 |
ОДИННАДЦАТЬ 4 страница
|
|
|
|
— Правда? — Удивленно спросила я. — Мне казалось, ты слишком дисциплинирован и стараешься все забыть.
Дмитрий рассмеялся и поцеловал меня в шею.
— Роза, как можно забыть, что я, обнаженный, лежал рядом с такой красавицей, как ты? Часто по ночам я не мог уснуть, вспоминая все подробности. Говорил себе снова и снова, что это неправильно, но забыть тебя не мог. Это просто немыслимо. — Его руки гладили мои бедра, губы скользили вдоль шеи. — Ты навсегда выжжена в моем сознании, как клеймо, и ничто, ничто на свете не изменит этого.
Как могли уживаться эти воспоминания с моим теперешним желанием найти его и убить, пусть даже он стал стригоем? А между тем именно из-за этих воспоминаний я точно знала, что должна уничтожить его — чтобы он остался в памяти как человек, который любил меня и держал в своих объятиях. Нельзя забывать, что этот человек никогда не захотел бы стать монстром.
Когда Сидни показала мне купленную ею машину, я, мягко говоря, в восторг не пришла; в особенности поскольку она купила ее на мои деньги.
— Мы поедем на этом? — Воскликнула я. — По-твоему, она способна выдержать такой путь?
Поездка предположительно должна была продлиться семь часов.
Она бросила на меня изумленный взгляд.
— Ты серьезно? Ты знаешь, что это? «Ситроен» семьдесят второго года выпуска. Эти машины потрясающие. Ты хоть примерно представляешь себе, как трудно было ввезти их в страну в советские дни? Просто не верится, что парень продал ее. Очень неумно с его стороны.
О советской эпохе мне было известно совсем немного, а еще меньше о классических автомобилях, но Сидни гладила блестящий красный капот, словно влюбленная. Кто мог бы предположить, что она сдвинута на машинах? Может, автомобиль и впрямь был стоящий, но я, как уже было сказано, в них не разбиралась. Честно говоря, на нем не было ни выбоин, ни ржавчины; он выглядел чистым и ухоженным, просто старомодным.
|
|
|
— Он хоть поедет? — Спросила я.
На ее лице отразилось еще большее недоумение, хотя это казалось невозможным.
— Конечно!
И он поехал. Двигатель издавал ровный гул, и, глядя, как машина набирает скорость, я начала понимать восторг Сидни. Она жаждала сесть за руль, и вначале я готова была поспорить с ней, аргументируя свое право тем, что машина куплена на мои деньги. Однако, глядя в ее влюбленное лицо, я, в конце концов, решила не мешать ее роману с машиной.
Я просто радовалась тому, что мы наконец отбыли, хотя это и произошло во второй половине дня. По словам всех, дорога была опасна, и вряд ли стоило рисковать, оставаясь на ней с наступлением темноты. Сидни успокоила меня, заявив, что большую часть пути мы проедем до заката, а потом остановимся на ночь в хорошо известном ей местечке и приедем в город уже утром.
Чем дальше от Омска, тем более глухой становилась местность. Глядя в окно, я начала понимать влюбленность Дмитрия в эту страну. Да, она выглядела как заросшая низкорослым кустарником бесплодная равнина, но с весной повсюду пробивалась зелень, и было что-то мучительно прекрасное в зрелище этих земель, которых не касалась рука человека. В некотором смысле похоже на Монтану, но здесь присутствовало и что-то еще, исключительно свое, присущее только этой местности. Я не смогла удержаться, чтобы не использовать для поддержания разговора помешанность Сидни на машинах.
— Тебе много известно об автомобилях?
— Кое-что, — ответила она. — В нашей семье алхимик папа, а мама механик.
— Правда? — Удивилась я. — Это... необычно. Конечно, не мне рассуждать о том, какому полу что больше подходит. Вся моя жизнь посвящена сражению и убийствам; вряд ли это можно счесть традиционно женским занятием.
|
|
|
— Мама очень хороша в своей специальности и многому научила меня. Я не возражала бы, если бы это стало делом моей жизни. И против учебы в колледже не возражала бы. — В ее голосе послышались нотки горечи. — Думаю, на свете есть много чего, чем я хотела бы заниматься.
— И почему ты не делаешь этого?
— Я должна быть следующим алхимиком в нашей семье. У меня есть старшая сестра, обычно эта роль отводится старшему ребенку. Но она... никчемная, что ли.
— Сурово.
— Может быть. Но у нее просто ничего не получится. Собирать коллекцию губной помады — тут ее не остановишь. Но работать в организации, да еще с людьми? Нет, на это она не способна. Папа говорит, в нашей семье только я гожусь для этой работы.
— Практически комплимент.
— Наверно.
Сидни выглядела такой печальной, что я пожалела, что затронула эту тему.
— Если бы ты могла пойти в колледж, что ты стала бы изучать?
— Греческую и римскую архитектуру.
Хорошо, что не я была за рулем, поскольку, услышав такое, наверняка съехала бы с дороги.
— Серьезно?
— Тебе что-нибудь известно об этом?
— Ммм... Нет.
— Это потрясающе.
Произошло маленькое чудо. Печальное выражение исчезло с ее лица, она выглядела почти такой же восторженной, как когда речь зашла об автомобилях. Только теперь я поняла, почему она так восхищалась вокзалом.
— Мастерству тут просто нет предела. Если алхимики после этой поездки не отошлют меня в США, надеюсь, я получу назначение в Грецию или Италию.
— Круто.
— Да. — Ее улыбка угасла. — Однако с этой работой никогда нет никакой гарантии, что получится по-твоему.
После этого она замолчала, и я решила, что одержала маленькую победу, втянув ее в разговор, а теперь хватит. Пусть себе мечтает о классических машинах и архитектуре, у меня и самой есть о чем подумать. Стригои. Мой долг. Дмитрий. Всегда Дмитрий...
Дмитрий и Лисса. Заранее и не скажешь, о ком из них мысли причиняют мне больше боли. Сейчас, мягко покачиваясь в автомобиле, я, подстегнутая недавним визитом Адриана в мой сон, мысленно отправилась к Лиссе.
Когда в России ранний вечер, в Монтане раннее утро. Конечно, поскольку школа работает в ночном режиме, формально для них сейчас, несмотря на восход солнца, начиналась ночь. Близился комендантский час, и совсем скоро все разойдутся по своим спальным корпусам.
|
|
|
Лисса находилась в гостинице, в комнате Адриана. Он, как и Эйвери, уже закончил школу, но в качестве единственного другого известного пользователя духа на неопределенное время остался при школе и работал с Лиссой. Сидя на полу лицом друг к другу, они только что закончили долгую, изнурительную попытку научить Лиссу проникать в чужие сны. Вздохнув, она откинулась на спину и легла, вытянув над головой руки.
— Бесполезно, — огорченно сказала она. — Я никогда этому не научусь.
— Нечего пасовать перед трудностями, кузина.
Адриан, как обычно, говорил легкомысленным тоном, но я видела, что он тоже устал. На самом деле кузенами они не были; просто королевские отпрыски часто так обращаются друг к другу.
— Не понимаю, как ты делаешь это.
— А я не знаю, как тебе объяснить. Просто думаю об этом, и оно происходит. — Он вытащил сигареты, которые всегда имел при себе. — Ты не против?
— Против.
К моему удивлению, он убрал сигареты. Что за черт? Меня он никогда не спрашивал, не против ли я, чтобы он закурил, а я была против. Чаще всего он делал это, просто чтобы вывести меня из себя, что вообще не имело никакого смысла. Адриан находился в том возрасте, когда парням кажется, что они понравятся девушкам, если будут дразнить их.
Он снова предпринял попытку объяснить Лиссе процесс.
— Я просто думаю о том, кого хочу увидеть, и... не знаю. Мысленно дотягиваюсь до этого человека.
Лисса села, скрестив ноги.
— Роза примерно так описывала, как она проникает в мое сознание.
— Очевидно, принцип один и тот же. Послушай, тебе понадобилось время, чтобы научиться видеть и понимать ауры. Это то же самое. И не у одной тебя трудности в обучении. Я пока могу исцелять лишь крошечные царапины, а ты способна оживлять мертвых, что — считай меня сумасшедшим — типа, ужасно. — Он помолчал. — Конечно, кое-кто полагает, что я и впрямь сумасшедший.
При упоминании об аурах Лисса уставилась на Адриана, взывая к своей недавно обретенной способности видеть сияющее поле света, окружающее каждое живое существо. Наконец ее глазами я увидела ауру Адриана — золотистое мерцание вокруг него. Он утверждал, что у Лиссы она выглядит так же. Ни у одного другого мороя нет такой чистой, золотистой ауры. Лисса и Андриан относили эту уникальную особенность за счет того, что оба были пользователями духа.
|
|
|
Он улыбнулся, догадавшись, чем она занимается.
— И как она выглядит?
— Как обычно.
— Видишь, каких успехов ты в этом добилась? Просто прояви терпение в отношении ее снова.
Лисса очень сильно хотела научиться проникать в сны, как Адриан. Неудача огорчала ее, и тем не менее я радовалась, что у нее пока не получается. Хватит с меня и того, что Адриан посещает мои сны. Что касается Лиссы, то, попади она в мои сны, мне стало бы труднее сохранять хладнокровие и жесткость, которые я накапливала в себе в России.
— Я просто хочу знать, как она там. — Голос Лиссы звучал еле слышно. — Это невыносимо — ничего не знать.
То же самое она говорила и Кристиану.
— Я видел ее недавно. Она в порядке. И скоро я снова к ней схожу.
— Как думаешь, она сделает это? Сможет убить Дмитрия?
Адриан долго молчал, прежде чем ответить.
— Думаю, сможет. Вопрос в том, уцелеет ли она сама при этом.
Лисса вздрогнула, а я удивилась. Такой прямой, откровенный ответ был скорее в духе Кристиана.
— Господи, как бы я хотела, чтобы она отказалась от этой идеи.
— Теперь уже ничего не изменишь. И Роза должна выполнить свой долг — только тогда она сможет вернуться к нам. — Он помолчал. — Только тогда она сможет жить дальше.
Адриан не раз удивлял меня, но это его заявление просто сразило наповал. Лисса считала, что искать Дмитрия — глупо и самоубийственно. И Сидни наверняка согласилась бы с ней, расскажи я ей правду о цели своей поездки. Но Адриан... туповатый, поверхностный, любитель побегать за девочками Адриан понимал меня? Внимательно разглядывая его глазами Лиссы, я осознала, что да. Ему это не нравилось, и в его словах отчетливо звучало страдание. Он беспокоился обо мне. То, что я испытываю к другому парню такие сильные чувства, причиняло ему боль. И все же... он искренне верил, что я поступаю правильно, что иначе просто не могу.
Лисса взглянула на часы.
— Скоро комендантский час. Мне еще нужно подготовиться к тесту по истории.
Адриан улыбнулся.
— К чему все это? Просто найди умного человека, у которого можно списать.
Она встала.
— Ты хочешь сказать, что сама я дурочка?
— Черт, нет!
Он тоже встал, подошел к битком набитому бару, который всегда держал под рукой, и налил себе выпить. Таков был его крайне безответственный способ сдерживать побочные эффекты духа, и если он весь вечер использовал дух, потом ему требовалось довести себя до состояния полной бесчувственности.
|
|
|
— Ты самая умная из всех, кого я знаю. Но это не означает, что тебе обязательно нужно делать работу, без которой можно прекрасно обойтись.
— Нельзя добиться успеха в жизни, если не работать. Списывание у других ничего не дает.
— Как сказать. — Он усмехнулся. — В школе я только и делал, что списывал, и посмотри, как я преуспеваю сегодня.
Лисса закатила глаза, быстро обняла его на прощание и вышла. Как только он не мог ее больше видеть, ее улыбка увяла, а мысли приняли самое мрачное направление. Разговор обо мне расшевелил целое гнездо эмоций. Она волновалась за меня... отчаянно волновалась. Она уже говорила Кристиану, как сильно переживает из-за того, что произошло между нами, но тогда до меня не дошло в полной мере, насколько сильно. Ее терзало чувство вины, она постоянно ругала себя за то, чего не сделала, хотя должна была. И еще она сильно скучала по мне, испытывая чувство, аналогичное моему — словно от нее отрезали часть, прямо по живому.
Адриан жил на четвертом этаже, и Лисса не стала дожидаться лифта, предпочтя спуститься по лестнице. И все время ее терзала тревога. Тревога из-за того, сумеет ли она когда-нибудь полностью овладеть духом. Тревога обо мне. Тревога из-за того, что в настоящее время она не чувствовала темных побочных эффектов духа, и это заставляло ее спрашивать себя, продолжаю ли я впитывать их, как столетия назад это делала женщина-страж Анна. Она была «связана» со святым Владимиром, в честь которого названа наша школа, и поглощала вредные эффекты его духа, что в конечном счете свело ее с ума.
На втором этаже Лисса услышала крики, доносившиеся из-за двери, отделяющей лестницу от коридора. Она понимала, что ее это не касается, но любопытство взяло верх. Она осторожно открыла дверь и вышла в коридор. Голоса доносились из-за угла. Она тут же узнала их — и все же выглянула посмотреть.
Уперев руки в боки и сердито глядя на отца, в коридоре стояла Эйвери Лазар. Сам он стоял в дверном проеме, по-видимому, своего номера. Их напряженные позы были полны враждебности, между ними, как электрические разряды, потрескивал гнев.
— Буду делать, что хочу! — Прокричала она. — Я тебе не рабыня!
— Ты моя дочь, — спокойно и отчасти снисходительно ответил он. — Хотя временами я жалею об этом.
Ого! И Лисса, и я были шокированы.
— Тогда какого черта ты заставляешь меня торчать в этой дыре? Позволь вернуться ко двору!
— Где ты будешь и дальше ставить меня в затруднительное положение? Мы едва выкарабкались в последний раз, не нанеся особого урона репутации семьи. Я не собираюсь отпускать тебя одну, чтобы ты вытворяла там бог знает что.
— Тогда отошли меня к маме! В Швейцарии куда лучше, чем здесь.
Последовала пауза.
— Твоя мать... очень занята.
— Как мило, — с ярко выраженной иронией в голосе сказала Эйвери. — Это вежливый способ сообщить, что она не жаждет моего общества. Ничего удивительного. Я помешаю ей развлекаться с типом, с которым она спит.
— Эйвери! — В его голосе зазвенел гнев. — Разговор окончен. Возвращайся в свою комнату и протрезвись, пока ты никому не попалась на глаза. Жду тебя утром на завтрак и рассчитываю, что ты будешь вести себя прилично. Мы ждем важных гостей.
Лисса вздрогнула и сделала шаг назад.
— Да, и, бог знает, мы должны соблюдать внешние приличия.
— Отправляйся к себе, — повторил он. — Прежде чем я свяжусь с Симоном и заставлю его оттащить тебя туда.
— Да, сэр, — ответила она с притворной улыбкой. — Сию минуту, сэр. Все, что пожелаете, сэр.
С этим он захлопнул дверь. Лисса, отступая по коридору, едва верила, что он наговорил все это собственной дочери. Несколько мгновений все было тихо. Потом Лисса услышала шаги... направляющиеся в ее сторону. Внезапно из-за угла показалась Эйвери и остановилась перед Лиссой, впервые давая нам обеим возможность, как следует разглядеть ее.
На Эйвери было короткое обтягивающее платье из голубой, отблескивающей серебром ткани. Волосы в беспорядке свисали на плечи, из серо-голубых глаз струились слезы, размазывая макияж. От нее исходил тяжелый запах алкоголя. Она поспешно вытерла глаза рукой, явно смущенная тем, что ее застали в таком виде.
— Ты, надо полагать, подслушала достаточно, чтобы понять нашу семейную драму, — сказала она.
Лисса тоже испытывала смущение — из-за того, что вроде как шпионила и ее застукали.
— Я... Мне очень жаль. Я не хотела подслушивать, просто проходила мимо...
Эйвери хрипло рассмеялась.
— Думаю, это не имеет значения. Наверно, нас слышали все в этом здании.
— Мне очень жаль, — повторила Лисса.
— С какой стати? Ты не сделала ничего плохого.
— Нет... В смысле, мне жаль, что он наговорил тебе лишнего.
— Это часть того, что входит в понятие «добропорядочной» семьи. У каждого свои скелеты в шкафу. — Эйвери скрестила на груди руки и прислонилась к стене. Даже расстроенная и с расплывшимся макияжем, она была прекрасна. — Господи, иногда я просто ненавижу его. Без обид, но здесь чертовски скучно. Есть несколько парней, с которым можно провести время по вечерам, но... они тоже ужасно скучные. Им бы только наливаться пивом.
— Зачем... Зачем твой папа привез тебя сюда? — Спросила Лисса. — Почему ты... ну, не знаю... не в колледже?
Эйвери издала хриплый смешок.
— Он не очень-то доверяет мне. Когда мы жили при дворе, у меня завязался роман с одним симпатичным парнем, который работал там. Так папа рвал и метал, опасаясь, что об этом станет известно. Поэтому, получив здесь работу, он взял меня с собой, чтобы приглядывать за мной — и мучить. Думаю, он опасается, что, оказавшись в колледже, я сбегу с каким-нибудь человеком. — Она вздохнула. — Клянусь Богом, если бы здесь не было Рида, я просто дала бы деру, и точка.
Лисса надолго замолкла. Она старательно избегала Эйвери, поскольку ей надоели бесконечные приказы королевы, и это казалось единственным способом воспротивиться тому, чтобы ею управляли, точно марионеткой. Однако теперь она задумалась: может, не следовало так вести себя с Эйвери? Не похоже, что девушка шпионит в интересах Татьяны, и ведет она себя не как человек, жаждущий слепить из Лиссы идеального члена королевской семьи. Она выглядела грустной, страдающей девушкой, лишенной возможности распоряжаться собственной жизнью. Ее, как и Лиссу в последнее время, тоже донимали приказами.
Сделав глубокий вдох, Лисса ринулась вперед.
— Не хочешь завтра во время ланча присоединиться к нам с Кристианом? Правда, ничего особенно волнующего я обещать не могу.
Эйвери улыбнулась.
— Мой собственный план состоял в том, чтобы пойти к себе и надраться в одиночку. — На этот раз в ее голосе звучало меньше горечи. Она приподняла из сумки бутылку чего-то, похожего на виски. — Прикончить то, что тут осталось.
Лисса не совсем поняла, что означает этот ответ.
— Ну... Так мы увидимся за ланчем?
Эйвери заколебалась, однако постепенно на ее лице начал возникать слабый отблеск надежды и интереса. Лисса сосредоточилась, вглядываясь в ее ауру. Поначалу было трудно — наверно, потому, что они с Адрианом так усердно практиковались сегодня вечером. Однако в конце концов она разглядела: аура Эйвери представляла собой смесь зеленого, голубого и золотого. Ничего особенного.
В данный момент она была окружена красным, как часто бывает, когда человек расстроен. Однако прямо на глазах у Лиссы эта краснота таяла.
— Да, — ответила наконец Эйвери. — Это было бы здорово.
— Думаю, дальше сегодня ехать не стоит.
Голос Сидни с другого конца света выдернул меня из сознания Лиссы. Не знаю, как надолго я отключилась, но Сидни успела свернуть с главной дороги и приближалась к маленькому городку, прекрасно укладывавшемуся в мои представления о Сибири как о лесной глуши. Фактически «городок» — это было сильно сказано. Несколько разбросанных домов, магазин и заправочная станция. Позади домов расстилалась возделанная земля; лошадей было больше, чем машин. Несколько находящихся на улице человек изумленно смотрели на наш автомобиль. Небо пылало темно-оранжевым светом, солнце все дальше и дальше опускалось за горизонт. Сидни была права. Вот-вот стемнеет, и нам нельзя продолжать путь.
— Нам осталось всего пара часов, — говорила она. — Мы ехали быстро и завтра рано утром можем оказаться на месте.
Она проехала улицу до конца — на что ушло не больше минуты — и остановилась перед простым белым домом, рядом с которым стоял сарай.
Мы выбрались из машины и направились к дому.
— Это твои друзья?
— Нет. Никогда с ними не встречалась. Но они ждут нас.
Все те же таинственные связи алхимиков. На стук в дверь показалась дружелюбного вида женщина лет за двадцать и пригласила нас войти. Она знала по-английски всего несколько слов, но Сидни прекрасно справилась с ролью переводчицы. Такой общительной и очаровательной я ее до сих пор не видела — наверно, потому, что хозяева не принадлежали к презренным вампирам.
Можно предположить, что ехать полдня в машине не так уж утомительно, но я чувствовала себя усталой и беспокоилась, чтобы завтра мы выехали как можно раньше. Поэтому после обеда мы с Сидни немного посмотрели телевизор и удалились в приготовленную для нас комнату, маленькую, простую, но с двумя двуспальными кроватями, накрытыми толстыми пуховыми одеялами. Я тут же нырнула в свою, радуясь теплу. Интересно, я увижу во сне Лиссу или Адриана?
Нет. Однако, проснувшись, я ощутила легкий приступ тошноты — той самой, которая свидетельствовала о том, что рядом стригой.
ШЕСТЬ
Я мгновенно подскочила, полностью проснувшись и настороже, мне потребовалось несколько мгновений, прежде чем глаза приспособились к темноте. Сидни свернулась на своей постели и спала с необычно мирным для нее выражением лица.
Где стригой? Определенно не в нашей комнате. В доме? Все говорили, что дорога к городу Дмитрия опасна. Мне, однако, казалось, что стригой охотятся на дампиров и мороев, хотя... и людьми они тоже не брезговали. Подумав о приятной паре, так любезно принявшей нас в своем доме, я почувствовала, как в груди все сжалось. Я не допущу, чтобы с ними что-то случилось.
Тихонько выбравшись из постели, я взяла свой кол и, крадучись, чтобы не разбудить Сидни, вышла из комнаты. Все спали, и как только я добралась до гостиной, тошнота исчезла. Прекрасно. Стригоя внутри нет, и это хорошо. Он снаружи; по-видимому, со стороны нашей комнаты. Все так же бесшумно я вышла через переднюю дверь и обогнула дом.
По мере приближения к сараю тошнота усиливалась, и я не смогла сдержать чувство некоторого самодовольства. Да уж, удивится стригой, пробравшийся в крошечную человеческую деревню в расчете перекусить. Вот. Прямо у входа в сарай двигалась длинная тень.
«Я тебя засекла», — мелькнула мысль.
Я подняла кол, готовясь прыгнуть вперед...
И тут что-то ударило меня по плечу.
Я пошатнулась в изумлении — и оказалась лицом к лицу со стригоем. Уголком глаза я заметила, как тень около сарая материализовалась во второго стригоя, быстро шагнувшего вперед. Меня охватила волна паники. Их было двое, а моя тайная система обнаружения не «видела» различия между одним и двумя. Хуже того, получалось, что это они застали меня врасплох.
Мгновенно в сознании вспыхнуло: «А что, если один из них Дмитрий? »
Но нет — по крайней мере, это относилось к тому, что был ко мне ближе. Это вообще оказалась женщина. Про второго я пока сказать ничего не могла. Он приближался с другой стороны, очень быстро. Прежде, однако, надо было устранить непосредственную угрозу. Я с силой ударила колом женщину, надеясь ранить ее, но она увернулась, так быстро, что я едва разглядела ее движение. И тут же сама получила удар, не успела среагировать и отлетела ко второму стригою — который не был Дмитрием, как выяснилось.
Тут я среагировала быстро — вскочила и ударила его ногой, выставив перед собой кол, чтобы не подпускать его к себе. Однако толку от этого было мало — сзади подобралась женщина, схватила меня и рывком притянула к себе. Я издала придушенный крик и почувствовала на шее ее пальцы. Надо полагать, она рассчитывала сломать мне шею — быстрый, легкий для стригоев прием, — а потом, как они делали обычно, оттащить куда-нибудь в сторонку и полакомиться.
Я вырывалась, сумела слегка разжать ее руки, но тут над нами наклонился второй стригой, и я поняла, что все тщетно. Я не ожидала, что их окажется двое — вот как они взяли надо мной верх. Вместе они были сильнее.
Меня снова окатила волна паники, страха и отчаяния. Вообще-то я боялась каждый раз, когда сражалась со стригоем, но сейчас страх достиг критической точки, он был всеобъемлющ и не поддавался контролю; подозреваю, что в нем присутствовала примесь того безумия и тьмы, которые я вытягивала из Лиссы. Эти чувства распирали меня изнутри, и я невольно подумала — а не разорвут ли они меня на части раньше, чем это сделают стригой? Сейчас мне реально угрожала смерть — а значит, Сидни и остальным тоже.
Потом, внезапно, как будто распахнулась сама земля, неизвестно откуда возникли полупрозрачные фигуры, мягко мерцая в полумраке. Некоторые выглядели как обычные люди, другие были ужасны, с отталкивающими, похожими на черепа лицами. Духи. Призраки. Они окружили нас, и волосы у меня встали дыбом, а голову прошила жуткая боль.
Призраки потянулись ко мне. Такое уже случалось прежде, в самолете, когда привидения роились вокруг, угрожая поглотить меня. Собрав все свои силы, я отчаянно старалась выстроить барьеры между собой и миром духов. Обычно это давалось мне без труда, но сейчас отчаяние и паника мешали сосредоточиться. В этот ужасный миг, поддавшись эгоизму, я пожелала, чтобы Мейсон не сумел обрести покой и оставался в нашем мире. Мне было бы легче, если бы здесь присутствовал и его призрак.
Потом я осознала, что они нацелились не на меня.
Призраки сгрудились вокруг стригоев. Их тела не были плотными, но я знала по собственному опыту — в каждом месте, которого они касались, возникало ощущение ледяного ожога. Женщина-стригой замахала руками, отгоняя привидения, рыча от ярости и даже чего-то вроде страха. Похоже, призраки не могли причинить стригоям вреда, но они раздражали и отвлекали их.
Я проткнула мужчину-стригоя колом до того, как он заметил мое приближение, и окружавшие его призраки переместились к женщине. Она была хороша, надо признать. Продолжая отмахиваться от привидений, она не утратила способности увертываться от моих ударов и даже сама врезала мне с такой силой, что я отлетела к стене сарая, а в глазах вспыхнули звезды. Ситуацию не улучшало и то, что голова по-прежнему раскалывалась от боли, как обычно в присутствии призраков. Пошатываясь и испытывая головокружение, я вернулась к ней, снова и снова пытаясь пронзить колом ее сердце. Она не подпускала меня к своей груди — по крайней мере до тех пор, пока какой-то в особенности жуткий призрак не сумел застать ее врасплох. Он отвлек ее всего на мгновение, но этого хватило, чтобы я проткнула колом и ее. Она упала на землю — и я осталась один на один с призраками.
Что касается стригоев, призраки явно нападали на них. Что касается меня, это было как в самолете — казалось, они восхищаются мной, жаждут привлечь мое внимание. Однако если учесть, что их были дюжины, это мало чем отличалось от нападения.
Я отчаянно, прикладывая мучительные усилия, старалась снова отгородиться от них стенами — как делала прежде. Думаю, появление призраков объяснялось тем, что под влиянием паники мои эмоции вырвались из-под контроля, и, хотя сейчас я заметно успокоилась, полностью утихомирить разбушевавшиеся эмоции оказалось нелегко. В голове продолжала пульсировать боль. Стиснув зубы, я вкладывала все свои силы в блокирование призраков.
— Убирайтесь! — Шипела я. — Вы мне больше не нужны.
Казалось, все без толку, но потом, медленно, один за другим, призраки начали таять. Способность владеть собой тоже возвращалась. Вскоре остались лишь я, тьма, сарай... и Сидни.
Я заметила ее как раз перед тем, как рухнула на землю. Она с бледным как мел лицом выбежала из дома в одной пижаме. Опустилась рядом со мной на колени, помогла сесть.
— Роза! Роза! Ты в порядке?
Я чувствовала себя так, будто во мне совсем не осталось энергии. Даже думать и то не могла.
— Нет, — прохрипела я.
И потеряла сознание.
Снова мне снился Дмитрий. Он обнимал меня, а его прекрасное, полное беспокойства лицо склонилось надо мной — как это происходило не раз, когда я болела. Вспомнив о чем-то, мы оба рассмеялись. Иногда в этих снах он нес меня на руках. Иногда мы ехали в автомобиле. Временами его лицо начинало приобретать черты стригоя — это было ужасно мучительно.
Дмитрий всегда заботился обо мне и всегда был рядом, когда я нуждалась в нем. Это, как правило, совпадало. Сам он не так часто попадал в лазарет, как я. Такая уж моя удача. Даже получив ранение, он обычно просто игнорировал это, и в своих снах мне иногда являлись образы того, как я ухаживаю за ним.
Незадолго до нападения стригоев на школу Дмитрий принимал участие в проверочных испытаниях, которым подвергались новички с целью выявить их реакцию на неожиданную атаку. Дмитрий был настолько сильным и умелым, что его было почти невозможно одолеть, хотя и он нередко ходил в синяках. Как-то во время этих проверочных испытаний я наткнулась на него в гимнастическом зале и с удивлением заметила порез у него на щеке. Ничего страшного, конечно, но крови натекло изрядно.
— Ты ведь можешь так до смерти истечь кровью, разве непонятно? — Воскликнула я.
Небольшое преувеличение, но тем не менее. Он рассеянно коснулся щеки и, казалось, впервые заметил рану.
— Вряд ли. Пустяки.
— Да, пустяки — пока туда не попадет инфекция!
— Ты не хуже меня знаешь, что это маловероятно, — упрямо сказал он.
Так оно и было. Морои — если случайно не подцепляли какое-нибудь редкое заболевание, как это произошло с Виктором Дашковым, — вообще практически не болели. Мы, дампиры, унаследовали от них это свойство, татуировка Сидни обеспечивала ее аналогичной защитой. Тем не менее я не хотела, чтобы Дмитрий истекал кровью.
— Иди туда! — Жестко приказала я и кивнула на маленькую ванную комнату при гимнастическом зале.
К моему удивлению, он повиновался.
Я намочила мочалку и осторожно очистила его лицо. Поначалу он протестовал, но потом успокоился. Ванная была маленькая, и нас разделяли всего несколько дюймов. Я ощущала его чистый, возбуждающий запах, изучала все детали лица и сильного тела. Сердце колотилось как бешеное, но предполагалось, что мы будем вести себя хорошо, поэтому я старалась выглядеть спокойной и собранной. Он тоже был неестественно спокоен, но когда я убирала его волосы за уши, чтобы они не мешали очищать лицо, он вздрогнул. Когда я касалась его кожи, все тело как будто прошивали электрические разряды, и он тоже чувствовал их. Схватив меня за руку, он отодвинул ее от себя.
|
|
|
