 |
Впрочем, по порядку.
|
|
|
|
Cулейман, как и положено мусульманину, имел четырех – подчеркну, четырех, как и пророк Мухаммед, законных жен.
Дети от этих жен числились законными, и первенец старшей (первенец первой) был законным наследником престола. Судьба же прочих – по крайней мере, в соответствии с заветами Мехмета II Фатиха – долженствовала быть печальной. Я, конечно же, о сыновьях говорю.
Первой женщиной, которая родила сына Сулейману, и посему может считаться его женой, была некая Фюлане. Ее сын Махмуд, однако же, умер 29 ноября 1521 года от оспы. Да и сама Фюлане умерла совсем юной, в 1525 году.
Второй женой стала Гюльфем-Султан, родившая в 1513 году Сулейману наследника Мурада, но и тот скончался, как и Махмуд в том же 1521 году (не знаю, отчего).
Впрочем, в серале – и, прежде всего сама Валиде – полагали, что недосмотрела мать, а посему Гюльфем отлучили от султана и боле она уже не рожала.
Тем не менее, и с самим Сулейманом и с его любимой сестрой Хатитдже ее продолжала связывать самая тесная и искренняя дружба.
Гюльфем, однако, задушили в 1562 году по приказу султана; почему так поступил Сулейман – опять-таки ума не приложу.
(Видимо, в это время, потеряв самых дорогих людей – Хуррем и Ибрагима – КанунИ находился в постоянной депрессии, и к тому же изрядно пил; это я округло выразился).
Третьей женой стала уже помянутая выше Махидевран. Дочь мамлюкского полевого командира, черкешенка, родившаяся в Египте в 1500 году, подарила султану уже – на долгие годы – престолонаследника Мустафу в 1515 году. Как ни странно, о Махидевран мы знаем очень мало; даже имени толком не ведаем. Имя «Гюльбахор» – весенняя роза – ей дал сам Сулейман. А имя «Махидевран» – луноликая – дали ей после рождения Мустафы.
|
|
|
Махидевран резко и агрессивно – по-черкесски – встретила в серале Роксолану, и поначалу попросту била совсем еще юную Сашеньку почем зря.
Но кавказский запал быстро исчез, и в дальнейшем Хуррем сожрала и соперницу, и ее сына-престолонаследника Мустафу.
Впрочем, скорее только Мустафу, поскольку состарившаяся Махидевран пережила не только Хуррем и их мужа, но даже и сына Роксоланы Селима II. Махидевран умерла 3 февраля 1581 года в Бурсе, пережив, таким образом, вообще всю «Великолепную эпоху» султана Сулеймана КанунИ.
Всех этих трех девушек Сулейман по-своему любил, и даже относился к ним с некоторым уважением, но никакого влияния на молодого османского принца (точнее – шах-заде) ни Махидевран, ни тем более Фюлане и Гульфем не имели.
Сулеймана никто и не посмел бы поименовать развратным, как чуть ли не в открытую называли его отца и прадеда. Да, впрочем, почти все султаны Блистательной Порты – и до Сулеймана, и после – не отличались, мягко говоря, высокими моральными устоями.
(Исключение составлял, конечно же, дед Сулеймана Великолепного Баязид II Дервиш или Святой, отец Явуза).
Но есть и еще один, весьма щекотливый момент: в любом гареме, тем паче в султанском серале, были евнухи и вообще множество юношей весьма немужественного вида.
Евнух, конечно же, евнуху рознь, и человеку без СПЕЦИАЛЬНЫХ медицинских познаний и понять тут кое-что трудно.
Так, у султана Селима III, заключившего с Екатериной Великой и Потемкиным выгодный для русских Ясский мир в 1791 году (не путать ни с отцом Сулеймана, Селимом I Явузом, ни с сыном Сулеймана и Хуррем – Селимом II), был верный соправитель, своего рода «серый кардинал», Юсуф-ага.
Конечно же, сколь-нибудь официально никто и не думал провозглашать Юсуф-агу соправителем султана, поскольку тот был евнухом.
У него и звание было соответствующее – «кызлар-агасы», то есть «следящий за девушками» – смотритель сераля.
|
|
|
Однако Юсуф-агу, который, кстати, был выходцем из ромеев-греков Понта, назвать евнухом было бы непозволительно.
Дело в том, что, во-первых, Юсуф-ага был возлюбленным матери султана – тогдашней Валиде; влюбленные не шибко-то и скрывались, и о романе кызлар-агасы и матери султана знали все, включая самого Селима III.
И, во-вторых, Валиде, совсем нестарая еще – даже по тогдашним понятиям – женщина, безумно ревновала Юсуфа-агу к совсем молоденьким наложницам (правильнее – одалискам) сераля, у которых кызлар-агасы пользовался бешеным (! ) успехом.
Такие вот дела.
Но нас в данном контексте интересует тот факт, что большинство султанов, как восьмеро «блистательных» (отчего и Порта «Блистательная»), тех, что были до Сулеймана КанунИ, так и цельная толпа ничтожеств, бывших после него, с той или иной степенью достоверности обвинялись в мужеложестве.
Конечно, из этого списка надо на все сто процентов исключить деда Сулеймана, Баязида II Святого, но вот гомосексуализм отца КанунИ, Селима I Явуза, и его великого прадеда, Мехмета II Фатиха (Завоевателя), не подвергали сомнению даже турецкие историки той поры.
Ничто подобное даже не прилипает к Сулейману Великолепному! Может быть, оттого, десятый султан османов вошел в мировую историю не столько своими подвигами и деяниями, сколько чудесной сказкой о своей великой любви. Сказкой, в коей весьма хватало подлинного.
Но пусть Роксолана сразу же не застит нам глаза, не давая увидеть великие государственные деяния Сулеймана и его военные победы.
А их в почти семидесятидвухлетней жизни султана было немало.
|
|
|
