 |
Марии Энгельс. В Бармен. Фридриху Греберу. В Берлин
|
|
|
|
МАРИИ ЭНГЕЛЬС
В БАРМЕН
Бремен, 10 апреля 1839 г.
Дорогая Мария,
Прости, что я так долго не писал, зато я расскажу тебе сейчас нечто интересное. В страстную пятницу умер здешний бургомистр, его превосходительство доктор Грёнинг, так что неделю назад происходили выборы нового бургомистра. Его высокородие г-н сенатор доктор Й. Д. Нольтениус получил это место и в пятницу устроил торжественную процессию. Впереди шли восемь слуг (каждому бургомистру полагается иметь двух таких людей) в белых коротких штанах цвета фарфора, в красивых чулках и в розовом, цвета крови, фраке, с саблей на боку и бона-партовой треуголкой на голове. За ними следовали бургомистры, впереди его превосходительство г-н доктор Смидт, самый умный из всех, чуть ли не король Бремена; г-н доктор Дунце, по самое горло закутанный в меха, который на заседание сената всегда приносит с собой термометр. Далее сенаторы, проповедники и бюргеры, человек 600—800. Все они направились в один или несколько домов, где вкушали телесную, а не духовную пищу, т. е. все они получили миндальное пирожное, сигары и вино, наелись досыта и набили еще свои карманы. Мальчишки стояли перед дверьми и галдели, а когда кто-нибудь выходил, они кричали ему вдогонку: «Вот он! вот он! ». То же самое они закричали, когда вышел г-н старшина Хазе, тогда тот величественно обернулся и заявил: «Я г-н старшина Хазе». А мальчишки заорали:
* -** Получай меня вдвойне. Твой. Ред.
376 МАРИИ ЭНГЕЛЬС, 10 АПРЕЛЯ 1839 Г.
«Это старшина Хазе, это старшина Хазе! » Можешь себе представить, как этот столп бременского государства пустил в ход столпы своего собственного туловища, чтобы спастись. В прошлую субботу на место доктора Нольтениуса был избран новый сенатор, эта честь выпала на долю доктора Мора, пир в его честь состоялся в понедельник. По существующей традиции, в таких случаях один из родичей нового сенатора должен пить «свинью», т. е. он должен напиться допьяна. Эту сложную задачу и выполнил ко всеобщему удовлетворению г-н Г. А. Гей-некен, маклер, ибо —
|
|
|
С печалью пресыщаться этой жизнью — Вот ум и добродетель —
как сказал один великий поэт239.
Мария: «Но Фридрих, как ты можешь писать мне такие глупости? Ты болтаешь что-то ни к селу, ни к городу». Фридрих: I can't help it *, страницу надо дописать до конца — ага, вот мне уже кое-что опять пришло в голову. В прошлое воскресенье я совершил прогулку верхом с Невиандтом и Ротом, и Невиандт взял с собой маленького англичанина, такого роста, как Анна **. Не успели мы выехать за город, как этот англичанин стал подхлестывать лошадь так, что та понеслась как угорелая. Он спокойно сидит в седле, лошадь начинает прыгать во все стороны, но он не падает. Наконец, он слезает, чтобы поискать хлыст, который уронил, и, о верх глупости, оставляет лошадь совершенно одну; а она, недолго думая, скачет прочь. Он за ней. Невиандт спешивается и бежит за ней, но возвращается ни с чем. Джон и лошадь исчезли. Мы скачем в Горн, там закусываем, и только мы пускаемся в обратный путь, как нас нагоняет мистер Джон, который скакал верхом на лошади plein carriè re ***. Ее по дороге остановили, он на нее сел и поехал в конюшню, где достал себе новый хлыст. И вот мы едем дальше. У Невиандта и у меня были довольно-таки дикие лошади, и, как только мы переходили на рысь, мистер Джон бешеным галопом проносился мимо меня. Моя лошадь закапризничала и понеслась во весь опор. Я сообразил, в чем тут дело, позволил ей бежать и лишь время от времени старался ее сдержать. Но только я вывел ее из этой бешеной гонки, как Джон промчался мимо меня, и это было еще хуже, чем раньше. К тому же он все время кричал, размахивая своей шляпой: My horse runs better
|
|
|
* — Я ничего не могу поделать. Рев. " — Анна Энгельс. Ред. ••• —= во весь опор. Рев.
ФРИДРИХУ ГРЕБЕРУ, ОКОЛО 23 АПРЕЛЯ — 1 МАЯ 1839 Г. 377
than yours*, ура! Наконец, его лошадь наткнулась на какую-то повозку и остановилась. Тогда моя Норма тоже встала. Если бы только глупые лошади понимали, что всадникам доставляет большое удовольствие, когда они начинают носиться. Во всяком случае, я не испытывал ни малейшего страха и довольно хорошо справился с лошадью. Adieu **.
Твой
Фридрих
Впервые опубликовано Печатается по рукописи
в Marx-Knveh Gesamtausgabe. rI „
Erste Abteilung, Bd. 2, 1030 Перевод с немецкого
На pycciwji языке публикуется впервые
ФРИДРИХУ ГРЕБЕРУ
В БЕРЛИН
[Бремен, около 23 апреля1 — 1 мая 1839 г.
Фриц Гребер/ Я теперь очень много занимаюсь философией и критической теологией. Когда тебе 18 лет и ты знакомишься со Штраусом, рационалистами и «Kirchen-Zeitung» ***, то следует или читать все, не задумываясь ни над чем, или же начать сомневаться в своей вуппертальской вере. Я не понимаю, как ортодоксальные священники могут быть столь ортодоксальны, когда в библии встречаются такие явные противоречия. Как можно согласовать обе генеалогии Иосифа, мужа Марии, различные версии, касающиеся тайной вечери («сие есть кровь моя, сие есть Новый завет в моей крови») и рассказа об одержимых бесами (в первом случае рассказывается, что бес просто вышел, во втором — что бес вошел в свиней), версию, что мать Иисуса отправилась искать своего сына, которого она считала помешанным, хотя она его чудесно зачала, и т. д., — как согласовать все это с верой в правдивость, безусловную правдивость евангелистов? А далее, расхождения в «отче наш», в вопросе о последовательности чудес, своеобразно глубокое толкование у Иоанна, явным образом нарушающее форму повествования, — как понять все это? Christi ipsissima verba ****, с которыми так носятся
• — Моя лошадь скачет лучше вашей. Ред. •• — Прощай. Ред. •♦ • — «Evangelische Kirchen-Zeitung». Ред. •••• — Подлиннейшие слова Христа. Ред.
|
|
|
378 ФРИДРИХУ ГРЁБЕРУ, ОКОЛО 23 АПРЕЛЯ — 1 МАЯ 1839 Г.
ортодоксы, гласят в каждом евангелии по-иному. Я уж не говорю вовсе о Ветхом завете. Но в милом Бармене об этом не говорят ни звука, там обучают по совершенно другим принципам. И на чем основывается старая ортодоксия? Ни на чем больше, как только на рутине. Где требует библия буквальной веры в ее учение, в рассказы ее? Где говорит хоть один апостол, что все, рассказываемое им, есть непосредственное вдохновение свыше? Ортодоксы требуют не послушания разума Христу, нет, они убивают в человеке божественное и заменяют его мертвой буквой. Поэтому-то я и теперь такой же хороший супернатуралист, как и прежде, но от ортодоксии я отказался. Я ни за что не могу поэтому поверить, что рационалист, который от всего сердца стремится творить добро сколько в его силах, должен быть осужден на вечные муки. Это же противоречит и самой библии. Ведь написано, что никто не бывает осужден за первородный грех, а только за свои собственные грехи; если же кто-либо противится изо всех сил первородному греху и делает то, что он может, то его действительные грехи являются лишь необходимым следствием первородного греха и, следовательно, не могут повлечь за собой его осуждения.
24 апреля. Ха-ха-ха! Знаешь ли ты, кто сочинил статью в «Telegraph»? Ее автор — пишущий эти строки 2*°, но советую тебе не говорить никому об этом ни слова, иначе я попаду в адскую передрягу. Коля, Балля и Германа я знаю только по рецензиям В. Бланка и Штрюккера, которые я списал почти дословно; но что Коль несет вздор *, а Герман — худосочный пиетист, это я знаю по собственному опыту. Д. — это молодой конторщик Дюрхолып у Виттенштейнов в Нижнем Бармене. Впрочем, я радуюсь тому, что не сказал ничего, чего не мог бы доказать. Мне жаль лишь одного, что я не показал в надлежащем виде значения Штира. Как теологом им не следует пренебрегать. Как тебе, однако, нравится мое знание характеров, особенно Круммахера, Дёринга (то, что сказано о его проповеди, рассказал мне П. Йонгхаус), и литературы? Замечания о Фрейли-грате, должно быть, удачные, иначе бы Гуцков их вычеркнул. Впрочем, стиль омерзительный. — Статья же, кажется, вызвала сенсацию, — заклинаю вас пятерых честным словом никому не говорить, что я автор. Уразумел? Что касается ругани, то я обрушился главным образом на тебя и Вильгельма, так как предо мной лежали как раз письма к вам, когда мне пришла охота ругаться. Особенно Ф. Плюмахер не должен знать, что я написал статью. Но что за субъект этот Балль! Ему предстояло
|
|
|
