 |
Двадцать девять
|
|
|
|
Перелет длился около тридцати часов.
Добраться из самого сердца Сибири до самого сердца Монтаны оказалось нелегко. Из Новосибирска в Мизулу я летела через Москву, Амстердам и Сиэтл. Четыре рейса. Пять разных аэропортов. Много беготни. Это выматывало. Тем не менее, когда в Сиэтле я вручала свой паспорт, чтобы меня пропустили в США, то почувствовала прилив эмоций — радость и облегчение.
Я почему-то думала, что Эйб полетит со мной и сдаст меня с рук на руки тому, кто его нанял.
— Ты действительно намерена вернуться? — Спросил он меня в аэропорту. — В школу? Не собираешься удрать на одной из остановок и снова исчезнуть?
Я улыбнулась.
— Нет. Я возвращаюсь в Академию.
— И останешься там? — Давил он.
Он не выглядел таким опасным, как в Бийске, но глаза по-прежнему смотрели жестко. Моя улыбка увяла.
— Откуда мне знать, как пойдут дела? Я ведь бросила школу.
— Роза...
Я вскинула руку, останавливая его и удивляясь собственной решимости.
— Хватит. Ты сказал, тебя наняли, чтобы доставить меня обратно, и не твое дело, что я буду делать потом.
По крайней мере, я на это надеялась. В Академии были люди, которые жаждали моего возвращения. Скоро я окажусь там. Они победили. Услуги Эйба больше не требовались.
Тем не менее, расставаясь со мной, он почему-то не выглядел счастливым. Глядя на взлетающий самолет, он вздохнул.
— Тебе пора идти, иначе опоздаешь на свой рейс.
— Спасибо тебе за... — За что? За помощь? — За все.
Я повернулась, но он коснулся моего плеча.
— Другой одежды у тебя с собой нет?
Мои тряпки были разбросаны по всей России. У одной девушки-алхимика оказались подходящие туфли, джинсы и свитер, а все остальное я собиралась приобрести в США.
|
|
|
— Мне больше ничего не нужно.
Эйб дугой выгнул бровь, посмотрел на одного из своих стражей и сделал еле заметный жест в мою сторону. Тот моментально снял куртку и протянул ее мне. Парень был тощий, но она все равно была велика.
— Нет, не нужно...
— Возьми ее, — приказал Эйб.
Я взяла ее, и потом, к полному моему потрясению, Эйб начал сматывать со своей шеи шарф, один из самых шикарных: кашемировый, сотканный из множества нитей ярких оттенков — более уместный где-нибудь на Карибах, чем здесь или в Монтане. Я запротестовала, но выражение его лица заставило меня смолкнуть. Я накинула шарф на шею и поблагодарила его, задаваясь вопросом, доведется ли нам когда-нибудь встретиться снова. Однако спрашивать об этом не стала, испытывая отчетливое ощущение, что он мне ничего не скажет.
Когда тридцать часов спустя я наконец приземлилась в Мизуле, то знала точно — у меня не возникнет желания лететь куда бы то ни было в ближайшее время... ну, скажем, ближайшие лет пять. Может, десять. Без багажа я быстро прошла в аэропорт. Эйб послал сообщение о моем прибытии, но я понятия не имела, кого отправят встречать меня. Скорее всего, Альберту, думалось мне, главу стражей Академии. Или, может, мою мать. Я никогда не знала, где она находится в данный момент, и внезапно мне — правда-правда — ужасно захотелось увидеться с ней. Логично, если бы отправили ее, верно?
Поэтому я слегка удивилась, когда выяснилось, что на выходе меня ждал Адриан. Улыбка расплылась на моем лице, я ускорила шаг и обняла его, к нашему общему изумлению.
— Никогда в жизни так не радовалась встрече с тобой, — сказала я.
Он крепко сжал меня, а потом отпустил, восхищенно разглядывая.
— Сны никогда не отражают реальной жизни, маленькая дампирка. Ты выглядишь изумительно.
Я привела себя в порядок после сурового испытания со стригоями, и, несмотря на мои протесты, Оксана продолжала исцелять меня — сошли даже синяки на шее, о происхождении которых она никогда не расспрашивала.
|
|
|
— А ты выглядишь...
Я внимательно изучала его. Одет он был, как всегда, прекрасно — удлиненное шерстяное пальто и зеленый шарф под стать его глазам. Темные волосы взъерошены в искусном беспорядке, который ему так нравился, но его лицо... Как я уже говорила, Симон сумел нанести ему несколько серьезных ударов. Один глаз Адриана заплыл, и под ним красовался огромный синяк. Тем не менее, учитывая недавнее бесстрашие в схватке, никакие изъяны не портили его внешность.
—... великолепно.
— Лгунья.
— Неужели Лисса не могла исцелить твой синяк?
— Это почетная метка. Заставляет чувствовать себя мужчиной. Пошли, экипаж подан.
— Почему послали тебя? — Спросила я по дороге на парковку. — Ты ведь трезв.
Этот последний вопрос он не удостоил ответа.
— Школа официально не несет ответственности за тебя, учитывая, что ты ее бросила и все такое. Так что они не обязаны организовывать встречу. Никто из твоих друзей не может покинуть кампус... Но я? Я всего лишь свободный дух, болтаюсь, где хочу. Я нанял машину, и вот я здесь.
Его слова породили во мне смешанную реакцию. Я была тронута тем, что он взял на себя труд приехать сюда, но меня обеспокоила та часть, согласно которой школа не несет больше ответственности за меня. Во всех своих путешествиях я всегда думала об Академии Святого Владимира как о своем доме... однако технически она больше им не была. Я буду тут просто гостем.
Пока мы ехали, Адриан рассказывал о последних событиях в школе. После того серьезного поединка я практически не проникала в сознание Лиссы. Оксана исцелила мое тело, но психически я все еще чувствовала себя измотанной. И грустила. Да, я выполнила то, что задумала, но образ падающего во тьму Дмитрия преследовал меня.
— Выяснилось, что ты была права о связи Эйвери с Ридом и Симоном, — говорил Адриан. — Вот что нам удалось выяснить. Несколько лет назад Симон был убит в сражении, свидетельницей чего стала Эйвери. Все сочли чудом, что он выжил, никто не знал, что произошло на самом деле.
— Она скрывала свою силу, как и все вы, — сказала я. — А Рид умер позже?
— Странная штука. Никто не может точно сказать, когда он умирал. В смысле, он же королевский морой. Над ним всю жизнь тряслись. Но, основываясь на том, что мы выяснили — а это не много, поскольку все они сейчас в плохой форме, — похоже, Эйвери сознательно убила его и потом вернула к жизни.
|
|
|
— Прямо как с Лиссой, — заметила я, вспомнив слова Симона во время драки. — Эйвери хотела убить ее, воскресить и заполучить под свое крыло. Но почему именно Лисса?
— Могу лишь высказать догадку. Потому что она пользователь духа. Теперь, когда дух перестал быть тайной, это было вопросом времени — чтобы Эйвери услышала обо мне и Лиссе. Думаю, она рассчитывала, что от связи с Лиссой ее сила возрастет. А пока высасывала энергию из этих двоих. — Адриан покачал головой. — Я не шутил, говоря, что дух ощущался по всему кампусу. Сколько его понадобилось Эйвери, чтобы принуждать группу людей, маскировать свою ауру и кто знает для чего еще? Это просто потрясает.
Я смотрела на шоссе перед нами, размышляя о последствиях того, что натворила Эйвери.
— Вот почему Рид вел себя так странно, был такой раздраженный, постоянно готов к драке. Он и Симон впитывали всю тьму, которую она испускала, используя дух. То же самое делаю я для Лиссы.
— Да, вот только ты ни в чем не похожа на этих парней. С Симоном это не так бросалось в глаза — он лучше умел сдерживаться, — но оба буквально находились на грани. А теперь? Они уже за гранью. Все трое.
Я вспомнила, как Симон смотрел в пространство, а Эйвери кричала. И вздрогнула.
— Когда ты говоришь, что они за гранью?..
— Я имею в виду полное и совершенное безумие. Им предстоит всю оставшуюся жизнь провести в соответствующем лечебном заведении.
— И... это всем нам грозит? — В ужасе спросила я.
— Отчасти. Эйвери обрушила на нас свою мощь, а мы перевели удар обратно на нее, и... их мозги просто не выдержали перегрузки. Учитывая, до чего раньше дошли Рид и Симон, среда для безумия была подготовлена. С Эйвери дело обстояло так же.
— Марк был прав, — пробормотала я.
— Кто?
— Еще один «поцелованный тьмой», которого я встретила. Он говорил о том, что, может быть, когда-нибудь мы с Лиссой научимся избавлять друг друга от тьмы. Это требует тщательного баланса сил между пользователем духа и «поцелованным тьмой». Я еще не совсем въезжаю, но мне почему-то кажется, что маленький кружок из трех, созданный Эйвери, не мог справиться с подобной задачей. Не думаю, что это полезно для здоровья — связь больше чем с одним человеком.
|
|
|
— Ха! — Адриан надолго умолк, обдумывая услышанное. В конце концов он рассмеялся. — Господи, просто не верится, что ты нашла еще одного пользователя духа и «поцелованного тьмой». Все равно что найти иголку в стоге сена, но с тобой именно такие вещи все время и случаются. Жду не дождусь услышать о том, что еще произошло с тобой.
Я отвернулась, прижавшись щекой к стеклу.
— На самом деле это не очень интересно.
Никто из служащих Академии не знал о моей роли в поединке с Эйвери. Поэтому, когда мы приехали, никто ни о чем меня не спрашивал. Они все еще наводили порядок и задавали бесконечные вопросы Адриану и Лиссе. Дух представлял собой настолько новый феномен, что никто не знал, как воспринимать случившееся. Эйвери и связанных с ней парней увезли в соответствующее лечебное учреждение, а ее отец взял временный отпуск.
Адриан зарегистрировал меня как свою гостью, чтобы провести в кампус. Как и всем посетителям, мне дали перечень мест, где я могу находиться, с указанием того, что можно и что нельзя делать. Я тут же проигнорировала его.
— Я должна уйти, — заявила я Адриану.
Он понимающе улыбнулся мне.
— Я догадался.
— Спасибо за то... что приехал встретить меня. Прости, что должна тебя покинуть...
Он отмахнулся от моих слов.
— Ты не покидаешь меня. Ты вернешься. Вот что важно. Я так долго проявлял терпение, могу и еще немного подождать.
Наши взгляды встретились, теплые чувства, внезапно вскипевшие внутри, испугали меня. Правда, я оставила их при себе, только коротко улыбнулась Адриану и зашагала через кампус.
Многие бросали на меня странные взгляды, пока я добиралась до спального корпуса Лиссы. Уроки только что окончились, и ученики носились по своим делам. Тем не менее стоило мне оказаться рядом, и все смолкали. Примерно та же картина наблюдалась, когда мы с Лиссой вернулись в школу после побега. Все глазели на нас, когда мы проходили через кафетерий.
Может, виновато мое воображение, но на этот раз все казалось хуже. Взгляды более потрясенные. Молчание тяжелее. В прошлый раз, мне думается, люди решили, что наш побег был просто выходкой. Теперь никто на самом деле не знал, почему я уехала. Из нападения на школу я вышла героем, тут же бросила учебу и исчезла. По-моему, некоторым товарищам Лиссы по спальному корпусу казалось, что они видят призрак.
|
|
|
Я здорово поднаторела в игнорировании сплетен и оценок и проносилась мимо зевак, не удостаивая их взгляда и перепрыгивая через две ступеньки. Добравшись до ее коридора, я перекрыла себе возможность воспринимать чувства Лиссы. Может, и глупо, но мне хотелось открыть глаза и увидеть ее воочию, не зная заранее, что она ощущает и о чем думает. Я постучала в дверь.
Адриан сказал, что видеть меня во сне совсем не то, что лично. То же относилось и к Лиссе. Одно дело — находиться в ее голове, и совсем другое — оказаться рядом с ней в реальности. Дверь открылась, и как будто некое видение материализовалось передо мной; посланец, спустившийся с небес. Мы никогда не расставались на такой долгий срок.
Она поднесла руку ко рту, широко распахнув глаза. Думаю, у нее было то же чувство, что и у меня, ведь ее даже не предупредили о моем приезде. Просто сказали, что я прибуду «скоро». Уверена, я показалась ей призраком.
И наше воссоединение... было такое ощущение, словно я вышла из темной пещеры, где провела почти пять недель, на яркий свет дня. Когда Дмитрий стал стригоем, мне казалось, я утратила часть души. Покинув Лиссу, я лишилась еще одной части. Теперь же при виде ее я подумала, что, может, душа моя еще исцелится. Может, я смогу продолжать жить дальше. Моя целостность восстановилась не на все сто процентов, но Лисса заполнила собой пустовавшую часть меня. Больше, чем когда-либо в последние годы, я чувствовала себя самой собой.
Молчание, сотканное из миллиона невысказанных вопросов и недоумений, повисло между нами. Несмотря на все случившееся с Эйвери, многие проблемы, связанные с моим уходом из школы, оставались нерешенными. Впервые с тех пор, как я снова ступила на землю Академии, мною овладел страх. Вдруг Лисса отвергнет меня за все, что я натворила? Или, по крайней мере, накричит?
Ничего подобного — она заключила меня в жаркие объятия.
— Я знала... — сказала она, захлебываясь рыданиями. — Знала, что ты вернешься.
— Конечно, — пробормотала я, уткнувшись ей в плечо. — Я же сказала, что вернусь.
Моя лучшая подруга. Моя лучшая подруга снова со мной. Раз так, я сумею оправиться от всего, что произошло в Сибири. Смогу продолжать жить дальше.
— Прости, — сказала она. — Прости меня за все, что я сделала.
Я удивленно отодвинулась от нее, вошла в комнату и закрыла дверь.
— За что мне тебя прощать?
Я пришла сюда, ожидая, что она все еще сердится на меня за отъезд. Безобразной истории с Эйвери не произошло бы, будь я здесь. Я винила в этом себя.
Она, все еще с мокрыми глазами, села на постель.
— За то, что я сказала... когда ты уезжала. Я не имела права говорить такое. Я не имела права командовать тобой. Еще у меня ужасное чувство, потому... — Она провела рукой по глазам, пытаясь вытереть слезы. — У меня ужасное чувство, потому что я сказала, что не стану возвращать к жизни Дмитрия. В смысле, теперь это не имеет значения, но я все равно должна была предложить...
— Нет, нет! — Я опустилась перед ней и взяла ее руки в свои, все еще потрясенная тем, что снова вижу ее. — Посмотри на меня. Тебе не о чем сожалеть. Я тоже наговорила много лишнего. Так бывает, когда люди расстроены. Ни тебе, ни мне не стоит ругать себя за это. А что касается возвращения его к жизни... — Я вздохнула. — Ты поступила правильно, отказавшись. Даже если бы его нашли до обращения, это не имело бы значения. Без риска для себя ты можешь быть связана только с одним человеком. Вот отчего у Эйвери снесло крышу.
Это лишь отчасти объясняло, почему у Эйвери поехала крыша. Манипуляции и злоупотребление силой тоже сыграли огромную роль.
Рыдания Лиссы начали стихать.
— Как ты сделала это, Роза? Как ты появилась в тот момент, когда я нуждалась в тебе? Как ты узнала?
— Со мной была женщина, тоже пользователь духа. Я встретила ее в Сибири. Она может проникнуть в разум другого человека — любого, не только того, с кем связана, — и общаться с ним. На самом деле Эйвери тоже так могла. Оксана проникла в мое сознание, когда я была в твоем. Все это, конечно, очень странно.
По крайней мере, на словах.
— Еще одна способность, которой я лишена, — с сожалением заметила Лисса.
Я улыбнулась.
— Эй, зато я не встречала ни одного пользователя духа, который может драться так, как ты. Это была просто ожившая поэзия, Лисс.
Она застонала, но, я чувствовала, была довольна, что я использовала ее прежнее уменьшительное имя.
— Надеюсь, что никогда больше до этого не дойдет. Я не предназначена для физической борьбы, Роза. И потом — всем там командовала ты. Мое предназначение — моральная поддержка и исцеление после сражения. — Она вскинула руки и посмотрела на них. — Ух! Нет. Определенно не хочу больше никого бить.
— Но по крайней мере, теперь ты знаешь, что можешь. Если у тебя когда-нибудь возникнет желание попрактиковаться...
— Нет! — Она рассмеялась. — Мне есть в чем практиковаться — с Адрианом. В особенности после того, как ты рассказываешь, на какие еще чудеса способны пользователи духа.
— Прекрасно. Может, пусть все идет, как оно шло раньше.
Ее лицо посерьезнело.
— Господи, надеюсь, так и будет. Роза... я наделала столько глупостей, пока Эйвери была рядом.
Благодаря нашей связи я почувствовала, о чем она сожалеет больше всего: Кристиан. Ее сердце болело, она пролила из-за него много слез. После того как Дмитрия оторвали от меня, я понимала, что это такое — потерять любовь, и поклялась себе, что постараюсь помочь ей. Однако сейчас было не время. Сначала нам надо полностью восстановить свои отношения.
— Ты была бессильна, — заметила я. — Она оказалась слишком сильна в принуждении — в особенности когда спаивала тебя, отчего твоя защита падала.
— Да, но не все знают об этом, не все поймут.
— Все забудется, — ответила я. — Так всегда происходит.
Я понимала, что Лисса беспокоится за свою репутацию, но не думаю, чтобы она так уж пострадала — без учета Кристиана, конечно. Мы с Адрианом анализировали манипуляции Эйвери и поняли, в чем дело, как только сопоставили их со словами Симона о том, что с Лиссой произойдет несчастный случай. Эйвери хотела, чтобы она выглядела неуравновешенной, если у Эйвери не хватит силы воскресить ее. Если бы Лисса и впрямь погибла, вряд ли было бы проведено серьезное расследование. После того как она неделями пила и совершала безумные поступки, никто не удивился бы, если бы она по неосторожности вывалилась из окна. Это воспринималось бы как трагедия, конечно, но вполне предсказуемая.
— Дух — настоящее шило в заднице, — заявила Лисса. — Все хотят воспользоваться преимуществами стихии — и непользователи вроде Виктора, и пользователи вроде Эйвери. Клянусь, я снова подсела бы на таблетки, если бы не испытывала параноидального желания защититься от людей, подобных Эйвери. Почему ей вздумалось убить меня, а не Адриана? Почему всегда я оказываюсь мишенью?
Тема, конечно, мрачноватая, но я не смогла сдержать улыбки.
— Потому что она хотела иметь тебя в качестве приспешницы, а его в качестве бойфренда. Он подходил ей, ведь с его помощью открывалась дорога в высшие слои общества, а попытка связать его с собой могла окончиться для него смертью. Она не хотела идти на такой риск. Хотя... кто знает? Может, в конце концов, она попыталась бы привязать к себе и его. А тебя она воспринимала как угрозу и хотела держать под контролем — как-никак, кроме нее ты единственная известная женщина — пользователь духа. Успокойся на этом, Лисс. Мы можем потратить множество часов, вычисляя, как рассуждала Эйвери Лазар, и все равно ни до чего не додуматься.
— Это правда. — Она сползла с постели и уселась рядом со мной на полу. — Но знаешь что? У меня такое чувство, будто мы можем потратить множество часов, говоря о чем угодно. Ты здесь всего десять минут, а мне кажется, будто мы и не расставались.
— Да.
До того как Дмитрий стал стригоем, общество Дмитрия ощущалось мной как правильное и само собой разумеющееся, с ним было легко. Общение с Лиссой тоже было правильным и необходимым как воздух — хотя это была «правильность» другого рода. Печалясь из-за Дмитрия, я почти забыла, что она давала мне. Они оба были моими составляющими.
Лисса обладала почти сверхъестественной способностью читать мысли.
— Я серьезно считаю, что вела себя так, будто имею право распоряжаться твоей жизнью. Такого права у меня нет. Если ты решишь остаться и стать моим стражем, ты сделаешь это по собственному выбору и велению сердца. Главное, чтобы ты была жива и сама выбирала, как тебе жить.
— При чем тут «веление сердца»? Я всегда хотела защищать тебя. И сейчас хочу. — Я вздохнула. — Просто... Просто мне нужно было кое-что уладить. И еще требовалось взять себя в руки. И я сожалею, что не слишком хорошо обошлась с тобой.
Она извинялась, теперь я извиняюсь... что же, это естественно, когда речь идет о людях, которые дороги друг другу. Надо простить и идти дальше.
Лисса заколебалась, прежде чем задать следующий вопрос, но я знала, что он неминуемо возникнет.
— Ну... и что произошло? Ты... Ты нашла его?..
Сначала мне не хотелось говорить об этом, но потом я поняла, что должна. Штука в том, что между Лиссой и мной и раньше приключались недоразумения из-за недопонимания ситуации. К примеру, то, что она воспринимала мое служение ей как само собой разумеющееся. Или что я ничего не рассказывала ей — и потом на нее же обижалась за черствость. Если мы хотим возродить нашу дружбу и простить друг друга, нельзя повторять прошлых ошибок.
— Нашла, — ответила я наконец.
И я рассказала ей все — о своих поездках, о Беликовых, об алхимиках, об Оксане и Марке, об отступниках и, конечно, о Дмитрии. Как Лисса недавно пошутила, мы разговаривали не один час. Я изливала ей боль своего сердца, и она слушала, не вынося никаких суждений. Ее лицо выражало сочувствие, а я, добравшись до конца, заливалась слезами. Вся любовь, и ярость, и мука, так долго сдерживаемые с той ночи на мосту, сейчас нашли выход. В Новосибирске я не рассказала никому, где точно я была с Дмитрием и что там происходило. Не рассказывала никому, что фактически стала для стригоя «кровавой шлюхой». На вопросы я отвечала расплывчато, в надежде — тщетной, конечно, — что того, о чем я умолчу, как бы и не было.
Теперь, в разговоре с Лиссой, я приняла реальность такой, какая она есть: я убила человека, которого любила.
Стук в дверь вырвал нас из мира, в котором, кроме нас с ней, никого не было. Я взглянула на часы — оказывается, уже приближался комендантский час. Меня что, выставят отсюда? Я торопливо вытерла слезы, Лисса открыла дверь, и, к моему удивлению, там обнаружилась служащая спального корпуса с сообщением совсем иного рода.
— Тебя хочет видеть Альберта, — сказала мне женщина. — Она предположила, что ты здесь.
Мы с Лиссой обменялись взглядами.
— Когда? Сейчас? — Спросила я.
Женщина пожала плечами.
— Судя по ее тону — да, я бы сказала, сейчас. Или в самое ближайшее время.
Она вышла и закрыла за собой дверь. Альберта — капитан стражей кампуса, и, если она чего-то хочет, ей подчиняются.
— Интересно, по поводу чего? — Спросила Лисса.
Мне так не хотелось уходить! Но я встала.
— Может быть миллион причин, мне кажется. Пойду повидаюсь с ней, а оттуда вернусь в гостиницу. Хотя вряд ли сумею уснуть. Знаешь, вся эта смена часовых поясов...
Лисса коротко обняла меня на прощание — чего мы давно, очень давно не делали.
— Удачи тебе.
Я собралась уходить, но потом вспомнила кое о чем. Сняла с пальца серебряное колечко и протянула его Лиссе.
— Это то самое кольцо, которое... ох!
Она с восторженным выражением лица зажала его в руке.
— Есть в нем магия? — Спросила я.
— Да... Слабая, но есть. — Она подняла кольцо к свету, внимательно разглядывая его. Я подумала, что она даже не заметит моего ухода, так ее заинтересовало кольцо. — Это так странно. Я почти чувствую, как она делала его.
— Марк говорил, что, скорее всего, мы не скоро научимся исцелять друг друга так, как они... но, может, ты пока сумеешь вычислить, как делать амулеты вроде этого?
Взгляд ее зеленых глаз — цвета нефрита — был прикован к кольцу.
— Да... Наверно, сумею.
Я улыбнулась при виде ее восторга и снова взялась за дверную ручку, но она взяла меня за руку.
— Эй, Роза... Знаю, завтра утром мы увидимся, но...
— Но что?
— Я просто хотела сказать, после всего произошедшего я не хочу, чтобы мы когда-нибудь снова расставались. В смысле, я понимаю, мы не можем быть вместе каждое мгновение, но мы же связаны, и это не просто так. Связь подразумевает, что мы должны приглядывать друг за другом и быть рядом, если возникнет нужда.
От ее слов по спине у меня побежали мурашки — как если бы нас окружали силы, гораздо более значительные, чем мы сами.
— Так и будет.
— Нет, я имею в виду... Ты всегда рядом, когда мне нужно. Каждый раз, если мне угрожает опасность, ты бросаешься и спасаешь меня. Не надо этого больше.
— Ты не хочешь, чтобы я и дальше спасала тебя?
— Нет, я совсем не то имею в виду! Я тоже хочу быть рядом, когда тебе потребуется помощь, Роза. Если я смогла ударить человека, то могу все. Даже если это по-настоящему больно. — Она разочарованно выдохнула. — Господи, не могу выразить словами... Послушай, суть в том, что если когда-нибудь тебе снова понадобится уйти, возьми меня с собой. Не бросай меня.
— Лисс...
— Я серьезно. — Ее сияющая красота пылала решимостью и целеустремленностью. — Какие бы препятствия ни встретились на твоем пути, я хочу быть рядом. Не уходи больше одна. Поклянись, что если снова решишь уйти, то возьмешь меня с собой. Мы уйдем вместе.
Я хотела запротестовать, одолеваемая миллионом опасений. Как я могу рисковать ее жизнью? И все же, глядя на нее, я понимала, что она права. К добру ли, к худу, но между нами существует нерасторжимая связь. Лисса — часть моей души, и вместе мы сильнее, чем порознь.
— Ладно. — Я сжала ее руку. — Клянусь. В следующий раз, когда я соберусь сделать очередную глупость, которая может погубить меня, ты будешь со мной.
ТРИДЦАТЬ
Альберта ждала меня в офисе административного здания стражей. То, что именно Альберта у нас капитан, было удивительно, учитывая, как мало сейчас женщин-стражей. Ей перевалило за пятьдесят. Одна из самых крутых женщин, с которыми мне доводилось встречаться. В рыжеватых волосах уже мелькали седые пряди, годы работы на свежем воздухе сказались на ее коже.
— Рада твоему возвращению, Роза. — Она встала, когда я вошла. Никаких объятий, естественно, манера обращения сугубо деловая, но то, что она назвала меня по имени, было очень благородно с ее стороны. И еще мне показалось, что при виде меня в ее глазах на мгновение вспыхнули облегчение и радость. — Давай перейдем в мой офис.
Я никогда не была там. Всякий раз, когда у меня возникали проблемы с дисциплиной, они решались в комитете. Офис оказался безупречно чист, все по-военному просто и функционально — что, в общем, неудивительно. Мы сели напротив друг друга за письменный стол, и я напряглась, готовясь к допросу.
— Роза, — Она наклонилась ко мне. — Я буду говорить с тобой прямо. Я не собираюсь читать тебе лекции или требовать каких-то объяснений. По правде говоря, поскольку ты больше не моя студентка, я даже не имею права расспрашивать тебя или выговаривать тебе.
Примерно это говорил мне Адриан.
— Можете прочесть мне лекцию, — ответила я. — Я всегда уважала вас и готова выслушать все, что вы хотите мне сказать.
Тень улыбки промелькнула на ее лице.
— Хорошо, пусть так и будет. Ты поступила очень плохо.
— Здорово! Вы не шутили насчет прямоты.
— Причины не имеют значения. Ты не должна была уходить. Ты не должна была бросать школу. Твое образование и обучение слишком дорого обошлись — ты даже понятия не имеешь, во сколько, — и ты слишком талантлива, чтобы рисковать своим будущим.
Я чуть не рассмеялась.
— Сказать вам правду? Я сильно сомневаюсь, что у меня теперь есть будущее.
— Поэтому ты и должна закончить школу.
— Но я бросила ее.
Она фыркнула.
— Тогда вернись.
— Я... что? Как?
— Напиши заявление. Проще не бывает.
Честно говоря, я понятия не имела, что буду делать, вернувшись сюда. Первое, что меня волновало, это Лисса — увидеться с ней и удостовериться, что она в порядке. Я понимала, что официально больше не могу быть стражем, но посчитала, что, как только мы встретимся, никто не сможет ей помешать общаться со мной как с подругой. Я могу стать ее наемным стражем, так сказать, вроде тех, которыми обзавелся Эйб. А пока буду шататься по кампусу наподобие Адриана. Но вернуться в школу?
— Я... я пропустила месяц или даже больше.
Я не следила за временем. Сейчас шла первая неделя мая, а уехала я в конце марта, в свой день рождения. Сколько получается? Пять недель? Почти шесть?
— Когда-то ты пропустила два года, но сумела нагнать. Я верю в тебя. И даже если у тебя возникнут проблемы, окончить школу с низкими оценками лучше, чем вообще не окончить ее.
Я попыталась представить себя снова в этом мире. Неужели действительно прошло всего чуть больше месяца? Уроки... мелкие повседневные интриги... как можно просто взять и вернуться к старому? Вернуться к этой жизни после того, как я познакомилась с семьей Дмитрия, снова была с ним и потеряла его... опять.
«Сказал бы он, что любит меня? »
— Не знаю, что и сказать, — ответила я Альберте. — Надо подумать.
— Решай быстрее. Чем скорее ты вернешься в класс, тем лучше.
— Меня правда допустят?
Как-то в это плохо верилось.
— Я тебя допущу, — ответила она. — Я не могу потерять такого человека, как ты. И теперь, после всей этой истории с Лазар, тут все вверх дном. Никому нет дела до того, приму я чье-то заявление или нет. — Она криво улыбнулась. — А если кто-нибудь воспротивится, я дам понять, что у тебя есть покровитель, готовый все уладить, оказав нам кое-какие услуги.
— Покровитель, — повторила я. — Покровитель, который носит яркие шарфы и золотые украшения?
Она пожала плечами.
— Не знаю, кто он. Даже его имени не знаю — он пригрозил воздержаться от значительного денежного пожертвования школе, если тебя не возьмут обратно. Если ты сама захочешь вернуться.
Да. Сделки и шантаж. Я не сомневалась в том, кто мой покровитель.
— Дайте мне немного времени подумать. Обещаю... я быстро приму решение.
Она нахмурилась, задумалась, а потом резко кивнула.
— Хорошо.
Мы обе встали, и она повела меня к выходу из здания. Я коротко взглянула на нее.
— Как вы считаете... если я окончу школу, то смогу рассчитывать официально стать стражем Лиссы? Я знаю, для нее подобрали новых людей, а я... ну... в некоторой немилости.
Мы остановились у выхода, и Альберта положила руку на бедро.
— Не знаю. Можно, конечно, попытаться. Ситуация стала сложнее.
— Да, я знаю, — с грустью ответила я, вспомнив деспотическое поведение Татьяны.
— Но, как я обещала, мы сделаем все, что сможем. Что я говорила об окончании школы с низкими оценками? Этого не будет. Может, по математике и научным дисциплинам — это мне не подвластно. Но все равно ты будешь лучшей среди новичков. Это уж моя забота.
— Хорошо, — сказала я, прекрасно понимая, какой уступкой это было с ее стороны. — Спасибо вам.
Только я вышла за порог, как она окликнула меня.
— Роза!
Я придержала дверь и оглянулась.
— Да?
У Альберты было такое лицо... мягкое или, может, нежное; никогда не видела ее такой прежде.
— Прости, — сказала она. — Прости за все, что произошло. Никто из нас тут ничего не мог поделать.
Я прочла в ее взгляде, что она знает о Дмитрии и обо мне. Вот только откуда? Может, услышала что-то после атаки, может, догадалась еще раньше. Как бы то ни было, в ее лице не было осуждения, только искренняя печаль и сочувствие. Я коротко кивнула в знак признательности и вышла.
Кристиана я нашла на следующий день, но наш разговор продлился недолго. Он опаздывал на встречу со своими учениками. Однако он обнял меня и, казалось, искренне обрадовался моему возвращению. Это показывает, как далеко мы продвинулись, учитывая антагонизм, возникший между нами в начале знакомства.
— Наконец-то, — сказал он. — Лисса и Адриан больше всех беспокоились о тебе, но не только. И кому-то нужно ставить Адриана на место, знаешь ли. Я не могу заниматься этим все время.
— Спасибо. Сама поражаюсь, говоря такое, но я тоже скучала по тебе. В России с точки зрения сарказма тебе нет равных. — Я посерьезнела. — Раз уж ты упомянул Лиссу...
— Нет, нет. — Он в знак протеста вскинул руку, лицо окаменело. — Я так и знал, что ты об этом заговоришь.
— Кристиан! Она любит тебя. Ты же понимаешь — то, что произошло, не ее вина...
— Понимаю, — прервал он меня. — Но понимание не избавляет от боли. Роза, я знаю, такова твоя природа — вмешиваться и говорить о том, о чем никто другой не решается заговорить, но, пожалуйста... не на этот раз. Мне требуется время, чтобы разобраться.
Пришлось проглотить все, что было у меня на уме. В нашем вчерашнем разговоре Лисса рассказывала, как сильно сожалеет о своей ссоре с Кристианом, — наверно, за это она больше всего ненавидела Эйвери. Лисса постоянно испытывала желание подойти к нему и помириться, но он упорно держался на расстоянии. И да, он был прав. Мне не следует вмешиваться — пока. Однако рано или поздно я должна помирить их.
Я решила уважить его желания и просто кивнула.
— Хорошо. На данный момент.
Мои последние слова заставили его криво улыбнуться.
— Спасибо. Послушай, мне нужно идти. Если когда-нибудь возникнет желание показать моим ребяткам, как можно надрать противнику задницу старомодным способом, заглядывай. Джил хлопнется в обморок, снова увидев тебя.
Я пообещала зайти, и мы расстались — у меня у самой были дела. Однако пусть даже не мечтает, что я с ним закончила.
Я должна была встретиться с Адрианом и Лиссой за обедом, в одной из комнат отдыха гостиницы. Разговор с Кристианом задержал меня, и я торопливо зашагала через вестибюль, не обращая внимания ни на что вокруг.
— Всегда в спешке, — произнес чей-то голос. — Это чудо — что кому-то удается хоть иногда заставить тебя остановиться.
Я замерла и повернулась, широко распахнув глаза.
— Мама...
Она стояла, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, коротко остриженные темно-рыжие вьющиеся волосы были в беспорядке. На ее лице, заметно пострадавшем под воздействием стихий — как и у Альберты, — застыло выражение облегчения... и любви. Ни гнева, ни осуждения. Никогда в жизни я так не радовалась встрече с ней. На мгновение я прижалась к ее груди, а она крепко обняла меня.
— Роза, Роза, — говорила она, уткнувшись в мои волосы. — Никогда больше так не поступай. Пожалуйста.
Я отодвинулась, посмотрела на нее и была потрясена, увидев текущие по щекам слезы. Я видела слезы на глазах матери после нападения на школу, но никогда, никогда она не плакала вот так — по-настоящему, да еще и открыто. Невыносимо! Я сама чуть не расплакалась и без всякого толка принялась осушать ее слезы концом шарфа Эйба.
— Нет-нет, все в порядке! Не плачь. — Как странно — мы поменялись ролями. — Прости. Больше такого не повторится. Я очень скучала по тебе.
И это была правда. Мне нравилась Алена Беликова. Я считала ее доброй, замечательной и лелеяла воспоминания о том, как она утешала меня по поводу Дмитрия и в любой момент бросала все дела, чтобы покормить. В другой жизни она стала бы моей свекровью. В этой я всегда буду относиться к ней как к приемной матери.
Но она не была моей настоящей матерью, а вот Джанин Хэзевей была. И, стоя здесь, рядом с ней, я была счастлива — очень, очень счастлива, — ведь я ее дочь. Она далека от совершенства, но совершенных людей нет, как я теперь понимала. Она была доброй, храброй, сильной и сострадательной и, думается, понимала меня лучше, чем я считала. Если я стану наполовину такой, как она, моя жизнь пройдет не зря.
— Я так беспокоилась, — сказала она, взяв себя в руки. — Куда ты уехала... в смысле, мне известно, что в Россию... но зачем?
— Я думала... — Я сглотнула, перед моим внутренним взором снова возник Дмитрий с колом в груди. — Мне нужно было кое-что довести до конца, и я думала, что должна сделать это самостоятельно.
Что касается последней части, сейчас я не так уж была в этом уверена. Да, я выполнила задуманное целиком на свой страх и риск, но только теперь поняла, сколько людей любят меня и не оставили бы в беде. Кто знает, как все обернулось бы, если бы я попросила о помощи? Может, было бы гораздо легче.
— У меня тысячи вопросов, — сказала она.
Ее голос зазвучал жестче, и против воли я улыбнулась. Теперь она снова стала той Джанин Хэзевей, которую я знала. И я любила ее такой. Ее взгляд изучил мое лицо, переместился на шею и... замер.
«Может, Оксана исцелила не все мои синяки? » — В панике подумала я.
Сердце чуть не остановилось при мысли о том, что моя мать поймет, как низко я пала в Сибири.
Однако, протянув руку, она коснулась яркого кашемирового шарфа, и на лице возникло выражение удивления и шока.
— Это... это шарф Ибрагима... фамильная ценность...
— Нет, он принадлежит одному гангстеру по имени Эйб...
Я смолкла, едва это имя слетело с моих губ. Эйб. Ибрагим. Когда эти имена были произнесены вслух, до меня дошло, насколько они похожи. Эйб — сокращенное Эйбрахам по-английски. Эйбрахам, Ибрагим. Разница невелика. Эй
|
|
|
