Социально-культурная деятельность в «посткоммунистической» России

Историю российской культуры [3] начала 90-х годов можно считать очередной фазой сверхценного отношения к прошлому, которое переживается общественным самосознанием и проявляется в процессах актуализации и реабилитации духовных референтов российской нации, возвращении традиций православия, в тоске по утраченному (в том числе и по эпохе "развитого социализма"), в стремлении преодолеть чувство "самопотерянности" путем врастания в свое историческое прошлое, обрести в вечности прошлого смысл настоящего и перспективу будущего. Идеальный образ русской культуры связан не столько с ее будущим, сколько с идеализированным прошлым, которое проецируется в настоящее и в историко-культурном смысле действительно обладает потенциалом бесконечности и неисчерпаемости.

Наблюдаемая сегодня тенденция к усилению ориентаций на прошлое вызвана целым рядом факторов.

В о-первых, она во многом объясняется тем обстоятельством, что на протяжении нескольких десятилетий российское общество было лишено естественных механизмов саморазвития культуры, оно как бы "выпало" из собственной истории (прошлого), утратив те специфические символы, ценности, нормы, которые интегрируют культуру в системную целостность. Молодая социалистическая культура, утратив духовные основания и потенциал предшествующей эпохи, насильственно переводилась из одного "режима" в другой: вначале было строительство светлого будущего, понимаемое как разрушение, отказ, отречение от старой культуры, а затем, в период развитого социализма - утверждение и сохранение сформировавщегося к тому времени суррогатного варианта культуры "социалистического образа жизни".

С праведливости ради можно отметить, что внешне фиксируемые "достижения" культурной политики первых лет советской власти были вполне внушительными: преодоление неграмотности, развитие культур народов России, научных школ, сети культурно-досуговых учреждений. Однако "кризис на финише" заставляет иначе смотреть как на сами достижения, так и на бытующую оценку той культуры, на "развалинах" которой они выросли.

С одной стороны, подвергается сомнению версия о культурном убожестве дореволюционной России. О высоком уровне русской культуры свидетельствуют исторические традиции демократических форм общественного устройства: именно в России впервые появились демократические структуры власти - самоуправляющиеся крестьянские общины, выборы князей, посадских и архиепископов, возникла демократическая практика общегородских собраний, земских соборов и судов присяжных. Уникальный вклад в мировую культуру внесла русская литература и философия, культовая архитектура и живопись.

С другой стороны, уже в самой стратегии культурной политики первых лет советской власти была заложена "мина" сегодняшних бед - разложения духовно-нравственной сферы, потери гуманистических приоритетов, смещения интересов с культурного развития и творчества на борьбу и насилие. И этой "миной" стала идея изменения как отрицания вековых устоев, разрушения старой культуры под флагом строительства новой. В сознании современников "культурная революция" воспринималась как кампания физического уничтожения духовной элиты русской культуры - аристократии, дворянства и духовенства. Уничтожению подлежали не только культурные ценности, но и их носители: интеллигенция, борьба с которой не прекращалась все десятилетия, включая и 70-80-е годы, когда от форм прямых репрессий власть перешла к ликвидации инакомыслия; крестьянство - кампания "раскрестьянивания" стала способом "раскультуривания" подавляющей части населения России. Крестьянская культура, основанная на любви к труду и земле, традициях общинности и православия, в результате "социалистического преобразования" и "культурного строительства" была заменена "культпросветом", "культурным обслуживанием", "шефской помощью" и т.п. Тотальное и насильственное изменение основ общественного бытия оказалось для национальной культуры разрушительным фактором. За годы советской власти в значительной степени были утрачены многие шедевры архитектуры; уничтожена значительная часть церквей, монастырей; деформирована биосфера российского этноса; ликвидированы многие традиционные промыслы; утрачены старорусские названия городов, сел, улиц, ландшафтных зон.

Н а личностном уровне утрату имени (а это стало характерной чертой биографии большинства лидеров-большевиков) П.А.Флоренский связывал с расстройством психики, распадом личности. "Лжеимя" - это попытка воссоединить раздираемое противоречиями "я". В то же время настоящее имя "как выразитель преемственности с родом, историей" осознается как нечто внешнее личности, извне внедренное в ее жизнь. Логика отречения - вначале от собственного имени, потом от рода, традиций, национальности, государственности, т.е. всех основ культурного прошлого - на другом витке российской истории "вернулась" бумерангом к человеку результатом его отчуждения от общества, культуры и даже собственного "я" - отчуждение от "я-хозяина" своей судьбы и покорное принятие роли винтика, фактора, средства. [3]

И зменение как доминирующий вектор культурной политики для России в реальности оказалось способом саморазрушения, механизмом "ликвидации" культурной целостности и самобытности (как известно, именно в таких формулировках ставилась задача всеобщего обучения населения основам грамотности - ликвидация безграмотности). Игнорирование сущностной природы культуры как системы, работающей на сохранение общества и человека, привело не только к разрушению национальной культуры, но и к утрате основ общечеловеческой морали, забвению базовых, "классических" ценностей и норм, веками накапливаемых человечеством. Это во многом обусловило ту духовную опустошенность и нравственную деградацию личности, агрессивность и социальную напряженность, которые характерны для переживаемого этапа российской истории.

Т аким образом, сегодняшняя акцентрированная актуальность прошлого во многом обусловлена предшествующими просчетами в культурной политике, характером переживаемого кризиса культурной аутентичности и необходимостью "востребовать" те базовые и исторически устойчивые духовные ценности, которые могли бы стать выразителем и носителем национально-культурной специфики.

В о-вторых, любая культура, независимо от национальной специфики, ориентируясь на прошлое, отвечает наиболее фундаментальной и древней потребности человека - в стабильности и сохранении (рода, вида, индивида), заставляющей его отвергать любые изменения, независимо от их знака. И сегодня, живущий в мире с достаточно высокой динамичностью, человек склонен представлять сколь угодно далекое будущее в привычных для него ценностях, понятиях и чертах настоящего и прошлого. И.В.Бестужев-Лада называет это психологическое состояние "эффектом футурофобии". Опрашивая различные социальные группы по поводу ожидаемых и желательных изменений в будущем, исследователи обнаружили, что любые возможные радикальные изменения в образе жизни почти всеми категориями встречаются с недоумением и "отвергаются с порога". Наблюдается категорическое неприятие и даже враждебное отношение к будущему, качественно отличному от настоящего.

В российском обществе сопротивление изменениям во многом является следствием "революционного шока" и результатом политики первых лет советской власти, доминирующей тенденцией которых было насильственное изменение всех составляющих человеческого бытия - государственного и общественного строя, природы человека (идея формирования "человека нового типа") и даже собственно природы. Психология неприятия перемен есть естественный "ответ" народа на политику реформ 80-х - 90-х годов, ориентированных прежде всего на разрушение государственного и социального организма. Резкое усиление сопротивления по отношение к любым изменениям, особенно в той ситуации, когда социальные процессы приобретают чрезвычайную динамичность и неопределенность, вполне закономерно. И даже если для какой-то части населения отношение к идее дальнейшего изменения государственной и экономической жизни остается позитивным, его можно рассматривать, скорее, как способ избавления от нестабильного настоящего, от личностной тревоги и беспомощности, которая возникает в связи с полной неопределенностью в будущем. В конечном счете и здесь обнаруживается скрытая ориентация на сохранение как самоцель, а изменение реальности и условий жизни - как способ такого сохранения. [3]

О риентация на прошлое проявляется сегодня в "тоске" по элитарной культуре российского дворянства, в моде на православную веру, в стремлении возродить основы утраченной крестьянской культуры, народного художественного творчества. Особая притягательность этого пласта российского прошлого определяется "природной гармоничностью" народного бытия, в котором взаимодополняемость "мы" и "я", человека и природы обеспечивалась в индивидуализированном и персонифицированном труде, в народных промыслах, ремеслах, в художественном творчестве. Об этом, в частности, свидетельствует поэтика крестьянской песни с ее обращением "я" певца к "ты-природе", персонификацией предметов труда и быта, малой и большой родины. В персонифицированном обращении (можно сказать, диалоге) удивительным образом сохранялось ощущение "я" и обреталось подлинное "мы", а само искусство играло роль своеобразного посредника (медиатора), гармонизирующего два универсальных начала человеческого бытия: слияние с другими (миром, природой) и выделение себя, своего "я", индивидуально переживающего разочарование, страдание, одиночество, боль, свою судьбу.

И стория российской культуры свидетельствует о том, что в ситуации кризиса национального самосознания консервативная "идеология прошлого" принимает часто болезненные формы выражения, когда энергия позитивного восстановления культурной целостности модифицируется в формальное и сугубо ритуальное преклонение перед прошлым, в его обожествление. При этом ценность прошлого начинает сублимироваться в агрессию, направленную на поиск врагов отечественной истории и культуры; декларируемая любовь к народным истокам и традициям в реальности является не более чем популистским приемом в политической борьбе за власть, а патриотические чувства народа используются как средство расширения социальной базы поддержки того или иного политика.

Н епродуктивность консервативных движений обусловлена еще и тем, что ориентация на восстановление историко-культурной преемственности всегда встречает мощную оппозицию в лице значительной части либеральной интеллигенции, центральной идеей мировоззрения которой является изменение существующих культурных стереотипов и создание новой модели общественного устройства России. Взаимная неспособность и нежелание понять "правду" оппонента усиливает напряженность в обществе и переводит социальную энергию позитивного строительства в непродуктивные формы борьбы, в процесс саморазрушения культуры.

Начиная с 1990 годов общество переживает переходный период, а всякий переход от одного качества к другому характеризуется неопределенностью, когда закономерности старого состояния общества еще не сошли с исторической сцены, а закономерности нового состояния не заняли на этой сцене свое место.

Противоречивость экономических, социальных, общественных отношений поставила страну и общество в условия бинарного существования, - в двух экономических и общественных системах одновременно. Здесь мы имели в виду не саму культуру, со свойственной ей относительной устойчивостью к внешним факторам, а культурную политику, ее социально-ценностные ориентиры, которые больше подвержены изменениям, но способны в своей изменчивости влиять на культуру - повышать или снижать ее уровни.

Характеризуя основные черты современных социальных изменений в мире, американский ученый Г. Ленски еще в 1974 году писал, что никогда прежде привычный мир не изменялся так быстро для подавляющего числа человечества. Изменилось все – искусство, наука, религия, мораль, образование, политика, экономика, семейная жизнь, даже внутренние аспекты нашей жизни. Ничто не избежало изменений.^[15]

Изменения в обществе за последние десять лет, по замыслу авторов перестройки, должны были радикально и благотворно преобразить все сферы общества, всю систему общественных отношений. Но наивно было бы предполагать, что даже при положительном результате отношение к таким изменениям всего населения, всех социальных групп было бы одинаковым. Подобные преобразования не происходят безболезненно и сопровождаются ожесточенной борьбой противоречащих интересов.

В результате этого произошла поляризация общественных интересов по отношению к таким изменениям, дифференциации не только в сознании, но и в реальной деятельности и поведении, поступках людей.

Даже экономисты, не культурологи, свою характеристику развития экспортируемой экономики начинают с истории и культуры, а не самой экономики. Следовательно, общественное развитие невозможно осуществить исключительно опираясь только на экономику. Следует учитывать социальные, геополитические, культурные, психологические факторы. Цель и смысл положительных изменений в развитии общества – это не только экономический рост, но и достижение определенного уровня развития культуры личности.

Вместе с тем, экономический рост в переходный период невозможен и по ряду других причин. Уровень культуры личности в социально-экономической, общественной деятельности представляет собой базовую основу, на которой развиваются (или отстают) формы культуры, связанные с различными видами деятельности в экономико-технологическом процессе, в управлении, политике и цивилизованном процессе. Б.С. Старостин выделяет четыре такие формы существования и развития культуры.^[16] 1. Технологическая культура – это умение достигать оптимальных результатов с наименьшими затратами средств и времени. 2. Управленческая культура. Без высокого уровня управленческой культуры нельзя обеспечить и достаточный уровень технологической культуры. Следует различать обе эти формы – технологическую и управленческую культуру. Знание законов управления отнюдь не предполагает знание того, как делаются подшипники или станки. Тем более, когда речь идет о макроуправлении, об управлении отраслью или социально-культурной сферой на региональном или федеральном уровне. Практика показывает, что знание науки управления способно компенсировать недостаточную компетентность в конкретных технологиях производства объекта управления. Хуже, конечно, когда министр не разбирается ни в том, ни в другом. Управленческая культура на макроуровне – это умение проводить социальную и экономическую политику, обеспечивать стабильное и по возможности бесконфликтное функционирование управляемых коллективов. Но управление на всех уровнях связано с политикой, причем, связь эта обретает жесткий и непосредственный характер по мере подъема от низших к высшим этажам управленческой структуры. 3. Политическая культура как целое подразделяется на политическую культуру элиты и политическую культуру масс. Функциональное предназначение политической культуры элиты состоит в том, чтобы адекватно понимать интересы общества, чаяния и запросы больших групп людей, предлагая наиболее оптимальные стратегии в их осуществлении. Политическая культура масс заключается в более или менее объективном понимании того, какая элита нужна обществу, насколько она выражает его интересы и каким образом она может влиять на принятие ею политических решений. 4. Цивилизационная культура как предпосылка социального развития регламентирует особую этику поведения индивида – его уважение к властным структурам, социально-производственную дисциплинированность и т.д., словом, цивилизационная культура в каждой конкретной цивилизации имеет свою культурно-ценностную основу, включая традиционные ценности народа.

Не отрицая своевременности и необходимости политических и экономических преобразований в стране, между тем, следует с уверенностью сказать, что они практически невозможны без радикальных изменений в общей культуре. Общее состояние культуры не только не обеспечивает необратимость перестройки в сфере духовной жизни людей, но становится одним из факторов, тормозящих ее.

В сфере экономики низкое состояние общей культуры не позволяет перейти на новый уровень хозяйственного мышления, технологической, управленческой, политической, цивилизационной культуры. Очевидно, наступило время для существенного пересмотра прежних подходов к формированию культурной политики, не упрощая сложности и уникальности этой задачи в переходный период.

В контексте обозначенной темы, в целях более полного раскрытия самого предмета исследования - социально-ценностных ориентиров, - рассмотрим прежде всего интересующий нас объект – культурную политику и ее основу – политику как таковую.

Политика всегда напрямую соподчинена со своим носителем – государством, так как государство само по себе является политической организацией экономически правящего класса, которая ставит и осуществляет цель сохранения существующего порядка. Необходимо подчеркнуть, что процесс образования самого государства состоял в первую очередь в создании особого рода публичной власти с ее армией, полицией или милицией, тюрьмами и разного рода принудительными учреждениями. То есть можно сказать, что государство – это институт принуждения вне зависимости от его политического устройства и названия – буржуазное, социалистическое, демократическое, народное и т.д.

Н.А. Бердяев убедительно раскрывает устойчивость государства, утверждая, что государство поддерживает реальную связь времен в жизни народов, и поэтому оно не может стоять в такой зависимости от времени, какой хотят те, которые отдают его временному потоку. Государство не может быть создано и не может быть разрушено никаким человеческим поколением. Оно не является собственностью людей, живущих в каком-либо периоде истории, в этом смысле государство имеет сверхвременную и сверхэмпирическую природу.^[17]

С этим положением действительно нельзя не согласиться, ибо человечество в форме государства выработало и апробировало уникальную модель своей жизненной организации. Другое дело - суть государственного устройства, его структуры, ориентиры выражения интересов большинства народа или малой группы, политические, экономические, социальные и культурные предпочтения.Политика как философская категория в буквальном смысле (греч. Politike) слова – это искусство управления государством. В сферу политики входят вопросы государственного устройства, определения форм, задач, содержания деятельности государства, управления страной, руководство социально-политическими процессами. Политика выражает также отношения между нациями и государствами.

Политика государства, как известно, распространяется на все сферы жизни человека в обществе и, естественно, она не может не охватывать такую важнейшую сферу, как культура.

Роль государства в развитии культуры во все периоды истории была высока. Иначе быть и не могло, так как культура охватывает огромный спектр духовной жизни общества, через которую проводились идеи не только культуротворческого, духовного характера, но и политическая идеология (в определенные исторические периоды с разной интенсивностью), политические идеи, часто приводившие к деструктивным явлениям в собственно самой культуре.

Культура всегда интересовала политику и политиков, она являлась и является мощным средством решения политических вопросов. Не случайно в период выборных кампаний в местные, федеральные органы власти, президента культура (содержание, формы, методы, авторитет деятелей культуры) всегда использовалась как инструмент придания авторитета, весомости и значимости тому или иному кандидату.

Разумеется, что развитие культуры, поддержание духовного здоровья нации государство (в большей или меньшей степени) держит или старается держать в своих руках, проводя государственную культурную. политику. Культурная политика как составная часть или звено цепи государственной политики включена в систему бытующих в конкретном обществе мировоззренческих взглядов, теорий и представлений о путях развития экономической, социальной, духовной жизни социума.

Культурная политика, на наш взгляд, может рассматриваться как система отношений "культура и общество", "культура и власть", "культура и управление". Ретроспективный взгляд на развитие отечественной культуры и государственности показывает, что культурную политику не следует соотносить лишь к дооктябрьскому, послеоктябрьскому (1917г.), советскому и постсоветскому периодам. Ее истоки, становление институтов управления как проявление культурной политики имеют более глубокие исторические корни, нежели принято считать. Анализ материалов, подготовленных в ГПИ "Гипротеатр" Министерства культуры РФ Л.М. Зайцевой, А.В. Заславской, Н.Г. Панковой,^[18] показывает, что у истоков российской культуры, которая рассматривалась как "образование умственное и нравственное", стояло духовное ведомство в лице, прежде всего, русской православной церкви, царский двор и частные лица. Становление и развитие государственных органов сопровождалось созданием институтов управления культурой и развитием администрирования.

Вопросами культуры на местах непосредственно занимались земские учреждения – губернские, городские, уездные управы, а также общественные организации и частные лица. Учреждения культуры на местах пользовались полной самостоятельностью, в том числе и в изыскании финансовых средств, но, однако, центральные ведомства утверждали уставы учреждений культуры, а в ходе их последующей деятельности осуществляли над ними цензурный контроль.

Таким образом, уже первые учреждения культуры в России подпадали под государственный контроль, в смысле содержания их деятельности, государство проводило через них свою культурную политику. Хотя заботы об устройстве, благосостоянии и развитии местных учреждений культуры и различных обществ лежали целиком на них самих, осуществление их права на самоуправление сочеталось с обязанностью отчитываться перед государственными органами.

 

Список для самостоятельной работы:

1. Распад СССР и социокультурная ситуация в России в 1990-х гг.

2. Совокупный анализ позитивных и негативных сторон исторического опыта.

3. Развитие содержания, организации и методики социально-культурной деятельности через призму исторического опыта.

4. Сравнительный анализ уставов Народных домов и Положений о клубных учреждениях, уставов клубов советского периода.

5. Итоговая студенческая конференция «Чему нас учит исторический опыт?»

 

Контрольные вопросы:

1. Развитие системы подготовки кадров для сферы культуры, искусства, социальной помощи, досуга в 90-е гг.

2. Международные, федеральные, местные фонды, программы социально-культурной поддержки, развития.

3. Развитие коммерческих начал в социально-культурной, досуговой сферах.

4. Влияние Закона о культуре РФ (ноябрь 1992 г.) на социально-культурную жизнь общества.

5. Приватизация и ее последствия для деятельности учреждений культуры, досуга.

6. Научные исследования в области социально-культурной деятельности.

Список рекомендуемой литературы:

1. Lens G. E. and Lens J. 1974/ Human Societies:An introduction to Macrosociology. N.Y. McGran Hill.

2. Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 71.

3. В.М. Чижиков,1999.

4. Зайцева Л.М., Заславская А.В., Панкова Н.Г. Становление институтов управления /Культура и общество в Российской империи //Культура на перепутье /Сост.: Сорочкин Б.Ю., Зайцева Л.М. М., 1994. С. 7 – 17.

5. Киселева Т.Г. Народное образование и просвещение в России: Реальность и мифы. – М.: МГУКИ, 2002. – 145с.

6. Клюско Е.М. Культурно-досуговая деятельность населения России (май 1945-1985 гг.): Теоретико-методологический и исторический аспекты: Учебное пособие. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: МГУКИ, 2007. -161 с.

7. М арков А.П. Отечественная культура как предмет культурологии: Учебное пособие для студентов вузов культуры, искусства, педагогических и гуманитарных вузов. - СПб: Изд-во Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, 1996. - 286 с.

8. Народное образование в России. Исторический альманах. М.: изд-во «Народное образование», 2000.

9. Никитина Г.Я. История культурно-досуговой деятельности: Учебное пособие. – М.: МГУК, 1998. – 65 с.

10. Старостин Б.С. Проблемы модернизации: история и современность // Модернизация и национальная культура. М., 1995. С. 17-18.

 

Планы семинарских занятий (практических занятий)

 

Семинарское занятие №1

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: