ЕЩЕ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ (вместо предисловия) 8 глава

Очевидно, что на сегодняшний день ни одна из сторон не готова к дальнейшим компромиссам. И в Сухуме, и в Тбилиси уверены, что лимит уступок с их сторон уже исчерпан и дальнейшее продвижение по этому пути пока оценивается как абсолютная невозможность. С другой стороны, никто пока не в состоянии предложить новую нетривиальную концепцию урегулирования, которая смогла бы объединить интересы по обе стороны Ингури. Во всяком случае, жесткие требования, которые были предъявлены Шеварднадзе российской стороне на Кишиневской встрече глав СНГ (октябрь 1997 г.) свидетельствуют, что грузинский президент демонстративно отстранился от тех путей урегулирования, которые отождествлялись с Россией.

В этой связи отнюдь не случайно оживление женевских переговоров. На последнем их раунде (17-19 ноября 1997 г.) было решено создать Координационный совет по оперативному решению возникающих проблем, куда, помимо сторон, с правом совещательного голоса вошли Россия и страны — друзья Генерального секретаря ООН по Грузии. В составе КС три рабочие группы — по безопасности, возвращению беженцев и социально-экономическим вопросам. На состоявшемся 25 декабря 1997 г. первом заседании КС был обсужден организационный режим его деятельности периодичность заседаний, которые будут проходить 2 раза в месяц. Однако очередная встреча, которая по предложению абхазской стороны должна была быть посвящена проблеме терроризма в Гальском районе, пока не состоялась.

Позиции сторон

Грузия
Несмотря на очевидные факты, Грузия до сих пор не желает признать свою ответственность за развязывание военных действий на территории Абхазии. В соответствии с распространенной ныне официальной версией, глава государства Эдуард Шеварднадзе якобы ничего не знал о действиях своей армии и в первые сутки войны никак не мог связаться с командующим, тогдашним министром обороны Грузии Т.Китовани, чтобы прояснить у него ситуацию. Поэтому сегодня вся ответственность за начало войны возлагается на сидящего в тюрьме Т.Китовани, который в августе 1992 г, якобы превысил данные ему полномочия. Второй ответственной стороной считаются сами «абхазские сепаратисты», которые первыми обстреляли грузинские части, вступившие в автономную республику всего лишь для «охраны железных дорог».

Официальные версии событий 1992-1993 гг. также эволюционировали. В первые дни войны в Тбилиси предпочитали говорить о некоем локальном «конфликте», который обещали погасить в самом начале. Однако происходившие в конце августа — в сентябре столкновения грузинских и абхазских частей все более приобретали характер масштабных боевых действий, которые все труднее стало идентифицировать с понятием «конфликт». Поэтому в официальном тбилисском лексиконе появилось понятие «война», которая со временем пропагандистской машиной стала трактоваться как «борьба за территориальную целостность Грузии». Однако уже на ранних стадиях военных действий появилось и более «сильное» определение, принадлежащее Эдуарду Шеварднадзе, который заявил в одном из своих интервью, что происходит «агрессия международного терроризма против суверенного государства». После поражения грузинских войск под играми в начале октября 1992 г. понятие «агрессия» стало неотъемлемой частью пропагандистского клише и официальных заявлений грузинской стороны.

Соответственно и результаты войны грузинская сторона оценивает в адекватных терминах, говоря, в частности, «об аннексии или оккупации части исконной территории Грузии».

Возможности мирного урегулирования конфликта в Тбилиси видят только в рамках сохранения территориальной целостности Грузии. При этом считается само собой разумеющимся, что во взаимоотношениях между Тбилиси и Сухумом должна сохраняться административная вертикаль. Еще несколько лет назад в Грузии мало кто допускал мысль о том, что будущее развитие республики возможно вне унитаризации ее государственного устройства. Позиция Эдуарда Шеварднадзе была не менее определенной. Выступая в парламенте 17 ноября 1992 г., он отверг идею федеративных связей между Грузией и Абхазией, заявив, что власти Грузии «готовы рассматривать лишь вопрос об уточнении правового статуса Абхазской автономии», это было единственным, на что могли рассчитывать абхазы в составе Грузии. Весьма симптоматична и тональность обсуждения в грузинском парламенте соглашения от 4 апреля 1994 г. Последнее было подвергнуто резкой критике, так как оно, по мнению большинства законодателей, подрывало унитаризм Грузинского государства, обрекая его на федеративное и более того на конфедеративное устройство.

Однако сегодня в Грузии многие уже понимают, что классический унитаризм вряд ли может стать основой внутреннего устройства государства. Однако как представляют в Тбилиси реальные контуры будущего государственного устройства страны, понять трудно. Самые высокопоставленные представители грузинского руководства, в том числе и Э.Шеварднадзе, неоднократно заявляли, что в составе Грузии Абхазии будут предоставлены предельно широкие полномочия автономного самоуправления, учитывающие мировой опыт и соответствующие правовые стандарты. В качестве атрибутов самостоятельности Абхазии предоставляется иметь собственную Конституцию, герб, флаг, гимн и т.д.

Показательны и другие нюансы грузинской позиции. В свое время было заявлено, что Грузия даст Абхазии такие же полномочия, какие Россия предоставит Чечне. Озвученная Э.Шеварднадзе в разгар военных действий в Чечне эта позиция отражала уверенность грузинского президента как в конечной победе федерального центра над силами чеченского сепаратизма, так и в жестком подходе Москвы к послевоенному обустройству отношений между центром и Чечней. Нынешняя ситуация в российско-чеченских отношениях, по понятным причинам, делает невыгодным ссылки на чеченский статус как на прообраз будущей правосубъектности Абхазии, а потому риторика на эту тему исчезла из официального грузинского лексикона. Более того, бывшие чеченские «сепаратисты» стали желанными гостями в Грузии, активно разыгрывающей чеченскую карту для шантажа России.

Декларируя ориентацию на мирное решение проблемы, в Грузии не сбрасывают со счетов и иных вариантов. Э.Шеварднадзе в свое время нарочито поддержал натовские бомбардировки сербских позиций во время войны на Балканах. Только что глава Грузии вновь призвал к операции по «принуждению к миру» по примеру Боснии. Все это примеряется и к случаю с Абхазией, однако, собственных возможностей для осуществления подобных операций у Грузии пока нет, а попытки использовать для этих целей российский миротворческий контингент путем расширения его мандата, успеха не имели.

В контексте абхазского конфликта строится и северокавказская стратегия Тбилиси. Ее главная цель — расшатывание России, отрыв от нее Северного Кавказа, образование там мелких государств, враждебно относящихся к России. Да это и не скрывается. Зачастившие в последнее время в северокавказские столицы грузинские парламентские, культурные и иные делегации говорят об этом почти открытым текстом. Инициатива Э.Шеварднадзе «Мирный Кавказ», которая усиленно популяризируется по грузинским дипломатическим и информационным каналам, также направлена на эти же цели. Наметившееся сближение Грозного и Тбилиси в широкой перспективе, вероятно, будет иметь целью деления зон влияния на пространстве Кавказского региона.

Абхазия
Для Абхазии события 1992-1993 гг. являются межгосударственной войной между Грузией и Абхазией. Еще в самом начале боевых действий, 15 сентября 1992 г., президиум ВС Абхазии принял постановление, в котором декларировалось, что «вооруженное нападение войск Госсовета Грузии на Абхазию 14 августа 1992 г. и оккупация части ее территории» является «актом агрессии против Республики Абхазия». Позднее в официальной идеологии и в общественном сознании абхазов укрепился тезис об отечественном характере войны, которую вел абхазский народ против грузинских оккупантов. Соответственно война закончилась изгнанием захватчиков, освобождением Родины, победой в борьбе, в которой Абхазия отстояла свое право на национально-государственное самоопределение.

В настоящее время абхазские лидеры уже избавились от романтизма первых месяцев, наступивших после победы, когда в Сухуме всерьез рассчитывали на окончательное отделение от Грузии, обретение полной независимости и международной правосубъектности. Ныне Абхазия вынуждена согласиться с возможностью сосуществования с Грузией в рамках некоего единого (общего) государственного образования, которое таким образом восстановит советские границы Грузинской ССР.

В то же время в Абхазии не приемлют модели внутреннего устройства этого государства, которые предлагают в Тбилиси, в частности любые варианты автономного вхождения Абхазии в состав Грузии. Обещания, что Абхазии будут предложены широкие автономные права, в том числе право иметь конституцию, гимн, герб, флаг и т.д., в Сухуме рассматривают как пустую декларацию. Во-первых, в период предшествовавшего автономного пребывания в составе Грузии большинством атрибутов из перечисленного ряда абхазы уже владели, однако, это не спасло грузино-абхазские отношения от трудностей и конфликтов,а во-вторых, в Абхазии уверены, что обещанные ныне «широкие права» на практике тбилисским руководством никогда не будут реализованы. Прежде всего в Сухуме считают, что грузинские предложения не учитывают нынешних реалий, в частности войну и ее результаты. Абхазия готова строить свои взаимоотношения с Грузией лишь на равносубъектной основе, и этот принцип, считают в Сухуме, должен быть положен в основание будущего государственного устройства. Соответственно Сухум отказывается предоставить Тбилиси какие-либо исключительные полномочия, соглашаясь лишь на сферу совместной компетенции в таких областях государственной жизни, как внешняя политика, оборона, финансы, пограничная и таможенная служба и некоторые другие.

Беженцы

Одним из итогов грузино-абхазской войны было перемещение большинства грузинского населения Абхазии за пределы республики, прежде всего в Грузию. В настоящее время проблема беженцев является одной из самых острых и дискуссионных в поствоенном противостоянии Грузии и Абхазии, от ее решения во многом будет зависит общее урегулирование конфликта. Более того, на данном этапе в публичной риторике для грузинской стороны проблема беженцев даже важнее, чем проблема политического статуса Абхазии. Лидеры Грузии, в том числе Э.Шеварднадзе, постоянно повторяют, что возвращение беженцев — это «главная проблема», после которой можно решить «все остальное».

Явно стараясь обострить ситуацию, Тбилиси откровенно завышает цифру общего количества лиц, оказавшихся в положении вынужденных переселенцев. По грузинской версии в настоящее время их насчитывается более 300 тысяч челочек (называлась цифра в 320 тысяч). Однако по переписи 1989 г. число грузин, проживающих в Абхазии, составляло 239 тысяч. Из них 20 тыс. не покидало территорию республики. После относительной стабилизации обстановки в Гальском районе туда вернулось, по сведениям командования KMC, более 70 тыс. человек; около 2 тыс. сванов находятся в Кодорском ущелье Абхазии. Кроме того, необходимо учитывать, что несколько десятков тысяч грузин из Абхазии проживают ныне на территории Российской Федерации, куда они выехали во время и после войны и, следовательно, они не могут учитываться в числе беженцев, находящихся ныне на территории собственно Грузии.

Выдвижение проблемы беженцев на первый план политических усилий Тбилиси объясняется рядом причин. Безусловно, беженцы легли дополнительным тяжелым бременем на грузинскую экономику. Тбилисские власти неустанно повторяют, что правительство чутко относится к нуждам вынужденных переселенцев, делает все возможное, чтобы облегчить им достойное существование на период до возвращения к родным очагам.

Выполнить все данные обещания при нынешнем экономическом состоянии Грузии невозможно. Программы социальной реабилитации беженцев крайне скудны, а их реализация отстает даже от намеченных планов. С другой стороны, наличие беженцев и завышение их числа необходимо Грузии для получения гуманитарной помощи Запада, составляющей в разных формах и видах до двух третей ее бюджета.

Существуют проблемы и социопсихологического плана. Наблюдается активный рост чувств неприязни между беженцами и старожилами. Антибеженские эксцессы все чаще имеют место как в Тбилиси, так и в других регионах. При этом беженцев обвиняют в иждивенческих настроениях, в «навязывании» своих проблем остальной Грузии, «в неумении защитить свой дом в Абхазии» и т.п., расхожими становятся обвинения беженцев в том, что они «объедают» остальных. Очевидно, что в Грузии есть силы, которым выгодна кризисная ситуация с беженцами из Абхазии. Беженский фактор превратился в один из инструментов политической борьбы, в частности для оппозиции. Последняя требует от Шеварднадзе немедленного выдворения вынужденных переселенцев обратно в Абхазию, используя отсутствие прогресса в решении проблемы в качестве доказательства неспособности главы государства. Естественно, что на чувствах отчаявшихся беженцев можно будет сыграть и в случае вариантов силового решения абхазской проблемы.

Между тем договорно-правовая основа процесса возвращения беженцев существует с 1994 г. Это Соглашение о беженцах и порядке из возвращения, подписанное представителями Грузии, Абхазии, Российской Федерации, ООН. По соглашению, при возвращении беженцев должны соблюдаться следующие принципы: «а) перемещенные лица имеют

1 право на мирное возвращение без риска подвергнуться аресту, задержанию, тюремному и уголовному преследованию. Такой иммунитет не распространяется на лиц в тех случаях, когда имеются серьезные указания на то, что: они совершили военные преступления или преступления против человечности, они совершили тяжкие уголовные преступления, они ранее принимали участие в боевых действиях, а в настоящее время находятся в составе вооруженных формирований, готовящихся к боевым Действиям в Абхазии».

Однако статьи соглашения практически бездействуют, а сама проблема продолжает оставаться предметом бесплодных дискуссий. Тбилиси требует, чтобы возвращение беженцев рассматривалось как самостоятельный вопрос вне связи с процессом политического урегулирования. Абхазская сторона, напротив, заявляет, что возвращение беженцев могло ы быть существенно убыстрено, если будет найдено взаимоприемлемое политическое решение. Тбилиси настаивает если не на единовременном, то во всяком случае, на массовом и быстром возврате перемещенных лиц в места довоенного проживания. Абхазская сторона отвергает подобный подход, настаивая на точном соблюдении статей соглашения, соответственно отказывая в возвращении тем, кто с оружием в руках воевал на стороне грузинских войск и соответственно оговаривает себе право производить фильтрацию перемещенных лиц.

Непримиримость сторон по вопросу беженцев отражает еще одну обычно не называемую, но очень важную проблему, которая неизменно присутствует во взаимных расчетах сторон. Стремясь любой ценой возвратить беженцев, Тбилиси хочет поскорее восстановить довоенное демографическое преобладание грузин в Абхазии, что создаст прочную социально-этническую опору для реального восстановления здесь юрисдикции Грузии. Однако достичь этого возможно только в случае массового возвращения грузин. Поэтапное возвращение беженцев грозит их «политической» ассимиляцией и постепенной интеграцией в систему абхазской государственности тем более, что сухумские власти предпринимают в этом направлении определенные шаги: среди депутатов абхазского парламента ныне находятся двое грузин-мегрелов, избранных от населения Гальского района.