Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Федеральный пункт управления местными операциями Чаттануга, Теннесси 9:25

Совещание проходило нервно и немного бестолково. Неприязнь двух служб, участвовавших в утреннем действе, в случаях успеха всегда ощутимо пригасавшая, теперь, после полученной пощечины, снова брала свое. Через каких-то десять минут после начала обсуждения операции Скиннер и весьма интеллектуального вида хлыщ, представлявший руководство Бюро штата, уже глядели друг на друга, как голодные волки из разных стай.

Только вот ни тот, ни другой оленя задрать сегодня не сумел.

— Теннессийское Бюро по контролю за распространением алкоголя, табака и огнестрельного оружия приняло этот звонок пятого апреля, в два тридцать, — взял слово раздраженный Скиннер, и лысина его, раскачиваясь из стороны сторону в такт резко бросаемым фразам, замигала бликом от бившего в окно солнца, точно мигалка полицейской машины. — Он поступил, как удалось установить, непосредственно из так называемого Дворца Семи Звезд в Эпсоне.

Хлыщ сморщился, словно глотнул хинина.

— Включите запись, — велел Скиннер. Скалли машинально перевела взгляд с начальника на магнитофон, катушки которого покорно завертелись. Неистребимая, инстинктивная привычка смотреть туда, откуда слышится голос — будто магнитофон тоже собеседник…

Она перевела взгляд на Молдера.

Молдер с отсутствующим видом смотрел в окно. За окном ничего не было видно, кроме осеннего, ветреного неба; но небо было тем же, что и над полем, по которому он шел, повинуясь непонятному зову, каких-то два часа назад.

Скалли чуть качнула головой и стала смотреть на хлыща. Тот кусал губы.

Раздавшийся из динамиков магнитофона голос показался ей странным. Он был низким, чуть хрипловатым — голос пожилого, всю свою жизнь много курившего и пившего мужчины, который резко, с отвращением выплевывал слова; но чудилось в этой манере нечто нарочитое, словно бы говорил притворившийся взрослым ребенок.

— У меня мало времени, — сообщил магнитофон. — Поэтому не буду много болтать. Я не понимаю, зачем я вообще звоню. Может, из ревности. Слишком уж это все нравится Мелиссе, слишком уж она склонна прощать Вернона. Что бы он ни сказал. Что бы ни сотворил. У него и правда много хороших мыслей. Много. Я с ним почти во всем согласен. Но в последнее время он такое вытворяет… И с кем! С детьми!

Скалли слышала эту запись две недели назад, но, как и в первый раз, снова вздрогнула, когда магнитофон выхаркнул последние слова. В голосе звучало такое отвращение, такое негодование… Трудно было поверить, что неизвестный и впрямь говорит лишь из ревности, или под влиянием какого-либо минутного порыва.

— Я вам точно говорю — это плохо! Это очень плохо! Человеку можно много, даже когда он уверен в своей правоте. Хотя, по-моему, уверенность в своей правоте должна делать человека еще более осторожным. Еще более готовым принять, что он ошибается. Но Вернон никогда не ошибается. То есть это он уверен, что никогда не ошибается. И потому уверен, что ему можно не просто многое — но все. Все. А этого нельзя. Детей мучить нельзя!! Нельзя!!!

— Мы поняли, сэр, поняли, не волнуйтесь так, — раздался голос оператора, принявшего звонок. — Расскажите все толком, по порядку. Как вас зовут?

— Какая разница, Господи! Зовите меня Сидни. Не во мне дело. Дело в Верноне. Он бьет этих детей. И приговаривает из Писания: кто растит ребенка без розги, тот портит его… Но мне кажется, ему это просто нравится. Раньше было не так, но он входит во вкус. Это очень плохо! А знали бы вы, сколько у него оружия. Господом Богом нашим клянусь, с этим оружием можно армию Ким Ир Сена победить!

Странный пример, подумала Скалли. В первый раз, потрясенная общим содержанием сообщения, она не обратила внимания на эти слова. А жаль. Может быть, оговорка Сидни помогла бы вычислить его. Почему он не назвал, например, Вьетнам? Или что-то еще более современное? Вспомнил именно войну едва ли не полувековой давности… Старик, зациклившийся на эпохе начала пятидесятых? Воевал там? Покалечился, быть может? Это же нитка, почему никто не ухватился за нее? Или хватались, да она рвалась?

Скалли покосилась на Молдера. Но Молдер так и смотрел в окно, подперев подбородок переплетенными пальцами, и глаза его были неподвижны и пусты. Казалось, он вообще не слушает.

Как оказалось впоследствии, это было совсем не так.

— Не могу больше говорить! — всполо-шенно раздалось из динамиков. #— Бог ты мой!

Щелчок.

По знаку хлыща из Бюро штата прослушивание остановили. Скиннер недовольно проследил, как это происходит, но смолчал. Ничего не поделаешь: хлыщ ухитрился подать знак на мгновение раньше, чем это хотел сделать сам Скиннер.

— Звонок поступил около полугода назад, — сказал хлыщ, закрепляя успех. — С тех пор Дворец Семи Звезд был взят под наблюдение, и начато следствие по делу Вернона Эфесянина. — Скалли не без злорадства отметила, что он запнулся, с некоторым опозданием сообразив, что взял слово не слишком-то вовремя; именно ему теперь говорить о дальнейшем. — К сожалению, никаких реальных фактов выявить не удалось. Вчера, однако, прокурор штата подписал ордер на обыск Дворца. Поэтому был предпринят утренний рейд. Поскольку приходилось считаться с возможностью наличия у прихожан Дворца оружия, рейд решено было сделать силовым…

Только людей насмешили, подумала Скалли.

— Ваши наблюдатели сработали из рук вон плохо, — с мрачным видом позволил себе маленькое удовольствием Скиннер. — Один из наших, привлеченный к операции буквально в последний момент, нашел подземный бункер, о которым вы и понятия не имели.

— Бункер — это громко сказано, — скривился хлыщ. — Погреб…

— В нем поместилось семь человек.

— Да перестаньте. Все данные вполне точны — и по плану внутренних помещений Дворца, и по количеству прихожан, которых мы там застали. Опасные химикаты мы действительно обнаружили — в точности, где ожидали их обнаружить. Это вы не станете отрицать?

— Не стану, — нехотя согласился Скиннер. Скалли чуть наклонилась к напарнику.

— Откуда ты знал, что там бункер? Молдер на миг посмотрел ей в лицо и вновь уставился в окно. Скалли поразилась, какой у него растерянный, беззащитный взгляд. Лучше не спрашивать пока, подумала она. Что-то с ним опять не так. Скажет сам, когда сможет.

— Я не исключаю возможность утечки, — сказал хлыщ. — Кто-то предупредил Эфесянина. Не зря же он покинул прихожан и вместе с женами уединился в этом отдельном погребе, о котором, тут вы правы, нам не было известно до начала операции. Вынужден признать, ваш сотрудник проявил поразительные способности, — и он саркастически глянул в сторону Молдера; но тот не заметил. — По-моему, не зная о погребе заранее, просто не в силах человеческих было его обнаружить.

— Ах, вот оно что, — с издевкой и почти с удовлетворением протянул Скин-нер. В его голосе так и ощущалось предвкушение лучезарной минуты, когда он сможет потянуть хлыща в суд за клевету на своего младшего коллегу. — То есть вы намекаете, что мой человек связан с Дворцом и сообщил Эфесянину о сроках операции?

— Упаси Бог, — поднял руки хлыщ. — Я просто хотел отметить поразительные способности вашего сотрудника.

— В таком случае — благодарю.

— Не стоит.

А я еще считала нашего начальника не очень приятным типом, подумала Скалли. По сравнению с местным хлыщом он — просто образец рыцарственности и гуманизма! Присутствующие оживились, наблюдая эту маленькую дуэль. Лишь у Молдера, пока шла эта перепалка, не дрогнул ни единый мускул на лице. Скалли снова показалось, будто он где-то совсем не здесь.

— Химикаты химикатами, — проговорил Скиннер, погладив лысину, — но следы Эфе-сянин действительно замел неплохо. Оружия нет. Признаков совершения насильственных действий нет. Ос травил, или крыс — вот вам и химикаты. И все. Я думаю, адвокат Вернона будет стараться провести следствие и суд в двадцать четыре часа, и, боюсь, ему это удастся, а мы ничего не сможем противопоставить.

— Все это время мы будем продолжать поиски на территории Дворца и его угодий, — вставил хлыщ. — Возможно, там обнаружатся и еще погреба.

— Бункера, — сказал Скиннер.

— Схроны, — подсказал кто-то из агентов Бюро штата.

— Так, — проговорил Скиннер. — Оружие оружием, но теперь, раз уж мы ввязались в непосредственное соприкосновение с прихожанами и все они задержаны, надо во что бы то ни стало выявить среди них того, кто звонил. Того, кто назвал себя Сидни.

— Безусловно, — неожиданно легко согласился хлыщ. Впрочем, тут было трудно что-либо возразить.

— Если Верной и его ближайшие подручные узнают, кто дал нам наводку, то, скорее всего, мы найдем уже труп Сидни. Если вообще найдем, — Скиннер глубоко вздохнул. — Всё.

— Все свободны, — тут же проговорил хлыщ.

Шесть человек разом поднялись; в том числе и Молдер, который, как оказалось, хотя бы частью сознания присутствовал на совещании. Кто-то вполголоса заговорил о погоде; кто-то закурил. Пожалуй, теперь можно попробовать снова порасспросить Фокса, продумала Скалли. Но ей опять не удалось.

— Агенты Скалли и Молдер, — неожиданно произнес Скиннер, когда те были уже в дверях. — А вас я попрошу остаться.

Когда остальные покинули кабинет — в том числе и хлыщ, с явным сожалением оглянувшийся назад в страстном, но бесплодном желании узнать, о чем пойдет этот приватный разговор, — Скиннер присел на край стола и чуть исподлобья глянул на подчиненных. Он глядел долго.

— Вы поработаете с Верноном Уорреном по прозвищу Эфесянин, — угрюмо сказал он затем. — Пока он тут, под рукой.

— Что вы имеете в виду, сэр? — с почти издевательской вежливостью уточнила Скалли. Скиннер фыркнул.

— Сам не знаю, — честно признался он. Иногда он позволял себе сделать вид, что играет в открытую. Особенно когда и впрямь играл в открытую. Но, подумала Скалли, у него все равно остается такой вид, словно он лишь делает вид.

Потом она вспомнила хлыща. Нет, лучше уж Скиннер.

— Прощупайте Вернона на предмет его… э… паранормальных способностей.

— Сэр? — чуть подняла брови Скалли.

— Я все сказал.

— Астральное проецирование? Спириту-альный перенос?

— Можете иронизировать, агент Скалли, сколько вашей душеньке угодно. Вы получили приказ.

— Мы полагаем, — Скалли взяла себя в руки и заговорила серьезно, — что Верной просто социопат, параноик. Он прекрасно знает Библию… такая память, такое дословное знание текста, кстати, характерно для некоторых психических расстройств. И он использует это знание, чтобы подчинять людей своей воле и заставлять их делать то, что он хочет.

Она покосилась на Молдера. Молдер молчал. Это начинало раздражать Скалли.

— Верой довел до грани самоубийства шестерых женщин, — неохотно проговорил Скиннер. — Вы сами это видели. Вы сами видели, что не творилось ни малейшего принуждения. Они сами готовы были пить отраву. Поэтому-то нам нечего вменить этому ублюдку в вину… Сами. Он даже на словах ничего не велел им, только молился. Это меня крайне интересует. И тревожит, агент Скалли. Крайне тревожит.

Он помедлил.

— Неровен час, мы получим второй Джонстаун. Вторую Гайану. И тут уж не сошлешься ни на коммунистов, ни на латиноамериканские джунгли, ни на оторванность от людей… Прямо у нас перед носом. Прямо в сердце Теннесси. Чаттануга чу-чу. Поняли?

— Да, сэр, — сказала Скалли.

Молдер молчал.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒