Место искусства в духовной культуре

(к § 34 «Место искусства в духовной культуре»)

1.

Текст 1. Прочтите фрагмент произведения Фридриха Ницше, известного немецкого философа второй половины XIX в.

Я слышал вчера — поверите ли — в двадцатый раз шедевр Базе. Я снова вытерпел до конца с кротким благоговением, я снова не убе­жал. Эта победа над моим нетерпением поражает меня. Как совершен­ствует такое творение! Становишься сам при этом «шедевром». •— И действительно, каждый раз, когда я слушал Кармен, я казался себе более философом, лучшим философом, чем кажусь себе в другое вре­мя: ставшим таким долготерпеливым, таким счастливым, таким ин­дусом, таким оседлым... Пять часов сидения: первый этап к свято­сти! -— Смею ли я сказать, что оркестровка Визе почти единственная, которую я еще выношу? Та другая оркестровка, которая теперь в чес­ти, вагнеровская, — зверская, искусственная и «невинная» в одно и то же время и говорящая этим сразу трем чувствам современной души, — как вредна для меня она! Я называю ее сирокко. Неприят­ный пот прошибает меня. Моей хорошей погоде настает конец.

Эта музыка кажется мне совершенной. Она приближается лег­ко, гибко, с учтивостью. Она любезна, она не вгоняет в пот. «Хо­рошее легко, все божественное ходит нежными стопами» •— пер­вое положение моей эстетики. Эта музыка зла, утонченна, фаталистична: она остается при этом популярной, — она обладает утонченностью расы, а не отдельной личности. Она богата. Она точна. Она строит, организует, заканчивает: этим она представля­ет собою контраст полипу в музыке, «бесконечной мелодии». Слы­шали ли когда-нибудь более скорбный трагический тон на сцене? А как он достигается! Без гримас! Без фабрикации фальшивых мо­нет! Без лжи высокого стиля! — Наконец: эта музыка считает слу­шателя интеллигентным, даже музыкантом, — она и в этом яв­ляется контрастом Вагнеру, который, как бы то ни было, во всяком случае был невежливепшим гением в мире (Вагнер отно­сится к нам как если бы, он говорит нам одно и то же до тех пор, пока не придешь в отчаяние, — пока не поверишь этому).

Повторяю: я становлюсь лучшим человеком, когда со мной гово­рит этот Визе. Также и лучшим музыкантом, лучшим слушателем. Можно ли вообще слушать еще лучше? -— Я зарываюсь моими уша­ми еще и под эту музыку, я слышу ее причину. Мне чудится, что я переживаю ее возникновение, — я дрожу от опасностей, сопровож­дающих какой-нибудь смелый шаг, я восхищаюсь счастливыми местами, в которых Визе неповинен. — И странно! в сущности я не думаю об этом или не знаю, как усиленно думаю об этом. Ибо со­всем иные мысли проносятся в это время в моей голове... Заметили ли, что музыка делает свободным ум? дает крылья мысли? что ста­новишься тем более философом, чем более' становишься музыкан­том? — Серое небо абстракции как бы бороздят молнии; свет доста­точно силен для всего филигранного в вещах: великие проблемы близки к постижению; мир, озираемый как бы с горы.

Н и ц ш е Ф. Казус Вагнер / Ф. Ницше // Соч. В 2 т. —• М.: Мысль, 1990. — Т. 2.

Вопросы и задания. 1) Как вы понимаете мысль автора о том, что человек, воспринимающий шедевр искусства, становится «сам при этом „шедевром"»? Предположите, что автор вкладыва­ет в понятие «шедевр», применяя его к человеку. 2) Как Ф. Ниц­ше характеризует воздействие произведения искусства на челове­ка? 3) Реализация каких общественно значимых функций искусства рассматривается в размышлениях Ф. Ницше? В каж­дом случае иллюстрируйте свой ответ цитатой из текста.

Массовая культура

(к § 35 «Массовая культура»)

1.

Текст. Прочтите фрагменты полемической статьи Ма­рии Чегодаевой, размышляющей о противоречиях массовой культуры.

Кто из нас, вернувшись вечером домой, — затурканный в пе­реполненном транспорте, усталый, раздраженный, — не поспе­шит, добравшись до дивана, включить телевизор, этот символ второй половины XX в.? Загорится голубой экран, и в мою комна­ту ворвется, закричит тысячами голосов весь мир. События, отде­ленные от меня пространством и временем, люди, отстоящие за тысячи километров, станут частью моей жизни.

Еще всего сто лет назад подавляющее большинство людей и в России, и в Европе жили так, как жили их деды и прадеды: ин­тересами только своего ближайшего круга. Духовные запросы удовлетворяла религия; эстетические потребности — Церковь, ее обряды и праздники, и собственное художественное творчество, то, что мы называем народным искусством. Профессиональное искусство и наука, равно как и политика, и вопросы обществен­ной жизни, мировой истории, философской мысли и т. п., были доступны лишь тончайшему слою состоятельных и образованных людей.

Ныне они доступны всем — миллионам, миллиардам жите­лей нашей планеты всех национальностей, возрастов, сословий, уровней жизни, степеней образованности. Телевидение, радио, Интернет, газеты, журналы обрушивают в «массы» такую лави­ну впечатлений, такой обвал сведений, какие не способен вме­стить ни один человеческий мозг. Массовая информация стала синонимом массовой культуры, ее главнейшим, если не единст­венным, проводником, воплощением на практике идеи глобали­зации мира.

Одинаковые во всех концах света вкусы, мода, стиль эстрад­ного исполнения; одинаковые — так что и не отличишь, из ка­кой они страны, — сериалы, мультфильмы, викторины, шоу... Многие скажут, что такова закономерность нашего времени. Все больше людей во всех концах света легко расстаются со своей страной, ощущают себя «людьми мира» — без труда находят себя везде, где есть применение их знаниям, где на них «есть спрос». Наука, техника, туризм, торговля, спорт — все эти сфе­ры жизни современного человечества и впрямь теряют нацио­нальную окраску, приобретают общечеловеческий характер. Мир становится единым пространством: находясь в Европе, я могу с помощью Интернета общаться с людьми в Америке и Азии, сидя перед телевизором в Сибири, быть свидетелем Олимпийских игр в Афинах...

Телевидение, а в еще большей степени компьютер, Интернет — символ XXI в. — не дополнение, не сопровождение жизни, они сама жизнь — мировоззрение, мироощущение человека XX—XXI вв.

...Вот сейчас, сию минуту не тысячи, даже не миллио­ны — десятки миллионов людей сидят, уставясь в телевизор, где идет увлекательный «боевик»; живут одними и теми же настрое­ниями, чувствами. Кто-то власть имущий правит нами — застав­ляет меня и миллионы таких, как я, отрешившись от собствен­ной жизни и ее забот, впитывать некие единые впечатления, переживать некие единые эмоции. «Потребитель» (именно тако­во совокупное название массового зрителя, слушателя, читателя, пользователя) теряет себя как личность, растворяется в том, что великий психолог Карл Юнг называл «спасением от изоляции, восстановлением в целостности путем идентификации с груп­пой»... Я, лежа на своем диване, чувствую себя сопричастным всему миру.

Чегодаева М. Массовая культура и религия / М. Чегодаева // Ис­тина и жизнь. — 2005. — № 7—8.

Вопросы и задания. 1) О каких информационных возможно­стях XX в. пишет автор? 2) Какие изменения в духовной сфере в сравнении с предшествующими эпохами отметил автор? Как он оценивает характер этих изменений? 3) Как, по мнению автора, развитие массовой культуры связано с процессом глобализации? 4) В чем, по мнению автора, проявляется единство современного мира? 5) Объясните смысл фразы: «Я, лежа на своем диване, чув­ствую себя сопричастным всему миру». Согласны ли вы с таким мнением? Почему?