 |
ОДИННАДЦАТЬ 8 страница
|
|
|
|
— Наверно, можно было сделать это без того, чтобы я тащила все это барахло.
Он рассмеялся.
— Тут нет ничего личного. Она проверяла тебя. Хотела убедиться, что ты подходящая пара для ее внука.
— Какой в этом смысл? Он же мертв.
Я чуть не задохнулась, произнося эти слова.
— Все так, но для нее это по-прежнему важно. И между прочим, она считает, что ты ему подходишь.
— Странный способ продемонстрировать это. Если не считать того, что она свела меня с вами.
Он снова рассмеялся.
— Даже без нее Оксана, едва встретив тебя, поняла бы, кто ты такая. У «поцелованных тьмой» особая аура.
— Значит, она тоже может видеть ауру, — пробормотала я. — Что еще она может? Она должна уметь исцелять, иначе вы не были бы «поцелованным тьмой». Она хорошо владеет принуждением? Может проникать в чужие сны?
Эти вопросы застали его врасплох.
— Она сильна в принуждении, да... но как это — проникать в чужие сны?
— Это похоже на способность проникать в сознание другого человека, когда он спит. Не только в ваше. Там они могут вести беседу... ну... как будто просто встретились. У меня есть друг, который может делать это.
Судя по выражению лица Марка, это стало для него новостью.
— Твой друг? Тот, с которым ты связана?
— Нет... Другой пользователь духа.
— Другой? Скольких же ты знаешь?
— Формально троих. Теперь четверых, включая Оксану.
Марк отвернулся, с отсутствующим видом глядя на куст с розовыми цветами.
— Так много... просто невероятно. Я встретил лишь еще одного пользователя духа, и это произошло много лет назад. Он тоже был связан со своим стражем. Страж умер, и это нанесло ему тяжелейший удар. Он по-прежнему помогает нам, когда мы с Оксаной пытаемся в чем-то разобраться.
|
|
|
Я всегда боялась умереть и страшилась смерти Лиссы, хотя всерьез никогда не задумывалась, каково это будет — при наличии связи. Как скажется уход на оставшемся? На что это похоже — иметь зияющую дыру там, где раньше была теснейшая связь с другим?
— Он тоже никогда не говорил о проникновении во сны, — продолжал Марк и дружелюбно засмеялся; вокруг его голубых глаз собрались морщинки. — Я думал, что смогу помочь тебе, но, может, ты здесь, чтобы помочь мне.
— Не знаю, — с сомнением сказала я. — Думаю, вы с Оксаной гораздо опытнее во всем этом, чем мы.
— Где тот, с кем ты связана?
— В Америке. — Я не собиралась вдаваться в подробности, но почему-то чувствовала, что должна сказать ему правду. — Я... Я бросила ее.
— Что значит бросила? Ради этой поездки? Или совсем отказалась от нее?
Отказалась. Это слово было как пощечина, и внезапно перед моим внутренним взором возник последний день, когда я видела ее, всю в слезах.
— Я должна кое-что сделать, — уклончиво ответила я.
— Да, знаю. Оксана говорила мне.
— Говорила вам что?
Он явно заколебался.
— Она не должна была делать этого... Она пыталась не делать этого.
— Не делать чего? — Воскликнула я, охваченная тревогой по причине, которой не понимала.
— Она, ну... Она проникла в твое сознание. Во время завтрака.
Внезапно я вспомнила свои ощущения — покалывание в голове, жар и холод, прокатившиеся по телу.
— Что это означает точно?
— Пользователь духа может судить о человеке по его ауре. Однако Оксана способна проникать дальше, вглубь, и считывать более конкретную информацию. Иногда она вплетает в эту способность принуждение... но, как бы то ни было, результаты очень, очень значительные. Это плохо. Неправильно поступать так с тем, с кем ты не связан.
Мне понадобилось время, чтобы в полной мере осознать, о чем речь. Ни Лисса, ни Адриан не могут читать мысли других. Самое большее, что Адриан может сделать с точки зрения внедрения в сознание, это проникнуть в сон другого человека. Лисса и этого не может, даже в отношении меня. Я ее воспринимаю, она меня нет.
|
|
|
— Оксана почувствовала... Ох, не знаю, как объяснить. В тебе есть какое-то безрассудство. Ты в поисках чего-то. Твою душу переполняет жажда мести. — Внезапно он протянул руку и приподнял мои волосы. — Как я и думал. Ты отказница.
Я тряхнула головой, отбросив его руку.
— Подумаешь, большое дело! В вашем городе полно дампиров, не желающих быть стражами.
Марк по-прежнему казался мне приятным человеком, но я всегда терпеть не могла нравоучений.
— Да, но это потому, что они решили остаться дома. Ты... и другие вроде тебя... вы становитесь в некотором роде вершителями судеб. Вы одержимы охотой на стригоев на свой страх и риск и намерены лично исправить все зло, которое обрушила на нас целая раса. Это ни к чему хорошему не приводит. Я наблюдаю это все время.
— Все время? — Вздрогнув, спросила я.
— Как ты думаешь, почему число стражей убывает? Они уходят, чтобы иметь дома и семьи. Или сбегают, как ты, продолжая сражаться, но ни перед кем не держа ответа — если только не нанимаются телохранителями или охотниками на стригоев.
— Наемные дампиры...
Внезапно до меня дошло, откуда у некоролевских мороев вроде Эйба берутся стражи. Деньги могут все.
— Никогда не слышала ни о чем таком.
— Конечно. Думаешь, морои и другие стражи хотят, чтобы это стало широко известно? Хотят, чтобы это маячило перед вами как возможный и весьма соблазнительный вариант?
— Не понимаю, что плохого в охоте на стригоев. Сейчас, имея с ними дело, мы всегда защищаемся, не нападаем. Может, если бы дампиры сами отлавливали их, они не выросли бы в такую проблему.
— Может быть, но существуют разные способы, одни лучше, другие хуже. И когда ты выходишь на охоту такая, какая есть... с сердцем, переполненным печалью и местью... это не лучшее решение. Когда человек охвачен одной идеей, он небрежен к мелочам, а они зачастую очень важны. И то, что ты «поцелованная тьмой», лишь усложняет все.
Я скрестила на груди руки, с каменным выражением лица устремив взгляд вперед.
— Да, хорошо, но с этим я ничего не могу поделать.
И снова на его лице возникло удивленное выражение.
|
|
|
— Почему бы тебе просто не попросить ту, с кем ты связана, исцелить тебя от этой тьмы?
ОДИННАДЦАТЬ
Я смотрела на Марка несколько бесконечно долгих мгновений.
— Как вы сказали... исцелить?
Лицо Марка вытянулось, глаза полезли на лоб.
— Да, конечно. Она же может лечить всякие болезни? Почему не это?
— Потому что... — Я нахмурилась. — Это не имеет смысла. Тьма... то есть все эти побочные эффекты... она исходит от самой Лиссы. Если бы эту тьму можно было просто исцелить, почему она не избавилась от нее сама?
— Потому что когда она в ней, то слишком глубоко проникает, слишком связана со всем ее существом. Она не может вылечить себя в точности так, как вылечивает других. Но поскольку ваша связь затягивает эту тьму в тебя...
Сердце бешено заколотилось. То, что он предлагал, было слишком легко и поэтому выглядело нелепо. Нет, это просто чушь, и точка. После всего, через что мы прошли, Лисса не может исцелить эту ярость и депрессию — точно простуду или сломанную ногу. Виктор Дашков, мерзкий заговорщик, тем не менее потрясающе много знал о духе и кое-что объяснил нам. Другие четыре стихии имеют материальную природу, но дух исходит из разума и души. Чтобы делать столь мощные вещи, как, скажем, исцеление, требуется затратить огромное количество психической энергии, что неизбежно сопровождается разрушительными побочными эффектами. Мы с самого начала боролись с ними, но совсем избавиться от них так и не удалось.
— Если бы это было возможно, — сказала я, — тогда все так поступали бы. Госпожа Карп не сошла бы с ума. Анна не покончила бы жизнь самоубийством. То, о чем вы говорите, слишком легко.
Марк не знал, о ком конкретно я говорю, но это не имело значения с точки зрения сути.
— Совсем нелегко, потому что требует осторожного балансирования, а также круга доверия и силы между двумя людьми. Нам с Оксаной понадобилось много времени, чтобы научиться... много тяжких лет...
Его лицо омрачилось; можно лишь представить, что это были за годы. Мы с Лиссой были вместе не так уж долго (относительно), и то как часто нам приходилось тяжело. Марк с Оксаной прожили с этим гораздо дольше. Наверно, временами было просто невыносимо. Медленно, по-прежнему потрясенно, я начинала верить, что все сказанное им правда.
|
|
|
— Но теперь-то у вас все в порядке?
— Хм... — Кривая улыбка тронула его губы. — Не сказал бы, что идеально. Но по крайней мере, наша жизнь управляема. Оксана оттягивает исцеление, пока мы еще в силах справляться и без него, поскольку оно забирает у нее много сил, опустошает и ограничивает ее возможности в целом.
— Что вы имеете в виду?
— Она по-прежнему многое может делать... исцеление, принуждение... но не на том уровне, как могла бы, если бы время от времени не исцеляла меня.
— Ох! Тогда... Не могу. Не могу поступить так с Лиссой.
— По сравнению с тем, что происходит с тобой? Роза, поверь мне, она сочтет это справедливым обменом.
Я снова мысленно вернулась к нашей последней встрече. Подумала о том, как бросила Лиссу, несмотря на ее мольбы. Подумала об унынии и подавленности, которые она испытывает во время моего отсутствия. Подумала об ее отказе исцелить Дмитрия, когда я верила, что, может, для него еще сохранилась надежда. Скверные подруги мы обе, ничего не скажешь.
Я покачала головой и еле слышно сказала:
— Не знаю... Не знаю, правы ли вы.
Марк бросил на меня долгий взгляд, но углубляться в эту проблему не стал. Поднял взгляд на солнце с таким видом, как будто по его расположению мог определить время. Скорее всего, и правда мог. В конце концов, необходимость выживать в дикой местности должна была научить его многому.
— Они там наверняка удивляются, почему мы тут так надолго застряли. Однако, прежде чем уйти... — Он вытащил из кармана маленькое, совсем простое серебряное колечко. — Научиться исцелять требует времени. Что меня беспокоит больше всего, это мстительное настроение в тебе, и тьма лишь отягощает его. Возьми это.
Он протянул кольцо. Я заколебалась, но потом взяла его.
— Что это?
— Оксана наделила его духом. Исцеляющее заклинание.
И снова я испытала потрясение. Морои постоянно с помощью разных стихий зачаровывают предметы. Наши колы смертоносны для стригоев, поскольку зачарованы всеми четырьмя стихиями. Виктор использовал магию земли, чтобы наложить заклинание вожделения на ожерелье. Даже татуировка Сидни в некотором роде талисман. Почему бы и дух не мог зачаровывать предметы? Правда, до сих пор я с этим не сталкивалась. Скорее всего, потому, что силы Лиссы были все еще слишком новы для нас, слишком неисследованны.
— Что оно делает? В смысле, какого рода исцеление?
— Оно поможет тебе совладать с темными эмоциями. Не избавит от них совсем, но ослабит... поможет яснее мыслить. Не исключено, что избавит от неприятностей. — Я хотела надеть кольцо, но он покачал головой. — Надень его, когда почувствуешь, что не в силах справиться с собой. Запас магии в нем не бесконечен. Он уменьшается, как в любом другом амулете.
|
|
|
Я пристально смотрела на кольцо, внезапно осознав, какие новые возможности передо мной открываются, и сунула его в карман.
Из задней двери высунулась голова Павла.
— Бабушка хочет уходить, — сказал он. — Она хочет знать, почему ты надолго задержалась, заставляя ждать старого человека, у которого болит спина.
Я вспомнила, как быстро Ева шла сюда и как я еле-еле поспевала за ней. Вряд ли у нее болела спина, но я снова напомнила себе, что Павел — всего лишь посланец, и оставила его слова без комментариев.
— Ладно. Сейчас приду. — Он ушел, и я покачала головой. — Трудно быть достойной. — Я направилась к двери, но потом мне в голову пришла одна мысль, и я оглянулась на Марка. — Вы говорите, это плохо — сбежать и действовать самостоятельно... но вы ведь тоже не страж.
Он улыбнулся — на этот раз печальной, кривой улыбкой.
— Я был им раньше. Потом Оксана спасла мне жизнь. Мы оказались связаны и в конце концов влюбились друг в друга. После этого я не представлял себе жизни без нее, а стражи направили бы меня куда-нибудь в другое место. Пришлось уйти.
— Это было трудно?
— Очень. Наша разница в возрасте делает ситуацию даже более скандальной.
Странный холодок пробежал по спине. Марк и Оксана были воплощением двух половинок моей жизни. Как и мы с Лиссой, они сражались с последствиями своей связи и, как мы с Дмитрием, столкнулись с тем же осуждением своих отношений.
— Но иногда, — продолжал Марк, — следует прислушиваться к собственному сердцу. И, даже уйдя, я не ринулся в опрометчивую охоту на стригоев.
Я просто пожилой человек, живущий с женщиной, которую любит, и обихаживающий свой сад. Тут есть разница — не забывай об этом.
Меня одолевали разные мысли, когда я возвращалась в дом Беликовых. Без кирпичей дорога обратно проходила намного легче, что дало мне возможность поразмышлять над словами Марка. Возникло чувство, будто всего за час я получила столько новой информации, что ее хватило бы на целую жизнь.
Дома была Алена, как обычно, готовила и убиралась. Лично я никогда не питала склонности к исполнению этих нескончаемых домашних обязанностей, но теперь должна была признать: есть что-то успокаивающее в том, что всегда рядом присутствует кто-то, готовый ежедневно готовить еду и заботиться о тебе. Я понимала: это чистой воды эгоизм; понимала и то, что моя собственная мама посвятила свою жизнь другому очень важному и нужному делу. Мне не следовало осуждать ее. И все-таки было так приятно чувствовать тепло и заботу! Ведь Алена, которая едва знала меня, обращалась со мной как с дочерью.
— Ты голодна? — Непроизвольно вырвалось у нее.
Думаю, ее постоянно терзал страх: вдруг кто-то в ее доме останется голодным? В частности, она просто вся извелась из-за того, какой плохой аппетит у Сидни.
Я улыбнулась.
— Нет, Марк и Оксана накормили нас.
— А-а, вот где вы были. Славные люди.
— Где все? — Спросила я.
В доме было необычно тихо.
— Соня и Каролина на работе. Виктория встречается с другом, но она будет рада, что ты вернулась.
— А Сидни?
— Уехала. Сказала, что возвращается в Санкт-Петербург.
— Что? — Воскликнула я. — Уехала не попрощавшись? Вот так просто?
Сидни была резковата, но это чересчур даже для нее.
— Алхимики, они всегда в пути. — Алена протянула мне листок бумаги. — Она оставила тебе вот это.
Я взяла записку и развернула ее. Сидни писала аккуратным, четким почерком.
Роза,
мне очень жаль, что пришлось покинуть тебя так быстро, но если алхимики неожиданно велят уезжать — я уезжаю. Я направляюсь в маленький городок, где мы останавливались по дороге, там подбираю «Красный ураган» и потом еду в Санкт-Петербург. По-видимому, теперь, когда ты в Бийске, им больше не требуется, чтобы я постоянно находилась рядом.
Жаль, что я не могу рассказать тебе больше об Эйбе и о том, что ему нужно от тебя. Но даже если бы мне это позволили, добавить особенно нечего, во многих отношениях для меня он такая же загадка, как для тебя. Я уже говорила, что по большей части он занимается нелегальным бизнесом — и с людьми, и с мороями. Обычно он сторонится людей и имеет с ними дело напрямую лишь постольку, поскольку это связано с его бизнесом — или в каком-то очень, очень особенном случае. Думаю, ты как раз один из таких случаев, и даже если в его намерения не входит причинить тебе вред, он, возможно, хочет использовать тебя в каких-то собственных целях. Может, это что-то простое — например, нанять тебя своим телохранителем, поскольку он убедился, какая ты крутая. А может, он хочет с твоей помощью добраться до кого-нибудь. Или все это просто часть плана кого-то даже более таинственного, чем он сам. Может, он оказывает кому-то любезность. Змей может быть как опасным, так и любезным — все зависит от того, какова его цель.
Никогда не думала, что у меня возникнет желание сказать это дампиру — но будь осторожна. Не знаю, каковы твои планы теперь, но меня не покидает чувство, что неприятности следуют за тобой по пятам. Звони мне, если будет что-то, в чем я могу помочь, но если ты вернешься в большой город, чтобы охотиться на стригоев, не бросай их тела просто так!
Всего наилучшего,
Сидни
P. S. «Красный ураган» — это я так называю машину.
P. P. S. Ты мне нравишься, да, но это не означает, что для меня ты больше не злое создание ночи. Ты такая и есть.
Внизу был написан номер ее мобильного телефона, и я не смогла сдержать улыбки. Поскольку в Бийск нас привезли Эйб и его телохранители, Сидни пришлось бросить купленную ею машину, что травмировало ее почти так же, как стригои. Надеюсь алхимики позволят ей сохранить ее. Это надо же придумать — «Красный ураган»! Я развеселилась, несмотря на ее предостережения относительно Эйба.
Пока я поднималась по лестнице в свою комнату, моя улыбка угасла. Несмотря на ее раздражающе резкую позицию, мне будет недоставать Сидни. Может, она мне и не подруга — или подруга? — но за это недолгое время я начала воспринимать ее как часть своей жизни. Я была в растерянности, не зная, что делать дальше. Я приехала сюда, чтобы принести мир Дмитрию, а вместо этого лишь опечалила его семью. И если то, что говорят все, правда, в Бийске не так уж много стригоев. Я почему-то не могла представить себе Дмитрия, скитающегося в этой местности в поисках случайной жертвы. Даже став стригоем — думать о нем так убивало меня! — Дмитрий наверняка преследует какую-то цель. Если он не вернулся в свой родной город, тогда он предпримет что-то другое, но непременно осмысленное — настолько, насколько это возможно для стригоя. Записка Сидни подтверждала то, что я слышала снова и снова: стригои в городах есть. Но где именно? Куда пошел бы Дмитрий?
Теперь я оказалась в положении человека, утратившего цель. Ко всему прочему, в голове снова и снова прокручивались слова Марка. Неужели мной действительно владеет безумная жажда мести? Может, я безрассудно устремляюсь к собственной гибели? Или безрассудно устремляюсь в... никуда?
Неужели я обречена всю оставшуюся жизнь скитаться? В одиночестве?
Я уселась на постель. Настроение с каждым мгновением падало, и я поняла, что нужно отвлечься. Все время, пока Лисса использовала дух, я была слишком восприимчива к темным эмоциям; не стоило и дальше «подкармливать» их. Я надела подаренное Марком колечко, надеясь, что оно хотя бы отчасти прочистит мне мозги и успокоит. Не заметив особой разницы, я решила отвлечься от своих тревог обычным способом: проникнув в сознание Лиссы.
Она была с Адрианом, они снова упражнялись в магии. Поначалу у него не очень получалось, но потом он довольно быстро начал делать успехи в исцелении. Сила Лиссы прежде всего проявила себя именно через эту способность, и ее всегда задевало, что он добился большего прогресса в том, чему она учила его, чем vice versa[4].
— У меня уже кончается запас того, что ты можешь исцелять. — Она поставила на стол маленькие горшки с растениями. — Разве что ты начнешь наносить увечья кому-нибудь.
Адриан улыбнулся.
— Раньше я все время поддразнивал Розу, говоря, что собираюсь произвести на нее впечатление, исцелив человека с ампутированной конечностью или сделав еще что-нибудь столь же абсурдное.
— Даже не сомневаюсь, что у нее всегда находился какой-нибудь дерзкий ответ.
— Да уж, это точно.
При воспоминании об этом его лицо просветлело. Мне всегда было безумно любопытно слушать их разговоры обо мне, и в то же время я огорчалась, чувствуя, как печалит их мое отсутствие.
Лисса застонала и вытянулась на застеленном ковром полу. Они находились в комнате отдыха спального корпуса, вскоре должен был наступить комендантский час.
— Я ужасно хочу поговорить с ней, Адриан.
— Это невозможно, — с необычной для него серьезностью в голосе ответил он. — Я знаю — она по-прежнему заглядывает в твое сознание, и это все, что тебе доступно. И знаешь? Это не так уж плохо. Ты можешь рассказать ей обо всем, что чувствуешь.
— Да, но я хочу услышать ее — как ты в своих снах.
Он снова улыбнулся.
— Она за словом в карман не лезет, поверь мне.
Лисса села.
— Сделай это сейчас.
— Что сделать?
— Проникни в ее сон. Ты не раз пытался объяснить мне, как это происходит, но я никогда не видела этого своими глазами. Дай мне посмотреть.
Он в недоумении смотрел на нее.
— В этом есть что-то от подглядывания.
— Адриан! Я хочу научиться этому, а все другие способы мы испробовали. Иногда я чувствую окружающую тебя магию. Просто сделай это, ладно?
Он снова запротестовал, но потом, вглядевшись в ее лицо, «проглотил» свои комментарии. Она говорила резко и требовательно, что было совсем нехарактерно для нее.
— Ладно, попробую.
Сама идея проникновения Адриана в мое сознание в то время, когда я наблюдала за ним глазами Лиссы, выглядела по меньшей мере сюрреалистичной. Мне всегда было интересно, должен ли он при этом спать или хотя бы закрывать глаза. По-видимому, нет. Вместо этого он уставился в пространство, взгляд сделался отсутствующим. Глазами Лиссы я видела исходящее от него магическое излучение и его ауру; она жадно вглядывалась, пытаясь анализировать все оттенки. Потом, совершенно неожиданно, магия рассеялась. Он замигал и покачал головой.
— Прости. Не получается.
— Почему?
— Скорее всего, потому, что она не спит. Ты извлекла что-нибудь из своих наблюдений?
— Немного. Наверно, толку было бы больше, если бы ты смог установить связь, — обиженно сказала Лисса.
— Мы же не знаем, где она и какое у нее расписание. — Адриан зевнул. — Нужно попытаться в другое время дня. Вообще-то обычно я связываюсь с ней... где-то примерно в это время. А иногда очень рано утром.
— Тогда она, может быть, и не очень далеко, — сказала Лисса.
— Или на другом конце света, но живет по человеческому, дневному расписанию.
Энтузиазма у нее поубавилось.
— Да. Это тоже возможно.
— Почему у вас всегда такой вид, словно вы вовсе и не работаете?
В комнату вошел Кристиан, удивленно глядя, как Лисса сидит на полу, в Адриан развалился на кушетке. Позади Кристиана стоял некто, кого я никак не ожидала здесь увидеть. Адриан, способный чувствовать женщин за милю, тут же заметил гостью.
— Где ты подобрал эту малолетку? — Спросил он.
Кристиан бросил на него предостерегающий взгляд.
— Это Джил.
Джил Мастрано позволила подтолкнуть себя вперед, таращась по сторонам широко распахнутыми светло-зелеными глазами.
— Джил, это Лисса и Адриан.
Как уже было сказано, кого-кого, а Джил я никак не ожидала увидеть. Мы познакомились с ней чуть больше месяца назад. Она училась в девятом классе, а это означает, что осенью ей предстояло перейти в кампус старших. Худощавая, как и большинство мороев, но такая высокая, что это поражало даже по стандартам вампиров. Вьющиеся светло-каштановые волосы ниспадали до середины спины и выглядели бы очень красиво — если бы она научилась как следует их укладывать. В данный момент они были в беспорядке, и в целом она производила впечатление неуклюжей девочки, хотя и довольно симпатичной.
— П-привет...
Она переводила взгляд с одного лица на другое. По ее представлениям, здесь собрались знаменитости. Впервые встретившись со мной и Дмитрием, она чуть в обморок не грохнулась — такая о нас шла слава. Судя по выражению ее лица, сейчас она пребывала в схожем состоянии.
— Джил хочет научиться использовать свою силу не во зло, а с пользой, — сказал Кристиан, усердно подмигивая.
Таким образом он хотел дать понять, что Джил хочет научиться сражаться с помощью магии. Она говорила мне об этом, и я посоветовала ей найти Кристиана. Я порадовалась, что у нее хватило мужества последовать моему совету. Кристиан тоже был в кампусе звездой, пусть даже и с подмоченной репутацией.
— Еще один рекрут? — Лисса покачала головой. — Думаешь, она долго продержится?
Джил бросила на Кристиана испуганный взгляд.
— Что это означает?
— После нападения множество людей заявили, что хотят учиться сражаться с помощью магии, — объяснил Кристиан. — Они находили меня, и мы занимались... раз или два. Однако это нелегко, и все исчезали, понимая, что нужно практиковаться и практиковаться.
— Кроме всего прочего, ты скверный учитель, — заметила Лисса.
— Значит, теперь ты набираешь рекрутов среди детей, — мрачно сказал Адриан.
— Эй, мне четырнадцать! — Возмутилась Джил.
И тут же вспыхнула, осознав, как дерзко ответила ему. Адриан, однако, нашел это забавным.
— Извини, ошибся. И какая у тебя стихия? — Спросил он.
— Вода.
— Вода и огонь. — Адриан достал из кармана стодолларовую банкноту. — Дорогая, я заключу с тобой сделку. Если ты сумеешь создать ведро с водой и вылить ее на голову Кристиана, то получишь это.
— Я добавлю десятку, — со смехом сказала Лисса.
Джил выглядела ошеломленной — из-за того, что Адриан обратился к ней «дорогая», так мне показалось. Я так часто воспринимала Адриана как должное, что иногда забывалось, какой он на самом деле сексапильный парень. Кристиан подтолкнул Джил к двери.
— Не обращай на них внимания. Они просто завидуют, потому что пользователи духа не могут участвовать в сражении, как мы. — Он опустился на колени рядом с Лиссой и поцеловал ее. — Мы практиковались в комнате отдыха наверху, но теперь мне нужно отвести ее обратно. Увидимся утром.
— Это ни к чему, — возразила Джил. — Я прекрасно доберусь сама. Не хочу никому причинять беспокойство.
Адриан встал.
— Никакого беспокойства. Если кто-то здесь готов взять на себя ответственность и выступить в роли рыцаря в сияющих доспехах, то это я. Я отведу тебя обратно. Пусть эти неразлучники не разлучаются. — Он отвесил Джил поклон. — Идем?
— Адриан...
В голосе Лиссы прозвучали резкие нотки.
— Ох, перестань! — Он закатил глаза. — Мне так и так пора уходить — от вас все равно никакого толку, как только начнется комендантский час. И, честно, что за недоверие? Даже для меня существуют определенные границы.
Тут он бросил на Лиссу многозначительный взгляд — дескать, как глупо с ее стороны думать, будто он собирается приударить за Джил. Вглядевшись в его лицо, она поняла, что он прав. Временами он вел себя как настоящий проходимец и никогда не делал тайны из своего интереса ко мне, но провожание Джил домой не означало, что он собирается ее обольщать. Он просто был очень мил.
— Все в порядке, — сказала Лисса. — Увидимся позже. Рада была познакомиться с тобой, Джил.
— Я тоже. — Она осмелилась улыбнуться Кристиану. — Еще раз спасибо.
— Лучше не пропусти следующее занятие, — проворчал он.
Адриан с Джил направилась к двери, но тут в комнату вошла Эйвери.
— Привет, Адриан. — Эйвери сверху донизу оглядела Джил. — Что это за малолетка с тобой?
— Вы когда-нибудь перестанете называть меня малолеткой? — Воскликнула Джил.
Адриан осуждающе посмотрел на Эйвери.
— Ш-ш! Я разберусь с тобой позже, Лазар.
— Надеюсь, — игриво отозвалась она. — Я оставлю свою дверь незапертой.
Джил и Адриан ушли, а Эйвери села рядом с Лиссой. Она вела себя достаточно раскованно, чтобы показаться пьяной, но Лисса не чувствовала исходящего от нее запаха спиртного. Она уже поняла, что эта раскованность и легкомыслие просто присущи натуре Эйвери независимо от того, пьяна она или нет.
— Ты что, действительно только что пригласила Адриана к себе в комнату?
Лисса спросила, поддразнивая, но в глубине души ей было интересно, есть ли что-то между ними. И да, меня это тоже интересовало.
Эйвери пожала плечами.
— Не знаю. Может быть. Почему бы нам не пообщаться, пока вы спите? Ты, часом, не ревнуешь?
— Нет, — рассмеялась Лисса. — Просто любопытно. Адриан славный парень.
— Да? — Спросил Кристиан. — Интересно, почему это он «славный».
Эйвери подняла руку и принялась перечислять доводы, загибая пальцы.
— Он потрясающе красивый, забавный, богатый, родственник королевы...
— Ты уже выбрала, как оденешься на свадьбу? — Все еще смеясь, перебила ее Лисса.
— Пока нет, — ответила Эйвери. — Я всего лишь прощупываю почву. Я думала, его легко подцепить, но он не так уж прост.
— Мне надоело это слушать, — заметил Кристиан.
— Временами он ведет себе как ветреный тип, который легко влюбляется и легко бросает. А временами строит из себя романтика с разбитым сердцем. — Лисса и Кристиан обменялись взглядами, но Эйвери этого не заметила. — Как бы то ни было, я здесь не для того, чтобы говорить о нем. Я здесь, чтобы поговорить о тебе и моем бегстве отсюда.
Эйвери с такой силой обхватила Лиссу за плечи, что та чуть не упала.
— Откуда отсюда? Из спального корпуса?
— Нет. Из школы. В уик-энд мы имеем возможность, как следует оторваться при дворе.
— Что, в этот уик-энд? — Лисса была в полной растерянности, и я не осуждала ее. — Почему?
— Потому что это Пасха. И ее королевское величество полагает, что было бы «прекрасно», если бы в этот день и ты была с ней. — Эйвери говорила величественным, даже надменным тоном — видимо, подражая королеве. — И, поскольку я тусуюсь с тобой, папа решил, что теперь я себя веду хорошо.
— Бедняга, много он понимает, — пробормотал Кристиан.
— Поэтому он сказал, что я могу поехать с тобой. — Эйвери бросила взгляд на Кристиана. — Полагаю, и ты тоже. Королева сказала, что Лисса может привезти с собой гостя — кроме меня, конечно.
|
|
|
