Место и роль понятия субъекта в конкретных 3 глава

феноменов субъект и личность в общей психологии В работах С Л Рубинштейна трудно найти такие критерии Очень часто он пишет о «личности*, «субъекте», «человеке» как синони­мах «Личность, субъект, — пишет он, — это не чистое со­знание Это реальный конкретный, исторический, живой индивид, включенный в реальные отношения к реальному миру» [18, с 676] Его интересует активность человека, субъекта, личности в деятельности [18, с 563, 564] Иногда же субъект толкуется Рубинштейном как стержневое каче­ство личности, но в этом случае ученый использует более широкие, нежели «деятельность», понятия «Каждый чело­век, — пишет он, — будучи сознательным общественным существом, субъектом практики, истории, является тем са­мым личностью» [18, с 679].

Подчеркнув неразработанность вопроса о связи понятий «субъект* и «личность*, обратимся теперь к анализу неко­торых сдвигов в методологических основаниях нашей пси­хологии В 90-х годах в эти основания был введен новый принцип— «субъектно-деятельностный подход* Этот под­ход акцентировал значение деятельности, понимаемой как созидание, преобразование, совершенствование окружающе­го мира, в качестве одного из главных способов существо­вания человека, и в то же время подчеркнул неразрывную связь деятельности с «действующим лицом» — инициирую­щим, реализующим, несущим ответственность за ее осуществ­ление и результаты. По-существу, этот принцип вводит субъекта в динамическую систему деятельности Но исчер­пывает ли этот подход всю полноту личностного существо­вания человека в мире, напряженность его душевной жизни, «своеобразные движения» внутреннего мира? В философии категория деятельности сопряжена — как со своей противо­положностью — с другой категорией, обозначающей иной способ бытия личности Это категория претерпевания, стра­дания Менее всего она обозначает пассивное состояние человека и отнюдь не акцентирует трагическую его сторону Потрясающие душу человека эстетические, религиозные, этические переживания также входят в содержание этой категории Рубинштейн выделяет такую «страдательную» форму жизни личности, отличающуюся напряжением и активностью, в виде трудной «внутренней работы»

В отечественной психологии не существует категории, которая охватывала бы все формы психической жизни че­ловека, его совершенно особые виды отношений к миру, его удивительную способность относиться и к себе как к части мира, как к объекту своего сознания и созидания. В запад­ной психологии есть понятие «экзистенция*, которое, пред­положительно, охватывает разные грани существования человека в мире. Но деятельностно-преобразующая, созида­тельная грань человеческого бытия в понятии экзистенции явно уступает место его «страдательному» характеру.

Какому же направлению в изучении личности противо­стоит субъектно-деятельностный подход? Безусловно, тому, на котором строится подавляющее большинство опросни­ков. Их создатели представляют личность как совокупность трайтов (черт), димензий, конструктов, параметров, а также иерархий ценностей, мировоззрения, позиций, убеждений и т.п. Но ведь все эти «образования», «характеристики» — в своей подавляющей части результаты конструирования лич­ностью себя и своих жизненных миров, исходы напряжен­ных «движений» душевной жизни, ее «произвола» (вспом­ним определение В.А. Иванниковым воли как «произволь­ной мотивации» [14]). Усилия личности преимущественно направлены на удержание не столько той или иной кон­кретной деятельности, но на укрепление, расширение, уве­личение многомерности пространства своей жизни, на вклю­чение в его контуры миров других людей.

Иными словами, личность соразмерна не деятельности и даже не жизненному пути, а целостному индивидуальному пространству и времени творимой им жизни. Личностное пространство наполнено индивидуальными градиентами-зна­чимости, валентностями, областями, отмеченными положи­тельными, отрицательными, нейтральными модальностями. Именно этим живым, движущимся пространствам (Life-Span), а не жизненной линией или жизненным путем (Life-Line) взрезается личность в исторически развивающееся простран­ство жизни общества, человечества.

Остановимся лишь на некоторых особенностях человека как субъекта. В мировой психологической науке субъектное начало человека связывается с его способностью самому ини-циировать активность на основе внутренней мотивации, по-

рождать движения и действия. Но вспомним, что именно на таком постулате построена теория Б.Скиннера, который ввел понятие оперантного поведения. В отличие отреспондентного поведения, вызываемого внешним стимулом, источником оперантов является само живое существо. Однако «авторы» оперантов сейчас же попадают во власть окружающего мира, который путем позитивного и аверсивного (негативного) «под­крепления» устраняет одни и сохраняет другие «акции». Дей­ствительно, вся практика воспитания казалось бы подтверж­дает позицию Скиннера. Ответная ласка или неудовольствие матери, поощрение или неодобрение, награды и наказания в разных социальных институтах вроде бы перечеркивают сво­бодное волеизъявление развивающегося человека. Но это совсем не так. С момента своего появления на свет и до конца жизни человек вторгается в мир столь многообразными путями, инициируемая им активность настолько изобильна и много­мерна, что окружающий мир не может проконтролировать все инициации личности. У нее всегда остаются пространства сво­бодного волеизъявления. Кроме того, в разных сферах жизни жесткость и неотвратимость санкций очень различна, так что индивид должен сам принимать решение, подчиниться ли предписаниям или уклониться от них.

Особенностью порождаемой субъектом активности явля­ется ее творческий характер. Креативное начало субъекта может быть выражено в разной степени, обстоятельства жизни на-¹ кладывают на него существенные ограничения; иногда твор­ческие моменты проявляются лишь в виртуальных мирах индивида (воображаемые миры, фантазии). Но все же по самой своей природе человек креативен. Именно он, появив­шись в безличном бытии, создал человеческий мир [19]. И нельзя не ^огласиться с К. Юнгом, подчеркнувшим, что мис­сия человека — доопределять, достраивать, совершенствовать мир [22. 23]. Особое направление творчества человека — это созидание им себя, своего внугреннего мира, собственной душевной жизни. Выделяя одну из сторон процесса самосо­зидания, Рубинштейн говорит о присвоении субъектом себе собственного тела и внешнего облика, способностей, харак­тера, темперамента, а также Мысли, которой человек отдал ***■ все свои силы, и Чувства, с которым срослась вся его жизнь [18, с. 680]. Но и характер, и способности не только присва-

иваются, они активно конструируются самим человеком в процессе построения им своей жизни и постепенного овла­дения «искусством жигь» Вводя это понятие, Э. Фромм подчеркивает, что человек— и творец, >: предмет своего искусства, он — и скульптор, и врач, и пациент 121, о. 25]. Признавая, что человек ваяет себя, свой характер и способ­ности из материала наследственности и среды...емхолош разъясняют, что важны не сами по себе 'ли факторы, а отношение субъекта к ним. Неблагоприятные жизненные условия, физические изъяны могут переживаться человеком как вызов, требующий мобилизации его конструктивных сил. Это, как справедливо пишет X, Ремшмидт, «свидетельствует о возможности справиться с неблагоприятными личными и социальными обстоятельствами, то есткакхивно формиро­вать условия собственного развития* [17, с. 296J. Но эти же неблагоприятные обстоятельства другой человек может вос­принимать как непреодолимые помехи.для благополучной жизни и отказаться от противостояния им.

Личность как субъект использует для самосозидания зна­чимые для нее жизненные события, вызывающие в ее душев­ной жизни определенные изменения. Но эти изменения, как подчеркивает Рубинштейн, отнюдь не исчерпывают процесс становления и развития личности «Они закладывают, — разъясняет ученый, —лишь фундамент, создающий основу личности, осуществляют только первую, грубую ее формов­ку, дальнейшая достройка и отделка связана с другой, более сложной, внутренней работой, в которой формируется лич­ность в ее самых высших проявлениях» [18, с. 678] Большой вклад в выявление многогранности и напряженности внут­ренней работы-человека над своим внутренним миром внес К. Юнг. Исследуя процесс индивидуации, он показал, как субъект проникает в область нежелательных, отчужденных им от себя личностных свойств (в сферу Тени), распознает отличие Маски, связанной с выполняемой социальной ро­лью, от истинной своей личности, постигает метафоры и символы коллективного бессознательного, обнаруживает свое истинное «Я», свою Самость. Юнг подчеркивает прежде всего важность самоосознавания историческо-жизненного опыта индивида в обретении им своей психологической интегра­ции. Юнг справедливо указывает на важную роль самоосез-

навания в построении человеком своего внутреннего мира, в отыскании своего призвания, своей Самости. Позитивную связь самосознания с самодетерминацией и свободой чело­века подчеркивает В. Франкл. По его словам, чем менее развито самосознание, тем более несвободен человек — им управляют вытесненные содержания, условные связи, образующиеся в детстве, которые он не держит в памяти [20]. Но не является ли индивид автором, творцом тех психических образований, которые на определенных ступенях его личностного развития начинают осознаваться и, следовательно, интегрироваться? И не участвует ли сам человек в создании — а не только в отыскании — своей Самости, истинного Себя? Утвердитель­но отвечая на эти вопросы, мы разделяем взгляды А. Маслоу, акцентирующего самосозидательную сущность человека. «Сер­дцевина*» или Самость, — пишет Маслоу, — проявляется во взрослом человеке только отчасти посредством ее раскрытия и принятия того, что есть в человеке изначально. Отчасти же она является творением самой личности» [15, с. 234].

Опыт психотерапевтической практики позволяет психо­логам сделать вывод о том, что человек выступает субъектом и своих чувств, хотя власть его над своими эмоциями и аффектами далеко не безгранична. Чувства, как правило, вызываются определенными жизненными обстоятельства­ми, но в их порождении и протекании активно участвует сам человек. А. Адлер определяет чувства как акцентирован­ные, усиленные движения души. Они появляются у инди­вида, который либо отбросил другие механизмы достижения поставленной им цели, либо потерял веру в то, что он может ее достичь иными средствами (см. [6, с. 228]). Роль (функ­ция) возникающих чувств, выражаясь словами Адлера, за­ключается в том, чтобы изменить к лучшему положение, в котором оказался человек. Не лишено оснований следующее предположение: если сильное чувство или взрыв эмоций помогает устранить трудности, уладить отношения с людь­ми, субъект разовьет у себя способность порождать и мо­дулировать соответствующие его целям чувства. Иницииру-юще-творческое начало, лежащее в основе субъектности личности, имеет экзистенциальное значение для человека, выступая условием его существования, жизни. Конкретно-исторические и общечеловеческие, макро- и микросоциаль-

ные условия индивида быстро и подчас непредсказуемо меняются, непредвидимыми бывают и результаты действий субъекта. Отсюда — необходимость для человека постоянно­го творения и креативной трансформации как себя, так и условий своей жизни. Нельзя не согласиться с Маслоу, выдвинувшим положение о том, что человек всегда создает свои поступки, а не повторяет их [5, с, 61-89]. Личность как субъект «ваяет» себя, выстраивая и создавая пространство собственной жизни, уникальный жизненный мир. Субъект ставит цели и намечает жизненные планы, избирает стра­тегии жизни. Многие психологи называют человека хозя­ином своей жизни, своей судьбы, субъектом, способным противостоять мощному давлению неблагоприятных соци­альных и культурных сил. Для оценки этого столь возвы­шающего человека как личность положения, необходимо, во-первых, привлечь принцип развития человека как. субъекта [4], а, во-вторых, поставить проблему «психологического обеспечения» возможности личности быть эффективным, успешным субъектом жизни. Несомненно, что существуют разные уровни развития личности как субъекта и самосоз­нания, и своих отношений с окружающими людьми, и всей своей жизни. Определение личности как успешного творца собственного индивидуального жизненного пути, достигаю­щего высокие цели, несмотря на трудности, противодей­ствия и давления внешних и внутренних сил, относится лишь к самому высокому уровню развития личности, а ско­рее всего — выступает идеалом отношения человека к своей жизни. Маслоу справедливо критикует сартровскую концеп­цию личности, как «проекта», который ояяшествляется че­ловеком в процессе принятия им соответствующих реше­ний. Несостоятельно мнение о том, что дичность может стать всем тем, „кем бы она ни пожелала стать. Задача ученого — выявить те жизнетворческие способности, психо­логические основания и «механизмы», которые обеспечива­ют переход личности на более высокий уровень ее субъект-ности и позволяют сделать жизнь более содержательной, продуктивной, значительной. Однако анализ современного состояния мировой психологической науки приводит к неожиданному выводу. Эта важнейшая проблема весьма слабо разработана психологами. В психотерапевтически ориенти-

рованных теориях личности, изобилующих понятием «субъект», человек определяется как инициатор, творец, об­ладающий способностью к самодетерминации, способный давать толчок собственному развитию. И Адлер, и Фромм, и Хорни единодушно утверждают, что их дело — осуще­ствить анализ душевной жизни пациентов, создать условия для осознания ими своей непродуктивной ориентации, фиктивной цели, нереалистического жизненного плана, неадекватного, идеализированного представления о себе. Довести же до конца психотерапевтическую работу, изме­нить отношение к миру и к себе, выработать новый жиз­ненный план могут только сами пациенты. Отказ от мани-пулятивных воздействий на клиентов можно только привет­ствовать. Но остается открытым главный вопрос, какую же психологическую «работу» проделывают люди, корректируя или перестраивая себя. Важную мотивирующую и когни­тивно-ориентирующую роль в конструировании нового стиля жизни и трансформации внутреннего мира личности пси­хологи справедливо отводят самосознанию и усилению рефлексивных процессов. Это очень важное положение, но оно требует наполнения конкретным психологическим со­держанием Вместе с тем некоторые психотерапевты обна­руживают, что иногда осознание своей неадекватности не ведет к продуктивной перестройке себя субъектом. Поэтому они предлагают развертывать перед человеком веер альтер­натив, «освобождая» тем самым личность от самосозидания. Между тем в классических теориях личности содержится весьма продуктивное положение, значимость которого под­тверждается современными экспериментально-теоретическими исследованиями. Для продуктивного самоизменения и пре­образования отношений с окружающими личность должна обрести веру в себя, уверенность в своих силах и возможно­стях. По словам Адлера, терапевт должен дать понять па­циентам, что они способны самостоятельно противостоять трудностям и разрешать проблемы своей жизни. «Помочь человеку, — продолжает он, — значит придать ему смелости, мужества, веры в себя, ясности в понимании своих ошибок* [5, с. 123]. В последние полтора-два десятилетия вопрос о позитивной значимости уверенности человека в своих воз­можностях для успешного осуществления им своей жизни

начал теоретически и экспериментально разрабатываться в рамках нового для зарубежной общей психологии направ­ления. Его представители определяют человека как актив­ного деятеля, распорядителя, созидателя своей жизни. Это определение человека закреплено в термине «human agency», Создатель эмоционально-когнитивной теории мысли и дей­ствия А, Бандура [25], разрабатывая проблему эффективно­сти жизни и деятельности личности, выделяет в структуре «самоэффективности» ряд способностей, опирающихся на саморефлексивные процессы. Такова способность присваи­вать себе, считать исходящими от себя успешные действия; формировать убеждения в собственной эффективности, удер­живать позитивную самооценку. Интеграл этих способно­стей — «позитивную самоэффективную мысль* — Бандура считает необходимым условием эффективной активности человека на протяжении всей жизни¹. Личностей, высоко развивших у себя качества самоэффективности, Бандура называет продюсерами или режиссерами-постановщиками собственной жизни. Если люди, не доверяющие себе, присваивающие себе главным образом неудачи и промахи, могут лишь предвидеть свое будущее, то верящие в себя субъекты, по словам Бандуры, *..преимущественно сами создают это будущее» 125, с. 395], Несомненно, что уверен­ность в себе, убеждение в самоэфективности — основание полноценной, порой вдохновенной самоактуализации чело­века. Поэтому столь актуальна проблема выявления усло­вий, предпосылок, механизмов порождения у растущего человека того доверительного отношения к себе, которое своими корнями уходит в самый ранний период жизни людей.

При обсуждении проблемы психологического содержа­ния феномена «субъект» нельзя обойти вопрос о том, всегда ли человек выступает субъектом своих действий, поступков, чувств, влечений, мыслей, своего развития и изменения на протяжении жизни. Ответ на этот вопрос требует опоры на принцип развития и учета как многомерности психического

' Бандура, однако, предупреждает, что человек выступает «агентом», субъектом в разных сферах социальной жизни Поэтому изучение уров­ня его «самоэффективности» должно быть дифференцированным

бытия человека в каждый момент его жизни, так и разно-качественности его функционирования в различных соци­альных сферах. Психологи гуманистического направления единодушны во мнении, что крайне неблагоприятные соци­альные условия — нищета, бедность, эксплуатация — силь­но ограничивают его развитие как субъекта (Маслоу) Фромм, поддерживая положение К Маркса об отчуждении человека от себя и от мира в капиталистическом обществе, подчер­кивает, что индивид при этом не переживает себя субъектом собственных действий, человеком чувствующим, мыслящим, любящим. Он ощущает себя в произведенных им вещах лишь в качестве объекта проявления собственных сил. У него отсутствует переживание себя субъектом и инициато­ром своих поступков [21, 22]. Слова эти справедливы, но не компенсирует ли человек свою де-субъектность в труде своими инициативами в общении с друзьями, чувством ответственности в семейном окружении⁹

Субъектное начало человека значительно ограничивается особенностями душевной жизни. Определенное место в ней занимают неосознаваемые мотивы, жизненные планы, вытесненные воспоминания, которые, однако, регулируют поведение индивида независимо от его воли Двумя выда­ющимися психологами — У Джеймсом и К. Юнгом — пре­красно описан феномен «вторжения» бессознательного в сознание личности Анализируя психологические «механиз­мы» обретения человеком страстно желаемой им веры в Бога, Джеймс установил' мучительные, длительные, изма-тываюшие попытки человека обрести веру с помощью по­стоянных молитв, изнурительных бдений, напряжения всех душевных еил оказывались безрезультатными. Измученный человек впадал в прострацию, утрачивал волю, и в этот период в его душе возникало чувство благодати, присут-. ствия Бога. Согласно Джеймсу, именно утрата самоконтро­ля, волевых усилий тюзволила бессознательному вторгнуть­ся в сознание. Но человек объективировал его, воспринимая как силу, идущую извне, как божественный дар

Человека «обуревают чувства», он не может отделаться от навязчивых мыслей Маслоу, описывая вершинные пе-, реживания, подчеркивает¹ «Мы не можем повелевать тако-,^ выми переживаниями Это просто "случается" [16, с. 121Ц_е.>

40 f

Такая временная утрата чувства субъекта — не ущербность человека как личности, а его драгоценный дар, проявление огромных неиспользованных психических резервов. Лич­ность должна быть неожиданностью для себя, открытием. Нельзя ке высказать согласия с позицией Маслоу, который пишет* «В условиях нашей цивилизации надо склонить чащу весов в сторону спонтанности, способности к экспрессии, незапланированное™, непроизвольности, доверия, непред­сказуемости, творчества и тд.» [16, с 241].

В заключение мы хотели бы вновь обратиться к обозна­ченной ранее проблеме соотношения феноменов «личность» и «субъект*. В теориях личности субъект характеризуется через различные формы внешней и внутренней активности Он инициирует, творит, создает внутренний мир и поступки человека, контролирует чувства, вырабатывает жизненные стра­тегии, разрешает трудные ситуации, ставит жизненно важ­ные задачи, вырабатывает способность ладить с людьми, создает условия для развития личности и т.д. Но за преде­лами исследований остается такое содержательное, ценност­но-смысловое измерение, которое и характеризует человека как личность. В число особенностей субъекта не входят те, которые заключены в понятиях духовности, гуманности, нравственности, совести, добродетельности и т.п В работах Э. Фромма эти термины широко используются, но они об­разуют понятийную систему его гуманистической этики Лишь в трудах Маслоу, в его учении о метамотивации на­ходят место некоторые из этих категорий. В отличие от йрнга,¹ для которого стержнем Самости выступает призвание чело-^ века, Маслоу утверждает, что поиск Самости есть поиск из­начальных, подлинных ценностей индивида [15, с 219] Анализ * жизни крупных исторических фигур обнаруживает неравно­мерность развития человека как личности и как субъекта. Можно быть преуспевающим политическим деятелем, пред­принимателем и т д, но находиться на низком уровне раз­вития как личности Высокое же развитие человека как лич­ности невозможно без столь же высокого развития его как субъекта Человек должен утверждать, защищать, реализовать в поступках, в межличностных отношениях, в делах свою духовность, нравственность, ценности истины, справедливо­сти, добра Эти функции, включающие реальное преобразо-

вание мира, адаптацию к нему, совладание с трудностями, самосозидание, рефлексивные «операции», и выполняет субъект (в психологическом его понимании).

ЛИТЕРАТУРА

1 Абульханова К.А. О субъекте психической деятельности. М., 1973

2 Абульханова-Славская К.А. Активность и сознание личности как

субъекта деятельности // Психология личности в социалисти­ческом обществе. Ч. I. Актипность и развитие личности. М, 1989.

3 Абульханова-Славская К.А. Принцип субъекта в философско-пси-

хологической концепции С.Л Рубинштейна // Сергей Лео­нидович Рубинштейн. Очерки, воспоминания, материалы. М., 1989.

4 Анцыферова Л.И. Психология формирования и развития лично-

сти // Человек в системе наук. М., 1989

5 Адлер А. Понять природу человека. СПб.. 1997 6. Адлер А. Наука жить. Киев, 1997.

7 Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. Л., 1969.

8 Ананьев Б.Г. О проблемах современного человеко^шания М.,

9. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968.

10 Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта. М., 1994.

11 Брушлинский А В. Субъект мышление, учение, воображение М.:

Воронеж, 1996.

12. Брушлинский А.В. Исходные основания психологии субъекта и

его деятельности // Психологическая наукл в Росиш XX сто­летия: Проблемы теории и истории. 4.2. Гл. 5 М. — 1997.

13. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта М., 1993.

14. Иванников В.А. Психологические механизмы волевой регуляции.

М., 1991

15. Маслоу А. Психология бытия. М.: Рефл-бук, Ваклер, 1997.

16. Маслоу А Дальние пределы человеческой психики. СПб., 1997. IТ Ремшмидт X. Подростковый возраст. Проблемы становления лич­ности. М., 1994.

18 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М._; 1946,

19. Рубинштейн С.Л. Проблемы обшей психологии. 2-е изд», М.,

1976 20 Франкл В. Человек в поисках смысла. М, 1990.

21. Фромм Э. Душа человека. М., 1992.

22. Юнг К. Дух и жизнь. Воспоминания, сны, размышления. М..

1996. 23 Юнг К. Структура психики и процесс индивидуации. М, 1996

24. Bandura A. Social Foundations of Thought and Action: A Social -

Cognitive Theory. Prentice-Hall, Inc, Englewood Cliffs, New Jersey, 1986

25. Dilthey W. Ideen iiber eine beschreibende und zergtinderr.de Psychologie

1894 In- Gesammelte Schnften. Bd. 5. (Цит по [ВДильтей. Описательная психология: Пер. <. нем. М.. Русский книжник!924|).

В.А. Барабанщиков (Москва, МП РАИ)

С. Л. РУБИНШТЕЙН И Б. Ф. ЛОМОВ: ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ НАУЧНЫХ ТРАДИЦИЙ

На первый взгляд, между С.Л. Рубинштейном и Б.Ф. Ломо­вым мало общего: они принадлежат к разным поколениям, разным научным школам, занимались разработкой разных проблем, играли в развитии отечественной психологии раз­личную роль. Вместе с тем, более внимательный анализ обнаруживает между ними глубокую внутреннюю связь. Во-первых, Рубинштейн и Ломов были яркими представителя­ми смежных микроэпох развития отечественной науки: если поколение Рубинштейна разрабатывало основание, или фун­дамент новой психологии, то поколение Ломова возводило нижние этажи самого здания. Во-вторых, существует изве­стная близость школ С.Л. Рубинштейна и Б.Г. Ананьева, к которой принадлежал Б.Ф. Ломов, а значит сходство разви­ваемых идей и подходов. В-третьих, и Рубинштейн, и Ломов в разные исторические периоды стояли перед необходимо­стью методологически осмыслить современное им состояние психологии, отразить тенденции и наметить пути ее разви­тия. В-четвертых. Рубинштейна и Ломова роднит решение одной и той же научно+орга#изационной задачи — создание в Академии Наук сильного психологического исследователь­ского центра. Открыв в 1971 году Институт психологии, Ломов, по существу, завершил работу, начатую Рубинштей­ном в 40-е годы. В-пятых, и Рубинштейн, и Ломов при­держивались коллегиального способа исследовательской деятельности, собирая воедино и опираясь на все полезное и ценное, что сделано в мировой и отечественной науке. Наконец, в-шестых, в чисто человеческом плане их объеди­няет редкая способность брать на себя полноту ответствен­ности за судьбы вверенных им людей. Добавлю, что ни Рубинштейн, ни Ломов не были кабинетными учеными, оторванными от событий реальной жизни; они всегда зани­мали ясную гражданскую позицию, принимая самое актив­ное участие в построении современной им психологической науки, образования и практики. Вполне закономерным представляется также тот факт, что ученики и соратники Сергея Леонидовича вошли в состав созданного Б.Ф. Ломо-

вым Института психологии и, опираясь на глубоко эври-стичную концепцию Рубинштейна, успешно разрабатывают вопросы теории и методологии психологической науки, проблемы психологии познания, личности, социальной пси­хологии и многие другие.

Б.Ф.Ломов неплохо знал труды Сергея Леонидовича, особенно «Основы общей психологии» (1946) и «Принципы и пути развития психологии» (1959). Наряду с Б.Г.Анань­евым и П.К. Анохиным Рубинштейн входил в группу ав­торов, на которых Ломов (1984) ссылался наиболее часто и идеи которых пытался конструктивно использовать и раз­вивать.

В данной работе я кратко рассмотрю содержание психо­логических концепций Рубинштейна и Ломова, сделав ак­цент на главных линиях их соприкосновения, тех, которые характеризуют преемственность научных традиций.

Прежде всего, это глубокий интерес к проблеме чело­века, который устойчиво воспроизводится в российской науке и общественно-политической мысли с середины XIX века. Очевидно, что в психологии то или иное понимание человека — «альфа» и «омега» любых конкретных исследо­ваний.

Данная проблема разрабатывалась Рубинштейном на фи-лософско-методологическом уровне в терминах соотноше­ния человека как реального практического существа и его бытия, и имела не только мировоззренческий, но и нрав­ственный смысл. Отношения человека к бытию полагались как объективные, а сам человек выступал в качестве субъек­та разнообразных форм и проявлений жизни. Поскольку специфика человеческого бытия виделась в общественном способе существования, в качестве центрального выделялось отношение человека к другим людям. Тем самым открыва­лась возможность наполнения понятия «человек» гума­нистическим содержанием.

Предложенная концепция задавала принципиально но­вые пути конкретно-психологического исследования (во многом пока еще не пройденные позитивной наукой), а также определяла способ интеграции наук об обществе, природе и мышлении. Отмечу, что с проблемой интеграции, или синтеза гуманитарных и естественных наук Рубинштейн

столкнулся еще в студенческие годы, обучаясь философии в Марбурге (эта проблема была центральной и у его зна­менитых учителей— Г. Когена и П. Наторпа), и перма­нентно возвращался к ней на протяжении всего творчества, В частности, методологический принцип единства сознания и деятельности, разработанный в 30-е годы, предназначался втом числе и для организации разнородного психологичес­кого знания.

Б.Ф. Ломов рассматривал проблему человека в ином клю­че: через призму позитивных наук, нередко в связи с ре­шением практических задач. Согласно Ломову, феномен че­ловека выражает единство законов природы и общества и в этом качестве является уникальным объектом исследования. Выявление основных свойств и отношений человека, зако­номерностей его организации и развития рассматривались Борисом Федоровичем в качестве важнейшей задачи науч­ного познания. И антропоцентрический подход к анализу систем «человек — техника», и понятие «активного операто­ра», и шаги по активизации так называемого «человеческого фактора» — все это разные формы выражения гуманисти­ческой направленности его исследований. Однако, двигаясь по этому пути, исследователь рано или поздно оказывался перед проблемой места психологии в системе наук о чело­веке и связанной с ней проблемой синтеза знаний.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: