 |
А. Меры пресечения, не связанные с заключением под стражу 1 страница
|
|
|
|
Первая проблема связана с необходимостью правильного определения пределов действия института преюдиции в соотношении с внутренним убеждением лица, ведущего производство по делу и устанавливающего значимые для разрешения конкретного уголовного дела обстоятельства.
При решении данного вопроса возникает разделение преюдиции на два вида - опровержимую и неопровержимую. В основу их разделения положена степень обязательности для лиц, расследующих или рассматривающих уголовное дело, выводов о фактических обстоятельствах, ранее установленных по другому делу.
Опровержимая преюдиция предполагает возможность несогласия судьи, следователя, дознавателя с выводами о фактических обстоятельствах, ранее установленных при производстве по другому делу, т. е. эти выводы могут быть ими процессуально опровергнуты. Как следствие, возможность опровержения преюдиции влечет необходимость повторного исследования данных обстоятельств в рамках расследования и разрешения уголовного дела, находящегося в производстве соответствующего лица. В такой ситуации лицо, ведущее производство по уголовному делу, осуществляет полноценное доказывание по делу, включая собирание, проверку и оценку фактических данных по всем установленным правилам уголовно-процессуального доказывания.
При таком подходе основанием опровержения преюдиции следует считать наличие разумных сомнений в достоверности ранее установленных обстоятельств. Соответственно, приоритет в таком случае остается за внутренним убеждением лица, сформированным на основе совокупности доказательств, установленных по расследуемому или рассматриваемому уголовному делу.
|
|
|
Неопровержимая преюдиция, напротив, отдает предпочтение законной силе состоявшегося судебного решения, исключая возможность пересмотра в рамках производства по расследуемому или рассматриваемому уголовному делу ранее установленных по другому делу обстоятельств.
В подобной ситуации преодоление преюдиции возможно исключительно посредством пересмотра вступившего в законную силу судебного решения ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств < 1>. В условиях действующего процессуального регулирования данная процедура сопряжена с необходимостью соблюдения ряда процессуальных формальностей, существенно увеличивающих сроки производства по делу и тем самым значительно снижающих эффективность осуществления правосудия по уголовным делам.
--------------------------------
< 1> Судебное решение может также утратить законную силу в кассационном или надзорном порядке, но по другим основаниям, что косвенно приведет к утрате им и преюдициального значения.
Кроме того, неопровержимый характер преюдиции предполагает определенные ограничения в реализации принципа оценки доказательств по внутреннему убеждению, создавая объективные препятствия к принятию процессуальных решений, связанных с движением уголовного дела и основанных на доказательственной базе, сформированной по расследуемому (рассматриваемому) уголовному делу.
Вторая проблема действия института преюдиции в уголовном процессе обусловлена сферой его применения при производстве по уголовному делу. В зависимости от того, ограничена ли возможность применения преюдиции конкретным видом судопроизводства (уголовным, гражданским, арбитражным, административным), в рамках которого могут быть установлены имеющие значение для уголовного дела фактические обстоятельства, преюдиция разделяется на внутриотраслевую и межотраслевую.
При решении данного вопроса основное назначение института преюдиции состоит в обеспечении непротиворечивости судебных актов в отношении одних и тех же фактических обстоятельств, подлежащих установлению в рамках нескольких самостоятельных производств (уголовного и уголовного; уголовного и гражданского; уголовного и административного и т. п. ).
|
|
|
Вместе с тем признание возможности применения как внутриотраслевой, так и межотраслевой преюдиции при производстве по уголовному делу требует отдельного, более детального рассмотрения.
Прежде всего необходимо понимать, что неотъемлемым элементом движения любого уголовного дела по стадиям процесса является соблюдение установленной законом процессуальной формы, которая в свою очередь включает необходимость установления фактических обстоятельств дела в соответствии с правилами уголовно-процессуального доказывания, подробно рассмотренными в предыдущих параграфах настоящей главы. Установленные уголовно-процессуальным законом положения о собирании, проверке и оценке доказательств служат не только средством установления фактических обстоятельств дела в соответствии с действительностью, но и являются важнейшими процессуальными гарантиями прав личности. К числу последних следует отнести такие основополагающие принципы уголовного судопроизводства, как презумпция невиновности, возложение бремени доказывания на сторону обвинения, право на защиту и т. п. Соблюдение указанных уголовно-процессуальных гарантий служит неотъемлемым условием обеспечения законности при производстве по уголовному делу.
Поэтому внутриотраслевая преюдиция не должна иметь место в отношении фактических обстоятельств дела, установленных в рамках особых (упрощенных) производств, не предполагающих необходимость проведения полноценного судебного следствия. В российском уголовном процессе к особым производствам относятся такие производства, как особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (ст. 316 УПК РФ), особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (ст. 317. 7 УПК РФ), судебное производство по уголовному делу, дознание по которому производилось в сокращенной форме (ст. 226. 9 УПК РФ) < 1>.
|
|
|
--------------------------------
< 1> Об особых и сокращенных формах судебного разбирательства см. более подробно гл. 26 настоящего курса.
В равной степени вышесказанное справедливо и в отношении гражданского, арбитражного, административного судопроизводства, к которым зачастую не только неприменимы принципы судопроизводства уголовного, но и сам процесс доказывания осуществляется в совершенно иных процессуальных условиях. В частности, в гражданском судопроизводстве допустимо признание отдельных обстоятельств установленными в случае, если они признаны сторонами (ч. 2 ст. 68 ГПК РФ, ч. 3 ст. 70 АПК РФ), заключение мирового соглашения, отказ от иска, признание иска (ст. 173 ГПК РФ, ст. 49 АПК РФ) и т. п. Подобные процедуры исключают необходимость производства полноценного процессуального доказывания. Соответственно, признание преюдициальной силы за обстоятельствами, установленными судебным решением, вынесенным в рамках иного вида судопроизводства, сопряжено с утратой важнейших процессуальных гарантий, присущих именно уголовному судопроизводству.
Обращаясь к историческому опыту развития отечественного уголовного процесса, стоит отметить, что наиболее удачной в этом плане выглядит формулировка правил преюдиции, содержавшаяся в УПК РСФСР 1960 г. Так, согласно положениям этого ранее действовавшего уголовно-процессуального закона судебное решение по гражданскому делу являлось обязательным для лица, ведущего производство по уголовному делу, только по вопросу, имело ли место событие или действие, но не в отношении виновности обвиняемого (ст. 28).
В данном определении можно выделить следующие наиболее принципиальные аспекты действия института преюдиции в уголовном судопроизводстве:
1) сфера применения преюдиции четко ограничивалась исключительно фактическими обстоятельствами дела, что отражало сформированный на протяжении длительного периода времени классический подход к определению пределов ее действия;
|
|
|
2) преюдиция носила межотраслевой, но опровержимый характер.
При этом особо важно отметить, что уголовно-процессуальная доктрина и правоприменительная практика в период действия УПК РСФСР 1960 г. однозначно признавали преюдициальное действие решения по гражданскому делу ограниченным < 1>. Иначе говоря, преюдиция не лишала суд либо иного субъекта доказывания возможности проверить факты, установленные по гражданскому делу в рамках производства по уголовному делу.
--------------------------------
< 1> См., в частности: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. В. М. Лебедева. М., 2000. С. 76.
Подобный подход обеспечивал соблюдение оптимального баланса между принципами уголовного судопроизводства в целом, включая правила оценки доказательств по внутреннему убеждению, с одной стороны, и обеспечением непротиворечивости судебных актов, вынесенных в рамках разных видов судопроизводства (уголовного и гражданского), с другой стороны. Подтверждением тому служит отсутствие серьезных нареканий в адрес института преюдиции в период действия УПК РСФСР 1960 г.
Принятие в 2001 г. УПК РФ ознаменовало кардинальную смену подхода к содержанию института преюдиции. Так, согласно первоначальной редакции ст. 90 УПК РФ преюдиция сводилась к необходимости учета лицом, в производстве которого находится уголовное дело, установленных вступившим в законную силу приговором обстоятельств - при условии, что последние не вызывают у данного лица (суда, следователя и др. ) сомнений. При этом, как и ранее, приговор не мог предрешать виновность лиц, не участвовавших в ранее рассмотренном деле. Однако о судебных решениях, принятых в рамках иных видов судопроизводства (гражданского и др. ), ст. 90 УПК РФ даже не упоминала.
Таким образом, преюдиция с принятием УПК РФ 2001 г. приобрела исключительно внутриотраслевой характер. Это в свою очередь повлекло существенное изменение подходов к роли и значению решений по гражданскому делу для уголовного судопроизводства. В частности, отмечалось, что преюдиция в новых условиях - " абсолютно недопустимый механизм разрушения единой судебной практики... " < 1>. В литературе неоднократно приводились факты, свидетельствующие о полном отрицании преюдициального значения решений арбитражных и гражданских судов в отсутствие обоснованной оценки обстоятельств, в них содержащихся. Подобная ситуация выглядела абсолютно неприемлемой, поскольку противоречила элементарным основам доказательственного права.
--------------------------------
< 1> См.: Верховенство права и проблемы его обеспечения в правоприменительной практике: Международная коллективная монография. М., 2009. С. 91.
|
|
|
Прислушавшись к критике, законодатель в 2009 г. вновь пересматривает содержание института преюдиции в уголовном судопроизводстве, формулируя новые правила его применения < 1>. Он вновь вспоминает о других видах судопроизводства, указывая, что обстоятельства, установленные не только вступившим в законную силу приговором, но и вступившим в законную силу иным решением суда, принятым в порядке гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. При этом такие приговор или решение по-прежнему не могут, разумеется, предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле.
--------------------------------
< 1> См.: Федеральный закон от 29 декабря 2009 г. N 383-ФЗ " О внесении изменений в часть первую Налогового кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации".
Таким образом, преюдиция в уголовном судопроизводстве вновь приобретает межотраслевой характер, но является уже неопровержимой. Кроме того, в действующем законе (ст. 90 УПК РФ) отсутствует упоминание о фактических обстоятельствах (событии или действии), ограничивающих сферу применения преюдиции четкими пределами, как это имело место в УПК РСФСР 1960 г. Подобный подход de facto привел к отсутствию четкого разграничения фактической стороны дела и ее юридической оценки при применении положений о преюдиции в уголовном судопроизводстве < 1>. Обоснованная критика новой редакции ст. 90 УПК РФ также связана с необходимостью понимания различий целей и задач гражданского и уголовного судопроизводства, стандартов доказанности, объема предоставляемых участникам процесса процессуальных гарантий < 2>.
--------------------------------
< 1> О недопустимости подобного подхода см. более подробно: Головко Л. В. Три аксиомы применения института преюдиции в уголовном процессе // Доказывание и принятие решений в уголовном судопроизводстве: Сборник научных трудов. М., 2011. С. 55 - 56.
< 2> См., в частности: Головко Л. В. Пределы применения преюдиции в процессуальном праве // Правосудие в Московской области. 2010. N 4; Резник Г. М. Стандарты доказанности и межотраслевая преюдиция // Материалы международной научной конференции " Уголовная юстиция: связь времен" (http: //iuaj. net/node/625); Александров А. С., Горюнов В. Ю., Пятышев Я. С. Кризис правового механизма уголовного преследования по делам о налоговых преступлениях // Мировой судья. 2013. N 12.
Знаковым событием, свидетельствующим о действительно серьезных и зачастую неразрешимых проблемах применения института преюдиции в современных условиях, явилось Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. N 30-П, в котором заявителями ставился вопрос о преюдициальном значении решения по гражданскому делу для уголовного судопроизводства < 1>.
--------------------------------
< 1> Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. N 30-П " По делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой граждан В. Д. Власенко и Е. А. Власенко".
Обосновывая правовую позицию по рассматриваемому делу и признавая в целом конституционность положений ст. 90 УПК РФ (в редакции 2009 г. ), Конституционный Суд РФ справедливо обратил внимание на следующие моменты:
1) с одной стороны, преюдициальность служит средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности;
2) с другой стороны, результатом действия межотраслевой преюдиции может быть принятие уголовным судом без доказывания данных только о наличии либо об отсутствии какого-либо деяния или события, но не его квалификация как противоправного, которая с точки зрения уголовного закона может иметь место только в рамках производства по уголовному делу.
При этом, следуя логике Конституционного Суда РФ, изложенной в указанном Постановлении, в случае несогласия с преюдициально установленными фактами по гражданскому делу, их уголовно-процессуальное опровержение должно состоять из следующих сменяющих друг друга уголовных и гражданских производств:
1) возбуждение уголовного дела по вновь открывшимся обстоятельствам, в том числе по факту выявленного преступления против правосудия, его рассмотрение и разрешение обвинительным приговором суда (в некоторых случаях, согласно ч. 5 ст. 413 УПК РФ, постановлением о прекращении дела вследствие истечения сроков давности и т. п. );
2) пересмотр гражданского дела на основе указанного приговора или иного процессуального решения;
3) возбуждение производства по " основному" (уголовному) делу.
Таким образом, несколько смягчив положения ст. 90 УПК РФ в части признания преюдиции неопровержимой, Конституционный Суд РФ допустил возможность ее преодоления, но в условиях предельно серьезных ограничений для этого, связанных с необходимостью соблюдения ряда формальных правил, сроков и процедур, затрудняющих эффективное уголовно-процессуальное доказывание.
Кроме того, многие аспекты в сконструированном Конституционным Судом РФ механизме преодоления межотраслевой преюдиции по-прежнему остаются неопределенными. В частности, речь идет о ситуациях, связанных, в том числе с истечением сроков давности уголовного преследования в период прохождения процедуры опровержения преюдиции, возможностью пересмотра судебного решения по гражданскому делу по вновь открывшимся обстоятельствам только по инициативе лиц, участвовавших в деле, к которым не относятся ни следователь, ни прокурор, и т. п. < 1>. Иными словами, пока предложенный Конституционным Судом РФ механизм, строго говоря, выглядит скорее неким процессуальным паллиативом.
--------------------------------
< 1> Если опираться на правовую позицию Конституционного Суда РФ, в процессуальной доктрине встречается подробное описание алгоритма действий участников судопроизводства с целью опровержения преюдициально установленных фактов (см., в частности: Азаренок Н. В. Конституционно-правовые основы преюдиции в уголовном судопроизводстве // Уголовное право. 2012. N 4).
Обращаясь к вопросу применения института преюдиции в сфере уголовного судопроизводства, необходимо отметить изменения ст. 90 УПК РФ, внесенные Законом от 29 июня 2015 г. < 1> и связанные с отказом от признания преюдициального значения обстоятельств, установленных вступившим в законную силу приговором, постановленным судом в рамках таких производств как судебное производство по уголовному делу, дознание по которому производилось в сокращенной форме (ст. 226. 9 УПК РФ), особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (ст. 316 УПК РФ), особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (ст. 317. 7 УПК РФ) < 2>. Иначе говоря, если то или иное уголовно-процессуальное производство не предполагает полноценного доказывания, то вынесенное по его итогам решение не может иметь преюдициального характера. Выше мы уже отмечали, что в теоретическом плане такой подход является единственно возможным. Поэтому его прямое отражение в действующем уголовно-процессуальном законе способно весьма позитивно повлиять на разрешение отдельных процессуальных проблем, возникающих в настоящее время вокруг института преюдиции.
--------------------------------
< 1> См.: Федеральный закон от 29 июня 2015 г. N 191-ФЗ " О внесении изменения в статью 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации".
< 2> См. также об этом п. 4 § 3 гл. 26 настоящего курса.
Таким образом, на сегодняшний день в отечественном уголовном судопроизводстве институт преюдиции необходимо рассматривать с учетом следующих присущих ему свойств:
1) сфера действия преюдиции ограничена исключительно фактическими обстоятельствами дела и не включает их правовую оценку;
2) преюдиция обладает неопровержимым характером, имея в виду прежде всего невозможность опровержения преюдициально установленных фактов в рамках непосредственно производства по уголовному делу;
3) преюдициальный характер не признается за обстоятельствами, установленными приговором, постановленным в рамках применения упрощенных (ускоренных) процедур без полноценного доказывания;
4) преюдиция имеет межотраслевой характер, отражающий признание преюдициального значения за обстоятельствами, установленными судебным решением, вынесенным в рамках иного вида судопроизводства (гражданского, административного и др. ).
При этом признание за преюдицией неопровержимого и одновременно межотраслевого характера, несмотря на последние изменения уголовно-процессуального закона, по-прежнему оставляет в теории и правоприменительной практике крайне острым вопрос о механизме ее реализации, с учетом различий в стандартах доказывания в зависимости от вида судопроизводства, необходимости сохранения на должном уровне уголовно-процессуальных гарантий, а также в более широком контексте - потребности в обеспечении эффективности уголовного судопроизводства в целом.
Глава 11. ОТДЕЛЬНЫЕ ВИДЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
Литература
Выдря М. М. Вещественные доказательства в советском уголовном процессе. М., 1955; Рахунов Р. Д. Свидетельские показания в советском уголовном процессе. М., 1955; Мотовиловкер Я. О. Показания и объяснения обвиняемого как средство защиты в советском уголовном процессе. М., 1956; Каминская В. И. Показания обвиняемого в советском уголовном процессе. М., 1960; Шаламов М. П. Теория улик. М., 1960; Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть особенная. М., 1967; Эйсман А. А. Заключение эксперта. Структура и научное обоснование. М., 1967; Якуб М. Л. Показания свидетелей и потерпевших. М., 1968; Селиванов Н. А. Вещественные доказательства. Криминалистическое и уголовно-процессуальное исследование. М., 1971; Новиков С. А. Показания обвиняемого в современном уголовном процессе России. СПб., 2004; Будников В. Л. Вещественные доказательства в уголовном судопроизводстве. Волгоград, 2005; Касаткина С. А. Признание обвиняемого. М., 2010; Козловский П. В. Виды доказательств в уголовном судопроизводстве: эволюция, регламентация, соотношение. М., 2014; Россинский С. Б. Результаты " невербальных" следственных и судебных действий как вид доказательств по уголовному делу. М., 2015.
§ 1. Перечень отдельных видов доказательств
Как уже отмечалось в предыдущей главе, перечень отдельных видов (источников) доказательств содержится в ч. 2 ст. 74 УПК РФ и имеет исчерпывающий характер < 1>. Информация, полученная из других источников, не подлежит использованию в уголовно-процессуальном доказывании и признается недопустимой. Данный перечень может изменяться или дополняться только законом. Речь идет не просто о механическом перечне (списке) возможных источников получения доказательственной информации, а об их системе, которая сложилась исторически, опирается на глубокий эмпирический опыт расследования (рассмотрения) уголовных дел и фактически является универсальной, поскольку соответствующие виды доказательств с теми или иными минимальными изменениями или уточнениями (mutatis mutandis) наблюдаются во всех правопорядках.
--------------------------------
< 1> См. § 6 гл. 10 настоящего курса.
Содержащийся в ч. 2 ст. 74 УПК РФ перечень отдельных видов доказательств является результатом определенного обобщения (классификации < 1> ) гипотетически возможных и наиболее часто встречающихся источников доказательств. В результате такого обобщения мы получаем пять типов допустимых видов доказательств: 1) показания; 2) заключения; 3) вещественные доказательства; 4) протоколы; 5) документы.
--------------------------------
< 1> По сути, это еще один вариант классификации доказательств, существующий наряду с теми, которые рассматривались в § 8 гл. 10 настоящего курса (см. об этом: Теория доказательств в советском уголовном процессе. Часть особенная. М., 1967. С. 10).
Некоторые из указанных типов доказательств подлежат дальнейшей классификации, которая также находит отражение в законе при конструировании системы отдельных видов доказательств.
Так, любые показания, с одной стороны, характеризуются обязательными общими признаками: а) субъективным личным характером (это всегда информация, исходящая от конкретного лица, т. е. человека);
б) устным (вербальным) характером; в) строгой процессуальной формой - показания могут быть получены только в результате производства определенного следственного действия (допроса < 1> ). С другой стороны, для юридической регламентации показаний большое значение имеет процессуальный статус допрашиваемого лица, что не дает законодателю возможности рассматривать показания как единый вид (источник) доказательств и вынуждает его прибегать к дальнейшей классификации показаний в зависимости от этого статуса. В результате такой классификации мы получаем шесть конкретных видов показаний, каждый из которых представляет собой автономный источник (вид) доказательств: 1) показания подозреваемого; 2) показания обвиняемого; 3) показания потерпевшего; 4) показания свидетеля; 5) показания эксперта; 6) показания специалиста. При этом показания эксперта и показания специалиста заметно выделяются из этого ряда, поскольку имеют строго акцессорную природу по отношению соответственно к заключению эксперта и заключению специалиста (эксперт и специалист могут быть допрошены исключительно в связи с данными ими заключениями). В то же время с учетом статуса допрашиваемых лиц показания подозреваемого тесно примыкают к показаниям обвиняемого, а показания потерпевшего - к показаниям свидетеля, что находит отражение не только в относительном теоретическом тождестве данных видов показаний, но и непосредственно в тексте закона (ч. 2 ст. 74 УПК РФ), который словно разбивает все виды показаний на своего рода " пары".
--------------------------------
< 1> В некоторых случаях показания могут быть получены и путем производства других следственных действий, скажем, очной ставки, но для данного параграфа этот нюанс существенного значения не имеет.
Заключение также существует на уровне единого понятия, но в процессуальном смысле делится на два автономных вида доказательств: 1) заключение эксперта и 2) заключение специалиста. Как отмечено выше, показания эксперта и специалиста значительно теснее связаны с заключениями данных лиц, нежели с остальными видами показаний, что и находит отражение в ч. 2 ст. 74 УПК РФ.
Протоколы в свою очередь подлежат дальнейшей классификации на: а) протоколы следственных действий (для досудебного производства) и б) протоколы судебно-следственных действий (для судебного производства, т. е. судебного разбирательства, апелляционного производства и т. п. ). Кроме того, понятно, что при дальнейшем анализе мы приходим к перечню допускаемых законом следственных (судебно-следственных) действий, каждое из которых оформляется определенным протоколом, отражающим специфику данного следственного действия (протокол обыска, протокол следственного эксперимента и т. д. ).
Установленный законом перечень отдельных видов доказательств весьма стабилен. Достаточно сказать, что за несколько последних десятилетий, включая период действия УПК РСФСР 1960 г., в него было внесено всего два изменения. Так, в 1995 г. законодатель дополнил данный перечень таким видом доказательств, как " акты ревизий и документальных проверок" (ст. 69 УПК РСФСР 1960 г. ). Однако это нововведение оказалось недолговечным: в ч. 2 ст. 74 УПК РФ указанный вид доказательств отсутствует. В то же время Федеральный закон от 4 июля 2003 г. N 92-ФЗ дополнил перечень видов доказательств заключением и показаниями специалиста (п. 3. 1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ). Это последнее на сегодняшний день уточнение перечня отдельных видов доказательств.
Закрытый характер перечня отдельных видов доказательств и недопустимость использования в ходе доказывания информации, полученной из других источников, приводят к необходимости не только определения надлежащего вида доказательств при закреплении соответствующих сведений, но и правильного разграничения видов доказательств между собой. Ошибки здесь чреваты признанием того или иного доказательства недопустимым. Поиск для той или иной информации корректной доказательственной формы и верный выбор для нее соответствующего вида (источника) доказательств представляют собой важнейшую составляющую уголовно-процессуальной деятельности в ходе расследования и рассмотрения уголовных дел. Этим объясняется теоретическое и практическое значение особенной части теории доказательств (особенной части доказательственного права) < 1>.
--------------------------------
< 1> См. также § 1 гл. 10 настоящего курса.
§ 2. Показания подозреваемого и обвиняемого
Автономия показаний обвиняемого (подозреваемого) как отдельного вида доказательств является типичной характеристикой континентальной уголовно-процессуальной логики. В англосаксонских системах уголовного процесса такой автономии нет: обвиняемый либо отказывается от дачи показаний, либо дает показания в качестве свидетеля. При этом право давать показания в качестве свидетеля защиты появилось там у обвиняемого относительно недавно, скажем, в Англии только в самом конце XIX столетия. До этого обвиняемый в ходе судебного разбирательства обязан был молчать. В этом смысле Россия является ярким представителем континентальной модели процесса, поскольку необходимость выделения показаний подозреваемого (ст. 76 УПК РФ) и обвиняемого (ст. 77 УПК РФ) в качестве самостоятельных видов доказательств никогда не подвергалась у нас сомнению ни на теоретическом, ни на законодательном уровне.
Для характеристики показаний обвиняемого и подозреваемого очень важное значение имеет то обстоятельство, что речь идет не просто об участниках уголовного судопроизводства со стороны защиты, но о тех из них, кто непосредственно защищается от обвинения (против них направлено уголовное преследование). Поэтому дача показания этими лицами рассматривается не только в качестве способа получения доказательственной информации, но и как принадлежащее им средство защиты < 1>. Отсюда вытекает, что подозреваемый и обвиняемый, во-первых, вправе отказаться от дачи показаний и не несут никакой ответственности за такой отказ. Более того, они, напротив, даже должны быть специально предупреждены о том, что в случае согласия давать показания их показания " могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу" (п. 2 ч. 4 ст. 46, п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ). Данное положение имеет конституционно-правовую природу, так как " никто не обязан свидетельствовать против себя самого" (ч. 1 ст. 51 Конституции РФ). Во-вторых, подозреваемый и обвиняемый не несут никакой ответственности за дачу ложных показаний. Существующий в российском уголовном процессе иммунитет подозреваемого и обвиняемого от уголовной ответственности за дачу ложных показаний также является континентальной спецификой. В англосаксонских странах выбор для обвиняемого является более жестким: либо отказаться от дачи показаний, либо дать правдивые показания и нести ответственность за дачу ложных показаний. Именно этим и объясняется тот факт, что в Англии или США обвиняемый дает показания исключительно в качестве ординарного свидетеля. Континентальная дифференциация показаний обвиняемых и свидетелей, напротив, связана с разными подходами к регламентации показаний обвиняемого (нет ответственности за дачу ложных показаний) и свидетельских показаний (такая ответственность имеется).
|
|
|
