внушаемый.
То, что называют в быту бесхарактерностью, бесхребетностью - только один из обликов этой трагедии.
Наш удобный внушаемый человечек может иметь облик чрезвычайно волевого, целеустремленного гражданина, неуклонно выполняющего намеченную программу. Способный, образцовый, высоконравственный, несгибаемый -все прекрасно. Беда только в том, что это не его программа, не его нравственность, не его характер. Так стихоманы не ведают, что пишут пародии…
Так усыпленный не знает, что спит…
Чем больше воздействия и влияния - тем меньше знает воспитывающий своего воспитанника - и тем меньше сам воспитуемый знает себя.
Непроходимые взаимные заблуждения…
|
|
|
