ПСИХОТЕРАПИЯ. Принципы. Кто руководит процессом?. Кто обладает знанием?

ПСИХОТЕРАПИЯ

Принципы

Традиционная психотерапия сосредоточена преимущественно на индивидуальных восприятиях и понимании. Конструкционистская терапия переносит акцент с интереса к индивиду на социальный языковой процесс. Она задается вопросом, может ли конкретное самоописание быть представлено в новой форме и могут ли альтернативные описания также хорошо соотноситься с фактами (Gergen, 1994b). В ходе терапии разрабатывается новый набор конструкций, представляющих собой альтернативы старым (Fruggeri, 1992). Болезни и проблемы становятся культурными конструкциями, а не самостоятельной реальностью. Дисфункциональные семьи, тревога, депрессия и страдание воспринимаются как таковые лишь в определенной социальной перспективе. Диагностика становится излишней, а лечение превращается в перестраивание (reconstrual) социальных перспектив. Представление о том, что человеку необходимо измениться и что это изменение может вызвать терапевт, должно быть оставлено. Вместо этого терапевта следует рассматривать как участника-наблюдателя, сотрудничающего с клиентом в создании контекста, в котором могут развиться новые и приносящие большее удовлетворение реалии (Hardy, 1993). Терапия — это процесс формирования значений, присущих определенным типам отношений между терапевтом и клиентом, в ходе которого терапевт и клиент со-развивают (co-evolve) значения посредством диалога.

Эфран и Кларфилд (Efran & Clarfield, 1992) рассматривают терапию как процесс, носящий образовательный характер, в ходе которого учитель и ученик в результате переговоров приходят к соглашению, которое будет иметь силу в рамках сообщества и которое предписывает определенные цели и процедуры. Терапевт и клиент — это не субъект и объект, а участники одного процесса; а мышление, чувства и воображение являются не внутренними событиями, а создаются совместным участием. Посредником в этом участии служит язык. Терапевт, утверждают они, должен принять на себя ответственность за последствия своих собственных мнений и ценностей и должен побуждать клиента сделать то же самое. Согласно данному сценарию, терапевт помогает клиенту рассматривать симптомы и проблемы как часть социальных паттернов жизни, а не как внутренние силы или болезнь. «Война жизни» идет не только между мыслями и чувствами, но и между конфликтующими друг с другом требованиями различных социальных контекстов (Efran & Fauber, 1995).

Кто руководит процессом?

В конструкционистской терапии терапевт утрачивает свою позицию знающего и руководящего лица и использует различные способы взаимодействия и описания, способствующие выработке альтернативных конструкций, тогда как клиент рассматривает варианты выбора и их последствия и те различные возможности, которые обеспечивают эти варианты для формирования новых значений. Терапевт принимает роль «художника общения — архитектора диалогического процесса» в качестве «участника-наблюдателя и участника-фасилитатора» (Anderson & Goolishian, 1992). Отказываясь от взгляда на терапевта как агента изменения, конструкционизм также отказывается от доктрины, согласно которой клиент должен сопротивляться изменению (Fruggeri, 1992). Некоторые представители конструкционистской терапии, по мнению Эфрана и Кларфилда, стали практиковать настолько же недирективную терапию, как и роджерианцы (см. главу 4), что является совершенно излишней крайностью.

Кто обладает знанием?

Клиентов поощряют исследовать различные повествования, но не принимать ни одно из них в качестве истины. Повествования — это средства формирования значений, а также помощи клиенту и терапевту понять эти значения как части контекста, не являющиеся ни окончательными, ни истинными. Через опыт повествования они приходят к признанию того, что одно повествование не лучше и не важнее, чем другое (Gergen, 1994b). По мнению Андерсона и Гулишиана (Anderson & Goolishian, 1992), процесс повествования обретает свою трансформационную силу за счет того, что он выражает жизненные смыслы в новом контексте. Терапевт указывает клиенту на то, что не имеет никаких изначальных предположений, ответов или ожиданий — он не знает (does not-know) — но проявляет огромное любопытство и хочет услышать больше. Терапевты не могут уклониться от действий, помогающих клиенту, который просит от них изменения, преодолеть свои проблемы, но они могут изменить социальные ожидания относительно терапевта как эксперта (Fruggeri, 1992). Терапевт не может лишиться ни своих знаний, ни своих предвзятостей, ни игнорировать информацию о клиенте, которую он получает от лиц, направивших его к нему. Однако он может не закрываться от новых значений, занимая позицию не-зна-ющего. Согласно описанию терапии Андерсоном и Гулишианом (Anderson & Goolishian, 1992), практикуя не-знание, терапевт избегает наводящих вопросов или дознания и старается поощрять клиента подвести терапевта к новым пониманиям. Вопросы, задаваемые с позиции не-знания, ведут к конструированию локального лексикона и установлению понимания между обеими сторонами, в процессе которого история постоянно переизлагается и развивается. Это обеспечивает согласованный взгляд на чувства, (личную) историю и восприятия. Такой подход, утверждают Андерсон и Гулишиан, поощряет чувство освобождения в терапии, считающейся успешной.

Примером такой терапии является случай, когда 41-летний мужчина был убежден, что он болен заразной болезнью и представляет опасность для других людей. После того как он продолжал считать себя больным, хотя анализы показали, что возможность заболевания полностью исключена, он был направлен в психиатрическую службу, но это не дало никакого эффекта. Психиатр в конце концов направил его к Гулишиану, который не стал оспаривать историю, рассказанную клиентом, но проявил к ней интерес. Ему показалось, что клиент почувствовал при этом облегчение. Задавая вопросы типа «Как долго Вы больны этой болезнью? », терапевт побудил клиента переизложить свою историю таким образом, чтобы в ней раскрылись новые значения. Позиция не-знания, вероятно, оказала благотворное воздействие. Когда мужчина вернулся к лечащему его психиатру, врач сообщил, что его жизнь улучшилась и сейчас его скорее волнуют профессиональные проблемы и проблема брака, чем тема инфекционной болезни. Практика не-знания способствовала переходу терапии на новый этап.