7. Временное помешательство

Май 175 года н. э. Гонец, явно нервничая, передает письмо главнокомандующему сирийскими легионами и губернатору восточных провинций Гаю Авидию Кассию. Письмо содержит одно‑ единственное греческое слово, которое вызывает ужас у читающего. Это слово – emanes («Ты – безумец, ты сошел с ума»).

Кассий приходит в ярость и разрывает письмо на клочки. С кем с кем, а с ним шутки плохи. Ведь именно жестокость прославила Кассия. Методы расправы с неповинными внушали ужас: он связывал несколько человек вместе цепью и топил посередине реки. Ходили даже слухи, что однажды он привязал дюжину вражеских пленников к шесту высотой двести футов и поджег его, так что вся округа видела за несколько миль от того места, как те горели живьем. Даже по суровым меркам римской армии такие наказания считались неслыханной жестокостью. Среди своих войск он славился тем, что устанавливал строгую дисциплину, доходящую до дикости. Дезертирам он отрубал руки или ломал ноги, оставляя их на всю жизнь калеками. Обрекая их на страдания, он хотел устрашить других, чтобы те не посмели ослушаться его приказов. Вместе с тем Кассий был выдающимся военным деятелем. После императора он был вторым по важности главнокомандующим римской армией, возможно, даже вторым по важности человеком во всей империи.

Легендарная железная хватка Кассия в отношении своих солдат делала его незаменимым человеком для Рима. Марк и Кассий были давними друзьями, хотя ходили слухи, что Кассий критически отзывался об императоре за его спиной. Марк, бывало, говорил своим придворным: «Нельзя всех переделывать под себя, мы должны принимать людей такими, какие они есть». Он славился милосердием и великодушием, что было полной противоположностью жестокости Кассия. Но, несмотря на противоположные характеры, Марк доверял Кассию как полководцу. Во время Парфянской войны, пока Луций Вер предавался порокам на безопасном расстоянии от военных действий, Кассий одерживал одну ошеломительную победу за другой, безжалостно преследуя царя Вологаза и загоняя его вглубь парфянской территории. Он стремительно набирал вес как полководец и вскоре стал вторым главнокомандующим Луция. Ближе к концу войны, однако, он позволил своим солдатам разграбить двойной город Ктесифон‑ Селевкию на реке Тигр, где, как утверждается, они заразились чумой. Возвращаясь домой, солдаты принесли ее с собой в легионерские базы в своих провинциях, откуда разрушительная болезнь распространилась по всей империи. Правда, за то, что Кассий выгнал парфян из Сирии, он был назначен имперским легатом (губернатором с функциями высшего главнокомандующего) провинции, который отчитывался непосредственно императорам. Несколько лет спустя, в 169 году н. э. после безвременной кончины императора Луция императорский трон освободился и ждал преемника.

В 172 году н. э. во время военных кампаний Марка на северной границе в Первой маркоманской войне племя по имени буколы, или «пастухи», пришедшее из самой северной точки дельты Нила близ Александрии, подняло мятеж против римских властей. Ситуация была критической, и Кассий отправился в Египет с двумя своими сирийскими легионами. Это означало, что он получит империум (imperium), то есть верховную военную власть, равную императорской в отсутствие последнего. Египетский народ находился под гнетом сильно возросших налогов, которые шли на финансирование войны на севере. В результате все больше и больше египтян становились бандитами и в итоге, находясь в отчаянном положении, сформировали армию, которую возглавил молодой харизматичный воин‑ священник по имени Исидор. Говорят, что кучка этих вояк, переодетых в женские платья, пошла к римскому центуриону якобы заплатить ему выкуп золотом за своих пленных мужей. Напав на него, они потом захватили еще одного офицера и, по слухам, прочитав клятву над его окровавленными внутренностями, стали их есть в качестве обряда жертвоприношения. Весть об этом быстро обошла весь Египет, что повлекло за собой восстание.

Буколы быстро обрели поддержку со стороны других племен, чтобы окружить и атаковать Александрию. Когда египетский легион столкнулся в генеральном сражении с сильно превосходящим его по численности войском племен, римляне потерпели унизительное поражение. Буколы и их союзники держали осаду Александрии в течение нескольких месяцев, пока в городе свирепствовали голод и чума. Они бы разграбили и опустошили Александрию, если бы Кассий и его войска не были вызваны из Сирии для освобождения Александрийского гарнизона и подавления восстания. Правда, увидев несметное количество воинов противника, Кассий не посмел сразу перейти в контратаку, несмотря на то что под его командованием было три легиона. Вместо этого он решил дожидаться благоприятного момента, сея раздор между племенами и подстрекая их к стычкам, пока наконец не смог применить стратегию «разделяй и властвуй». В награду Кассий смог сохранить империум на территории восточных провинций, получив уникальный статус и ряд полномочий, которые угрожающе приближались к императорским.

В возрасте сорока пяти лет Кассий стал героем своего народа благодаря выдающимся военным победам. Его авторитет подкреплялся еще и благородным происхождением: его мать Юлия Кассия Александрия была из древнего римского рода Кассиев (Cassii), который славился своей старомодной закалкой. Она носила титул принцессы – со стороны отца мать Кассия происходила от царя Ирода Великого Иудейского, а со стороны матери – от Августа, первого римского императора. Она также притязала на наличие родственных связей с зависимым от Рима царем Антиохом IV Эпифаном Коммагенским, что делало Кассия членом имперской династии Селевкидов.

Одним словом, Кассий был рожден править. Учитывая его благородную родословную и славные военные победы, вне всякого сомнения, он видел себя естественным преемником императора Луция Вера. Однако далеко на севере Марк выдвинул другого сирийского полководца, Клавдия Помпеяна, чье происхождение было более скромным. Помпеян уже сумел отличиться во время Парфянской войны и после этого женился на дочери Марка Луцилле, вдове Луция Вера. Он служил старшим главнокомандующим на северной границе во время Маркоманской войны и стал правой рукой императора. Ходили даже слухи, что Марк предложил Помпеяну титул Цезаря, но тот по неизвестным причинам отклонил его предложение. Неудивительно, что Кассий не мог перенести мысль о том, что какой‑ то простолюдин из его же страны будет занимать более высокое положение.

Со дня смерти императора Луция Кассий неуклонно поднимался по служебной лестнице. И в 175 году н. э. Кассий уже три года обладает полномочиями императора на востоке. Ему осталось подняться всего на одну ступеньку, и Марк Аврелий был единственным человеком, стоящим на его пути. То письмо с единственным словом (emanes), которое он держит в руках, написано Геродом Аттиком, софистом, обучавшим юного Марка древнегреческой риторике. Герод славился своим красноречием, своими великолепными ораторскими выступлениями, но это письмо было словно лаконичный удар, более типичный для стоиков, чем для софистов. Ему хватило одного слова, чтобы донести свою мысль. Ведомый жаждой абсолютной власти, Кассий опрометчиво развязал гражданскую войну, грозившую расколоть империю надвое и залить ее кровью миллионов людей.

На другом конце империи, за пятнадцать сотен миль, в военный лагерь в Сирмии, столице Нижней Паннонии (современная Сербия), добирается усталый гонец. Встречающие его солдаты спешат в резиденцию императора, которая находится в центре лагеря. За десять дней, благодаря налаженной системе экстренной связи, эта весть прошла с востока через Рим и достигла северной границы. Гонец не сразу заговорил. Новость настолько ошеломила его, что он с трудом мог в это поверить: «Мой господин Цезарь, полководец Авидий Кассий предал вас… Египетский легион провозгласил его императором! »

У гонца с собой письмо от Сената с подтверждением этой вести: 3 мая 175 года н. э. Авидий Кассий был провозглашен императором Рима египетским легионом в Александрии. «Мой господин, они всем говорят, что вы умерли», – объясняет посланник. Весть пришла от Публия Марция Вера, губернатора римской провинции в Каппадокии (современная Турция). Он был выдающимся полководцем, участвовавшим вместе с Кассием и Помпеяном в Парфянской войне. Важно отметить, что вместе с этой тревожной новостью Марций Вер заверил Марка, что он и три легиона под его командованием заявили о своей непоколебимой преданности Марку. Однако, как известно, Кассий обеспечил поддержку своего восстания в областях, лежащих к югу от Таврских гор, по грубым подсчетам, у половины восточных провинций империи. Ряд сенаторов в Риме, которые выступали против маркоманской кампании, ухватились за возможность поддержать Кассия. Но в целом пока Сенат был на стороне Марка. Тем не менее Кассий – очень искусный полководец с семью легионами под его командованием. Он контролировал также Египет, житницу империи и самую богатую провинцию на востоке. Ее столица Александрия – второй по величине город и крупнейший порт империи. Если перекроют границы Египта, в Риме закончится хлеб, что приведет к беспорядкам и грабежам. Таким образом, судьба империи оказалась подвешенной на весах.

Марк только‑ только оправился от болезни, которая чуть не унесла его жизнь. В пятьдесят четыре года его немощность и слабое здоровье стали поводом для сплетен в Риме. Жена Марка Фаустина несколько месяцев назад вернулась в Рим. По слухам, она была напугана приближающейся кончиной Марка и стала торопить Кассия заявить свои притязания на трон. Единственному выжившему сыну Марка Коммоду было тринадцать лет, но он отдавал себе отчет в том, что, если отец умрет и трон захватят до наступления его совершеннолетия, его жизнь окажется в серьезной опасности. Замысел Фаустины якобы состоял в том, что Кассий должен успеть до смерти Марка избавиться от других претендентов на трон и, возможно, даже обеспечить преемственность Коммоду, женившись на ней. По другим сведениям, Кассий действовал по собственной инициативе и умышленно распространял ложные слухи о смерти Марка, чтобы захватить власть. Вполне возможно, что он просто поторопился и не задумывал никакой государственной измены, попавшись в ловушку обмана ложной разведки, которая доложила ему о том, что император мертв или умирает. Однако эта новость встревожила Сенат, и он тут же объявил Кассия публичным врагом (hostis publicus), наложив арест на его имущество и имущество его семьи. Это обстоятельство только обострило конфликт. По всей видимости, Кассий чувствовал, что ситуация выходит из‑ под контроля. Он никак не мог идти на попятную. В таких обстоятельствах гражданская война была просто неизбежна.

Какими бы ни были мотивы Кассия, Марк в этот момент переживал самый серьезный кризис в своем правлении. Едва оправившись от последнего приступа болезни, он спешит отреагировать на государственный переворот. Марк вглядывается в лица своих полководцев. Они уже знают, что ему предстоит покинуть северную границу и спешно вести армию на восток. Кассий со своими легионами может напасть на Рим, чтобы закрепить свои притязания на имперский трон. Эта нависшая угроза спровоцировала в городе тотальную панику и дала больше оснований для критики Марка в Сенате. Несмотря на это Марк со своими могущественными легионами, которые преданно служили ему на Дунае, закрепил за собой репутацию, которую трудно было поколебать.

На следующее утро Марк по пути отправляет гонца в Рим с письмами Сенату, его союзнику Марцию Веру в Каппадокии и, что важнее всего, Кассию в Египте. Его послание предельно ясно: «Император подтверждает, что жив, находится в добром здравии и вскоре возвращается». Теперь он должен как можно быстрее заключить мир на севере, чтобы отправиться на юго‑ восток для подкрепления сил своих верноподданных в Каппадокии и лично навести порядок. Но посвящать своих солдат во все обстоятельства будет преждевременно, он сначала должен удостовериться, что гражданская война неизбежна. Среди северных племен все еще возникают очаги сопротивления, которые им приходится подавлять, и он не хочет, чтобы варвары, рассредоточенные вдоль Дуная, пронюхали о кризисе, пока ведутся переговоры о мире.

Наедине с собой он продолжает размышлять о своей реакции на новость. Самое тяжелое – это неопределенность ситуации. Марк предполагает, что в каком‑ то смысле Кассий считает, что поступает правильно: виной тому его абсолютное невежество относительно того, что правильно, а что неправильно, потому как Сократ и стоики учили, что нет такого человека, который бы осознанно совершал ошибку. Разумеется, именно за это философское отношение Кассий так не любит Марка, потому что считает великодушие признаком слабости. Это и привело к конфликту между их личностями, двумя способами правления и двумя философиями жизни: одна жестокая, другая великодушная.

После получения Марком послания от Сената о событиях в Египте прошло несколько недель. Как только он получил весть о восстании, Марк отвез своего тринадцатилетнего сына Коммода в Сирмий, где тот облачился в тогу зрелости (toga virilis) и был официально признан совершеннолетним римским гражданином и теперь мог готовиться к восхождению на трон. Он был отрекомендован легионам как прямой наследник Марка, с тем чтобы лишить Кассия притязаний на трон. Должно быть, Кассий узнал, что император жив, но о его отступлении не было и речи. Однако то обстоятельство, что весть о неудавшемся перевороте Кассия распространилась за пределы Таврских гор в Каппадокию, означало, что у него недостаточно войск, чтобы Сирия могла выдержать массированный удар от армии верноподданных Марка. Тем не менее в лагере императора было неспокойно – ходили разные слухи, и царил хаос. Но вот настал момент, когда император обратился к своим солдатам и объявил, что они отправляются на юго‑ восток, чтобы объединиться с силами Марция Вера в Каппадокии и ударить по главной армии Кассия в Сирии.

Утро. Марк готовится к предстоящему дню, размышляя о действиях Кассия и сенаторов, которые объединились против него. Как всегда, Марк предупреждает себя, что должен быть готов к встрече с назойливыми, неблагодарными, жестокими, вероломными и завистливыми людьми[172]. Согласно стоикам, люди склонны совершать нравственные ошибки, потому что большинство не может постичь истинную природу добра и зла. Человек не рождается мудрецом, но мы должны стремиться стать такими с помощью образования и обучения. Марк считает, что философия научила его отличать добро от зла и наделила способностью понимать натуру таких людей, как Кассий, который поступает крайне несправедливо. Он напоминает себе, что даже противники являются его братьями, пусть не кровными, а скорее его согражданами во вселенной, которые разделяют с ним возможности обретения мудрости и добродетели. И хотя они порой поступают несправедливо, они не могут причинить ему настоящего вреда, потому что их действия не могут запятнать его характер. Понимая это, Марк не может на них злиться или их ненавидеть. Его противники призваны сотрудничать с ним, говорит он, равносильно тому, как верхний и нижний ряды зубов совместно трудятся над пережевыванием пищи. Восстать против такого человека, как Кассий, когда он разъярен, или даже отвернуться от него – значит противоречить здравому смыслу и законам природы. Марк напоминает себе, что не должен относиться к повстанцам как к врагам, ему следует смотреть на них благодушно, как смотрит врач на своих пациентов. Он не торопит события и уединяется для размышлений – он знает, как важно сохранять здравое состояние ума перед лицом опасности, особенно учитывая ту огромную власть, которой наделил его римский народ. Покончив с размышлениями, Марк облачается в военный плащ. За дверью его встречают Помпеян и несколько других советников. Настал момент обратиться с речью к рядам легионеров, собравшихся в центре лагеря.

Марк приветствует их как соратников. Он говорит, что смысла в том, чтобы жаловаться и горевать по поводу мятежа на востоке, нет. Он принимает все, что ему посылает судьба, как волю Зевса. Он просит их не гневаться на провидение и уверяет в своем искреннем сожалении о том, что им приходится без отдыха участвовать то в одной войне, то в другой. Он хотел, чтобы Кассий сначала обратился к нему и заявил о своих притязаниях перед армией и Сенатом. Поразительно, но Марк обещает им, что он сложит свои полномочия и откажется от имперского титула без борьбы, если его убедят, что это необходимо для всеобщего блага. Однако уже поздновато для таких рассуждений, потому что война началась.

Он напоминает своим войскам, что их слава далеко превосходит репутацию восточных легионов, поэтому у них есть все причины для оптимизма. И хотя Кассий – один из самых почитаемых полководцев, Марк говорит, что им не стоит бояться «орла во главе галок» – это замечание вызывает несколько мрачных смешков. В конце концов, ведь не Кассий добился этих славных побед, а простые солдаты, которые сейчас стоят напротив него. К тому же скоро к ним присоединится преданный ему Марций Вер, не менее искусный полководец, чем Авидий Кассий. Марк надеется, что Кассий раскается в своих действиях, узнав, что император жив. Он должен верить, что, только ошибочно полагая, что Марк мертв, прежде преданный ему военачальник мог так его предать. Если же Кассий будет упорствовать и продолжит сопротивление, ему придется еще раз хорошенько подумать, когда он узнает, что Марк Аврелий идет на него во главе такой многочисленной армии опытных ветеранов с севера (римский историк Кассий Дион представляет здесь якобы оригинальный текст его великолепной речи).

Собравшиеся перед Марком легионеры отлично знают, что их любимый государь и военачальник – философ‑ стоик. Тем не менее их просто ошеломило то, что последовало дальше. Марк убеждает их, что больше всего он желает проявить милосердие.

Простить человека, который его обидел, остаться другом тому, кто втоптал его дружбу в грязь, сохранить преданность тому, кто проявил вероломство. То, что я здесь говорю, может вам показаться неслыханным, но вы не должны сомневаться. Я твердо уверен, что доброта еще не совсем умерла в сердцах людей и что в нас еще остались следы античной добродетели. И даже если кто‑ то засомневается в этом, это только укрепит мое желание дать людям увидеть собственными глазами то, в возможность чего мало кто верит. Ибо это единственная награда за мои страдания. Если бы я мог положить конец всему этому с честью и показать всему миру, что есть способ даже гражданскую войну разрешить достойно.

Другими словами, не такое уж это несчастье, а скорее счастливая возможность с достоинством вынести это. Чему‑ то подобному учили его Рустик и другие стоики, когда он еще был мальчишкой. В словах Марка нет и следа гнева, несмотря на то что новость о восстании Кассия перевернула Рим и повергла всю империю в хаос. Солдаты, служившие под командованием Марка и знавшие его достаточно хорошо, ожидали, что он отреагирует с присущими ему спокойствием и достоинством даже на такое шокирующее предательство. Но все же обычному легионеру, покрытому дорожной грязью, было удивительно слышать, как император Марк Аврелий прощает не только этого узурпатора, но и всех тех, кто выступал против него.

Закончив свое выступление, Марк наказывает секретарю послать копию этой речи Сенату. Он еще раз удаляется в свои покои, закрывает глаза и продолжает размышлять о том, как ему лучше справиться с возникшим кризисом, обращаясь за помощью к своей философии.