 |
Глава 2. СОЗАВИСИМОСТЬ
|
|
|
|
Глава 2
СОЗАВИСИМОСТЬ
На следующий день мы с Молли и девочками сидели на западном дворе — в нашем новом излюбленном местечке. Молли, потеряв в прошлом году лучшую подругу, переменилась. Мою семью тогда подняла по тревоге смерть Тейлы от рук Джейка Торна. Мы не подозревали, насколько он силен, до того дня, когда Джейк, бросая нам вызов, перерезал девочке горло.
С тех пор Молли отошла от кружка старых подруг и даже от верного друга. Я держалась с ней рядом. Перемена меня не тяготила. Понимая, что ее сейчас переполняют мучительные воспоминания о Тейле, я хотела сколько сумею поддержать подружку. Впрочем, наша новая компания не слишком отличалась от прежней. Мы с этими девочками и раньше водились, только не были близки. У новых подружек были те же знакомые, те же сплетни, и влиться в их общество оказалось проще простого.
В прежней компании Тейлы стало напряженно, и я понимала, что Молли в ней тяжело. Порой разговор ни с того ни с сего обрывался. В таких паузах каждая думает одно и то же: «А что бы сказала сейчас Тейла? » — но произнести ее имя вслух никто не отваживается. Я чувствовала, что для тех девочек жизнь никогда уже не станет прежней. Они старались вести себя как ни в чем не бывало, однако смеялись слишком громко, а шутили как по заученному. Во всем, что они говорили и делали, ощущалось отсутствие Тейлы. Молли с Тейлой были ядром компании, авторитетами по множеству вопросов. Но Тейлы не стало, а Молли полностью устранилась. Девочки, лишившись обеих наставниц, словно повисли в воздухе.
Тяжело было видеть, как они пытаются совладать с горем — с горем, которого не могли высказать из страха, что после не совладают с чувствами. Мне так хотелось сказать им: смерть — не конец, а новое начало и Тейла просто перешла в новую плоскость бытия, отбросив оковы тела. Мне хотелось рассказать им о Небесах и о покое, который они там обретут… Но, конечно, поделиться этим знанием было нельзя. Мало того что я нарушила бы наши правила и обнаружила наше присутствие на земле — меня еще и мигом вышвырнули бы из компании, сочтя чокнутой.
|
|
|
Наши новые подружки сбились кучкой на резных деревянных скамьях под каменной аркой. Это место они объявили своим. Посторонний, которого сюда заносило, надолго не задерживался. Взгляды жгучей укоризны, бросаемые в его сторону, скоро отгоняли такого подальше.
Над головой угрюмо нависли серые тучи, однако девочки до последнего не желали уходить в помещение. Они сидели, как всегда, с безукоризненными завивками, подобрав юбки, и впитывали жиденькие лучи солнца, прорывавшиеся из-за туч и омывавшие двор мягкой рябью света. Над своим загаром надо работать при каждой возможности!
Предвкушение Хэллоуина вызвало немалое волнение. Для праздника выбрали пустующее поместье за пределами городка: оно принадлежало семье старшеклассника Остина Нокса. Дом выстроил его прадед Томас Нокс в 1868 году, вскоре после окончания Гражданской войны. Томас был одним из основателей города, и, хотя семья Остина не приезжала туда годами, снести здание не позволял закон об охране памятников старины. Вот дом и стоял пустой, необитаемый. Обветшалый сельский особняк с большими верандами со всех четырех сторон, а вокруг — поля и забытая дорога. Местные прозвали его «домом Страшилы Редли», [2]потому что никто оттуда не выходил — а Остин клялся, будто видел как-то на ступеньке крыльца призрак своего прадеда. Молли уверяла, что лучшего места для вечеринки и не придумаешь: никто туда не захаживал, разве что случайный путник ненароком собьется с дороги и свернет на проселок. К тому же от города довольно далеко, так что жалоб на шум не будет. Поначалу мы замышляли небольшой междусобойчик, но слухи о нем разошлись по всей школе, и даже кое-кто из задавак-старшеклассников выклянчил приглашение.
|
|
|
Я сидела рядом с Молли. Подруга скрутила свои светлые кудряшки в «калачик» на макушке. Без косметики личико у нее было как у фарфоровой куклы: круглые голубые глаза и губки цвета розового бутона. Она не удержалась мазнуть губы блестящей помадой, но в остальном нарядилась скромнее скромного — во вкусе Габриеля. Я думала, что пора бы ей уже пережить безнадежную влюбленность в моего брата, однако пока чувства, как видно, только усиливались.
Мне Молли без косметики больше нравилась: так она выглядела на свои годы, а не десятью годами старше.
— Я наряжусь непослушной школьницей, — объявила Абигайль.
— Иными словами, пойдешь как есть? — фыркнула Молли.
— Ну а ты что особенного придумала?
— Я буду Динь-динь.
— Кем-кем?
— Феей из «Питера Пена».
— Так не честно, — заныла Мэдисон. — Мы же договорились одеться кроликами из «Плейбоя»!
— Старо, — тряхнула головой Молли, — да и дешевка.
— Извиняюсь, — вмешалась я, — но разве костюмы не должны пугать?
— Ох, Бети, — вздохнула Саванна, — неужели мы так тебя ничему и не научили?
Я покорно улыбнулась.
— Напомнишь?
— В сущности, это дело — одна большая… — начала Галли.
— Скажем так: случай потусоваться с противоположным полом, — перебила Молли, бросив на Галли грозный взгляд. — Костюм должен быть страшным — и сексапильным.
— Ты знаешь, что Хэллоуин празднуют в день древнего Самхейна? — спросила я. — Люди всерьез боялись этой ночи.
— Какой еще Сэм Хейн? — удивилась Галли.
— Это не человек, — объяснила я. — В разных культурах по-разному, но практически всюду люди верили, что одна ночь в году принадлежит мертвым, вышедшим в мир живых. Тогда они ходят среди нас и могут овладеть нашими телами. Люди переодевались, чтобы мертвецы приняли их за своих.
Все почтительно уставились на меня.
— Боже мой, Бети, — содрогнулась Саванна. — Ты нас запугиваешь!
— А помните, в седьмом классе мы устраивали «сеанс»? — спросила Абигайль, и все усердно закивали, вспоминая то событие.
|
|
|
— Что устраивали? — вырвалось у меня. Я просто ушам своим не поверила.
— Сеанс — это когда…
— Знаю, что это, — сказала я, — но зачем вы впутались в эти дела?
— Я же говорила, Абби! — вскричала Галли. — Говорила, что это опасно! Помнишь, как захлопнулась дверь?
— Да, ее твоя мама захлопнула, — отбивалась Мэдисон.
— Мама не могла, она тогда спала.
— Ну, так еще кто. По-моему, надо бы в пятницу повторить. — Абигайль с озорством вздернула брови. — Что скажете, девочки? Кто «за»?
— Только не я, — решительно заявила я. — Не желаю иметь с этим ничего общего.
Они переглянулись, явно не приняв отказ всерьез.
— Прямо как дети, — пожаловалась я Ксавье, когда мы вместе шли на французский. Кругом хлопали двери, из громкоговорителей звучали объявления, рядом жужжали голоса, но мы с Ксавье были вдвоем в собственном мире. — Хотят устроить «сеанс» и нарядиться кроликами.
— Кроликами — это как? — подозрительно осведомился он.
— Из «Плейбоя». Что бы это ни значило.
— Звучит недурно, — рассмеялся Ксавье. — Главное, не соглашайся ни на что, чего тебе самой не хотелось бы.
— Они — мои подруги.
— И? — Он пожал плечами. — Если подруга сиганет с обрыва, ты за ней бросишься?
— Зачем с обрыва? — всполошилась я. — У кого-то дома проблемы?
Ксавье расхохотался:
— Нет, просто так говорится.
— Ну и глупо, — отрезала я. — Как ты думаешь, а если я буду ангелом? Как из фильма «Ромео и Джульетта».
— Выйдет неплохая шутка, — подмигнул Ксавье. — Ангел, изображающий человека, изображает ангела. Мне нравится.
Когда мы вошли в класс и сели, мистер Коллинз ожег нас взглядом. Ему, как видно, не по душе была наша близость. Я невольно гадала, не череда ли неудачных женитьб заставляет его возмущаться влюбленными.
— Надеюсь, вы двое нашли минутку, чтобы вырваться из любовного пузыря и приготовить задание? — резко спросил он.
Ребята захихикали. Я смущенно потупилась, пряча глаза.
— Все в порядке, сэр, — ответил Ксавье. — Конструкция пузыря позволяет учить уроки прямо внутри.
— Остроумно, Вудс, — кивнул мистер Коллинз, — но класс — не место для романтики. Разбитые сердца скажутся на ваших оценках . L'amour est commeun sablier, avec le coeur remplir le vide du cerveau.
|
|
|
Я узнала цитату из французского писателя Жюля Рено. В переводе: «Любовь — как песочные часы: наполняется сердце — пустеет мозг». Отвратительное самодовольство — учитель словно заранее был уверен, что наша любовь обречена. Я открыла рот, чтобы возразить, но Ксавье незаметно тронул меня за руку и шепнул в ухо:
— Не стоит портить отношения с учителями, от которых зависят годовые оценки.
Снова повернувшись к мистеру Коллинзу, он заговорил «голосом классного старосты»:
— Мы понимаем, сэр, и благодарны вам за заботу.
Мистер Коллинз удовлетворенно кивнул и продолжил записывать на доске неправильные глаголы. Я не удержалась: показала язык ему в спину.
Галли с Саванной учили французский в том же классе. Они поймали меня у шкафчиков раздевалки и дружески подхватили под руки с двух сторон.
— У тебя сейчас что? — спросила Галли.
— Матеша, — подозрительно отозвалась я. — А в чем дело?
— Превосходно, — кивнула Саванна, — пошли с нами.
— Что-то случилось?
— Просто хотим поговорить. Знаешь, между нами, девочками.
— О'кей, — протянула я, ломая голову, чем вызвала такое странное отношение. — О чем?
— О вас с Ксавье, — выпалила Галли. — Слушай, тебе этого знать не положено, но мы — твои подружки и беспокоимся о тебе.
— И что вас беспокоит?
— Это просто нездорово, что вы так много времени проводите вместе, — с умным видом проговорила Галли.
— Да, — вклинилась Саванна, — вы прямо как сиамские близнецы! Я вас порознь и не видела. Где Ксавье, там сразу и ты. Где ты, там и он… все время, хоть плачь!
— А что тут плохого? — не поняла я. — Он мой парень, мне нравится проводить с ним время.
— Конечно, но не столько же. Надо держать некоторую дистанцию. — Слово «дистанция» Галли подчеркнула, словно медицинский термин.
— Зачем? — удивилась я, гадая, Молли их подбила или они действительно сами так думают. Я все лето приятельствовала с этими девочками, но все же дружба была слишком свежа для таких личных советов. С другой стороны, я прожила девочкой-подростком не больше года. Мне в некотором смысле приходилось полагаться на их опыт. Что мы с Ксавье близки — правда, это каждый дурак видит. Вопрос в том, естественна ли такая близость. Нездоровой она не казалась, если вспомнить, через что мы с ним прошли вместе. Девочки, конечно, ничего о наших испытаниях не знали.
— Это научный факт, — прервала мои размышления Саванна. — Смотри, я тебе покажу.
Она вытащила из сумки зачитанный номер журнала «Семнадцать».
|
|
|
— Вот, мы нашли для тебя тест.
Она перелистнула страницы с обтрепанными уголками и показала картинку: молодая пара сидит на стульях спинами друг к другу, обмотанная общей цепью. Тест назывался «Страдаете ли вы созависимостью? ».
— У нас все не так плохо, — запротестовала я. — Дело в чувствах, а не в том, сколько времени проводить вместе. К тому же вряд ли тест из журнальчика может достоверно измерить чувства.
— «Семнадцать» дает довольно надежные советы, — с горячностью начала Саванна.
— Ладно, не надо теста, — перебила Галли, — но хоть на несколько вопросов ответишь?
— Давай, — согласилась я.
— За какую футбольную команду ты болеешь?
— «Ковбои Далласа», — не задумываясь, выдала я.
— А почему? — спросила Галли.
— Потому что это любимая команда Ксавье.
— Понятно, — кивнула Галли. — А когда ты в последний раз что-то делала без Ксавье?
Мне не понравился ее тон: как у прокурора в суде.
— Я много чего делаю без Ксавье, — отмахнулась я.
— Правда? А сейчас он где?
— У него в спортзале занятия по первой помощи, — легко ответила я. — Они проходят искусственное дыхание, но он это в девятом классе уже учил, по программе «Безопасность на воде».
— Так, — кивнула Саванна, — а днем он что делает?
— Водное поло, — сообщила я. — У них новичок из младших, Ксав хочет потренировать его в обороне.
— А на ужин?
— Придет делать барбекю из грудинки.
— С каких пор ты полюбила грудинку? — подняли брови девочки.
— Ксавье она нравится.
— Нет слов!.. — Галли схватилась за щеки.
— Ладно, пожалуй, мы много времени проводим вместе, — проворчала я, — только что в этом плохого?
— То, что это не нормально, — объявила Саванна, чеканя слова. — Подружки не менее важны. А ты о нас словно больше и не думаешь. Для тебя все девочки одинаковы, даже Молли.
Я осеклась. Туман наконец развеялся, и мне стало ясно, к чему этот разговор. Девочки чувствовали себя заброшенными. И впрямь, я, если вспомнить, постоянно отказывалась от их приглашений, предпочитая погулять с Ксавье. Говорила себе, что просто хочу побыть с семьей, но, может быть, я, не замечая того, стала бесчувственной. Дружба девочек была мне дорога, и я тотчас дала себе слово впредь быть внимательней.
— Извините, — сказала я. — Спасибо вам за откровенность. Я обещаю исправиться.
— Здорово, — просияла Галли. — Тогда, для начала, присоединяйся к девичнику, который мы задумали на Хэллоуин.
— Конечно. — Я рада была загладить обиду. — С удовольствием. А что вы затеяли?
Еще не договорив, я почувствовала, что сую ногу в капкан.
— Хотим вызывать покойников, помнишь? Мальчиков не берем, — ответила Саванна.
— Сеанс! — радостно подхватила Галли. — Потрясно, да?
— Потрясно, — понуро повторила я. У меня на уме было много разных слов по поводу их затеи, однако «потрясно» среди них не числилось.
|
|
|
