 |
Глава III. Покушение возвести некоторые из раскольнических мнений на степень догматов около половины XVI века, во дни стоглавого собора, и значение книги Стоглав
|
|
|
|
Стоглавый Собор вызван был обстоятельствами своего времени. Совершенный недостаток училищ для образования пастырей Церкви, распространение невежества и гибельных суеверий в народе и самом духовенстве, усилившаяся порча богослужебных книг и многие другие нестроения и разногласия в отправлении служб церковных, недостатки и своеволия в церковном управлении и благочинии, крайний упадок нравственности в народе и духовенстве: – все это вместе подвигло царя Иоанна Васильевича IV, который, после несчастных дней своей юности, хотел быть, как сам выразился, «вере поборником, Богу служителем, славы Церкви рачителем», – созвать в Москве собор в 1551 году86. На Соборе присутствовали, под председательством митрополита Макария, пастыря мудрого и просвещенного, два архиепископа: новгородский Феодосий и ростовский Никандр, семь епископов: суздальский Трифон, Смоленский Гурий, рязанский Кассиан, тверской Акакий, коломенский Феодосий, сарский Савва и пермский Киприан, с архимандритами, игуменами и прочим духовенством. След., это был собор архипастырей не всей Церкви Русской, а только одной ее митрополии северной или Московской, и в нем не принимала никакого участия целая половина Русской Церкви, митрополия ее южная или Киевская, заключавшая в себе до восьми епархий87. Предметы для рассуждений соборных, соответственно вышеозначенным современным потребностям отечественной Церкви, указал сам Царь кратко в своих речах пред началом собора и обстоятельно в вопросах своих, предложенных собору, сперва в числе 37, потом еще в числе 32. Памятниками решений соборных, во-первых, служат разные соборные приговоры и наказы, тогда же отдельно изданные и обнародованные для всеобщего руководства или от имени собора, или от лица самого Царя88; во-вторых, признается обыкновенно особая рукописная книга под заглавием: царские вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах, излагающая все деяния и постановления собора в ста главах, и потому называемая Стоглавом или Стоглавником89. Первые, т. е. соборные приговоры и наказы, отдельно изданные, по содержанию своему вполне достойны собора и, без сомнения, были весьма полезны в свое время для церковного благоустройства. Последняя, т. е. книга Стоглав, кроме многих, очень достойных и полезных для церкви и отечества, постановлений90, содержит в себе постановления и недостойные собора, особенно те, в которых, вопреки древним преданиям православной Церкви, некоторые раскольнические мнения возводятся на степень догматов. Мы остановимся, сообразно с целию своею, только на одной этой последней книге и покажем: I) что книга Стоглав вовсе не есть соборное каноническое законоположение, а если и содержит в себе черновые записки Стоглавого собора, то переделанные частным, неизвестным лицом после собора91, почему и раскольнические мнения, возводимые в ней на степень догматов, отнюдь нельзя приписывать самому собору и защищать его именем; II) что эти мнения возводятся в книге Стоглав на степень догматов вовсе несправедливо и неосновательно, и III) что, наконец, есть в Стоглавнике постановления, касающиеся раскольнических мнений, неблагоприятные нынешним раскольникам.
|
|
|
I. Книга Стоглав не есть соборное каноническое законоположение. Ибо –
1) Книга эта не была утверждена подписью присутствовавших на соборе Отцов и разослана от имени Царя, или собора, или митрополита для руководства в Церкви: по крайней мере, сами даже раскольники доселе не в состоянии указать ни одного списка с такою подписью, хотя сохранились списки, почти современные собору92, и представить доказательства на то, что книга была разослана для руководства. А соборные постановления как в Церкви вселенской, так и в нашей отечественной, тогда только и получали каноническое значение, когда были скрепляемы согласием отцов Собора и обнародываемы законной властью для руководства93.
|
|
|
2) Некоторые постановления стоглавого Собора тогда же изданы были отдельно в качестве наказов и приговоров от имени Царя, или собора, или митрополита94, и эти постановления, хотя по содержанию своему соответствуют некоторым главам Стоглава, но по изложению и форме представляются совсем не в том виде, не в той полноте, иногда даже не в той силе, как они изложены в Стоглавнике95. Что же это значит? Если книга Стоглав действительно была утверждена и обнародована, как каноническое соборное законоположение: зачем же еще нужно было издавать отдельные постановления и как бы извлечение из Стоглава? Или, если это почему-либо нужно было: отчего отдельные постановления собора изданы тогда же не в том виде, как они изложены и одобрены собором в Стоглаве? Явный знак, что книга Стоглав в целом своем составе не была утверждена и обнародована в качестве канонического уложения, а если и содержит в себе записки собора, соображения и уложения, то разве черновые, из которых только некоторые, после нового пересмотра, принятия общим согласием Отцов, были изданы ими для руководства в Церкви.
3) Несомненно известно, что председатель Стоглавого собора. митрополит Макарий, ясно учил о трегубой аллилуии и поместил в своей Чети-Минеи учение о троеперстии для крестного знамения96. Спрашивается: мог ли он, против собственного убеждения, одобрить и подписать в Стоглавнике статьи о сугубой аллилуии и о двоеперстии?
4) В одной древней рукописи о соборе 1554 года по делу Висковатого говорится, что на этом соборе Царь, между прочим, рассуждал с митрополитом Макарием, и с епископами, и боярами, и со всем священным чином «о прежнем соборном уложении о многоразличных делех и чинех церковных, и по книге соборной чли, которыя дела исправились и которыя еще не исправились», – и Царь вслед за тем сказал: «чтобы Бог помог впредь и прочие дела исправлены были»97. Отсюда следует – а) что в 1554 году существовала какая-то книга, содержавшая в себе прежнее соборное уложение о многоразличных делах и чинах церковных; б) что в этой книге изложены были дела двоякого рода: одни, которые исправились, т. е. были решены и окончены собором, а другие, которые еще не исправились, не были окончательно решены собором, но требовали исправления, и в) что, значит, книга эта содержала в себе собственно черновые записки, черновое уложение соборное, из которого могли быть изданы только некоторые исправленные и окончательно решенные постановления (вот объяснение, почему, как мы замечали, действительно и изданы только отдельные постановления стоглавого собора, и притом в виде исправленном! ). В этой книге с первого взгляда не можем не узнать нынешнего Стоглавника, который озаглавливается и рассуждает именно «о многоразличных вещех и чинех церковных», и потому должны согласиться, что он в 1554 году, по суду самого Царя и собора, заключал в себе некоторые дела еще нерешенные, требовавшие исправления. след. не считался каноническим законоположением. Но с другой стороны, можем думать, что нынешний Стоглавник в целом своем составе уже не та книга, которая была читана на соборе 1554 года: в той книге оставались некоторые дела неисправленные и нерешенные; а в нынешнем Стоглаве, – видим, – все дела решены, и решения изложены в таком тоне, как будто они не требуют никакого исправления. Следовательно в настоящий свой вид книга эта приведена уже после 1554 года неизвестным, который, по своему усмотрению, и решил в ней дела не решенные собором.
|
|
|
5) В последней мысли убеждаемся из следующего обстоятельства. В 1554 году на соборе против Бакшина и бывшего Троицкого игумена Артемия, между прочим, читано было письмо Ионы, также бывшего игумена Троицкого, что «он (Артемий) говорил хулу о крестном знамении: нет деи в том ничего, прежде деи сего на челе своем знамение клали, а нынеча своим произволением большие на себе кресты кладут, да и на соборе деи о том крестном знамении слово было, да не доспели ничего»98. Артемий отрицался, чтобы он говорил Ионе хулу про крестное знамение, а про собор сказал, что действительно говорил. И что же? Судившие Артемия вменили ему в вину – то, что он говорил про крестное знамение, нет деи в том ничего...; но не вменили в вину и даже не поставили ему на вид того, что он говорил про собор: да и на соборе деи о том крестном знамении слово было, да недоспели ничего. Значит, это была правда, которую не стали отвергать сам митрополит Макарий и все епископы, судившие Артемия. О каком бы соборе Артемий здесь ни говорил, но необходимо допустить, что и на Стоглавом соборе, бывшем в 1551 г., не было постановлено никакого окончательного решения о крестном знамении и потом обнародовано в форме обязательного закона: иначе митрополит Макарий, бывший председатель этого собора, непременно обличил бы Артемия в неправде. Между тем, обращаясь к нынешнему Стоглавнику, находим, что в нем (гл. 31) изложено прямое и решительное постановление о крестном знамении, в форме обязательного закона. Не значит ли, что эта статья внесена в Стоглав после 1554 года неизвестным, от которого Стоглав и получил свой настоящий вид?
|
|
|
6) По разделению своему на сто глав нынешний Стоглавник есть видимое подражание Судебнику царя Иоанна Васильевича IV, состоящему из ста глав. Но тогда как Судебник во всех своих главах излагает собственно узаконения, и потому имеет форму положительного законодательства, Стоглав излагает в некоторых главах и не узаконения собора. Так, первая глава содержит в себе предисловие к книге: Стоглав, вторая – предисловие к деяниям собора и краткую устную речь Царя: третья – письменную обширную речь Царя и замечание об изумлении Отцев собора по выслушании ее: четвертая – новую письменную речь Царя к Отцам собора; пятая – 37 царских вопросов, предложенных собору; шестая – предисловие к ответам соборным на эти вопросы и начало ответов; 99-я говорит о послании соборных решений к митрополиту Иоасафу, жившему на покое в Сергиевой Лавре, 100-я излагает замечания Иоасафа на эти решения. Но, что еще гораздо важнее, – тогда как в Судебнике каждая из ста глав по содержанию своему совершенно отличается от других, в Стоглавнике главы разделены только числами, а не содержанием. Некоторые главы без нужды разъединены: например, 6 и 34 о поповских старостах; 27 и 28 об исправлении богослужебных книг; 46, 48 и 69 о венечной пошлине и др. Частные мысли отрываются от одной главы и приставляются к другой, отвечающей совсем на особый вопросы наприм. к 24 главе о четвертом браке присовокуплено правило о неупотреблении вина прежде обеда. Многие главы содержат в себе только выписки из правил церковных прежних времен, какие приводились на соборе для основания его решений, а самые решения или заключения из правил составляют особые главы. Все это приводит к мысли, что нынешний Стоглавник, по внешнему своему составу и разделению на главы, столько неправильному, неестественному, безотчетному, не есть дело целого собора, им нарочито рассмотренное и одобренное, а дело частного лица, не обладавшего ни достаточным образованием, ни строгим, светлым смыслом.
|
|
|
7) Содержание Стоглавника также показывает, что он не есть книга деяний и определений соборных, писанная на соборе по тому порядку, как деяния и определения происходили, а есть книга, составленная частным лицом впоследствии. Так, первая глава написана не в начале собора, а уже по окончании его: потому что кратко излагает содержание разных определений соборных, помещенных даже в последних главах. Она составлена в виде предисловия к Стоглаву, но не собором или на соборе, а неизвестным; потому что собственно предисловие собора к его деяниям изложено во второй главе, начинающейся словами: «и о всем о том предисловие сего собора имея написание сице»99 («). Шестая глава начинается особым следующим предисловием: «Некогда вниде вслухы Боговенчанного и Христолюбивого Царя Государя, великаго князя Ивана Васильевича, всея России Самодержца, что по многим Святым Божиим церквам звонят и поют не вовремя, кроме Божественного устава, и многие церковные чины не сполна совершаются по священным правилам и не по уставу. Он же, Боголюбивый Царь, о том таковая слыша, не просто вмени, но разжегся Духом Святым, вскоре повеле исписати о тех о многоразличных церковных чинах, которые не по уставу и не сполна по священным правилам совершаются. И вдаст на соборе отцу своему Макарию, митрополиту всея Руси, и повеле ему о всех о тех церковных чинах, рассудив, указ учинити по божественному уставу и по священным правилам. Он же соборне приим от благочестивого Царя со всяцем духовным порадованием, любовне прочитают, и о всех о тех многоразличных церковных чинах рассудив и возря в божественные правила, да о всем о том о Святом Дусе, соборне уложили». Можно ли поверить, чтобы эти слова написаны были на соборе свидетелем и описателем соборных деяний, а не позднейшая вставка? После того, как еще во второй главе обстоятельно сказано, что Царь подвигся святым желанием, не только «о исправлении земском, но и о многоразличных церковных исправлениях», и возвестил о том митрополиту и собору, – как в третьей главе изложена письменная речь Царя об этом предмете, а в пятой представлены самые царские вопросы, в письмени предложенные собору, – здесь снова говорится: некогда дошло до слуха Царя о разных церковных нестроениях, и он вскоре повелел о том написать и предложил собору... В первом из своих вопросов, изложенных в пятой главе, Царь, обращая внимание собора на то, «чтобы по св. церквам звонили и пели по божественному уставу и по священным правилом», говорит: «ныне бо видим и слышим кроме божественного устава многие церковные чины не сполна совершаются, не по священным правилам». А здесь говорится: «некогда вниде вслухы Царя». Если же о том, что происходило во дни Стоглавого собора, и на соборе было представляемо, как настоящее, здесь повествуется, как о прошедшем, бывшем некогда: то, без сомнения, повествователь писал после собора и спустя не мало времени. Некоторые главы нынешнего Стоглавника, по всей вероятности, не принадлежат подлинному уложению Стоглавого собора, а прибавлены неизвестным впоследствии: потому что они излагают определения о таких предметах, о которых не было прямо упомянуто в вопросах царских, тогда как собор должен быль составить ответы собственно на вопросы Царя, и самый Стоглавник надписывается: Царские вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах. Таковы: главы 9–11, определяющая устав совершения литургии: гл. 14, о венчании, молебнах и панихидах; гл. 31, о сложении перстов для благословения и крестного знамения; гл. 42, о сугубой аллилуии, хотя нельзя отвергать, что Отцы собора, по каким-либо поводам, могли рассуждать и об этих предметах100. Глава 98 содержит в себе совещание Царя с м. Макарием о церковных имениях, происходившее в 15-й день сентября 1551 года, след. еще до собора за пять месяцев: потому что собор начался, как говорится в самом начале Стоглава, уже 23 февраля означенного года. Значит, и эта глава не могла принадлежать подлинному уложению собора, а прибавлена неизвестным. В некоторых списках Стоглава, и даже современном (хотя сотою главою очевидно заключаются все деяния собора) прибавлена еще 101-я глава, содержащая в себе соборный приговор о запрещении духовенству приобретать отчины без доклада Царю, отдельно изданный 11 мая 1551 г. 101. Еще в некоторых прибавлена и 102-я глава, содержащая соборный приговор об учреждении в Москве поповских старост, изданный Русским патриархом Иовом в 1594 году, т. е. спустя уже более сорока лет после Стоглавого собора102.
8) По образу раскрытия мыслей и изложению Стоглав представляет много недостойного просвещенных архипастырей собора 1551 года, каков в особенности был председательствовавший на нем митрополит Макарий; напротив, прямо указывает на частного человека, мало образованного и даже невежественного. Так, при раскрытии некоторых своих постановлений Стоглав пользуется свидетельствами вымышленными, подложными: например, в 56 главе приводит мнимое правило пятого вселенского Собора, после которого не осталось ни одного правила103; в 72 гл. заповедь о милосердии в отношении к бедным основывает на мнимых словах праведного Еноха104; в 95 главе совершенно новую заповедь «пять дней в недели делати», а два – субботу и воскресенье праздновать (снес. гл. 41, вопр. 21), вопреки ясному учению слова Божия и Церкви105, утверждает на мнимом правиле св. Апостол Петра и Павла. При раскрытии других своих постановлений Стоглав искажает свящ. текст Писания106, неправильно приводит правила св. соборов и св. Отцов107 и впадает в противоречия108. В изложении встречаются постоянные повторения одного и того же, излишние распространения, утомительное многословие, бессвязность и запутанность мыслей, бесчисленные погрешности в языке и проч.
9) Если бы книга Стоглав, в целом своем составе, была утверждена собором и разослана епископам для руководства, или если бы все, изложенные в ней, постановления тогда же были изданы собором в виде отдельных указов: в таком случае они вскоре начали бы осуществляться в действительности. А между тем оказывается противное. Например, постановление о двуперстном сложении для крестного знамения и священнического благословения, с такою решительностью изложенное в Стоглаве, не было действующим и даже известным в 1554 году: иначе троицкий игумен Артемий не мог бы сказать или подтверждать, пред лицом самого митрополита Макария, что на соборе, хотя была речь о крестном знамении, да ничего не доспели, и остаться не обличенным. Не было действующим и в начале XVII века: потому что, например, в Евангелии, напечатанном в 1606 году при патриархе Гермогене, мы видим изображение руки св. Иоанна Богослова, благословляющей именословно. Равным образом постановление о сугубой аллилуии не было действующим ни к концу XVI, ни в начале XVII века: ибо в богослужебных книгах, писанных в это время, многократно встречается правило: аллилуия трижды, и ни разу не сказано: аллилуия дважды109, или даже: аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже, – сие же трижди глаголи110.
Общее заключение о книге Стоглавник можно выразить так: эта книга, по всей вероятности, содержит в себе черновые записки о деяниях и уложении московского собора, бывшего в 1551 году; но записки, частию измененные, частию дополненные, и вообще приведенные в настоящий свой вид уже после 1554 года лицом неизвестным, хотя, быть может, и присутствовавшим на соборе. Некоторые из постановлений, изложенных в Стоглавнике, были действительно утверждены и изданы самим собором, только в новом, исправленном виде: другие, к числу которых относятся и статьи о крестном знамении и о сугубой аллилуии, не были изданы и действующими в нашей Церкви, след. и не должны быть вменяемы собору. Книга эта, как видно, составлена одним из самых жарких ревнителей раскольнических мнений, который, прикрывая себя именем собора, хотел возвести некоторые из них на степень догматов и оградить анафемою, но только весьма неразумно и неосновательно.
II. Мнения раскольнические, возводимые в Стоглавнике на степень догматов, суть: 1) мнение о том, что надобно благословлять и креститься двумя перстами (гл. 31); 2) мнение о небритии брады и нестрижении усов (гл. 40); 3) мнение о сугубой аллилуии (гл. 42). На каких же основаниях хотел утвердить их составитель Стоглава?
1. Мнение о сложении двух перстов для благословения и крестного знамения Стоглав старается утвердить в качестве догмата, во-первых, следующим грозным правилом: «аще кто двема персты не благословляет, яко же и Христос, или не воображает крестного знамения двема персты, да будет проклят, святии Отцы рекоша». Но где же св. Отцы изрекли такое проклятие? Они изрекли его, отвечают защитники Стоглава, в «чине обращающимся от ересей», который встречается в древлеписанных Кормчих и «видится не Российския Церкви творение бе, но восточныя кафолическия Церкве: тамо бо. в восточней Церкви, свящ. соборами осуждены еретицы, тамо правила на них изложена, тамо и чин обращения на них положен»111. Правда, что «чин, аще кто в ереси быв, крещен сый, и к богу обратится, любо хвалисин, любо жидовин, любо кый еретик», встречается в некоторых наших древлеписанных Кормчих112; правда и то, что в этом чине встречается проклятие, подобное, хотя и не такое, какое приведено в Стоглаве. Но то не совсем верно, будто этот чин, в целом своем составе, есть творение восточной кафолической Церкви; а то решительно не верно, будто означенное проклятие положили в нем св. Отцы Церкви. Весь этот не большой чин, по славянским письменным Кормчим, заключает в себе две составные части. Первая излагает исповедание обращающегося к православной Церкви; вторая – молитвы и действия над ним священника. В исповедании обращающийся к православию: а) сначала поименно проклинает древних еретиков, осужденных седмью вселенскими Соборами; б) потом безъименно проклинает содержащих разные ереси, древние и новые, – перечисляя многие догматические и обрядовые отступления от православия, преимущественно армянские и латинские; в) наконец кратко выражает свою правую веру во св. Троицу. Священник, выслушав это исповедание обращающегося: а) снова троекратно вопрошает его: «веруеши ли во Св. единосущную Троицу? », и получив троекратный утвердительный ответ, читает молитву; б) потом помазует обращающегося св. миром и читает другую молитву; в) наконец налагает на него небольшую епитимию. Проклятие еретиков по именам, изложенное в первой части, и вся вторая часть, излагающая молитвы и действия священника, заимствованы из греческого чина: «отречение еретиков Армян», который составлен в XII веке по случаю известных сношений православной церкви с армянской, на основании впрочем, в некоторых статьях, более древнего чина. Все остальное, заключающееся в первой части, взято из того же греческого чина и из обличительного слова на Армян Исаака кафоликоса, которое обыкновенно помещалось у Греков вслед за означенным чином113. След. «чин обращающимся от ересей», на который указывают защитники Стоглава, составлен собственно не в Греции, и не св. Отцами Церкви, а у нас в России, хотя и на основании греческих источников. Когда составлен? По всей вероятности не прежде, как или к концу XIV века или в XV114, когда в южных городах России начали селиться от моря хвалинского (каспийского) некоторые армяне (хвалисяне), для которых, судя по содержанию чина и заглавию, он преимущественно и написан115. Обращаясь, в частности, к правилу о двуперстии вместе с проклятием, помещенному в этом славянском чине, мы должны сказать, что оно, по самом точном изыскании, не находится ни в одном из греческих сочинений, из которых заимствован весь чин: не находится далее и вообще ни в каком чине Церкви восточной, кафолической. Значит, оно сочинение Русское. Мало того: сначала и у нас оно внесено в чин с мыслью православной и читалось: «иже не крестить (т. е. не благословляет) двема перстома, якоже и Христос, да будут прокляти»116. В таком виде оно ограждало именословное благословение наших пастырей, которое, в известном отношении, можно назвать и двуперстным; не без основания указывало на пример Христа Спасителя, о котором по крайней мере, несомненно известно, что Он благословлял, хотя и неизвестно с раздельностью, каким образом, и видимо направлено было против Латинян или их пастырей, благословляющих не по нашему, не двумя перстами, а целою рукою117. Но потом невежды-писцы начали писать это правило в чине так: «иже не крестится двумя перстами, якоже и Христос, да будет проклят»118. Тут уже вышло совершенное искажение прежней мысли: как будто откуда-либо известно, что Христос крестился, и именно двумя перстами? Как будто Он имел нужду полагать на Себе крестное знаменье?... Составитель Стоглава простерся еще далее, он оба чтения этого правила по своему произволу, совокупил и написал сначала: «аще кто двема персты не благословляет (т. е. не крестит), якоже и Христос, или не воображает крестного знаменья двема персты, да будет проклят», но потом чрез несколько слов: «иже кто не знаменается (т. е. не крестится) двумя персты, якоже и Христос, да есть проклят»119.
Во-вторых, в основание этого правила Стоглавник указывает на сказание о Мелетии, антиохийском патриархе, который будто бы на антиохийском соборе благословил верующих двумя перстами и произвел чудо. «Бывшу собору о вере единосущества, – читаем в Стоглаве, – и арианам инако глаголющим, Мелетий же Божественного правила показа явление. Людем же просящим скорое учение от Бога показати: онже показа три персты во Отец и Сын и Святый Дух, – и не бысть знамения. Посемже Мелетий, два совокупль, а три пригну, благослови люди, и взыде от него огнь, яко молния; достохвальный он испусти глас: трие убо разумеем, о eдинoмжe беседуем, – и тако посрами еретикы». Но здесь совершенное искажение исторической истины. В греческих источниках, из которых единственно и могло быть заимствовано это сказание о Мелетии, оно читается иначе. У блаж. Феодорита (V в. ) так: «наконец третьим (на соборе после Георгия лаодикийского и Акакия кесарийского) восстал великий Мелетий и выразил прямой смысл догматического учения о Боге: руководясь истиною, как отвесом, он избежал и преувеличения, и недостатка. Народ долго сопровождал его речь одобрительными восклицаниями и просил его повторить вкратце свое учение. Тогда Мелетий, показав три перста, и потом два из них пригнув (совокупив) и оставив один, произнес следующее достохвальное изречение: «разумеем три, а беседуем как бы о едином»120. У Созомена (V в. ) – следующим образом: «(Мелетий) открыто исповедал Сына единосущным Отцу. Говорят, что, когда он еще произносил это, архидиакон тамошнего клира подбежал и заградил ему уста рукою; но он яснее, чем голосом, выразил свою мысль посредством руки: протянув пред всеми сначала три отдельные пальца, потом опять их совокупил (пригнул) и протянул один, и этим видом руки изобразил народу то, что мыслил, и что препятствовали ему высказать. Когда же архидиакон схватил его руку и чрез то открыл уста; то он, получив свободу языка, еще яснее и громче объявил свою мысль, то есть, увещевал держаться определений никейских и внушал слушателям, что мыслящие иначе отступают от истины»121. Наконец у Никифора Каллиста (XIV в. ) – совершенно согласно с Созоменом122. И так, у греческих историков говорится собственно – а) что Мелетий показал на соборе сперва три перста, потом один для изображения таинства единосущной Троицы, но нет ни слова о благословении Мелетием народа; б) что Мелетий, показав три перста, пригнул потом два из них и оставил один, или пригнул и все три, но снова протянул один, а не наоборот, будто он пригнул один или три перста и совокупил или протянул два; в) вовсе не упоминается об исхождения от Мелетия молниеподобного огня вследствие будто бы двуперстного благословения. В Русских прологах сказание о Мелетии явилось с XIV века; но читалось различно: в одних близко к Феодориту: «два совокупль, а один протянув»123; в других согласно с Созоменом и Каллистом124: в третьих, уже близко к Стоглаву: «два совокупль, а един пригну»125. Наконец Стоглавник выражается: «два совокупль, и три пригнув»126. Допустим впрочем, что сказание о Мелетии, как оно читается в Стоглаве, истинно: что оно гласить? Что Мелетий благословил народ, два перста совокупль, а три пригнув, и что, следовательно, вообще так надобно благословлять пастырям Церкви? Да мы об этом и не спорим: потому что православные пастыри так именно и благословляют, два перста совокупль и три пригнув известным образом. Но следует ли отсюда, что так именно надобно слагать персты и всем Христианам для крестного знамения? В сказании о Мелетии, очевидно, об этом нет ни слова.
В-третьих и наконец, Стоглавник ссылается на известное слово Феодоритово о сложении перстов для благословения и крестного знамения. Но мы уже замечали – а) что блаж. Феодориту это слово нимало не принадлежит, и что оно измышлено у нас к концу XV века; б) что первоначально оно выражало, если только относить его к одному крестному знамению, мысль православную, а в XVI веке уже повреждено, как и читается в сборнике митрополита Даниила127. Теперь прибавим, что в самом Стоглавнике оно приведено в своем первоначальном виде и с православною мыслию в рассуждении крестного знамения, хотя и направлено к подтверждению раскольнического мнения. Здесь читаем: «Сице благословити рукою и креститися: три персты равны имети вкупе, по образу троическому, – Бог Отец, Бог Сын, Бог Святый Дух, не три Бози, но един Бог в Троицы; имены разделяется, а божество едино; Отец нерожден, а Сын рожден, а несоздан, Дух Святый ни рожден, ни создан, а исходя; трие во едином Божестве, едина сила, едина Божеству честь, един поклоняем от всея твари, от аггел и человек. Тако и тем трем перстом указ! Два перста имети наклонена, а не простерта, – а тем указ тако: то образует две естестве, Божество и человечество, Бог по Божеству, а человек по вочеловечению, а во обоем совершен. Вышний перст образует Божество, а нижний человечество, понеже сшед от вышних, спасе нижняя; тоже гбение персть толкуется: преклонь бо небеса, и сниде нашего ради спасения. Да тако достоит креститися и благословити, тако святыми Отцы указано и узаконено». Неправо только тут заповедуется слагать персты для благословения.
2) Мнение и постановление свое о небритии брады и нестрижении усов Стоглав выражает так: «священная правила православным християном всем возбраняют не брити брад и усов не постригати. Таковая несть православных, но латынская и еретическая предания греческого царя Константина Ковалина. И о сем апостольская и отеческая правила велми запрещают и отрицают» (гл. 40). Какие же это правила апостольская и отеческие?
«Правило святых Апостол», продолжаешь Стоглав, «сице глаголет: аще кто браду бреет, и преставися тако, не достоит над ним служити, ни сорокоустья по нем пети, ни просвиры, ни свещи по нем в церковь принести; с неверными да причтется, – от еретик бо се навыкоша». Но такого правила между правилами Апостольскими никогда не было и нет, ни в греческих списках, ни в славянских, по всем Кормчим, и старописьменным и печатным. В первый раз встречается оно в славянской сводной Кормчей уже XVI века, и не в числе правил (85-ти) Апостольских, а при изъяснении 2–3 правил поместного собора константинопольского, бывшего в храме св. Софии, хотя к изъяснению этих правил решительно не относится: потому что содержание их совсем другое128. След. правило это – подложное, мнимоапостольское, появилось у нас в XVI веке, и в таком виде принято составителем Стоглава.
Из отеческих правил он указывает на «одиннадцатое правило шестого собора, иже в труле полатнем», которое читает следующим образом: «Что же – о пострижении брады: не писано ли в законе: непостризайте брад ваших? Се бо женам лепо; мужем же подобно создавый Бог судил есть; Моисеови рече: постризало да не взыдет на браду вашу. Се бо мерзость перед Богом: ибо от Константина царя Ковалина еретика, на том бо вси знаху, яко еретическия слуги суть, брады им постризает. Вы же се творяще человеческого ради угождения, противящеся законом, ненавидими будете от Бога, создавшего нас по образу своему. Аще убо хощете Богу угодити, отступите от зла». Но ни этого, ни даже подобного правила никогда не было между правилами трульского Собора, ни по греческим, ни по славянским спискам129. Отчасти оно могло быть заимствовано из одной главы так называемых Постановлений Апостольских130, и в искаженном виде явилось у нас не раньше конца XV или начала XVI века131, может быть, для вразумления тех Русских, которые уже начали тогда подражать обычаям иноземным и даже брить бороды132. В славянских Кормчих статья это обыкновенно помещалась между сочинениями, направленными против Латинян, 133 без сомнения, потому, что брадобритие считали тогда одним из заблуждений латинских134, и писалась непосредственно вслед за сочинением инока и пресвитера Студийского Никиты Стифата об опресноках, начинаясь иногда с новой строки135, а иногда даже на той самой, где оканчивалась статья Стифата136. А так как последняя статья оканчивалась именно одиннадцатым правилом шестого, трульского Собора: то некоторые, по невежеству, сочли и статью о брадобритии, писавшуюся непосредственно после правила, за это самое правило или за продолжение его, несмотря на всю разность их содержания137. В сводной Кормчей XVI века статья о брадобритии уже приводится, даже отдельно от сочинения Стифатова, под именем 11 правила трульского Собора138. Под тем же именем, без всяких справок с действительными правилами этого Собора, она внесена и в Стоглав с небольшими изменениями. Если обратим внимание на содержание статьи: то увидим, что она, кроме странности своей основной мысли, заключает еще две грубые погрешности: а) ложно приводит или низвращает текст св. Писания139, и – б) заставляет думать, будто Отцы трульского Собора постановили свое 11 правило о брадобритии против царя Константина Ковалина (Копронима) – еретика, – тогда как трульский Собор был в 680 году, а Константин Копроним родился в 710 году и воцарился в 741 г., т. е. чрез 60 лет после собора140.
Скажем, наконец, что мнение о небритии брады само в себе не заключает ничего странного, и особенно могло бы быть извиняемо понятиями и обычаями того времени. Но когда это мнение о предмете, совершенно безразличном в деле веры и спасения, составитель Стоглава хотел возвести на степень догмата, когда брадобритие назвал ересию и за брадобритие определил отлучать от Церкви: то обнаружил, в себе суеверие и невежество.
3) Глава (42) о сугубой аллилуии в Стоглаве читается: «Что во Пскове и во псковской земле по многим монастырем и по церквам, да и в новгородской земли по многим же местом, до днесь говорят трегубную аллилуию, кроме апостольских и отеческих преданий, – известно же увидехом от писателя жития преподобного отца нашего Ефросина, нового чудотворца псковского, как, его ради святых молитв, извести и запрети Пречистая Богородица о трегубой аллилуия, и повеле православным християном говорити двоегубое аллилуия, а в третий: слава тебе Боже, якоже святая, соборная, апостольская Церковь имея и предаде: а не трегубити аллилуия, яко же преже сего во Пскове говорили и по многим местом, а в четвертое приговаривали: слава тебе Боже. Сия несть православных предания, но латинская ересь: не славят бо Троицу, но четверят, и Святаго Духа глаголют от Отца и от Сына исходяща, и тем раболепна Святаго Духа творят. И того ради не подобает святыя аллилуия трегубити, но дважды глаголати аллилуиа, аллилуиа, а в третий: слава тебе Боже. Понеже бо по-еврейски аллилуия, а по нашему по-русски – слава тебе Боже». Таким образом Стоглав, называя трегубую аллилуию ересью, утверждает свое постановление о сугубой аллилуйи на четырех основаниях.
а) На свидетельстве писателя жития преп. Евфросина, будто бы сама пресв. Богородица запретила православным троить, а повелела двоить аллилуию. Но мы уже видели, что этот безвестный писатель не заслуживает никакого доверия что он влагает в уста пресв. Девы, будто бы являвшейся ему в сонном видении, такие слова, которые исполнены не только странных, но даже еретических мыслей, и что, по его собственному сознанию, он «от великих глагол Ея только мало нечто в растленной своей памяти удержал». Замечали также, что этот рассказ о явлении пресв. Богородицы первому списателю жития преп. Евфросина помещен собственно в сочинении уже второго жизнеописателя Евфросинова, клирика Василия, которое вообще содержит в себе много странностей, нелепостей, противоречий141. Можно ли верить таким свидетельствам?
б) На предании святой соборной и апостольской Церкви. Но – аа) сам же Стоглав в этой главе свидетельствует, что по многим местам псковской и новгородской земли и по многим другим дотоле троили аллилуию; бб) из жития преп. Евфросина мы видели, что и в его время не только во псковской и новгородской, но и во всей земле Русской троили аллилуию; вв) первосвятитель Русской Церкви Фотий (в 1419 г. ) и новгородский архиепископ Макарий (1526–1546), нарочито по вопросу об аллилуии, заповедали троить ее142; гг) древние Богослужебные рукописные книги, греческие и русские, показывают, что в православной Церкви всегда троилась аллилуия143; дд) московский Собор 1667 года, происходивший в присутствии Первосвятителей восточных, засвидетельствовал: «Святая Христова, восточная Церковь от св. Апостолов и св. богоносных Отцев и вселенских учителей прият с
|
|
|
