Важный выбор и потенциальные проблемы
Выявление центральных действующих лиц и ключевых центров помогаетопределить дилеммы общей американской политики и предвосхитить возникновениекрупных проблем на Евразийском суперконтиненте. До всестороннего обсужденияв последующих главах все эти моменты можно свести к пяти основным вопросам: • Какая Европа предпочтительнее для Америки и, следовательно, созданиюкакой Европы она должна способствовать? • Какой должна быть Россия, чтобы соответствовать интересам Америки, ичто и как должна Америка для этого делать? • Каковы перспективы возникновения в Центральной Европе новых "Балкан"и что должна сделать Америка, чтобы свести до минимума опасность, котораяможет в результате возникнуть? • На какую роль на Дальнем Востоке следует поощрять Китай и каковымогут быть последствия вышеупомянутого не только для Соединенных Штатов, нотакже и для Японии? • Каковы возможные евразийские коалиции, которые в наибольшей степенимогут быть опасными для интересов Соединенных Штатов, и что необходимосделать, чтобы предотвратить их возникновение? [65] США всегда заявляли о своей приверженности делу создания единой Европы.Еще со времен правления администрации Кеннеди обычным призывом являетсяпризыв к "равному партнерству". Официальный Вашингтон постоянно заявляет освоем желании видеть Европу единым образованием, достаточно мощным, чтобыразделить с Америкой ответственность и бремя мирового лидерства. Это обычная риторика. Однако на практике Соединенные Штаты не такопределенны и не так настойчивы. Действительно ли Вашингтон искренне хочетвидеть в Европе настоящего равного партнера в мировых делах или же онпредпочитает неравный альянс? Например, готовы ли Соединенные Штатыподелиться лидерством с Европой на Ближнем Востоке, в регионе, который нетолько в географическом плане расположен ближе к Европе, чем к Америке, и вкотором несколько европейских стран имеют свои давние интересы? Сразу жеприходят на ум вопросы, связанные с Израилем. Разногласия между США иевропейскими странами по поводу Ирана и Ирака рассматриваются СоединеннымиШтатами не как вопрос между равными партнерами, а как вопрос неподчинения. Двусмысленность относительно степени американской поддержки процессаобъединения Европы также распространяется на вопрос о том, как должноопределяться европейское единство, и особенно на вопрос о том, какая странадолжна возглавить объединенную Европу (и вообще должна ли быть такаястрана). Вашингтон не имеет ничего против разъединяющей позиции Лондона поповоду интеграции Европы, хотя Вашингтон отдает явное предпочтение скореегерманскому, чем французскому, лидерству в Европе. Это понятно, учитываятрадиционное направление французской политики, однако этот выбор имеет такжеопределенные последствия, которые выражаются в содействии появлению время отвремени тактических франко-британских договоренностей с цельюпротиводействовать Германии, равно как и в периодическом заигрывании Франциис Москвой с целью противостоять американо-германской коалиции. Появление по-настоящему единой Европы - особенно, если это должнопроизойти с конструктивной американской помощью, - потребует значительныхизменений в структуре и процессах блока НАТО, основного связующего звенамежду Америкой и Европой. НАТО не только обеспе- [66] чивает основной механизм осуществления американского влияния вевропейских делах, но и является основой для критически важного с точкизрения политики американского военного присутствия в Западной Европе. Однакоевропейское единство потребует приспособления этой структуры к новойреальности альянса, основанного на двух более или менее равных партнерах,вместо альянса, который, если пользоваться традиционной терминологией,предполагал наличие гегемона и его вассалов. Этот вопрос до сих пор большейчастью не затрагивается, несмотря на принятые в 1996 году крайне скромныемеры, направленные на повышение роли в рамках НАТО Западноевропейского союза(ЗЕС), военной коалиции стран Западной Европы. Таким образом, реальный выборв пользу объединенной Европы потребует осуществления далеко идущейреорганизации НАТО, что неизбежно приведет к уменьшению главенствующей ролиАмерики в рамках альянса. Короче говоря, в своей долгосрочной стратегии в отношении Европыамериканская сторона должна четко определиться в вопросах европейскогоединства и реального партнерства с Европой. Америка, которая по-настоящемухочет, чтобы Европа была единой и, следовательно, более независимой, должнабудет всем своим авторитетом поддержать те европейские силы, которыедействительно выступают за политическую и экономическую интеграцию Европы.Такая стратегия также должна означать отказ от последних признаков однаждыосвященных особых отношений между США и Великобританией. Политика в отношении создания объединенной Европы должна такжеобратиться - хотя бы и совместно с европейцами - к крайне важному вопросу огеографических границах Европы. Как далеко на восток должен расширятьсяЕвропейский Союз? И должны ли восточные пределы ЕС совпадать с восточнойграницей НАТО? Первый из этих двух вопросов - это скорее вопрос, по которомурешение должно приниматься в Европе, однако мнение европейских стран поэтому вопросу окажет прямое воздействие на решение НАТО. Принятие решения повторому вопросу, однако, предполагает участие Соединенных Штатов, и голосСША в НАТО по-прежнему решающий. Учитывая растущее согласие относительножелательности принятия стран Центральной Европы как в ЕС, так и в НАТО,практическое значение этого вопроса вынуждает фокусировать внимание [67] на будущем статусе Балтийских республик и, возможно, на статусеУкраины. Таким образом, существует важное частичное совпадение между европейскойдилеммой, которая обсуждалась выше, и второй, которая касается России. Легкоответить на вопрос относительно будущего России, заявив о том, чтопредпочтение отдается демократической России, тесно связанной с Европой.Возможно, демократическая Россия с большим одобрением относилась бы кценностям, которые разделяют Америка и Европа, и, следовательно, такжевесьма вероятно, стала бы младшим партнером в создании более стабильной иоснованной на сотрудничестве Евразии. Однако амбиции России могут пойтидальше простого достижения признания и уважения ее как демократическогогосударства. В рамках российского внешнеполитического истеблишмента(состоящего главным образом из бывших советских чиновников) до сих пор живетглубоко укоренившееся желание играть особую евразийскую роль, такую роль,которая может привести к тому, что вновь созданные независимые постсоветскиегосударства будут подчиняться Москве. В этом контексте даже дружественная политика Запада рассматриваетсянекоторыми влиятельными членами российского сообщества, определяющегополитику, как направленная на то, чтобы лишить Россию ее законного права настатус мировой державы. Вот как это сформулировали два российскихгеополитика: "Соединенные Штаты и страны НАТО - хотя и уважают чувство самоуваженияРоссии в разумных пределах, но, тем не менее, неуклонно и последовательноуничтожают геополитические основы, которые могли, по крайней меретеоретически, позволить России надеяться на получение статуса державы номердва в мировой политике, который принадлежал Советскому Союзу". Более того, считается, что Америка проводит политику, в рамках которой "новая организация европейского пространства, которое создается внастоящее время Западом, по существу строится на идее оказания помощи в этойчасти мира новым, относительно небольшим и слабым нацио- [68] нальным государствам через их более или менее тесное сближение с НАТО,ЕС и т.д."(4). Приведенные выше цитаты хорошо определяют - хотя и с некоторымпредубеждением - ту дилемму, перед которой стоят США. До какой степениследует оказывать России экономическую помощь, которая неизбежно приведет кусилению России как в политическом, так и в военном аспекте, и до какойстепени следует одновременно помогать новым независимым государствам в ихусилиях по защите и укреплению своей независимости? Может ли Россия бытьмощным и одновременно демократическим государством? Если она вновь обрететмощь, не захочет ли она вернуть свои утерянные имперские владения и сможетли она тогда быть и империей, и демократией? Политика США по отношению к важным геополитическим центрам, таким какУкраина и Азербайджан, не позволяет обойти этот вопрос, и Америка, такимобразом, стоит перед трудной дилеммой относительно тактической расстановкисил и стратегической цели. Внутреннее оздоровление России необходимо длядемократизации России и в конечном счете для европеизации. Однако любоевосстановление ее имперской мощи может нанести вред обеим этим целям. Болеетого, именно по поводу этого вопроса могут возникнуть разногласия междуАмерикой и некоторыми европейскими государствами, особенно в случаерасширения ЕС и НАТО. Следует ли считать Россию кандидатом в возможные членыв обе эти структуры? И что тогда предпринимать в отношении Украины?Издержки, связанные с недопущением России в эти структуры, могут быть крайневысокими - в российском сознании будет реализовываться идея собственногоособого предназначения России, - однако последствия ослабления ЕС и НАТОтакже могут оказаться дестабилизирующими. Еще одна большая неопределенность проявляется в крупном игеополитически неустойчивом пространстве Центральной Евразии; этанеопределенность доведена до ------------ (4) Богатуров А. и Кременюк В. Современные отношения и перспективывзаимодействия между Россией и Соединенными Штатами Америки // Независимаягазета. - 1996. - 28 июня. (Оба автора являются ведущими учеными,работающими в Институте США и Канады.) [69] предела возможной уязвимостью турецкого и иранского центров. В районе,граница которого показана на карте X, она проходит через Крым в Черном морепрямо на восток вдоль новых южных границ России, идет по границе с китайскойпровинцией Синьцзян, затем спускается вниз к Индийскому океану, оттуда идетна запад к Красному морю, затем поднимается на север к восточной частиСредиземного моря и вновь возвращается к Крыму, там проживает около 400 млн.человек приблизительно в 25 странах, почти все из них как в этническомплане, так и в религиозном являются разнородными, и практически ни одна изэтих стран не является политически стабильной. Некоторые из этих стран могутнаходиться в процессе приобретения ядерного оружия. Этот огромный регион, раздираемый ненавистью, которую легко разжечь, иокруженный конкурирующими между собой могущественными соседями, вероятно,является и огромным полем битвы, на котором происходят войны междунациональными государствами, и зоной (это скорее всего), где царитзатянувшееся этническое и религиозное насилие. Будет ли Индия выступать вкачестве сдерживающего фактора или же воспользуется некоторымивозможностями, чтобы навязывать свою волю Пакистану, в большой степенискажется на региональных рамках возможных конфликтов. Внутренняянапряженность в Турции и Иране, вероятно, не только усилится, но значительноснизит стабилизирующую роль, которую эти государства могут играть вовзрывоопасном регионе. Такие события, в свою очередь, возможно, затруднятпроцесс ассимиляции международным сообществом новых государств ЦентральнойАзии, а также отрицательно повлияют на безопасность в Персидском заливе, вобеспечении которой доминирующую роль играет Америка. В любом случае иАмерика, и международное сообщество могут столкнуться здесь с проблемой, посравнению с которой недавний кризис в бывшей Югославии покажетсянезначительным. (См. карту на стр. 70.) Частью проблемы этого нестабильного региона может стать вызовглавенствующей роли Америки со стороны исламского фундаментализма.Эксплуатируя религиозную враждебность к американскому образу жизни иизвлекая выгоду из арабо-израильского конфликта, исламский фундаментализмможет подорвать позиции нескольких прозападных ближневосточных правительстви в итоге поставить [70] Мировая зона распространения насилия Карта X под угрозу американские региональные интересы, особенно в районеПерсидского залива. Однако без политической сплоченности и при отсутствииединого по-настоящему мощного исламского государства вызову со стороныисламского фундаментализма будет не хватать геополитического ядра и,следовательно, он будет выражаться скорее всего через насилие. Появление Китая как крупной державы ставит геостратегический вопроскрайней важности. Наиболее привлекательным результатом было бы кооптированиеидущего по пути демократии и развивающего свободный рынок Китая в болеекрупную азиатскую региональную структуру сотрудничества. А если Китай нестанет проводить демократических преобразований, но продолжит наращиватьсвою экономическую и военную мощь? Может появиться Великий Китай, какими быни были желания и расчеты его соседей, и любые попытки помешать этому могутпривести к обострению конфликта с Китаем. Такой конфликт может [71] внести напряженность в американо-японские отношения, поскольку совсемнеобязательно, что Япония захочет следовать американскому примеру всдерживании Китая, и, следовательно, может иметь революционные последствиядля определения роли Японии на региональном уровне, что, возможно, дажеприведет к прекращению американского присутствия на Дальнем Востоке. Однако достижение договоренностей с Китаем потребует своей собственнойцены. Признать Китай в качестве региональной державы не означает простогоодобрения одного лишь лозунга. Такое превосходство на региональном уровнедолжно иметь и сущностное содержание. Откровенно говоря, в каком объеме игде готова Америка признать китайскую сферу влияния, что необходимо сделатьв качестве составной части политики, направленной на успешное вовлечениеКитая в мировые дела? Какие районы, находящиеся в настоящее время запределами политического радиуса действия Китая, можно уступить в сферувлияния вновь появляющейся Поднебесной империи? В этом контексте сохранение американского присутствия в Южной Кореестановится особенно важным. Трудно представить себе, что без негоамерикано-японское соглашение в оборонной области будет существовать внынешней форме, поскольку Япония вынуждена будет стать более независимой ввоенном плане. Однако любое движение в сторону корейского воссоединения,вероятно, разрушит основу для продолжения американского военного присутствияв Южной Корее. Воссоединенная Корея может счесть необходимым отказаться отамериканской военной защиты; это фактически может стать ценой, которуюпотребует Китай за то, что он всем своим авторитетом поддерживаетобъединение полуострова. Короче говоря, урегулирование США своих отношений сКитаем неизбежно непосредственным образом скажется на стабильности отношенийв области безопасности в рамках американо-японо-корейского "треугольника". И в заключение следует кратко остановиться на некоторых возможныхобстоятельствах, которые могут привести к созданию будущих политическихсоюзов; более полно этот вопрос будет рассмотрен в соответствующих главах. Впрошлом на международные дела оказывала влияние борьба между отдельнымигосударствами за господство на региональном уровне. Впредь СоединенныеШтаты, вероятно, [72] должны будут решать, как справляться с региональными коалициями,стремящимися вытолкнуть Америку из Евразии, тем самым создавая угрозустатусу Америки как мировой державы. Однако будут или не будут такиекоалиции бросать вызов американскому господству, фактически зависит в оченьбольшой степени от того, насколько эффективно Соединенные Штаты смогутрешить основные дилеммы, обозначенные здесь. Потенциально самым опасным сценарием развития событий может бытьсоздание "антигегемонистской" коалиции с участием Китая, России и, возможно,Ирана, которых будет объединять не идеология, а взаимодополняющие обиды.Такое развитие событий может напоминать по своему размеру и масштабупроблему, которая однажды уже была поставлена китайско-советским блоком,хотя в этот раз Китай, вероятнее всего, будет лидером, а Россия - ведомым.Чтобы предотвратить создание этого блока, как бы маловероятно это нивыглядело, США потребуется проявить геостратегическое мастерствоодновременно на западной, восточной и южной границах Евразии. Географически более ограниченную, но потенциально даже более важнуюпроблему может представлять собой китайско-японская "ось", которая можетвозникнуть вслед за крушением американских позиций на Дальнем Востоке иреволюционными изменениями во взглядах Японии на мировые проблемы. Такойблок может объединить мощь двух чрезвычайно продуктивных народов ииспользовать в качестве объединяющей антиамериканской доктрины некую форму"азиатчины" ("asianism"). Однако представляется маловероятным, что вобозримом будущем Китай и Япония образуют такой альянс, учитывая их прошлыйисторический опыт; а дальновидная американская политика на Дальнем Востоке,конечно же, должна суметь предотвратить реализацию подобных изменений. Существует также возможность - хотя и маловероятная, но которую нельзяполностью исключить - серьезной перегруппировки сил в Европе, заключающейсяили в тайном германо-российском сговоре, или в образованиифранко-российского союза. В истории есть подобные прецеденты, и каждая изэтих двух возможностей может реализоваться в случае, если остановитсяпроцесс европейского объединения и произойдет серьезное ухудшение отношениймежду Европой и Америкой. Фактически в случае [73] реализации последней из упомянутых возможностей можно представить, чтопроизойдет налаживание взаимопонимания между Европой и Россией с цельювыдавливания Америки с континента. На данной стадии все эти вариантыпредставляются невероятными. Для их осуществления понадобились бы не толькопроведение Америкой крайне неправильной европейской политики, но и резкаяпереориентация основных европейских государств. Каким бы ни было будущее, разумно сделать вывод о том, что американскоеглавенство на Евразийском континенте столкнется с различного рода волнениямии, возможно, с отдельными случаями насилия. Ведущая роль Америкипотенциально не защищена от новых проблем, которые могут создать какрегиональные соперники, так и новая расстановка сил. Нынешняя мироваясистема с преобладанием Америки, снятием "угрозы войны с повестки дня"стабильна, вероятно, только в тех частях мира, в которых американскоеглавенство, определяемое долгосрочной геостратегией, опирается насовместимые и родственные общественно-политические системы, связанныемногосторонними рамками. [74]
ГЛАВА 3
ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ ПЛАЦДАРМ
Европа является естественным союзником Америки. Она разделяет те жесамые ценности; разделяет главным образом те же самые религиозные взгляды;проводит ту же самую демократическую политику и является историческойродиной большинства американцев. Прокладывая путь к интеграциигосударств-наций в коллективный надгосударственный экономический и вконечном счете политический союз, Европа указывает также направление кобразованию более крупных форм постнациональной организации, выходящей заузкие представления и деструктивные эмоции, характерные для эпохинационализма. Это уже самый многосторонне организованный регион мира (см.схему на стр. 75). Достижение успеха в области политического объединенияэтого региона может привести к созданию единой структуры, объединяющей 400млн. человек, которые будут жить в условиях демократии и иметь уровеньжизни, сравнимый с тем, который существует в Соединенных Штатах. ТакаяЕвропа неизбежно станет мировой державой. Европа также служит трамплином для дальнейшего продвижения демократии вглубь Евразии. Расширение Европы на восток может закрепить демократическуюпобеду 90-х годов. На политическом и экономическом уровне расширениесоответствует тем по своему существу цивилизаторским целям Европы,именовавшейся Европой Петра, которые определялись древним и общимрелигиозным наследием, оставленным Европе западной ветвью христианства.Такая Европа некогда существовала, задолго до эпохи национа- [75] Рисунок. Европейские организации [76] лизма и даже задолго до последнего раздела Европы на две части, в однойиз которых господствовало американское влияние, в другой - советское. Такаябольшая Европа смогла бы обладать магнетической привлекательностью длягосударств, расположенных даже далеко на востоке, устанавливая системусвязей с Украиной, Белоруссией и Россией, вовлекая их во все более крепнущийпроцесс сотрудничества с одновременным внедрением в сознание общихдемократических принципов. В итоге такая Европа могла бы стать одной изважнейших опор поддерживаемой Америкой крупной евразийской структуры пообеспечению безопасности и сотрудничества. Однако прежде всего Европа является важнейшим геополитическимплацдармом Америки на Европейском континенте. Геостратегическаязаинтересованность Америки в Европе огромна. В отличие от связей Америки сЯпонией, Атлантический альянс укрепляет американское политическое влияние ивоенную мощь на Евразийском континенте. На этой стадии американо-европейскихотношений, когда союзные европейские государства все еще в значительнойстепени зависят от обеспечиваемой американцами безопасности, любоерасширение пределов Европы автоматически становится также расширением границпрямого американского влияния. И наоборот, без тесных трансатлантическихсвязей главенство Америки в Евразии сразу исчезнет. Контроль США надАтлантическим океаном и возможности распространять влияние и силу в глубьЕвразии могут быть значительно ограничены. Проблема, однако, заключается в том, что истинной европейской "Европы"как таковой не существует. Это образ, концепция и цель, но еще нереальность. Западная Европа уже является общим рынком, но она еще далека оттого, чтобы стать единым политическим образованием. Политическая Европа ещене появилась. Кризис в Боснии стал неприятным доказательством - еслидоказательства все еще требуются - продолжающегося отсутствия Европы какединого организма. Горький факт заключается в том, что Западная Европа, атакже все больше и больше и Центральная Европа остаются в значительнойстепени американским протекторатом, при этом союзные государства напоминаютдревних вассалов и подчиненных. Такое положение не является нормальным какдля Америки, так и для европейских государств. [77] Положение дел ухудшается за счет снижения внутренней жизнеспособностиЕвропы. И легитимность существующей социоэкономической системы, и дажевнешне проявляемое чувство европейской идентичности оказываются уязвимыми. Вряде европейских стран можно обнаружить кризис доверия и утратусозидательного импульса, а также существование внутренних перспектив,которые являются как изоляционистскими, так и эскапистскими, уводящими отрешения крупных мировых проблем. Не ясно, хочет ли даже большинствоевропейцев видеть Европу крупной державой и готовы ли они сделать всенеобходимое, чтобы она такой стала. Даже остаточный европейскийантиамериканизм, в настоящее время очень слабый, является удивительноциничным: европейцы сетуют по поводу американской "гегемонии", но в то жевремя чувствуют себя комфортно под ее защитой. Три основных момента явились когда-то политическим толчком кобъединению Европы, а именно: память о двух разрушительных мировых войнах,желание экономического оздоровления и отсутствие чувства безопасности,порожденное советской угрозой. К середине 90-х годов, однако, эти моментыисчезли. Экономическое оздоровление в целом было достигнуто; скореепроблема, с которой все в большей степени сталкивается Европа, заключается всуществовании чрезмерно обременительной системы социального обеспечения,которая подрывает ее экономическую жизнеспособность, в то время какнеистовое сопротивление любой реформе со стороны особых заинтересованныхкругов отвлекает европейское политическое внимание на внутренние проблемы.Советская угроза исчезла, тем не менее желание некоторых европейцевосвободиться от американской опеки не воплотилось в непреодолимый импульс кобъединению континента. Дело объединения Европы все в большей мере поддерживаетсябюрократической энергией, порождаемой большим организационным аппаратом,созданным Европейским сообществом и его преемником - Европейским Союзом.Идея объединения все еще пользуется значительной народной поддержкой, но еепопулярность падает; в этой идее отсутствуют энтузиазм и понимание важностицели. Вообще, современная Западная Европа производит впечатление попавшей взатруднительное положение, не имеющей цели, хотя и благополучной, нонеспокойной в социальном плане [78] группы обществ, не принимающих участия в реализации каких-либо болеекрупных идей. Европейское объединение все больше представляет собой процесс,а не цель. И все же политические элиты двух ведущих европейских стран - Франции иГермании - остаются в основном преданными делу создания и определения такойЕвропы, которая может стать действительно Европой. Таким образом, именно ониявляются главными архитекторами Европы. Работая вместе, они смогут создатьЕвропу, достойную ее прошлого и ее потенциала. Однако у каждой сторонысуществуют свои собственные, в чем-то отличные от других представления ипланы, и ни одна из сторон не является настолько сильной, чтобы добитьсясвоего. Это положение предоставляет Соединенным Штатам особую возможность длярешительного вмешательства. Оно делает необходимым американское участие вделе объединения Европы, поскольку в противном случае процесс объединенияможет приостановиться и постепенно даже пойти вспять. Однако любоеэффективное американское участие в строительстве Европы должно определятьсячеткими представлениями со стороны Америки относительно того, какая Европадля нее предпочтительнее и какую она готова поддерживать - Европу в качестверавного партнера или младшего союзника, а также определиться относительновозможных размеров как Европейского Союза, так и НАТО. Это также потребуетосторожного регулирования деятельности этих двух основных архитекторовЕвропы.
ВЕЛИЧИЕ И ИСКУПЛЕНИЕ
Франция стремится вновь олицетворять собой Европу; Германия надеется наискупление с помощью Европы. Эти различные мотивировки играют важную роль вобъяснении и определении сущности альтернативных проектов Франции и Германиидля Европы. Для Франции Европа является способом вернуть былое величие. Еще доначала второй мировой войны серьезные французские исследователимеждународных отношений были обеспокоены постепенным снижением центральнойроли Европы в мировых делах. За несколько десятилетий холодной войны этаобеспокоенность превратилась в недовольство "англосаксонским" господствомнад Западом, не [79] говоря уже о презрении к связанной с этим "американизации" западнойкультуры. Создание подлинной Европы, по словам Шарля де Голля, "от Атлантикидо Урала" должно было исправить это прискорбное положение вещей. И посколькуво главе такой Европы стоял бы Париж, это в то же время вернуло бы Франциивеличие, которое, с точки зрения французов, по-прежнему является особымпредназначением их нации. Для Германии приверженность Европе является основой национальногоискупления, в то время как тесная связь с Америкой необходима для еебезопасности. Следовательно, вариант более независимой от Америки Европы неможет быть осуществлен. Германия придерживается формулы: "искупление +безопасность = Европа + Америка". Этой формулой определяются позиция иполитика Германии; при этом Германия одновременно становится истиннодобропорядочным гражданином Европы и основным европейским сторонникомАмерики. В своей горячей приверженности единой Европе Германия видитисторическое очищение, возрождение морального и политического доверия ксебе. Искупая свои грехи с помощью Европы, Германия восстанавливает своевеличие, беря на себя миссию, которая не вызовет в Европе непроизвольноговозмущения и страха. Если немцы будут стремиться к осуществлениюнациональных интересов Германии, они рискуют отдалиться от остальныхевропейцев; если немцы будут добиваться осуществления общеевропейскихинтересов, они заслужат поддержку и уважение Европы. Франция была верным, преданным и решительным союзником в отношенииключевых вопросов холодной войны. В решающие моменты она стояла плечом кплечу с Америкой. И во время двух блокад Берлина, и во время кубинскогоракетного кризиса(*) не было никаких сомнений в непоколебимости Франции. Ноподдержка, оказываемая Францией НАТО, в некоторой степени умерялась из-зажелания Франции одновременно утвердить свою политическую самобытность исохранить для себя существенную свободу действий, особенно в вопросах,относящихся к положению Франции в мире или к будущему Европы. ------------ (*) В советской литературе это событие известно под названиемкарибского кризиса. - Прим. ред. [80] Есть элемент навязчивого заблуждения в том, что французскаяполитическая элита все еще считает Францию мировой державой. Когдапремьер-министр Ален Жюпе, вторя своим предшественникам, заявил в мае 1995года в Национальном собрании, что "Франция может и должна доказать своепризвание быть мировой державой", собравшиеся в невольном порыве разразилисьаплодисментами. Настойчивость Франции в отношении развития собственныхсредств ядерного устрашения в значительной степени мотивировалась точкойзрения, что таким образом Франция сможет расширить свободу действий и в тоже время получить возможность влиять на жизненно важные решения Америки повопросам безопасности западного альянса в целом. Франция стремилась повыситьсвой ядерный статус не в отношении Советского Союза, потому что французскиесредства ядерного устрашения оказывали в лучшем случае лишь незначительноевлияние на советский военный потенциал. Вместо этого Париж считал, что своесобственное ядерное оружие позволит Франции сыграть роль в процессахпринятия весьма опасных решений на высшем уровне во время холодной войны. По мнению французов, обладание ядерным оружием укрепило претензииФранции на статус мировой державы и на то, чтобы к ее голосу прислушивалисьво всем мире. Оно ощутимо усилило позицию Франции в качестве одного из пятичленов Совета Безопасности ООН, обладающих правом вето и являющихся ядернымидержавами. В представлении Франции британские средства ядерного устрашениябыли просто продолжением американских, особенно если учесть приверженностьВеликобритании к особым отношениям и ее отстраненность от усилий по созданиюнезависимой Европы. (То, что ядерная программа Франции получила значительнуютайную помощь США, не влечет за собой, как полагают французы, никакихпоследствий для стратегических расчетов Франции.) Французские средстваядерного устрашения также укрепили в представлении французов положениеФранции как ведущей континентальной державы, единственного подлинноевропейского государства, обладающего такими средствами. Честолюбивые замыслы Франции на мировой арене также проявились в еерешительных усилиях продолжать играть особую роль в области безопасности вбольшинстве франкоязычных стран Африки. Несмотря на потерю после долгойборьбы Вьетнама и Алжира и отказ от обширной [81] территории, эта миссия по поддержанию безопасности, а такжесохраняющийся контроль Франции над разбросанными тихоокеанскими островами(которые стали местом проведения Францией вызвавших много споров испытанийатомного оружия) укрепили убеждение французской элиты в том, что Франциядействительно продолжает играть роль в мировых делах, хотя на самом делепосле распада колониальной империи она по сути является европейской державойсреднего ранга. Все вышесказанное подкрепляет и мотивирует претензии Франции налидерство в Европе. Учитывая, что Великобритания самоустранилась и, всущности, является придатком США, а Германия была разделенной на протяжениибольшей части холодной войны и еще полностью не оправилась от произошедших сней в XX веке событий, Франция могла бы ухватиться за идею единой Европы,отождествить себя с ней и единолично использовать ее как совпадающую спредставлением Франции о самой себе. Страна, которая первой изобрела идеюсуверенного государства-нации и возвела национализм в статус гражданскойрелигии, тем самым совершенно естественно увидела в себе - с тем жеэмоциональным пафосом, который когда-то вкладывался в понятие "la patrie"(Родина), - воплощение независимой, но единой Европы. Величие Европы воглаве с Францией было бы тогда величием и самой Франции. Это особое призвание, порожденное глубоко укоренившимся чувствомисторического предназначения и подкрепленное исключительной гордостью засвою культуру, имеет большой политический смысл. Главное геополитическоепространство, на котором Франция должна была поддерживать свое влияние -или, по крайней мере, не допускать господства более сильного государства, -может быть изображено на карте в форме полукруга. Оно включает в себяИберийский полуостров, северное побережье Западного Средиземноморья иГерманию до Центрально-Восточной Европы (см. карту XI). Это не толькоминимальный радиус безопасности Франции, это также основная зона ееполитических интересов. Только при гарантированной поддержке южныхгосударств и Германии может эффективно выполняться задача построения единойи независимой Европы во главе с Францией. И очевидно, что в этомгеополитическом пространстве труднее всего будет управляться с набирающейсилу Германией. [82] Зоны французских и германских геополитических интересов Карта XI С точки зрения Франции, главная задача по созданию единой и независимойЕвропы может быть решена путем объединения Европы под руководством Францииодновременно с постепенным сокращением главенства Америки на Европейскомконтиненте. Но если Франция хочет формировать будущее Европы, ей нужно ипривлекать, и сдерживать Германию, стараясь в то же время постепенноограничивать политическое лидерство Вашингтона в европейских делах. Врезультате перед Францией стоят две главные политические дилеммы двойногосодержания: как сохранить участие Америки - которое Франция все еще считаетнеобходимым - в поддержании безопасности в Европе, при этом неуклонносокращая американское присутствие, и как сохранить франко-германскоесотрудничество в качестве политико-экономического механизма объединенияЕвропы, не допуская при этом занятия Германией лидирующей позиции в Европе. [83] Если бы Франция действительно была мировой державой, ей было бынесложно разрешить эти дилеммы в ходе выполнения своей главной задачи. Ниодно из других европейских государств, кроме Германии, не обладает такимиамбициями и таким сознанием своего предназначения. Возможно, даже Германиясогласилась бы с ведущей ролью Франции в объединенной, но независимой (отАмерики) Европе, но только в том случае, если бы она чувствовала, чтоФранция на самом деле является мировой державой и может тем самым обеспечитьдля Европы безопасность, которую не может дать Германия, зато дает Америка. Однако Германия знает реальные пределы французской мощи. Франциянамного слабее Германии в экономическом плане, тогда как ее военная машина(как показала война в Персидском заливе в 1991 г.) не отличается высокойкомпетентностью. Она вполне годится для подавления внутренних переворотов вафриканских государствах-сателлитах, но не способна ни защитить Европу, нираспространить свое влияние далеко за пределы Европы. Франция - европейскаядержава среднего ранга, не более и не менее. Поэтому для построения единойЕвропы Германия готова поддерживать самолюбие Франции, но для обеспеченияподлинной безопасности в Европе Германия не хочет слепо следовать заФранцией. Германия продолжает настаивать на том, что центральную роль вевропейской безопасности должна играть Америка. Эта реальность, крайне неприятная для самоуважения Франции, проявиласьболее четко после объединения Германии. До этого франко-германскоепримирение выглядело как политическое лидерство Франции с удобной опорой надинамичную экономику Германии. Такое пониман
Воспользуйтесь поиском по сайту:
