 |
Сынок. Разин чувствует недоброе. Разин перед царем. Разин в тюрьме. Девица горюет по Разину
|
|
|
|
Сынок
Гребитесь, ребятушки, на сторонку на свою.
На своей сторонке жарко и тяпло.
Во городе было в Астрахани
Проявился разудалый молодец,
Шибко, щебетко по городу гулял.
Нараспашечку чернай бархатная кафтан,
Во белых руках злат персидский кушачок.
Астраханскием купцам он не кланяется,
Офицерам господам он чолом‑ чолом не бьеть,
Астраханскому губернатору он под суд ему нейдеть.
Как увидел губернатор из косящита окна,
Закричал ли губернатор громким голосом своим:
«Да вы слуги мои, слуги, слуги вернаи мои!
Вы подитя, приведитя вы вдалого молодца».
Как и взяли молодца во царевом кабаке,
Приводили ж молодца к губернатору на двор,
Становили ж молодца супроти красного крыльца.
Выходил ли губернатор с губернаторшей своей,
Как и стал губернатор его спрашивати:
«Ты скажи, скажи, бродяга, ты откыда, чей такой?
Или с Дону ты казак, иль казацкый ты сын,
Иль казацкый ты сын, или низовскый купец? »
«Не тебе ли, губернатор, мене спрашивати,
Не тебе ли было мне было сказывати.
Со реки, реки Камышки Сеньки Разина я сын
Мой батюшка хотел во гости побывать,
Хотел во гости побывать, ты умей его принять,
Ты умей его принять, умей потчевати.
Если умеешь ты принять, кунью шубу подарю,
А не умеешь ты принять, во острог я посажу».
Закричал ли губернатор громким голосом своим:
«Уж вы слуги мои, слуги, слуги вернаи мои!
Вы подитя, отведитя удалого молодца
В белу каменну тюрьму».
Как и душечка молодчик он посиживаить,
Да частешенько в окошечко он посматриваить,
На реку, реку Камышку он поглядываить.
По реке, реке Камышке там суденышко плыветь.
«Вы ребята, вы ребяты, удалыи молодцы,
Посмотрите‑ тка, ребяты, то мой батюшка сидить».
|
|
|
«Вы ребята, вы ребята, вы товарищи мои,
Вы не знаетя, ребята, про несчастьице мое, ‑
Как и мой дитё Ванюша в белой каменной тюрьме.
Мы до городу дойдем,
Белу каменну тюрьму мы по камню разберем,
С самого ли губернатора мы шкуру сдерем».
Разин чувствует недоброе
«Не шуми ты, шумка, во поле, зеленой дуброве,
Не мешай же ты мне, младцу, думу думати».
«Мне нельзя, шумке, не шумети:
Среди зеленой дубровушки армеюшка долго стояла,
Да и всю зеленую травку‑ муравку притоптала,
Да и все корешочки засушила».
Не алы‑ то цветы в поле расцветали,
Не ясен‑ то сокол по крутым горам летал,
То Стенька Разин по армеюшке, шельма, разъезжал,
Себе что ни лучшего казака шельму‑ разбойничка
выбирал:
«Кто бы во синем море достал желтого песочку,
Да чисто‑ начисто вычистил мой вострый булатик,
Снял бы с него черную ржавчинку,
Да навострив бы его востро‑ навостро,
Да и вскрыл бы мою белу грудочку,
Да и посмотрел бы в мое ретиво сердце,
Отчего оно больно болит, без огня горит,
Без огня‑ то оно сгорело и без полымя все изотлело?
Оттого‑ то оно сгорело ‑
Мне завтра пред белым царем
Ответ надо держать:
Да и чем же ты меня, православный царь,
припожалуешь? »
«Припожалую я тебя, шельма‑ разбойничек,
Что ни лучшими хоромами высокими,
Что ни теми ли столбами с перекладиной».
Разин перед царем
Не во матушке было во Расеюшке,
Во Расеюшке было в каменной Москве,
Во палатах было белых каменных,
Там стояли столы черныи дубовыи,
На столах‑ та скатерти белыи шалковыи.
Да ишшо того ли шелку Шимахинского.
На столах там стоят блюды позлаченыи,
А во блюдах ествица сладки сахарныи.
Да ишшо там стоят пива разнопьяныи,
За столами‑ та стоят стулички кленовыи,
На стуличках‑ та сидят князья‑ бояри,
Князья‑ бояри‑ воеводушки все московскии.
|
|
|
По конец стола стоит раскрашоный стул,
А на стулу сидит православный царь,
Православный царь на Петр Лексеевич.
Говорят они про Стеньку Разинава,
Что хотят его казнить‑ вешати.
Да ишшо висит там висинка,
Висит она, висит – качается,
Да стоит там его родная матушка,
Стоит она на ногах, кончается.
Разин в тюрьме
У Троицы было у Сергия под горой,
За каменною за белою стеной,
Стояла там темная темница.
А во той ли темной темнице
Сидел там удалой молодчик,
По имени‑ прозванью Стенька Разин.
Никто к нему не зайдет и никто не заедет,
Зашла к нему, заехала гостья дорогая,
Гостья дорогая, матушка родная:
«Дитя ли ты мое, дитятко, дитя чадо милое!
Не полно ли тебе, мое дитятко, во темнице сидети,
Не пора ли тебе, мое дитятко, вон выходити.
Семь раз я тебя выкупала,
По тысяче рублей давала,
А теперь восьмой тысячи не стало.
При пире, при беседушке
Много друзьев‑ братьев,
А как при горе, при кручине
Все прочь отступились».
Девица горюет по Разину
Как не буйные ветры в чистом поле бушевали,
Бушевала бела грудь красной девицы,
Раздиралось ретиво сердечко у молодушки,
Тосковала красна девица по любовничку,
Возрыдала еще я, голубушка, по обманщику,
В возрыданьице она речи молвила:
«Ах, на что меня родители породили,
А на что меня на свет пустили?
Для того ли, чтоб кручиниться,
Для того ли, чтоб мне век печалиться?
Как и был у меня мил сердечный друг,
Он любил меня и жаловал,
Много злата, серебра обещивал,
Он частехонько говаривал:
„Я куплю тебе, девица, цветно платье,
А на шею твою белу жемчужны жерелья,
На головушку твою золотой повойник,
Я сострою те, девица, каменны палаты,
Я поставлю во палатах кровать тесовую,
На кроватку положу перину пуховую,
Я покрою постелюшку одеялом соболиным,
Я частенько буду, девица, к тебе ёзжати
И со Волги со разбою буду отдыхати".
А уехал злой разбойник – со мной простился,
Уж и с той поры злодей со мной не водился,
И не ведала я, девица, ровно десять лет,
Где злодей живет, где разбойничает.
Услыхала я, девица, на одинадсятый год,
Что поймали разбойничка на большой Волге‑ реке,
|
|
|
Допросили разбойничка, из какого роду‑ племени
он был.
Показал злодей‑ разбойник, что он
Стеньки Разина был сын».
|
|
|
