 |
Никакого значения – и уж точно не за мистера Гудли, потому что он, с моей точки зрения,
|
|
|
|
Заслужил то, что получил, а за самого Бобби. Он был готов на все, чтобы отплатить обидчику
Той же монетой, а затем обязательно добавить сверху.
Оглядываясь назад, я понимаю, что именно тогда Бобби начал скатываться к безумию.
Этот шлепок был тем, чего он ждал. Он хотел, чтобы это случилось. Это было нужно ему как
Оправдание. И впоследствии он всегда запоминал любую мелочь, помечал ее в своей голове
Большими раскаленными неоновыми буквами «NB».
Он вел себя с другими как возница, который все отпускает и отпускает поводья, а когда
Уже нечего больше отпускать, осаживает и наносит удар.
Боялся ли я его?
Боялся, черт побери, и еще как!
Всего один шлепок.
И дело сделано.
Жребий брошен.
Началась совсем другая игра.
На кон поставлена уязвленная гордость.
Бобби в конце концов проиграл эту игру.
Спустя три месяца я остался сиротой.
Несчастный случай.
Они решили дать себе недельную передышку и съездить на Западное побережье.
Просто отцу пришла в голову такая идея. Мама поддавалась на его провокации по двум
Причинам: во-первых, она его любила, а во-вторых, он был очень обидчив и легко впадал в
Хандру. Если что-нибудь его не устраивало, он замыкался в себе, а когда его спрашивали, в
Чем дело, отвечал замогильным тоном, что ни в чем, все в порядке. Если же ему предлагали
Помощь, то он говорил с усталой досадой, что сам справится.
Мама предпочитала не настаивать.
В пятницу мы отправились в путь. Виски вел машину на скорости, достойной
«феррари». Он купил ее недавно исключительно для того, чтобы пресечь мамины жалобы,
|
|
|
Что Хелена может раскатывать и на «мерседесе», и на «ягуаре», а в ее распоряжении нет
Ничего, кроме пришедшего в негодность кошмарного фургона. Виски хотел «фольксваген».
Мама – «мерседес», пусть даже подержанный. Компромисс был достигнут в виде двухлетней
Темно-синей фордовской «гранады».
Когда Виски удалось убедить «гранаду», что з ее же интересах начать путешествие
Пораньше, мы тронулись с места. Виски сразу же завел свой секундомер. Он делал эти
Всегда, отправляясь куда-нибудь, даже если пункт назначения находился на расстоянии двух
Сотен ярдов. Мы летели, Виски пел, мама молилась. Я так и не успел выяснить, то ли она
Молилась о том, чтобы он сбавил скорость, то ли чтобы перестал петь. Меня занимал вопрос,
Проверялось ли во время заводских испытаний модели воздействие перегрузок на трехлетних
Детей. Виски, чертыхаясь, прокладывал путь через Ирландию. Позади мы оставляли вереницу
Преждевременно поседевших мужчин и женщин, перепуганных детей, коров, овец, собак и
Котов. Я представлял себе, как ветер от нашего «форда» искривляет человеческие лица,
Сдувая их набок, так что глаза вылезают на лоб; кровь во всем теле перетекает на одну
Сторону, навсегда оставляя людей кривобокими.
Полицейские спасались от нас, как могли. Они, Должно быть, видели в нашем летящем
Стрелой чудище какое-то исчадие ада, вырвавшееся на свободу. Благодаря тому, что я
Рисовал в воображении все эти увлекательные картины, мне удавалось сохранять
Спокойствие на протяжении большей части пути.
До тех пор, пока Виски не начал курить.
Помню, я уже погружался в сон, и передо мной раскрывались волшебные долины, как
Вдруг что-то нарушило эту идиллию. Виски приоткрыл окно, и острый как бритва порыв
|
|
|
Ветра ударил мне прямо в лицо. Мама выразила опасение, что холодный ветер мне совсем не
Полезен.
Он включил печку.
Мама поджала губы.
Виски продолжал курить.
Я вдыхал сигаретный пепел.
Закончив курить, он щелчком отправил окурок в окно, не заметив, что ветер подхватил
Его и бросил мне на колени. Мама спала, Виски напевал песенку, а я в двух футах от них
Поджаривался на медленном огне, пристегнутый к детскому креслу. Я смотрел, как красное
Пятно тлеет у меня на коленях и, раздуваемое ветром из папиного окна, становится все
Больше и ярче. Я никогда еще такого не видел и наблюдал за этим как завороженный.
– Откуда этот странный запах? – спросила мама.
– Коровьи лепешки, – пояснил Виски с видом знатока.
Я продолжал смотреть, как у меня на штанах разрастается черное пятно с красным
Ободком. Но очень скоро одна еще не вполне сформировавшаяся часть моего тела
Почувствовала нестерпимый жар.
Я заголосил.
Мама завопила.
Папа закричал.
Покрышки «форда» завизжали, когда Виски всем своим весом навалился на тормоза.
Этот всеобщий визг продолжался целую вечность, пока машина не остановилась одним
Колесом в кювете, тремя на обочине.
Я выблевал все конфеты, съеденные по пути, и успел только подумать, как хорошо, что
Я не попал в маму с папой. Зато оконное стекло окрасилось во все цвета радуги.
Родители обернулись в мою сторону, и единственное, что мне оставалось, – это
Зареветь. Виски и Элизабет выскочили из машины и бросились ко мне, чтобы посмотреть,
Что со мной такое. Виски расстегнул ремни и передал меня маме для инспекции. Они
Принялись разглядывать меня со всех сторон, в то время как я продолжал верещать. Наконец
В какой-то момент Элизабет перевернула меня вниз головой и причина моих мучений
Предстала ее взору. Последовали слезы, обвинения, извинения и заслуженное наказание.
Мама села за руль.
Виски был изгнан ко мне на заднее сиденье.
Мы поехали со скоростью сорок миль в час.
Мы благополучно прибыли в Дулин – позже, чем рассчитывали, но успели как раз к
|
|
|
Чаю. Миссис Мак-комиш, хозяйка гостиницы, в которой мы остановились, оказала нам
Радушный прием.
Виски хорошо знали и любили в этих краях. Его запомнили еще с того времени, когда
Его отец, случайно оступившись, упал со скалы Мохера. С тех пор Виски бывал здесь не раз.
В течение последних двух лет он работал в этих краях и неизменно останавливался в Дулине.
Как будто что-то тянуло его к этому месту.
Если Дулин был одним из его излюбленных уголков, то местный паб вполне можно
Было считать местом его последнего успокоения. И хотя он уже давно бросил пить,
Вытащить его из этого заведения не удавалось почти до самого утра.
Миссис Маккомиш была одной из тех пожилых дам, которые любят давать
Пространный ответ на самый простой вопрос. Виски заметил, что, если ее сердце
Функционирует не хуже голосовых связок, она будет жить вечно.
Маме с папой она предоставила лучший номер и едва не извела их нескончаемым
Пересказом местных новостей, накопившихся за истекший год. Время от времени
Рассказчица отвлекалась, чтобы сказать мне «агу-агу, у-тю-тю» и объяснить, как я счастлив,
Что у меня есть мои родители, и как счастливы мои родители, что у них есть я. Мне стало
Ясно, что она плохо представляет, с кем имеет дело.
После того как мы сбежали в номер, Виски заявил, что пойдет на пару часиков
Проветриться в пабе.
Виски разбудил нас в шесть утра, свежий как огурчик. Он пришел совсем недавно и,
Пока мы спали, принял душ и переоделся. Настроение у него было приподнятое.
– Для начала мы поедем в Вестпорт и, надеюсь, успеем вернуться, чтобы посмотреть
|
|
|
