Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 1 глава

Энн Мэтер

Таинственный венецианец

http://lady.webnice.ru/literature/?act=books&v=7318

 

 

 

Scan, OCR: Larisa_F; SpellCheck: Федор

Мэтер Энн М97 Таинственный венецианец: Роман / Пер. с англ. А.А. Никоненко. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2006. — 175 с. — (Цветы любви, Выпуск 114).

Оригинал: Anne Mather «Dark Venetian», 1969

ISBN 5-9524-2129-6

Переводчик: Никоненко А.А.

 

Аннотация

 

Приехав в Венецию по настоянию мачехи, Эмма узнала, что должна помочь ей произвести хорошее впечатление на семью титулованного жениха. Расстроенная, девушка шла по отелю, не замечая ничего вокруг, и неожиданно столкнулась с красивым элегантным незнакомцем. Короткая встреча вызвала у Эммы настоящее смятение чувств и зародила тайную надежду увидеть вновь мужчину своей мечты. Каково же было ее изумление, когда в предполагаемом муже своей мачехи она узнала того самого таинственного венецианца...

 

Богатая молодая вдова Селеста не раздумывая примчалась в Венецию, узнав о возможности выгодно выйти замуж. Дело за малым — очаровать красавца Чезаре и понравиться его бабушке-графине. Чтобы произвести благоприятное впечатление на семью титулованного жениха, она пригласила Эмму, свою падчерицу, и принялась разыгрывать роль заботливой мачехи. Узнав о коварных планах Селесты, девушка отказалась участвовать в «спектакле». С трудом уговорив Эмму сопровождать ее в родовое палацо Чезаре, где должна произойти встреча будущих супругов, Селеста пришла в ярость, когда неожиданно выяснилось, что граф Чезаре и ее падчерица знакомы...

Глава 1

 

Человек бесшумно вышел на берег из воды. В бледном свете убывающей луны его плотно облегающий тело прорезиненный костюм блестел, как мокрый мех морского котика. Несколько секунд мужчина оставался неподвижным, настороженно вслушиваясь в ночное безмолвие, но различал лишь слабый плеск волн о бетонный край причала. Прежде чем слиться с тенью пакгауза, возвышавшегося чуть впереди, он бросил взгляд на мрачные воды канала и усмехнулся. Складское помещение, в котором он оказался минуту спустя, было забито корзинами и ящиками с фруктами, ожидающими утренней погрузки, приятный аромат яблок и апельсинов в сочетании с запахом деревянной стружки скрашивал унылую атмосферу, царившую в этом помещении.

Человек шагнул за кучу корзин, снял защитные очки и акваланг и четкими движениями, выдающими профессионала, быстро стянул с себя черный костюм для подводного плавания. Акваланг он спрятал под наваленными грудой мешками, а все остальные вещи сложил в футляр от гитары, оделся и, аккуратно завязав галстук, тщательно осмотрел себя. Затем неспешно закурил сигарету, взял в руки гитарный футляр и тихо открыл дверь склада. Прежде чем выйти на причал, он осторожно осмотрелся, потом бесшумно закрыл за собой дверь и медленно пошел вдоль набережной. Резиновые подошвы ботинок скрадывали шум его шагов.

 

Граф Видал Чезаре лениво вылез из гондолы, заплатил гондольеру и неспешно направился от пристани к воротам палаццо Чезаре.

Слабое розовое свечение на горизонте возвестило начало нового дня, первые лучи солнца нежно позолотили шпили и колокольни города, окрасили в пурпурный цвет мрачные воды каналов. Уже был слышен приглушенный гул голосов, город медленно оживал. Вскоре каналы заполнятся судами всех видов и наименований: гондолами, моторными лодками и речными трамвайчиками, которые здесь называют vaporettos. Если вы прибыли на железнодорожный вокзал Венеции, расположенный на Большом канале, то легко сможете добраться на таком трамвайчике до любого отеля.

Для графа Чезаре город был родным домом, и он давным-давно изучил каждый его дюйм от Дворца дожей до мало кому известной церкви Сан-Франческо делла Винья.

 

Палаццо Чезаре представляло собой построенное полукругом здание. Двор, в который входил сейчас граф, имел запущенный вид: сорная трава и мох устилали землю, а буйно разросшиеся вьющиеся растения полностью закрывали серые каменные стены старинного здания.

Однако фасад палаццо все еще сохранялся в былом великолепии, несмотря на свой возраст, демонстрируя типичный венецианский стиль. Деревянные детали, украшенные ажурной резьбой, некогда были позолочены, теперь же позолота стерлась, годы и влажность наложили свой отпечаток на эту красоту. Но вопреки всему палаццо производило сильное впечатление и вполне могло быть восстановлено в его первоначальном блеске, если бы семья Чезаре оставалась такой же богатой, как прежде.

Обитая железом дверь вела в пропитанный запахом плесени холл, который в этот ранний утренний час был так же холоден, как вода в канале. Мраморная лестница величаво возносилась на второй этаж, где располагались модернизированные комнаты графа и его бабушки, вдовствующей графини, — последних представителей рода Чезаре. Не считая этих комнат, обставленных довольно роскошно, остальные помещения палаццо пустовали без мебели и не ремонтировались, постепенно разрушаясь от сырости и гниения. Изредка граф Чезаре чувствовал угрызения совести и сожаление по этому поводу, но прекрасно знал, что состояние его дел может измениться к лучшему только в случае его женитьбы на богатой наследнице. И хотя граф Чезаре не питал отвращения к противоположному полу, как и все его земляки, он до сих пор не встретил ни одной женщины, которая смогла бы заставить его капитулировать и отказаться от холостяцкой свободы. Он допускал, что когда-нибудь ему придется жениться, но лишь для того, чтобы продолжить род Чезаре и сохранить фамильный герб. Но его забавляла мысль о том, как он будет выбирать подходящую женскую особь, которая, по его мнению, должна, во-первых, подходить в качестве инкубатора для его детей и, во-вторых, быть достойной его титула.

Но если учесть все вышесказанное, то что же означает его таинственное посещение фруктового склада и снаряжение для подводного плавания?

Старая графиня впала в отчаяние от образа жизни, который вел ее непутевый внук. Ночи он проводил в азартных играх или с «развратными девками», как выражалась графиня, и давно уже привык к утренним нотациям своей бабушки.

Видал Чезаре осиротел в восемнадцать лет и, в столь юном возрасте став одновременно богатым наследником и главой старинного рода, совсем потерял голову, ощутив в своих руках огромное состояние. Но безбедные дни канули в прошлое, и не было возможности что-либо исправить. Будущее казалось ему туманным. Тот жизненный опыт, который он приобрел, пригодился ему в последующие годы, и теперь граф не питал иллюзий относительно общества в целом и женщин в особенности. Он научился играть в карты так искусно, как никто из его сверстников, и превратился в ловкого и порой совершенно беспринципного игрока, действуя временами по закону джунглей для достижения своих целей.

 

Граф вошел в большую светлую комнату, меблированную как гостиная. Большие окна выходили на тихий канал, открывая великолепный вид на расположенные вдоль него узкие улочки, особняки, скверики и церкви. Гостиная была обставлена темной мебелью, пол покрывал янтарно-желтый ковер. Удобные низкие кресла и кушетки, обитые зеленым вельветом, соседствовали с античными скульптурами — старой графине удалось сохранить небольшую часть некогда огромной коллекции, собранной за долгие годы родом Чезаре. Все остальные предметы искусства пришлось продать из-за карточных долгов и распутной жизни внука. Видное место занимала очаровательная статуя римского патриция, сразу же притягивающая внимание, здесь были также две мраморные головы работы известного скульптора XVI века и бюст священнослужителя, который граф Чезаре ненавидел всем сердцем. Стены были увешаны старинными гобеленами, и над всем этим насмехался век двадцатый с его телевизором, баром со спиртными напитками и низеньким французским столиком для кофе. В оконном проеме стоял стол полированного дерева, за которым граф, когда бывал дома, и его бабушка обедали. Было всего половина шестого утра, а Анна, их служанка, уже приготовила завтрак для графини.

Анна и ее муж Джулио, мастер на все руки, были единственными оставшимися в палаццо слугами и уже приближались к тому возрасту, когда следует уходить на покой. Но старая графиня и в мыслях не держала нанять вместо них кого-нибудь помоложе — Анна и Джулио были с ней почти сорок лет и знали Чезаре с самого его рождения.

Граф Чезаре немного ослабил узел галстука и устало пересек гостиную, направляясь в свою комнату. Он неспешно разделся и прошел в ванную. Приняв душ, он вернулся в спальню и лениво скользнул под одеяло на шелковую простыню огромной, с четырьмя колоннами по краям кровати, на которой вот уже много веков подряд спали хозяева палаццо. Он заснул почти сразу же и был разбужен в половине двенадцатого Анной, которая с шуршанием отодвигала длинные бархатные шторы. В комнату ворвался поток солнечных лучей, заставивший графа Чезаре тяжело вздохнуть и, отвернувшись, зарыться лицом в мягкие подушки.

— Анна! — воскликнул он раздраженно. — Что ты делаешь?

Анна, маленькая, толстая и добродушная, одетая, как всегда, в черное, повернулась и весело улыбнулась ему.

— Графиня хочет поговорить с вами, — ответила она, скрестив руки на переднике. — Она собирается сообщить вам что-то важное и не намерена долго ждать.

Граф Чезаре лениво провел рукой по своим густым черным волосам и неохотно сел на кровати.

— Кофе на столике рядом с вами, — сказала Анна, указав пальцем, — там же булочки и масло. Булочки еще горячие, прямо из духовки.

— Дорогая Анна, что бы я без тебя делал? — просиял граф Чезаре и налил в чашку кофе из серебряного кувшинчика.

Анна пожала пухлыми плечами:

— Я набрала вам ванну и приготовила чистое белье. Что-нибудь еще желаете, синьор?

Граф Чезаре покачал головой:

— Нет, спасибо, Анна. Ты, как всегда, предугадала все мои желания.

Его светло-голубые глаза улыбались, и Анна тут же простила ему все. По ее мнению, граф Видал Чезаре не мог сделать ничего плохого.

— Очень хорошо, синьор.

Она вышла. Граф выскользнул из-под одеяла и закутался в темно-синий шелковый халат. Выпив еще одну чашку кофе, он направился в ванную комнату и с удовольствием принял ванну.

Когда через некоторое время он вошел в гостиную, его бабушка сидела за своим бюро и что-то быстро писала. Несмотря на то что графине исполнилось уже восемьдесят лет, ее ум был таким же острым, как и прежде, хотя тело с трудом повиновалось ей. Периодически страдая от ревматизма, она по-прежнему продолжала вести дела и ухитрилась сохранить благородную царственную осанку. Многие из тех, кто с ней сталкивался, порой пугались ее непозволительных манер. Но те, к кому она испытывала симпатию, всегда могли рассчитывать на ее дружбу и поддержку. И хотя внук был причиной ее постоянного беспокойства, он по-прежнему оставался самым важным человеком в ее жизни. Все мысли старой графини были заняты внуком, ее очень беспокоило то, что он до сих пор не женат и у него нет наследника, который должен продолжить род Чезаре.

Сегодня графиня была одета в розовато-лиловый шелковый костюм, несколько ниток жемчуга обвивали ее жилистую шею. Маленькая и по-прежнему изящная, эта старая женщина своим величавым видом внушала уважение, а ее бледно-голубые глаза таили в себе столько огня, что могли испепелить взглядом.

Когда граф Чезаре появился на пороге, графиня обернулась и испытующе посмотрела на него через плечо живыми и проницательными глазами.

— Ну, Чезаре, — сказала она холодно, — наконец-то ты удостоил меня своим присутствием!

Граф Чезаре пожал широкими плечами, и, прежде чем ответить, выудил из пачки сигарету, и закурил.

— Вы, бабушка, как всегда, слишком суровы. Что за срочное дело заставило вас разбудить меня в столь ранний час?

Как он и предполагал, его вызывающий тон привел старую леди в ярость.

— Уже время ленча! — воскликнула она сердито. — Если бы ты не проводил все ночи, теряя время в ночных клубах и казино или где-то там еще, то не лежал бы в кровати до этого часа. Твой образ жизни пугает меня, Чезаре, и я даже не осмеливаюсь думать о том, что может случиться, когда я умру. Как ты будешь справляться со своими делами один?

— Я прекрасно справляюсь со своими делами, спасибо, — ответил равнодушно граф и, опустившись в кресло, отгородился от бабушки газетой.

— Чезаре! Послушай меня! — Графиня яростно сжала кулаки. — Для тебя честь семьи ничего не значит? У тебя нет ни капли порядочности? Почему, наконец, ты не думаешь обо мне?

Граф Чезаре отложил газету:

— Очень хорошо, графиня, что же вы хотели мне сказать?

Графиня встала и выпрямилась во весь свой небольшой рост. Сцепив пальцы рук, она сказала:

— У нас в палаццо скоро будут гости.

— Что?!

Наконец-то она пробудила в нем интерес. Глаза графа сузились, было очевидно, что новость его не обрадовала.

— Да, Чезаре, гости.

Графиня была довольна. Она полностью завладела вниманием внука и теперь намеревалась не сдавать своих позиций как можно дольше.

— Ты, вероятно, не помнишь Джоанну Доуни. Мы с ней вместе посещали школу в Париже много-много лет назад. Мы были очень дружны и, даже после того, как наша учеба закончилась, регулярно переписывались.

Граф Чезаре поскучнел:

— Итак? Эта женщина... Она будет здесь жить?

— О нет. К сожалению, Джоанна умерла пятнадцать лет назад.

— А теперь о главном, — сказал нетерпеливо граф Чезаре.

— Хорошо, Чезаре, хорошо, — улыбнулась графиня. Она в задумчивости сцепила пальцы. — Джоанна очень поздно вышла замуж, и мужчина, с которым она решилась связать свою жизнь, был, по мнению окружающих, небогатым человеком. У ее родителей тоже было не так много денег, а после их смерти не осталось почти ничего. Так что, как и следовало ожидать, Джоанне пришлось выйти замуж, чтобы выжить.

— Она могла поискать работу, — сухо заметил Чезаре, нетерпеливо ожидавший конца этой скучной истории.

— О, но не в те времена! Сорок лет назад девушки, воспитанные так, как Джоанна, не искали работу. Они просто выходили замуж. Итак, Джоанна вышла замуж за Генри Бернарда, англичанина, и уехала с ним куда-то на юг Англии. Примерно через пять лет она произвела на свет дочь, Челесту, которой я прихожусь крестной матерью. Моя история становится немного яснее?

— Нет, — резко ответил Чезаре.

— Ну хорошо, скоро все поймешь. Челеста была прелестным ребенком. Я видела ее, когда ей исполнилось восемнадцать. Джоанна умерла, как я тебе уже говорила, а Генри Бернард никогда не общался с теми, у кого много денег. Так что связь почти прервалась, но изредка Челеста писала мне, и я ей отвечала. Из ее писем я получила некоторое представление о ее жизни. Когда ей было всего двадцать, она вышла замуж за человека много старше ее, сорокалетнего вдовца с ребенком, девочкой семи лет от роду. К несчастью, муж погиб в дорожной аварии через десять лет после свадьбы, и Челеста осталась с семнадцатилетней падчерицей без средств к существованию.

— Деньги не являются мерилом всего, — лениво заметил Чезаре. — Некоторые люди вполне счастливы и без них.

— Ну конечно! — насмешливо воскликнула графиня. — Я совсем забыла, что ты разделяешь эту точку зрения. Ты сумел промотать все свое состояние без особых усилий.

Чезаре засмеялся.

— Это моя забота, — сказал он мягко.

Только его бабушка знала, что за этой маской спокойствия и равнодушия он с трудом сдерживает свои чувства, пытаясь сохранить самообладание.

— Очень хорошо, — сказала графиня. — Так или иначе, это сейчас не важно. Дай мне закончить свой рассказ. Челеста не относится к тем женщинам, которых обстоятельства ставят в тупик. Вместо того чтобы влачить жалкое существование, она добилась для себя и своей падчерицы приглашения навестить свою дальнюю родственницу в Америке. И там она вновь вышла замуж, но на этот раз очень удачно — за богатого промышленника. К несчастью, ее второй муж, Клиффорд Воган, был довольно почтенного возраста, когда они поженились, и умер через два года после свадьбы, оставив Челесте огромное состояние.

— Как своевременно, — отметил холодно Чезаре. — И я полагаю, она была безутешна, так как сильно его любила!

Графиня пожала плечами:

— Я сомневаюсь, но это не важно. Даже если она вышла за него из-за денег, зная прекрасно, что он долго не проживет, кто я такая, чтобы осуждать ее? Напротив, я восхищаюсь ею. У этой женщины такое же храброе сердце, как и у меня.

— Сердце! — покачал головой Чезаре. — Какое же надо иметь сердце, чтобы одобрять брак по расчету?

— Мой дорогой Чезаре, — улыбнулась графиня, — это единственный вид брака, который подходит для тебя, учитывая обстоятельства, не так ли? Так что прошу тебя меня не осуждать!

Чезаре лениво поднялся:

— Это все-таки немного другое. Я не намерен жениться на старой карге из-за ее богатства.

— И это совершенно правильно, что ты так считаешь. Старая карга, как ты изволил выразиться, не сможет родить тебе здоровых сыновей, которые продолжат род Чезаре. — Графиня задумчиво теребила жемчужное ожерелье. — Нет, Чезаре, ты должен жениться на Челесте Воган!

Чезаре изумленно уставился на старую графиню, не веря своим ушам. Наконец ее план стал ему совершенно ясен, как и причина такой исчерпывающей истории жизни чужих людей, которую он только что безо всякого интереса выслушал. Графиня знакомила его с девушками и раньше, но сейчас каждая деталь ее плана была идеально обдумана и безупречно просчитана. Женщина была молода, но не слишком, очаровательна, как считала бабушка, и, самое главное, богата, что для графини Франчески Марии Софии Чезаре было наиболее важным из всего сказанного. В последние годы своей жизни она страстно желала увидеть, как будет восстанавливаться палаццо. Палаццо и ее внук — вот все, что составляло главную заботу ее жизни.

Граф Чезаре тряхнул головой. Заявление бабушки вывело его из равновесия, и на мгновение он задумался о том, насколько серьезны на этот раз ее замыслы. Осознав, что перспектива женитьбы вполне реальна и может захлестнуть его со всей неизбежностью, он сказал более резко, чем намеревался:

— Это смешно. И если наши гости — та самая женщина и ее падчерица, я советую вам как можно быстрее связаться с почтовой службой и отправить в Англию или в Америку, где бы они ни были, телеграмму. Сообщите им, что обстоятельства вышли из-под вашего контроля и в настоящее время их визит нежелателен, или вы больше никогда не увидите графа Чезаре в этом доме!

Однако его слова не вызвали ожидаемой им реакции.

— Слишком поздно, — ответила графиня благодушно, — они уже остановились в «Даниеле», я позвонила им сегодня утром, чтобы поприветствовать, и пригласила погостить в палаццо так долго, как они пожелают.

 

Глава 2

 

Эмма устало опустилась на край кровати, позволив себе отдохнуть от укладки вещей. Ей казалось совершенно нелепым, что Челеста распаковала почти все свои чемоданы, в то время как с самого начала знала — они не останутся надолго в этом отеле. Но Эмма прекрасно помнила, как ее мачеха любит окружать себя красивыми вещами, теша себя мыслью, что все это — ее, принадлежит ей, находится в ее собственности. Теперь же, когда рядом с ней была Эмма, Челесту не заботила проблема укладки чемоданов, и она вполне могла себе позволить вытащить все, что ей хочется.

Глубоко вздохнув, Эмма встала, подошла к зеркалу и стала внимательно изучать свое отражение. На нее смотрела ее бледная копия: бледные щеки, бледные губы и блеклые волосы. Или это только казалось ей в сравнении с буйным великолепием золотисто-рыжих вьющихся волос Челесты и сверкающей голубизной ее глаз? Но даже если бы Эмма не была измучена тяжелейшим, осложненным пневмонией гриппом, который недавно перенесла, даже в этом случае она вряд ли смогла бы соперничать со своей мачехой. Все это приводило ее в уныние, граничащее с депрессией. Эмма думала о том, что должна чувствовать благодарность к Челесте, которая забрала ее из сырого и холодного майского Лондона в теплую, восхитительную, опьяняющую весеннюю Венецию, но почему-то ей казалось, будто все, что делает ее мачеха, имеет какой-то тайный смысл, но до сих пор не могла его разгадать.

Эмма вспомнила, какой шок она испытала в детстве, узнав о намечаемой женитьбе своего отца на девушке, годившейся ему в дочери. И к тому же после смерти матери Эммы прошло всего несколько месяцев. Но отец женился, и Эмме пришлось привыкать к своей юной мачехе. Однако ее беспокойство было напрасным — Челеста не собиралась заниматься воспитанием маленькой девочки. Не теряя времени, она уговорила мужа немедленно отправить Эмму в пансион, хотя жалованья бухгалтера едва хватило на первый взнос.

Эмма с удовольствием окунулась в школьную жизнь. Она была общительной и доброй девочкой и поэтому без особых трудов завела себе много подруг в Академии Святого Джозефа, куда ее определили. На каникулы Эмму обычно отправляли к многочисленным дядям, кузинам и другим родственникам, и так продолжалось до тех пор, пока она не стала достаточно взрослой, чтобы проводить каникулы дома, не мешая своей мачехе.

Каждый раз, когда Эмма видела своего отца, ей казалось, что он становится все более сгорбленным. Видимо, постоянные и все возрастающие запросы Челесты и бесконечные требования денег угнетали его. В год окончания школы, когда Эмма готовилась к поступлению в колледж, отец умер, и ей пришлось бросить учебу.

После того как дела ее отца были приведены в порядок, обнаружилось, что он ничего не оставил, кроме дома, в котором они жили. Дом же по завещанию отца переходил в полную собственность Челесты, и та заявила, что намерена продать его, а падчерице следует подыскать себе работу и снять комнату.

Эмме было всего семнадцать лет, когда жестокая рука Челесты вырвала ее из детства. Оставшись без родителей, без родного дома и средств к существованию, она чувствовала, как ненависть к мачехе переполняет ее. Эмма не могла простить этой женщине, что та была причиной неожиданной кончины ее отца и что теперь ей, Эмме, придется как-то приспосабливаться к жизни в этих труднейших для нее условиях.

Но время многое лечит, и Эмма, которая мало видела своего отца с тех пор, как Челеста заполнила всю его жизнь, постепенно смирилась с его потерей, что вряд ли случилось бы так быстро, сложись все иначе.

Челеста, как слышала Эмма, уехала в Штаты, и девушка не надеялась, да и не хотела увидеть ее когда-нибудь еще. Короткое объявление в газете сообщило ей, что мачеха вновь вышла замуж, и такое же короткое объявление известило о смерти ее второго мужа, Клиффорда Вогана, оставившего Челесту богатой вдовой. Эмму это совсем не интересовало. Она не испытывала зависти к мачехе, ставшей наконец состоятельной женщиной, а воспринимала все эти сообщения как-то отстраненно, будто все это происходило с чужим человеком, о котором она где-то слышала или читала, но лично никогда не сталкивалась. Эмма полностью была погружена в свою работу медицинской сестры в одном из крупных госпиталей Лондона и вскоре совершенно забыла о вторжении Челесты в свою жизнь и помнила только события далекого детства и нежную любовь своих родителей. Она вдруг поняла, каким слабовольным человеком был ее отец и что нельзя считать виновной в изгнании Эммы из родного дома только Челесту. Если бы отец не был таким бесхарактерным, мачехе вряд ли удалось бы так легко подчинить его своей воле.

В то время как Челеста пребывала в Штатах, Эмма заканчивала второй год своей стажировки в госпитале. Теплые, дружеские отношения со сверстниками и подругами на работе компенсировали ей недостаток домашнего уюта. Она всегда находила радушный прием в семьях подруг. Эмма усердно трудилась, получая только похвалы от наставников, и на самом деле считала, что наконец-то нашла свое место в жизни и убежище от ударов судьбы.

Но шесть недель назад она тяжело заболела гриппом, который дал осложнение на легкие. Когда кризис после пневмонии прошел, Эмма была такой слабой и истощенной морально и физически, что чувствовала себя неспособной справляться с обязанностями младшей медицинской сестры.

Сестра-хозяйка позвала ее в свой кабинет и посоветовала съездить к родственникам, чтобы окончательно поправиться после изнурительной болезни. И лучше всего, сказала она, куда-нибудь подальше от сырого и загазованного воздуха лондонских улиц.

Эмма не могла даже думать об этом. Она так часто проводила каникулы у родственников по настоянию Челесты, когда был жив отец, что надоела им своим присутствием. Большинство из них были по материнской линии и вряд ли отказались бы принять ее, но Эмма не хотела вновь чувствовать себя нахлебницей.

Сестра-хозяйка тоже не могла ничего придумать, и проблема повисла в воздухе до тех пор, пока авиапочтой не прибыло письмо из Нью-Йорка от Челесты. Мачеха предлагала Эмме сопровождать ее в Италию, где она намеревалась пробыть несколько недель. Точное время не было определено, но в письме говорилось, что Челеста вылетает в Лондон на следующий день после отправления письма и что Эмма должна встретить ее в аэропорту.

Поначалу Эмма почувствовала себя оскорбленной: после нескольких лет забвения Челеста так легко пишет ей с предложением поехать куда-то да еще требует встретить ее в аэропорту. Но непрочное материальное положение и пробудившееся любопытство, без которого она не была бы настоящей женщиной, побудили Эмму согласиться. Она поехала на автобусе в аэропорт и вернулась с мачехой на такси, полностью забитом новыми чемоданами Челесты.

Предложение госпожи Воган было еще раз обсуждено в шикарном номере гостиницы «Савой», где разместилась мачеха. Эмма — в своем недорогом виниловом белом плаще и со спутанными ветром волосами — в этой роскошной обстановке чувствовала, что выглядит скорее как служанка Челесты, нежели ее падчерица.

Она постоянно думала о том, что должны быть какие-то «подводные камни» в этом приглашении. Вряд ли жадная натура Челесты изменилась за одну ночь, и едва ли мачеха будет тратить деньги на Эмму без выгоды для себя. В своей же жизни Эмма не находила ничего, что могло бы заинтересовать Челесту. Значит, мачеха замышляет что-то, к тому же она приняла все меры, чтобы выглядеть очаровательнее и привлекательнее, чем Эмма, которая после перенесенной тяжелой болезни была совершенно обессилена. Но в любом случае Эмма решила извлечь пользу из всего этого для себя, так как сестра-хозяйка освободила ее от обязанностей в госпитале по меньшей мере на шесть недель.

Узнав об этом, Челеста обрадовалась такому положению дел и решила не медлить более с отъездом. Она приобрела кое-что из одежды для Эммы, более подходящее для дочери состоятельной женщины, и после оформления необходимых документов они покинули Лондон.

Два дня они провели в одном из отелей Венеции, в «Даниеле», а Эмма никак не могла приблизиться к разгадке поведения Челесты. И только сегодня мачеха сообщила ей новость: они скоро покинут отель и остановятся в старинном венецианском палаццо, принадлежащем ее крестной матери, графине Чезаре.

И вот теперь Эмма с трудом пыталась уложить вещи Челесты обратно в чемоданы, размышляя о том, какую выгоду от всего этого будет иметь ее мачеха. Только вот зачем Челеста привезла ее? И почему она так явно стремится жить в этом палаццо у графини? Может, она решила, что ей необходима компаньонка? Если же она нуждается в служанке, то вполне могла бы нанять кого-нибудь, кто обошелся бы ей гораздо дешевле, чем проживание ее падчерицы в номере люкс в шикарной гостинице и покупка одежды для нее. К тому же Челеста даже дала Эмме немного денег, чтобы никто не считал ее скупой по отношению к падчерице.

Эмма никак не могла понять всего этого. Почему, в конце концов, Челеста хочет остановиться в каком-то мрачном старинном палаццо, когда в отеле так комфортно и весело? В одном Эмма была уверена полностью: Челеста вряд ли этого хочет из чисто альтруистических соображений, чтобы порадовать старую графиню, которой, как сказала она Эмме, было уже около восьмидесяти лет. Это не было похоже на Челесту! Но почему она стремится в палаццо Чезаре? Есть ли у графини сын? И не он ли является причиной такого поведения мачехи и приглашения графини? Но ведь у Челесты есть все, неужели теперь ей нужен титул? И если это так, какая роль во всем этом отводится ей, Эмме?

Дверь номера открылась, и вошла Челеста, как всегда яркая и стремительная. Изумрудно-зеленое шелковое платье-футляр нежно облегало ее маленькое стройное тело.

— Эмма, ты уже закончила упаковывать вещи? — спросила она беспечно.

Эмма вскочила. Поскольку она была довольно высокой, пяти футов восьми дюймов росту, она всегда чувствовала себя неловко рядом с хрупкой фигуркой Челесты, хотя сама отличалась пропорциональным телосложением и в ней не было той угловатости, которая обычно свойственна высоким девушкам-подросткам.

— Не совсем, — ответила Эмма, — я немного передохнула. Скажи, Челеста, ты действительно хочешь, чтобы я поехала с тобой в это палаццо? Я имею в виду, что совершенно свободно могу остаться здесь или переехать в какой-нибудь менее дорогой пансион.

На лице Челесты мелькнуло удивление, и Эмма ощутила, как ее желудок сжался в дурном предчувствии. Она тут же вспомнила, что такое чувство испытывала и раньше — каждый раз, когда Челеста звала ее к себе, чтобы объявить о своем новом решении относительно нее. Но теперь мачеха ее не пугала, хотя и смотрела на Эмму порой как-то странно, как будто бы только терпела ее присутствие.

123456789Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: