Глава 1. Кредитные деньги и кризисы

Кризисы: «традиционные» варианты объяснения

Далеко не все правильно расшифровывают называемые «кризисами» сигналы, посылаемые человеку свыше. Эти экономические кризисы уже на протяжении двух последних столетий с удивительной периодичностью тер­зают человечество. Некоторые люди рассматривают их как разновидность природных стихийных бедствий, подобных засухам или цунами. При этом зачастую люди отказываются видеть антропогенные причины кризисов. То есть причины, обусловленные изменением прежде всего сознания человека, а затем и его поступков, поведения.

В качестве примера такого природно-физического подхода к объяснению периодических кризисов относится учение английского экономиста, стати­стика и философа Уильяма Джевонса (1836–1882). По его мнению, фактором циклического развития выступают процессы, связанные с перемещением пя­тен на солнце (это, в свою очередь, влияет на состояние сельского хозяйства, далее ученый выстраивает цепочку причинно­следственных связей, объяс­няющих изменения всех сторон жизни общества). Кстати, из представителей данного подхода гораздо более известен в России наш отечественный ученый Александр Чижевский (1897–1964). Между прочим, он был не экономистом, а биофизиком. По мнению Чижевского, солнечная активность имеет опреде­ленную амплитуду колебаний и ей соответствуют примерно 11­летние ам­плитуды колебаний промышленности.

Не менее популярным на протяжении последних двух столетий являет­ся субъективно-психологический подход. Суть его в том, что фактором всех изменений в экономике выступают изменения в настроении человека (опти­мизм, уныние, разочарование, паника и т.п.).

Например, английский экономист Артур Пигу (1877–1959) полагал, что кризис является результатом накопления «ошибок оптимизма». Эти идеи Пигу изложил в 1929 году в своей работе «Колебания промышленной актив­ности» (Industrial Fluctuations).

Известный английский экономист Джон Кейнс (1883–1946) также усма­тривал причины цикличности развития экономики в изменениях психоло­гических настроений людей и использовал такие далекие от точной науки понятия, как «склонность к сбережению», «склонность к инвестированию» и т.п. «Психологизм» Кейнса рельефно просматривается в главной его работе «Общая теория занятости, процента и денег».

Достаточно часто также причиной кризиса «перепроизводства» называют причины демографического порядка. Логика рассуждений «демографических детерминистов» примерно такова: производство товара (услуги) растет до тех пор, пока не происходит насыщения спроса на рынке данного товара (услуги). Емкость рынка, по их мнению, определяется в первую очередь численностью населения страны. Однако данная схема рассуждений почти ничего не объяс­няет. Во­первых, потому, что с ее помощью можно объяснить лишь остановку дальнейшего роста производства, но не его падение и цикличное развитие. Во­вторых, потому, что вообще не понятно: зачем нужен постоянный рост эконо­мики, если все потребности общества в товарах и услугах удовлетворены? В принципе, рост производства должен быть и в экономике с насыщенным спро­сом, но он должен соответствовать демографическому росту, и не более.

Анализ тенденций экономического роста и демографических процессов показывает, что темпы прироста ВВП в XX веке в целом по миру были при­мерно на порядок выше, чем темпы прироста населения. Это лишь доказыва­ет, что экономическая динамика (по крайней мере в современной экономике) не детерминирована демографией. Столь бурное экономическое развитие в XX веке отличается от средневекового общества, в котором демография и хозяйство имели действительно очень схожие траектории.

Наверное, можно и нужно исследовать связи между экономической ди­намикой и демографическими тенденциями, но при этом надо иметь в виду: а) экономическая динамика и демографические тенденции могут быть даже разнонаправленными (например, экономический спад может происходить в условиях быстрого роста народонаселения); б) в связке «экономика – демогра­фия» первичен экономический цикл, а демографические процессы вторичны, производны от экономической динамики (но не наоборот). Конкретно: спад в экономике влечет за собой неблагоприятные демографические процессы; подъем в экономике улучшает демографические процессы.

Одним словом, объясняя экономический цикл изменениями в демогра­фии, «демографические детерминисты» путают причину и следствие.

Достаточно большая группа экономистов рассматривает кризисы как не­избежную «плату» за технический и экономический прогресс человечества. Цикличность якобы заложена в развитии науки, техники, производительных сил. Это так называемый технократический подход.

Среди современных экономистов превалируют технократические представления о природе кризисов. Например, очень популярной является теория «волнового развития экономики» нашего отечественного экономи­ста Николая Кондратьева (1892–1938). Так называемые «длинные волны» Кондратьева объясняются некими таинственными закономерностями раз­вития науки и техники: периодически (один раз в 50–60 лет) происходят такие открытия, которые ведут к революционным изменениям техники и всех производительных сил общества. Впрочем, похожие представления были популярными уже в XIX веке, когда Запад столкнулся с первыми кризисами перепроизводства. Здесь на память приходит теория «цикли­ческого развития экономики» Карла Маркса – эту теорию представители среднего и старшего поколений прекрасно помнят по учебникам полити­ческой экономии капитализма. У Маркса в отличие от Кондратьева длина «циклов» намного короче.

На Западе среди работ по технократическому обоснованию цикличе­ского развития хозяйства широко известны произведения австрийского эко­номиста Йозефа Шумпетера (1883–1950). В первую очередь это вышедшая в 1939 году работа «Экономические циклы» (Business Cycles)¹.

Все технократические теории, несмотря на различия в используемом языке, в оценке длины цикла, в количестве фаз цикла и некоторых других деталях, имеют сходство в главном. Их авторы причины циклического хо­зяйственного развития (и, соответственно, периодичности кризисов) сводят к «техническому прогрессу», точнее, к цикличности процессов замещения основных фондов на новой технической (технологической) основе. С теми или иными вариациями авторы подобных теорий выделяют следующие фазы (этапы) цикла:

1) бурное развитие производства на основе новых технологий и мас­

штабных инвестиций в «локомотивные» отрасли экономики;

2) расширение рынка и повышение платежеспособного спроса во всех

сегментах экономики (денежные средства из «локомотивных» отрас­

лей растекаются по всей экономике);

¹ Д б к к ь О э б х кх Й Ш, к ь к к: 1) Т экк (ьк б, к, к къюк) М: П, 1982; 2) К, к М: Экк, 1995; 3) эк к В 3 х СПб: Экк шк, 2004; 4) Т экк К, к М: Эк, 2007

3) мультипликативный подъем во всех отраслях экономики за счет по­

вышения совокупного платежеспособного спроса;

4) исчерпание мультипликативного эффекта и падение производства

(кризис перепроизводства, рецессия) со всеми вытекающими послед­

ствиями (затруднение реализации продукции, банкротства предприя­

тий, увольнения рабочих, падение цен на товары и активы и т.п.).

«Технократы» типа Кондратьева мало интересуются антропологически­ми, социальными и политическими аспектами экономической деятельности, и их логические построения похожи на астрологические или каббалистиче­ские схемы. Такие авторы вольно или невольно приписывают науке, технике, производительным силам какие­то мистические свойства «циклического», «волнового», «спирального» развития, как будто речь идет о восходах и за­ходах солнца или смене времен года. Чем­то эта мистика напоминает панте­изм – философско­религиозное представление о существовании некоего без­личного бога, отождествляемого с природой.

Парадокс заключается в том, что до перехода человечества к капита­листической цивилизации экономика действительно имела сезонный ха­рактер развития, т.к. была преимущественно аграрной. Но в той экономике циклических кризисов перепроизводства как раз не было (скорее там бы­вали кризисы недопроизводства в результате засух и других стихийных бедствий). В капиталистической цивилизации трудовая деятельность че­ловека сосредоточилась в промышленности, т.е. освободилась в значитель­ной мере от влияния сезонных факторов. Однако именно с этого времени общество стало переживать циклические кризисы в экономике, причем с удивительной периодичностью.

Для «профессиональных» экономистов, придерживающихся разных подходов к объяснению кризисов (технократических, субъективно­психоло­гических, монетаристских и т.п.), нравственные и духовные измерения хо­зяйственной жизни оказываются за кадром их теорий. Соответственно, «конструктивные» предложения таких «профессионалов» сводятся к тому, чтобы внести некоторые коррективы в существующую (капиталистиче­скую) модель, не затрагивая духовно­нравственного фундамента общества. Например, усилить или, наоборот, ослабить государственное регулирование хозяйственной деятельности. Или внести коррективы в денежную полити­ку, увеличив объем денежной массы (или, наоборот, изъять часть денег из обращения). Или заменить бумажные деньги на золотые (металлические). И т.п. Однако такие «косметические» меры в лучшем случае способны лишь смягчить кризисы. Через некоторое время болезни экономики возвращают­ся в еще более остром виде. Проявления болезни самые разнообразные, и называются они по­разному: инфляция или дефляция, безработица, пере­производство или недопроизводство, спад, депрессия, стагнация, застой, стагфляция, банкротство, банковская паника, дефолт и т.п.

Возвращение болезней, как бы они ни назывались, означает, что диагноз и методы лечения болезни были определены неправильно.