Глава 5. Проблема бессознательного. Психоэнергетика и Психоанализ

Проблема неосознаваемой психической деятельности представляет собой одну из тех фундаментальных проблем психологии, которая непосредственно связана с проблемами парапсихологии. Во многих исследованиях по парапсихологии сами парапсихологические процессы рассматриваются обычно как процессы, регуляция которых осуществляется вне сознательного и произвольного контроля со сто­роны того человека, который эти процессы осуществляет.

В значительной мере бессознательный характер носят явления так называемой спонтанной телепатии. Наконец, можно предположить не­осознанность действий испытуемых в тех экспериментах, когда пара-психологические явления, прежде всего телепатия, осуществлялись в состоянии гипноза.

Такое значение бессознательной психической деятельности в обла­сти парапсихологии приводит к тому, что некоторые исследователи, например Л. Л. Васильев, полагают, что сами парапсихологические яв­ления прежде всего возможны тогда, когда один из участников экспери­мента осуществляет свою деятельность неосознанно.

Таким образом, проблема бессознательной психической деятель­ности оказывается важной проблемой для парапсихологии. Однако известно, что проблема эта отнюдь не парапсихологическая. Своими историческими корнями она уходит в глубь психологии и филосо­фии. Огромную роль в анализе проблемы бессознательного играют процессы научного и художественного творчества. Анализ творческих процессов показывает, какой значительный удельный вес имеет не­осознаваемая деятельность в работе исследователя, решающего слож­ную проблему, или при создании художественного произведения.

Итак, значение бессознательной психической деятельности в си­стеме идей, связанных с парапсихологическими фактами, ставит про­блему анализа бессознательного как одну из главных в теории психо­логии. Сначала мы покажем возможность построения такой теории бессознательного, в которой, по существу, отсутствует психоэнерге­тический момент. В этой теории будут рассмотрены преимуществен­но содержательные, главным образом познавательные, гностические компоненты бессознательной психической деятельности.

Однако применительно к психике человека, в особенности к его бессознательным процессам, было бы неверно ограничиться лишь од­ним познавательным компонентом психики. Необходимо рассмот­реть также и психоэнергетический аспект, который неразрывно свя­зан с эмоциональной сферой человека.

Это последнее обстоятельство особенно существенно для анали­за парапсихологических явлений, поскольку явления эти возникают

главным образом не в обычных состояниях человека, а в состояниях, окрашенных эмоционально. Иначе говоря, с точки зрения парапсихоло-гической существенен не любой неосознаваемый, т. е. бессознательный, процесс, а лишь такие процессы, которые одновременно сопряжены с психоэнергетическими реакциями.

Начать же анализ такой сложнейшей проблемы общей психологии, какой является проблема бессознательного, целесообразно с некото­рых общих идей.

Прежде чем начать обсуждение понятий „бессознательное", „бес­сознательная психическая деятельность", необходимо задуматься над тем, что это понятия отрицательные. В них содержится указание на то, что психическая деятельность осуществляется без сознания. Смысл их станет ясен лишь тогда, когда будет проанализировано понятие „со­знание" как содержательно-психологическая категория.

Понятия „сознание" и „сознательная психическая деятельность" неоднократно обсуждались в философской литературе, в которой ана­лизировались различные философские аспекты этих понятий. Здесь же необходимо раскрыть их с содержательно-психологической сторо­ны, дать характеристику этих понятий как инструментария конкретно­го психологического исследования.

Известно, что загадка неосознаваемой психической деятельности давно волновала исследователей. После работ французской психонев­рологической школы и исследований в русле психоанализа само суще­ствование бессознательных психических процессов сделалось несом­ненным, хотя эти процессы и противоречат той философской концеп­ции сознания, которая была создана Декартом и Локком.

Экспериментальные исследования области бессознательной психи­ческой деятельности не привели, однако, к построению определенной теории. На основе полученных фактов возникли варианты теоретиче­ских схем структуры психики, в которых с теми или иными модифи­кациями разрабатывалась идея двуслойного ее представления, или двух „этажей" психики. Нижний этаж (он же фундаментальный, опре­деляющий) — место пребывания бессознательных процессов. Этаж верхний — место пребывания сознания.

Противопоставление „сознательное—бессознательное" дало воз­можность Т. Рибо увидеть здесь противопоставление физиологическо­го психологическому. При этом физиологическое связывалось с бес­сознательным, а психологическое — с сознательным.

3. Фрейд рассматривал психику в виде двух „комнат". В одной, ярко освещенной, находится сознание, в другой — различные неосоз­наваемые побуждения. Эти бессознательные побуждения пытаются всеми способами попасть в „комнату" сознания, но дверь в эту „ком­нату" охраняет страж, который не пропускает в сияющий зал ничего такого, что противоречило бы системе воспитания и принятым соци­альным нормам. Не будучи в состоянии проникнуть в „комнату" со-

знания в своем настоящем виде, всякого рода низменные инстинктив­ные побуждения стремятся усыпить бдительность стража, переодева­ясь в различные одежды и используя такие маски, которые делают их непохожими на самих себя. Побуждения эти проникают в сознание в виде таинственного языка сновидений, невротических симптомов, раз­личных описок и оговорок.

В психологических системах психоаналитического направления бессознательное психическое рассматривается как совокупность низ­ших проявлений психики — инстинктов, автоматизмов и разного рода низменных побуждений. Но фактический материал истории науки, в частности о деятельности крупных ученых, свидетельствует о том, что несознаваемые мыслительные процессы могут быть высшими прояв­лениями интеллектуального творчества. Именно факт высших прояв­лений неосознаваемых процессов творческого мышления делает мало­ценными для анализа этого процесса все исследования по психологии бессознательного, которые направлены на изучение низших слоев, уров­ней и проявлений человеческой психики.

Вопрос о природе и механизмах бессознательного в высшей ин­теллектуальной сфере не может в настоящее время считаться решен­ным. Разработка закономерностей неосознаваемого компонента мыш­ления является насущной задачей не только психологической науки, но и современной науки вообще. Необходимость раскрытия этих зако­номерностей диктуется, с одной стороны, ролью этих компонентов в творческом мышлении, с другой - теми трудностями, которые воз­никают при попытке управлять этими процессами. Развиваемый на основе наших исследований тезис о субъекте мышления, субъекте пси­хики как о сложной системе познавательной саморегуляции позволя­ет до некоторой степени подойти к его решению. Для раскрытия при­роды бессознательного прежде всего необходимо остановиться на том значении, которое может иметь для психологии понятие субъекта как системы психологической саморегуляции.

При анализе целостной деятельности, например психологических механизмов мышления, человек, решающий ту или иную проблему, рассматривается обычно в качестве единого и нерасчлененного целого (субъект мышления). Этот субъект мышления анализирует различ­ные признаки объектов, составляющих проблемную ситуацию, соот­носит условия и требования задачи, принимает решение и т. д. Такой подход, предполагающий нерасчлененность, однородность сознающей и осуществляющей умственные операции личности, действительно мо­жет оказаться достаточным для изучения многих проявлений интел­лекта. Вместе с тем существует по крайней мере одна форма мышле­ния, анализ которой не согласуется с пониманием субъекта мышления как нерасчлененного целого. Это продуктивное или творческое мыш­ление, которое состоит в решении новых для человека задач.

Известно, что одним из существенных моментов продуктивного

мышления является перерыв в деятельности, возникающий после того, как человек перепробовал все известные ему варианты решения слож­ной задачи и констатировал себе, что вся совокупность его знаний, весь арсенал прошлого опыта не позволяет ему решить эту задачу. В том случае, если сложная задача все же оказывается решенной, период пе­рерыва деятельности сменяется пониманием существенных для дан­ной ситуации связей и отношений между ее составляющими. Совер­шенно естественно, что новое видение возникает у человека не слу­чайно, а является следствием закономерного процесса переработки информации, полученной в ходе анализа ситуации и попыток реше­ния. История открытий и данные психологии мышления свидетель­ствуют о том, что некоторые весьма существенные звенья этого про­цесса не осознаются человеком, решающим задачу.

Эти звенья не могут быть приняты как звенья целенаправленной поступательной деятельности субъекта мышления, если этого субъек­та рассматривать как единое нерасчлененное целое. Поскольку эти не­осознаваемые и весьма важные для творческого мышления процессы все же осуществляются, возникает необходимость рассматривать субъ­ект мьшшения как сложное системное образование.

Важные факты и теоретические положения, свидетельствующие о сложном, системном характере познающей личности, получены в школе грузинских психологов, созданной Д. Н. Узнадзе. Как пока­зали их исследования, уже в ходе процессов восприятия формиру­ются такие системы отношений, которые не осознаются воспринима­ющим субъектом, но детерминируют процесс восприятия. Эта принци­пиальная схема познавательной саморегуляции со своей управляющей инстанцией, называемой установкой, функционирует и в мышлении.

Следующая группа фактов позволяет рассмотреть проблему си­стемного строения субъекта мышления уже на уровне медико-биологи­ческого, т. е. естественнонаучного исследования. Это нейропсихологи-ческий анализ процесса решения задач. В исследованиях процесса реше­ния задач больными с поражениями теменной области был зарегистри­рован следующий факт: эти больные не могли понять предлагаемого им материала при полной сохранности личностного контроля за ре­зультатами своей деятельности, при полном осознании ими своего де­фекта. В этих исследованиях наметилась определенная дифференциа­ция структуры субъекта, обнаружилось по крайней мере два уровня мозговой регуляции мышления. Один уровень осуществляет управ­ление целостным поведением, другой уровень связан с управлением собственно познавательной функцией, составляющей основу процес­са решения задач.

Уже упомянутые здесь исследования позволяют ставить пробле­му системного подхода к субъекту мышления. Такой подход, с одной стороны, предполагает дифференциацию различных уровней регуля­ции познания, включенного в мыслительную деятельность, с другой —

делает необходимым объединение этих различных уровней в работу единой целостной системы саморегуляции психических процессов, включенных в решение проблем.

Анализ литературных и экспериментальных данных позволяет сделать вывод о том, что наиболее определенным и прямым дока­зательством системного характера субъекта мышления являются ней-ропсихологические эксперименты, в которых регистрируются изме­нения процесса решения при том или ином поражении коры голов­ного мозга. Результаты нейропсихологических исследований, давая характеристику корковых уровней регуляции мыслительной деятель­ности, позволяют тем самым проследить структуру субъекта мышле­ния. Вместе с тем сам метод нейропсихологии наряду со своими ог­ромными преимуществами имеет по крайней мере один недостаток: с помощью этого метода можно исследовать только больных людей.

Этот недостаток нейропсихологического исследования выдвига­ет необходимость разработки такого метода, который позволил бы изучать уровни мозговой регуляции интеллекта у здорового челове­ка. В качестве такого метода был использован метод реоэнцефало-графии (РЭГ). Этот метод позволяет регистрировать пульсацию со­судов головного мозга. Был найден критерий (показатель катакро-тического отношения РЭГ-волны), который, указывая на степень уп­лощения пульсовых волн, свидетельствует тем самым об активности различных зон мозга (329).

РЭГ — это способ регистрации кровоснабжения мозга. Однако цель исследования в данном случае состоит не в выяснении физиоло­гических коррелятов мыслительной деятельности, а в объективной регистрации активности различных уровней и компонентов, входя­щих в структуру субъекта мышления. Процесс решения задачи, осу­ществляемый на информационном языке, происходит.в коре боль­ших полушарий. Для того чтобы выяснить, какие именно компонен­ты информационного уровня регулирования мышления входят в си­стему, результатом которой является процесс решения проблем, был использован метод, позволяющий регистрировать уровень функцио­нальной активности различных участков коры.

Работа каждого из исследуемых уровней может быть со значитель­ной долей правдоподобия проинтерпретирована в языке психологиче­ских понятий. Так, есть все основания утверждать, что сдвиг РЭГ-по-казателя лобной области означает повышение общеличностной напря­женности. Примером такой напряженности может быть состояние испы­туемого, впервые пришедшего на опыт по мышлению и предполагающе­го, что в ходе эксперимента могут быть обнаружены особенности его интеллектуальной одаренности. Именно эта ориентировка на обстановку опыта, на людей, оценивающих его интеллектуальные возможности, определяет относительно более высокий уровень напряжения, регистри­руемый в данном случае в лобной области коры.

Вместе с тем испытуемый может быть ориентирован на саму зада­чу, захвачен процессом ее решения. В этом случае повышается РЭГ-по-казатель в реограмме, записанной с отведения, захватывающего темен-но-височную область. Наконец, возможен случай, когда одновремен­но имеет место и целостно-личностное, и собственно-познавательное напряжение. В этом случае указанные уровни характеризуются синх­ронной динамикой.

Все эти данные свидетельствуют о том, что субъект мышления является системным образованием, включающим несколько взаимо­действующих между собой психологических уровней. Такое понима­ние субъекта мышления позволяет подойти к функциональному оп­ределению сознательной и бессознательной психической деятельности.

Сознательная деятельность возникает в том случае, когда одно­временно работают оба крупных блока или уровня психологической саморегуляции — личностный и познавательный, гностический. Ана­томически эти уровни представлены лобными долями и теменной об­ластью. Если же эти блоки работают раздельно, то в таком случае мож­но говорить о неосознаваемой психической деятельности. О такой воз­можности раздельной работы различных зон и уровней коры больших полуатрий свидетельствуют данные нейропсихологического и элект­рофизиологического анализа деятельности.

Таким образом, наше понимание бессознательного связано с функ­циональным взаимодействием различных уровней той целостной си­стемы психологической саморегуляции, какой является содержание работы коры больших полушарий. Эта функциональная, регуляторная точка зрения позволяет преодолеть традиционную концепцию „слоено­го пирога", или „двухэтажности" психики, с позиции которой верхний слой есть этаж сознания, нижний слой — этаж бессознательного.

С этой точки зрения сознательная деятельность в ходе решения творческих задач есть функция взаимодействия высшего коркового регулятора поведения с гностической корой. В том случае, когда по­строение, моделирование объектов находит свое отражение в лобной коре, этот познавательный процесс осуществляется осознанно. Но мо­гут быть и такие случаи, когда модели, будучи сформированными для решения той или иной проблемы, работают автономно, вне непосредст­венной связи с целостно-поведенческим регулятором. Такой процесс познания и творчества будет осуществляться вне сознания.

Следует допустить также существование процессов, протекающих на уровне передних отделов лобной доли, которые развертываются вне контакта с собственно гностической корой, обеспечивающей на­личие образов. Такие процессы познания и преобразования действи­тельности также окажутся вне сознания, так как процесс осознания всегда происходит в форме динамики образов. Этот последний случай неосознаваемых процессов, осуществляющихся на высшем корковом уровне, и может считаться той формой психической деятельности, ко-

делает необходимым объединение этих различных уровней в работу единой целостной системы саморегуляции психических процессов, включенных в решение проблем.

Анализ литературных и экспериментальных данных позволяет сделать вывод о том, что наиболее определенным и прямым дока­зательством системного характера субъекта мышления являются ней-ропсихологические эксперименты, в которых регистрируются изме­нения процесса решения при том или ином поражении коры голов­ного мозга. Результаты нейропсихологических исследований, давая характеристику корковых уровней регуляции мыслительной деятель­ности, позволяют тем самым проследить структуру субъекта мышле­ния. Вместе с тем сам метод нейропсихологии наряду со своими ог­ромными преимуществами имеет по крайней мере один недостаток: с помощью этого метода можно исследовать только больных людей.

Этот недостаток нейропсихологического исследования выдвига­ет необходимость разработки такого метода, который позволил бы изучать уровни мозговой регуляции интеллекта у здорового челове­ка. В качестве такого метода был использован метод реоэнцефало-графии (РЭГ). Этот метод позволяет регистрировать пульсацию со­судов головного мозга. Был найден критерий (показатель катакро-тического отношения РЭГ-волны), который, указывая на степень уп­лощения пульсовых волн, свидетельствует тем самым об активности различных зон мозга (329).

РЭГ — это способ регистрации кровоснабжения мозга. Однако цель исследования в данном случае состоит не в выяснении физиоло­гических коррелятов мыслительной деятельности, а в объективной регистрации активности различных уровней и компонентов, входя­щих в структуру субъекта мышления. Процесс решения задачи, осу­ществляемый на информационном языке, происходит.в коре боль­ших полушарий. Для того чтобы выяснить, какие именно компонен­ты информационного уровня регулирования мышления входят в си­стему, результатом которой является процесс решения проблем, был использован метод, позволяющий регистрировать уровень функцио­нальной активности различных участков коры.

Работа каждого из исследуемых уровней может быть со значитель­ной долей правдоподобия проинтерпретирована в языке психологиче­ских понятий. Так, есть все основания утверждать, что сдвиг РЭГ-по-казателя лобной области означает повышение общеличностной напря­женности. Примером такой напряженности может быть состояние испы­туемого, впервые пришедшего на опыт по мышлению и предполагающе­го, что в ходе эксперимента могут быть обнаружены особенности его интеллектуальной одаренности. Именно эта ориентировка на обстановку опыта, на людей, оценивающих его интеллектуальные возможности, определяет относительно более высокий уровень напряжения, регистри­руемый в данном случае в лобной области коры.

Вместе с тем испытуемый может быть ориентирован на саму зада­чу, захвачен процессом ее решения. В этом случае повышается РЭГ-по-казатель в реограмме, записанной с отведения, захватывающего темен-но-височную область. Наконец, возможен случай, когда одновремен­но имеет место и целостно-личностное, и собственно-познавательное напряжение. В этом случае указанные уровни характеризуются синх­ронной динамикой.

Все эти данные свидетельствуют о том, что субъект мышления является системным образованием, включающим несколько взаимо­действующих между собой психологических уровней. Такое понима­ние субъекта мышления позволяет подойти к функциональному оп­ределению сознательной и бессознательной психической деятельности.

Сознательная деятельность возникает в том случае, когда одно­временно работают оба крупных блока или уровня психологической саморегуляции — личностный и познавательный, гностический. Ана­томически эти уровни представлены лобными долями и теменной об­ластью. Если же эти блоки работают раздельно, то в таком случае мож­но говорить о неосознаваемой психической деятельности. О такой воз­можности раздельной работы различных зон и уровней коры больших полушарий свидетельствуют данные нейропсихологнческого и элект­рофизиологического анализа деятельности.

Таким образом, наше понимание бессознательного связано с функ­циональным взаимодействием различных уровней той целостной си­стемы психологической саморегуляции, какой является содержание работы коры больших полушарий. Эта функциональная, регуляторная точка зрения позволяет преодолеть традиционную концепцию „слоено­го пирога", или „двухэтажное™" психики, с позиции которой верхний слой есть этаж сознания, нижний слой — этаж бессознательного.

С этой точки зрения сознательная деятельность в ходе решения творческих задач есть функция взаимодействия высшего коркового регулятора поведения с гностической корой. В том случае, когда по­строение, моделирование объектов находит свое отражение в лобной коре, этот познавательный процесс осуществляется осознанно. Но мо­гут быть и такие случаи, когда модели, будучи сформированными для решения той или иной проблемы, работают автономно, вне непосредст­венной связи с целостно-поведенческим регулятором. Такой процесс познания и творчества будет осуществляться вне сознания.

Следует допустить также существование процессов, протекающих на уровне передних отделов лобной доли, которые развертываются вне контакта с собственно гностической корой, обеспечивающей на­личие образов. Такие процессы познания и преобразования действи­тельности также окажутся вне сознания, так как процесс осознания всегда происходит в форме динамики образов. Этот последний случай неосознаваемых процессов, осуществляющихся на высшем корковом уровне, и может считаться той формой психической деятельности, ко-

торая, будучи бессознательной, одновременно является высшей.

Таким образом, кора больших полушарий, будучи регулятором поведения, сама может быть рассмотрена как единая самоуправляе­мая система. Допуская существование саморегуляции информацион­ных, психических процессов в работе коры больших полушарий, мы неизбежно должны сделать и еще одно принципиальное допущение. Необходимым условием любого процесса управления является отра­жение управляемого объекта в регуляторе. Следовательно, модели объектов окружающей действительности, создаваемые в гностической области коры, должны быть определенным образом представлены в корковом регуляторе, а для этого необходимо специальное средство представления или специальный язык. Именно на этом языке осущест­вляется высшая неосознаваемая мыслительная деятельность человека.

В настоящее время пока нет материалов, которые бы позволили судить о структуре этого языка. Можно только утверждать, что суще­ствование этого языка следует из самого факта внутрикорковой са­морегуляции и что язык этот отличен от обычной человеческой речи. Исследования нейропсихологов показали, что речь может рассматри­ваться лишь как орудие управления, но не как инстанция, обеспечива­ющая формирование программы деятельности и команд, реализующих эти программы. Приведенные выше исследования свидетельствуют о том, что речь теряет свою регулирующую функцию при нарушении фронтальных участков лобной доли. Следовательно, инстанцию, обес­печивающую высшую регуляцию интеллекта, нужно искать не в рече­вых корковых зонах, а именно в высших отделах лобной доли.

Как уже говорилось, соотнесение всей совокупности фактов гип­ноза с функциональной схемой коры больших полушарий позволяет утверждать, что важнейшим условием гипнотических воздействий яв­ляется торможение высших отделов лобной доли. Именно отключение этих отделов коры приводит к тому, что субъект полностью теряет собственную активность. Функцию фронтальных зон лобных долей начинает выполнять гипнотизер, который через речевые корковые зоны вступает в контакт с различными уровнями мозговой регуля­ции поведения и вегетативных процессов в организме.

Гипнотический метод позволяет выяснить вопрос о том, в какой степени субъект, лишенный фронтальных долей лобной коры, при пе­рекрестном управлении гностическими полями со стороны посторон­него человека (гипнотизера) действительно оказывается в состоянии осуществлять интеллектуальное творчество, выражающееся в создании чего-то принципиально нового для данного человека. Проведение ис­следований творческого мышления под гипнозом тем более интересно, что существуют некоторые работы, в которых подчеркиваются огром­ные возможности гипнотической интенсификации творчества.

В наших исследованиях влияние гипнотической стимуляции про­цесса решения задач изучалось на материале постгипнотических воз-

действий на успешность решения ситуаций (известная играв „15"). Для обнаружения границ гипнотического влияния на мышление было орга­низовано две серии экспериментов.

В первой серии в состоянии гипнотического сна испытуемому на единичных примерах объяснялись принципы решения задач типа игры в „15", с которыми ранее он знаком не был. После каждого сеанса перед пробуждением проводилось контролирование амнезии (забыва­ния) всего, что было внушено в гипнозе. Было зарегистрировано, что любые ситуации игры в„15", несмотря на специально внушенную амне­зию, решались испытуемыми экспериментальной группы существенно успешнее, чем представителями контрольной группы. Характерно, что при этом каждая успешно решаемая ситуация воспринималась субъек­том как новая.

Во второй серии экспериментов исследовались границы „чистого" влияния интенсифицирующей формулы внушения. Испытуемые этой серии до гипнотического сна решали лишь некоторые эксперименталь­ные задачи. В гипнозе они получали только общий приказ повысить уровень мыслительной деятельности, успешнее решать задачи. В этой серии также внушалась амнезия относительно задач, решенных ранее.

Эксперименты показали, что в этом случае в постгипнотическом решении существенно повышались результаты решения лишь тех задач, которые решались испытуемыми до сеанса гипноза, но которые были забыты ими и воспринимались как новые в силу внушенной амнезии. Что же касается действительно новых ситуаций, то при их решении существенного различия в сравнении с испытуемыми контрольной группы не было зарегистрировано.

Полученные в этом экспериментальном исследовании данные, с од­ной стороны, подтверждают возможность повышения эффективности мыслительной деятельности с помощью гипнотического внушения, с другой — позволяют более четко очертить границу использования гипноза как средства интенсификации умственной деятельности. Эти эксперименты также свидетельствуют о существовании высшего уров­ня регуляции познания, который исключается во время гипноза и ра­бота которого не осознается решающим задачу человеком. Так, си­стемное понимание субъекта мышления позволяет подойти к реше­нию одной из важнейших проблем психологической науки - пробле­мы неосознаваемой психической деятельности.

В ходе познавательной деятельности при построении моделей ок­ружающей среды на первый план выступает объективная, содержатель­ная сторона психической деятельности. Тот специфический момент субъективного переживания, которое является важнейшим свойством психики, обнаруживается прежде всего в связи с состоянием потреб­ностей сферы человека. Удовлетворение или неудовлетворение потреб­ностей порождает форму переживания, носящую название чувств или эмоций.

Эмоциональные процессы играют огромную роль в регуляции пове­дения животных и человека. Роль эта опять-таки связана с обслужива­нием процесса удовлетворения важных для человека потребностей. С одной стороны, эмоции создают на своем специфическом языке пе­реживаний состояние напряженности, которое толкает субъекта к дей­ствиям, ведущим к удовлетворению потребности. С другой — эмоции, рождающиеся в самом процессе удовлетворения потребности, являют­ся подкреплением этого процесса.

Состояние потребностей влияет и на знак эмоций — положитель­ное или отрицательное переживание. Положительные эмоции возника­ют при удовлетворении потребностей, отрицательные - в тех случаях, когда удовлетворение потребностей затруднено.

Благодаря связи эмоционального переживания с потребностями субъекта эмоциональная сфера выступает в качестве побуждения к де­ятельности, в качестве важнейшего условия активности субъекта. Мо­дель объекта, могущего удовлетворить потребность, соединенная с системой эмоциональных переживаний, образует тот непосредствен­ный побудитель деятельности, который называется мотивом.

В психологической литературе можно встретить точку зрения, со­гласно которой мотивом называется некоторый предмет внешней сре­ды, предназначенный для удовлетворения потребности. Это неверное, поведенческое понимание мотива. Мотивом может стать не сам предмет внешнего мира, а его информационная модель, поскольку модель эта связана с порожденными потребностью эмоциональными пережива­ниями.

Таким образом, мотив как основную побудительную силу в пси­хической деятельности следует рассматривать как познавательно-эмо­циональную психологическую систему, выполняющую функцию регу­лятора поведения.

Нейрофизиологические исследования показали, что мозговые си­стемы, обеспечивающие эмоциональные переживания, являются древни­ми образованиями. Сюда относятся клетки ретикулярной формации, функция которой состоит в общей активизации деятельности, таламу-са (зрительных бугров) и гипоталамуса - области мозга, находящейся под буграми. Большую роль в возникновении эмоций играет лимбиче-екая система, находящаяся на стыке древней и старой коры, а также подкорковые узлы — скопление нервных клеток, находящихся в тол­ще белого вещества больших полушарий.

Множество блестящих экспериментов с животными позволили раскрыть и подробно исследовать мозговые центры, заведующие эмо­циональными процессами. Исследователи вживляли электроды в те или иные эмоциональные центры и стимулировали их электрическим током. Так были открыты клетки гипоталамуса, связанные с наслаж­дением или страданием.

Здесь следует упомянуть эксперимент американского ученого

Олдза, который ввел электроды в „область наслаждения" мозга кры­сы и соединил эти электроды с источником тока и рычагом. Схема бы­ла построена таким образом, что, нажимая на рычаг, крыса могла вы­звать переживание наслаждения, когда этого хотела. Эксперименты доказали, что животное было способно непрерывно нажимать на ры­чаг, не отвлекаясь от этого поведения даже для сна и еды. То состоя­ние тяжелого физического истощения, в которое крыса в конце кон­дов приходила, не могло остановить ее стремления испытывать наслаж­дение, порожденное стимуляцией определенных клеток.

Противоположную картину можно наблюдать при стимуляции центров, связанных с отрицательными эмоциями, в частности страда­ния и страха. В условиях такого эксперимента животное готово на все, чтобы избежать раздражения соответствующих центров.

Успехи экспериментальной психофизиологии привели к тому, что некоторые исследователи стали видеть в прямом воздействии на моз­говые центры способ управления поведением сначала животных, а за­тем, возможно, и человека. Определенный шаг в этом направлении был сделан исследователем X. Дельгадо, который соединил вживленный в мозг обезьяны электрод с миниатюрным радиоприемником. Благодаря этому приемнику создавалась возможность дистанционного воздействия на мозг животного с целью вызова различных реакций.

Здесь целесообразно сказать о том, что воздействие на психику через вживленные электроды допустимо лишь в медицинских, лечеб­ных целях, что использование указанного метода для дистанционно­го управления поведением сулит человечеству довольно мрачные пер­спективы.

Научное же значение указанных экспериментов велико. Они еще раз подтверждают связь тех или иных психологических реальностей с различными мозговыми структурами. Опыты эти свидетельствуют и о побуждающей, и об энергетической силе эмоций.

Эмоции оказывают определенное воздействие на познавательную функцию коры больших полушарий. Благодаря эмоциональным про­цессам энергия перераспределяется и поступает в наиболее значимые работающие области коры. На эту энергетическую функцию мозговых центров, связанных с эмоциями, неоднократно указывал И. П. Павлов. Он писал: „Подкорка оказывает положительное влияние на кору боль­ших полушарий, выступая в качестве источника их силы" (326, т. III, ч. 2, с. 403).

Энергетизирующая функция эмоций обнаруживается и в тех весь­ма значительных вегетативных изменениях во всем организме, кото­рые возникают в моменты сильных переживаний. Внутренние органы, в особенности дыхательная и сердечно-сосудистая системы, в эти пе­риоды резко меняют параметры своей работы. В эти же периоды воз­никают пока еще во многом загадочные электрические явления кожи, о которых ниже пойдет речь специально.

Однако направленность эмоций, конкретный характер их побуди­тельной, мотивирующей силы целиком зависят от особенностей разви­тия и воспитания человека. Сформированные в ходе индивидуального развития высшие регуляторные механизмы дают возможность управ­лять стихийной силой эмоций.

Эти регуляторные механизмы формируются в лобных отделах ко­ры больших полушарий. Психофизиологические исследования свиде­тельствуют о том, что существует единая система, в которую включе­ны лобная область и те энергетические уровни мозга, которые связа­ны с эмоциональной регуляцией поведения. Энергетический компо­нент этой системы, воздействуя тонизирующим образом на работу лобных долей, определяет тем самым психологическую активность человека.

Следовательно, в нормальных условиях два компонента лобно-энергетической системы работают во взаимодействии, взаимно допол­няя друг друга. Однако бывают случаи, когда регуляторный и энерге­тический уровни системы психологической активности вступают меж­ду собой в конфликт.

Основой конфликтной ситуации является формирование на уров­не лобной области коры таких запрещающих регулирующих механиз­мов, которые ограничивают выход энергии, связанной с удовлетворе­нием некоторых уже себя обнаруживших потребностей. В этом случае энергия мотивов, связанных с такими потребностями, сталкивается с энергией управления. Столкновение этих регуляторно-энергетиче-ских процессов при определенных условиях ведет к неврозу.

Возникновение такого рода регуляторно-энергетических дисбалан­сов представляет для нас большой интерес потому, что человеческие феномены, обладающие парапсихологическими особенностями, чаще всего обладают в той или иной степени чертами невротиков. Поэтому есть все основания думать, что нарушение регуляторно-энергетическо-го баланса прямо связано с парапсихологическими возможностя

⇐ Предыдущая891011121314151617Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: