 |
Лучший охотник на побережье
|
|
|
|
ОРОКСКАЯ СКАЗКА
ЖИЛ-БЫЛ ОХОТНИК. Были у него жена и сын. Сын вырос, пора бы уж отцу помогать, Да мать его избаловала, во всём ему потакала. Ничего он делать не хочет.
Однако, хоть и поздно, стал его отец к охотничьему промыслу приучать. Глаза у сына зоркие, ноги быстрые, руки сильные. Но чтобы зверя убить, хитрость нужна и терпение. Бывает, целый день в засаде просидишь из-за одного зайца. А сын этого не любил, ему бы всё побыстрее.
Однажды снарядили отец с сыном оморочки*, отправились на нерп охотиться.
Вышли устьем реки в море, туда поглядели, сюда — нет нерп.
Сын говорит:
— Чего ждать? Вернёмся домой!
А отец отвечает:
— Куда торопиться? Подождём, — может, ещё появятся.
Ждать пришлось недолго. Сразу три нерпы вынырнули. Смотрят круглыми глазами по сторонам, а охотников не замечают.
Отец направил к ним оморочку, крикнул сыну:
— За мной греби! А сын в ответ:
— Эти нерпы для меня мелковаты. Вон у мыса большая нерпа плещется. За ней погонюсь!
— Не нерпа это, косатка, — говорит отец.
— Нет, я вижу: это нерпа! — отвечает сын и поворачивает оморочку к мысу.
В море не до споров. Нерпы ждать не будут. Погнал отец к ним свою оморочку. Две нерпы ушли от него, одну он убил. И то добыча!
«Как-то у сына охота идёт?» — подумал отец и поплыл к мысу. Обогнул он мыс, открылось пустынное море. Куда глаз хватает — валы катятся, а сына нигде не видно.
Долго отец вдоль берега плыл, всё сына выглядывал. Нет его нигде. Утонуть не с чего — море тихое. Да и оморочка, хоть и перевёрнутая, плавала бы.
Пришёл отец домой. И дома сына нет. Жена заплакала, мужа упрекает:
— Не уберёг дитя родное! Какой же ты отец? Мальчика одного в море оставил.
— Молчи, жена, — говорит охотник. — Может, он далеко заплыл, ещё вернётся.
|
|
|
Но сын не вернулся.
Каждый день ходил отец к морю, сына высматривал. И охоту бросил — ни к чему душа не лежит. А однажды сел на берегу и горько-горько заплакал.
И вдруг услышал:
— В моём море, в моих владениях горько-солёной воды и так много! О чём плачешь?
Не знает охотник, то ли голос это, то ли шум волны. Прикрыл он ладонью глаза от солнца, в море посмотрел. Видит: невдалеке на скале сидит старик в халате из кожи кеты. Борода у него зелёная, как водоросли.
Испугался охотник, однако ответил:
— Как мне не плакать? Сын у меня пропал. Молодой, красивый. На всём побережье лучшего охотника не было!
Засмеялся старик:
— Лучше, говоришь, не было?
Отцу обидно, что над его пропавшим сыном чужой смеётся. Хотел он недобрым словом ответить, да вдруг понял, что не простой старик перед ним. Ясное дело, это Тэму — Хозяин моря.
Оробел охотник, проглотил худые слова.
Тэму ему говорит:
— Давно я так не веселился! За то, что рассмешил меня, отдам тебе сына. Построй на берегу юрту* и жди. Когда народится новый месяц, вернётся твой сын.
Сказал так и ушёл в глубину. Охотник побежал за женой. Вместе принялись они юрту строить. Спешат очень: кончаются безлунные ночи, вот-вот новый месяц народится. Построили юрту. Устали, забрались в неё и оба уснули.
Как раз в эту ночь узкий месяц, словно лодочка-оморочка, на небо выплыл. Проснулся охотник на заре, выскочил из юрты, побежал к берегу. Смотрит: вынесло волнами плетённую из морской травы люльку. В ней младенец плачет. Тут и жена из юрты выбежала, услышала детский плач. Муж говорит:
— Видно, ошибся Тэму. Не наш это сын, наш-то уж охотником был!
А жена схватила ребёнка, крепко к себе прижала:
— Ослеп ты, что ли? Лица его не видишь? Оглох ты, что ли? Голоса его не слышишь? Наш это сын, в точности такой, каким был двенадцать лет назад!
Унесла мать ребёнка в юрту. Слышит охотник: уже песню ему поёт..
|
|
|
К этому времени рассеялся утренний туман, солнце показалось. Увидел охотник, что на той же скале опять Тэму сидит. В зелёную бороду посмеивается.
— Я своё слово сдержал, — сказал Хозяин моря. — Сына тебе вернул.
— А почему он маленький? — спрашивает охотник. — У меня большой был!
— Большой, да глупый! — отвечает Тэ-му. — Вместо нерпы за косаткой погнался. За той косаткой, в пасти которой я устроил своё жилище. Я ему кричу, чтоб убирался, а он не слушает, острогой* размахивает. Ну, я его и схватил. Когда сына второй раз растить будешь, получше учи! Построже воспитывай!
Тут волна на скалу накатилась. Накатилась и отхлынула. А Тэму уже на скале нет.
Пошёл охотник в юрту. Жена младенца на руках качает, говорит мужу:
— Хорошо, что сыночек маленьким вернулся. Теперь я его никуда от себя не отпущу! Глаз с него не спущу, чтобы с ним ничего не случилось.
— Нет уж! — отвечает муж. — Теперь я его растить буду! Только ходить начнёт, буду приучать его к охоте. Всему с малолетства обучу — и терпению, и умению!
ИМИ-ХИТЫ И ВОШИНГ УРТ
ХАНТЫЙСКАЯ СКАЗКА
ЖИЛИ-БЫЛИ бабушка с внуком. Внука звали Ими-Хйты. Бабушка дома сидела, пряла шерсть, внук на улице играл.
Шло время. Ими-Хиты вырос, стал ходить на охоту, на рыбалку. А однажды сказал бабушке:
— Пойду-ка я к Вошинг Урту, посватаю его младшую дочь!
Бабушка говорит:
— Не ходи, внучек! У тебя руки слабы, ноги не окрепли.
— Нет, пойду!
Собрался Ими-Хиты, вышел на улицу, бросил свои подволбж-ные лыжи* и, куда они носами встали, туда и пошёл.
Шёл, шёл, нашёл след горностая, пошёл по нему. Вдруг видит: горностай на дерево залез. Ими-Хиты убил горностая, снял с него шкурку, в карман положил, дальше пошёл.
Долго шёл. Нашёл беличий след. Пошёл по беличьему следу, видит: белка на дерево взобралась. Убил её, снял с неё шкурку, в карман положил, дальше пошёл.
Наконец пришёл к огромному городу. Оглядел его кругом. Богатый дом всегда выделяется. И ми-Хиты вошёл в этот приметный дом, видит: Вошинг Урт сидит.
— Здравствуй, дедушка Вошинг Урт!
— Здравствуй, внучек! Что тебя сюда привело?
— Я пришёл к тебе, чтобы посватать твою младшую дочь. Может, выдашь её за меня замуж?
|
|
|
Вошинг Урт опустил голову и держал её так ровно столько времени, сколько варится котёл, а потом поднял голову и сказал:
— Ну что ж, отдам за тебя дочь свою, но только выполни моё условие. На краю города живёт летающий великан Тунгх с женой. Уже семь лет они ежедневно похищают людей из моего города и кормят ими своих детей. И так они будут похищать детей до тех пор, пока не научатся летать их дети. Если сумеешь увести Тунгхов прочь, отдам за тебя свою дочь.
Пошёл Ими-Хиты искать Тунгхов. Смотрит: стоит высокое дерево, совсем без сучьев. А на самой верхушке его гнездо летающего Тунгха.
Достал Ими-Хиты из кармана шкурку горностая, влез в неё, обернулся горностаем и стал взбираться на дерево. Лез, лез — устали когти горностая. Снял он эту шкурку, оделся в беличью. Белкой обернулся, опять стал наверх взбираться. Вдруг из гнезда ему навстречу выскочила большая жаба. Ими-Хиты выхватил топор и разрубил жабу пополам.
Влез он в гнездо, где сидели детёныши Тунгха, спрашивает:
— Почему вы не улетаете отсюда? Птенцы отвечают:
— Мы отращиваем крылья. Только они начинают вырастать, как кто-то приходит и отгрызает их у нас.
— Это была большая жаба. Я её убил, теперь ваши крылья отрастут.
Он вынул из кармана золотую бутылочку, помазал жидкостью кончики крыльев птенцов и сказал:
— Машите крыльями!
Начали птенцы крыльями махать. Немного погодя Ими-Хиты опять помазал им крылья — стало ещё лучше. Тогда Ими-Хиты в третий раз помазал крылья. Полетели птенцы, облетели весь белый свет и вернулись к гнезду:
— Скоро прилетят наши отец и мать. Давай мы тебя спрячем!
Только птенцы спрятали Ими-Хиты на дне гнезда, как прилетел Тунгх и принёс красивого юношу. Потом прилетела жена Тунгха и принесла красивую девушку.
Детёныши Тунгха говорят:
— Мы уже поправились! Теперь мы можем летать!
— Кто же вас вылечил?
— Мы его спрятали! Отец и мать говорят:
— Покажите его нам! Мы не тронем его, а только скажем ему «спасибо».
Вынули птенцы Ими-Хиты из гнезда. Летающий Тунгх говорит:
— Здравствуй, Ими-Хиты! Как тебя сюда занесло?
|
|
|
Рассказал Ими-Хиты, зачем пришёл. Тунгх говорит жене:
— Ты с детьми улетай. Где найдёшь хорошее место, там и сделай гнездо, а я останусь здесь, буду помогать Ими-Хиты.
Отпустили великаны девушку и юношу домой. Ими-Хиты сел на спину летающего Тунгха, и они полетели к городу Вошинг Урта.
Пришёл Ими-Хиты к Вошинг Урту и говорит:
— Я выполнил твоё условие: летающего Тунгха с женой прогнал!
— Это верно, — говорит Вошинг Урт, — но для хорошего пира нужно хорошее угощение.
А где его найдёшь? Поблизости ничего подходящего нет. Но я слышал, что за неизвестными землями, за неизвестными морями есть тридцатиголосые птички. Принесёшь этих птичек — отдам за тебя дочь!
Загрустил Ими-Хиты, пришёл к Тунгху, говорит:
— Вошинг Урт велел достать тридцати-голосых птичек. Если достану, отдаст за меня дочь.
Тунгх отвечает:
— Не горюй. Сходи к городским кузнецам, вели сделать железный перевес*.
Сходил Ими-Хиты к кузнецам, принёс перевес, положил его на спину великана, сам сел, и они полетели.
Летели, летели, наконец опустились. Тунгх говорит:
— Сходи наруби шестов для перевеса!
Нарубил Ими-Хиты шестов — дальше полетели. Прилетели к водоразделу двух морей. Ими-Хиты поставил шесты, растянул перевес, а Тунгх пошёл загонять тридцатиголосых птичек. Пригнал он птичек, и все они в перевес попали.
— Теперь погрузи их мне на спину, и полетим обратно, — сказал Тунгх.
Долго ли, коротко ли летели — прилетели в город Вошинг Урта. Тунгх говорит:
— Пойди к Вошинг Урту и попроси у него тридцать коней.
Привёл Ими-Хиты тридцать коней, погрузил на них птичек и повёз в амбары Вошинг Урта. Все амбары наполнил, пришёл и говорит:
— Я исполнил твоё приказание!
Долго молчал Вошинг Урт, а потом сказал:
— Жаль, рыбы у нас нет. Какой же пир без рыбы! Говорят, в неизвестной стороне, в неизвестном направлении есть море. В том море водится златопёрый окунь. Поймаешь окуня — дочь отдам и большой пир устрою!
Рассказал Ими-Хиты всё летающему Тунгху, сел ему на спину, и они полетели. Долго ли, коротко ли летели — сели. Тунгх говорит:
— Сходи наруби тридцать толстых кольев для запора*.
Нарубил Ими-Хиты кольев, погрузил их на спину великана, дальше полетели.
Прилетели к водоразделу двух морей, сели на землю. Тунгх говорит;
— Теперь сделай запор, колья поставь против течения. В середине запора выдолби большую прорубь!
Ими-Хиты всё сделал, как Тунгх велел, сам сел поблизости.
Вдруг из проруби два чебака* выпрыгнули.
— Ими-Хиты, сделай доброе дело, — говорят, — отпусти нас в реку!
Ими-Хиты отвечает:
— Я отпущу вас, если пригоните в мой запор златопёрого окуня!
|
|
|
— Мы боимся златопёрых окуней. Они нас съедят!
— Ну, не хотите — здесь погибайте! Рыбки опять просят:
— Смилуйся, Ими-Хиты, отпусти нас в реку — мы совсем замерзаем!
— Приведите мне златопёрого окуня — тогда отпущу!
— Ну, ладно, так и быть. Приведём сюда златопёрого окуня.
Уплыли рыбки. Прошло немного времени — заходила, заволновалась вода подо льдом. Видит Ими-Хиты: чебаки плывут, а за ними громадный окунь гонится. Выпрыгнули рыбки на лёд — окунь за ними. Ими-Хиты разрубил окуня на тридцать частей, погрузил на спину летающего Тунгха, а рыбок в реку отпустил.
Стал Тунгх взлетать: махал, махал крыль-ми — не взлетел. Второй раз собрался с силами: махал, махал крыльями — насилу взлетел.
Прилетели Ими-Хиты и Тунгх в город Во-шинг Урта.
Тунгх говорит:
— Иди проси тридцать лошадей, запряжённых в сани.
Привёл Ими-Хиты лошадей, погрузил рыбу, повёз в амбары Вошинг Урта. Потом пришёл к нему, говорит:
— Я выполнил твоё приказание!
— Вот теперь, — говорит Вошинг Урт, — можно настоящий пир устроить!
На весь город, на.все юрты* пир устроили. Месяц пировали и ещё неделю. А когда праздник кончился, зажили они счастливо. И теперь живут.
ПТИЧКА-НЕВЕЛИЧКА
КЁТСКАЯ СКАЗКА
ЖИЛИ СТАРИК и старуха. Вот старуха как-то раз говорит:
— Пошёл бы ты в лес да при-I нёс бы дров. Дома нет ни щепки.
Старик пошёл в лес, стал гнилые пни на дрова ломать. Много уже наломал. Подошёл к одному маленькому пеньку, ударил его ногой, хотел повалить. А из-под пенька птичка вылетела, совсем маленькая. Села на пенёк и говорит человечьим голосом:
— Что тебе, дедушка, нужно? Зачем в мой пенёк постучал?
Удивился старик. Поклонился птичке и говорит:
— Хотел я твой пенёк на дрова разломать да домой унести. Моей старухе обед варить нужно.
— Не трогай мой пенёк, дедушка, — говорит птичка. — Иди домой и ложись спать. К утру у вас много дров будет.
Птичка вспорхнула и улетела, а старик подумал да и сделал, как птичка велела. Пришёл домой и говорит старухе:
— Не нашёл я сегодня подходящих дров. Завтра опять пойду.
Утром старуха проснулась, видит: у чума* много нарубленных дров лежит. Стала она старика будить:
— Вставай, погляди, чудо какое! Ты ведь ночью дров не колол?
Поглядел старик на дрова, поглядел на старуху да и рассказал ей всё, как было.
Обрадовалась старуха, развела огонь в чуме и говорит старику:
— Дров-то у нас теперь много, а есть нечего. Пойди в лес, найди тот пенёк, попроси у птички мяса.
Пошёл старик в лес. Целый день ходил, наконец нашёл вчерашний пенёк, постучал в него. Вылетела птичка из-под пенька:
— Зачем, дедушка, в мой пенёк стучишь? Что тебе надо?
— Да вот, — отвечает старик, — старуха меня прислала. Дров у нас теперь много, а есть нечего. Велела она мне мяса у тебя попросить.
— Хорошо, — говорит птичка, — дам я вам мяса. Иди домой и ложись спать.
Вернулся старик в чум и лёг спать.
Утром проснулся и видит: жирное мясо у порога лежит.
Досыта наелись старик со старухой. А старуха после обеда говорит:
— Видно, твоя птичка любую просьбу может исполнить. Пойди-ка ты ещё раз в лес, стукни хорошенько по пеньку, вызови птичку и скажи, что мы хотим быть богатыми купцами.
Покачал старик головой, опять в лес пошёл. Долго ходил, пенёк искал. К вечеру всё же нашёл. Ногой в него постучал. Вылетела оттуда птичка-невеличка, спрашивает:
— Зачем, дедушка, в мой пенёк стучишь? Что тебе надо?
Старик отвечает:
— Опять меня старуха прислала. Хочет, чтобы мы купцами богатыми стали.
— Хорошо, — отвечает птичка, — иди домой, ложись спать. Будет по-твоему.
Вот проснулись утром старик со старухой да так и ахнули! Глазам своим не верят: полон чум разных товаров — и платки тут, и пуговицы, и медные чайники, и колечки!
Обрадовался старик, а старуха говорит:
— Иди, старик, в лес, вызови птичку скажи ей, чтобы сделала нас хозяевами всего леса.
Старик испугался:
— В своём ли ты уме, старуха?
Замахнулась старуха палкой:
— Иди! Делай, что велела!
Пришёл старик к знакомому пеньку, постучал. Вылетела из-под пенька птичка-невеличка:
— Что тебе, дедушка, нужно? Зачем в мой пенёк стучишь?
— Прислала меня моя старуха просить, чтобы ты сделала нас хозяевами всего леса.
— Жадность не даёт ей покоя, — говорит птичка. — Иди домой, ложись спать.
Вспорхнула птичка и улетела, а пенёк вдруг под землю ушёл.
Вернулся старик домой, легли они сб старухой спать, одеялами тёплыми укрылись. А утром проснулись — ни товаров в чуме, ни еды, ни дорогих платьев — ничего нет!
МЫРГЫ
УЛЬЧСКАЯ СКАЗКА
ДАВНО ЭТО БЫЛО. Жили в одном стойбище* ульчи. Много ли, мало ли жили — пришла к ним беда. Появился трёхглавый змей — дябда: глаза его, как угли, горят, изо ртов огненные искры сыплются. Летает тот дябда с горы на гору — страшные громы гремят. Людям выйти нельзя — дябда унесёт, поехать на рыбалку нельзя — дябда убьёт, пойти на охоту нельзя — дябда задавит. Совсем плохо жить стало. Думали, думали люди — ничего не могут придумать. Стрелами били в трёхглавого дябду — стрелы отлетают, копьями метали — копья ломаются. Несчастье нависло над людьми.
Жил в том стойбище парень по имени Мыргы. Стариков уважал, детей не обижал, песни пел — людей тешил. На охоту пойдёт — больше всех зверя убьёт, на рыбалку поедет — больше всех рыбы поймает. Любил Мыргы людей. Сердце у него разрывалось, когда он видел, как матери и жёны плачут, как у мужчин от горя волосы седеют.
Сказал Мыргы отцу и матери:
— Не могу, ама! Не могу, энэ! Лучше умереть, чем так жить! Пойду против трёхглавого дябды биться!
Отец Мыргы, старый Мурун, и мать Мыргы, седая На, очень любили сына, но сказали:
— Иди, сын!
Старый Мурун дал сыну дедовский меч в руки, чтобы смело сражался в бою. Старая На зашила в мешок прядь седых волос, повесила сыну на шею, чтобы был бесстрашным в бою. Люди стойбища принесли по горсти земли, зашили в мешочек, повесили ему за пояс, чтобы помнил свою родину в бою.
Обвязал себя Мыргы в девять слоев старой сетью, взял дедовский меч и поплыл на маленькой берестяной оморбчке*. Едет, едет, слышит: плачет ветер старой женщиной. Видит: деревья, как старики, качают головами. Звери попрятались, птицы не поют.
Много ли, мало ли ехал — доехал до синего озера.
Видит Мыргы: на берегу озера огромное дерево стоит. На том дереве трёхглавый дяб-да живёт.
Подъехал Мыргы к берегу, не вылезает из оморочки.
Увидел его дябда, огненные глаза вытаращил:
— Зачем приехал, человечий сын? Что тебе надо?
Застучало у Мыргы сердце — клок волос старой матери зашелестел на груди, родная земля затрепетала на поясе. Мыргы говорит:
— К тебе я приехал, проклятый дябда, нашей земли мучитель! С тобой биться буду!
Полетели из глаз трёхглавого дябды молнии, громы загремели из горла. Налетел трёхглавый дябда на Мыргы, ударил его в грудь — не пробил девять слоев сети, только на четверть озера оморочку с Мыргы отбросил.
Размахнулся Мыргы дедовским мечом — одну голову чудовища отсёк.
Заревел дябда и в другой раз кинулся на Мыргы. Три слоя старой сети пробил дябда, на середину озера оморочку с Мыргы отбросил.
Размахнулся Мыргы дедовским мечом — вторую голову отсёк.
Заревел дябда и в третий раз кинулся на Мыргы.
Изловчился Мыргы — последнюю голову отсёк. Подхватило синее озеро голову дябды, унесло на дно.
Едет, едет Мыргы домой, слышит: поёт ветер молодой девушкой. Видит: молодыми парнями раскачиваются деревья. Звери из нор вышли, птицы песни распевают — славят его.
Не напрасно героев восхваляют!
ВОРОН
КОРЯКСКАЯ СКАЗКА
ЖИЛ-БЫЛ ВОРОН — старый и жадный. Мало еды в тундре — один мох да ягоды. Летал, летал ворон — ничего не нашёл. С пустым брюхом домой вернулся. «Полечу, — думает, — к морю. Жирной морской еды добуду».
Вот прилетел ворон к морю, сел на камень. Тихо в море. Сидит ворон на камне, добычи ждёт.
Попалась ему камбала. А что еды в камбале? Сама сухая, и глаза с одного боку.
— Не хочу тебя, кособокая, — сказал ворон. — Уж очень ты сухая.
Убил ворон камбалу и бросил назад в море. Упала камбала в воду — пошли по морю волны.
Сидит ворон на камне, ждёт добычи. Попался ему тюлень. Молодой тюлень — спина пёстрая, брюхо белое.
— Не хочу тебя, — сказал ворон. — Уж очень ты молод, жиру не нагулял.
Убил ворон тюленя, толкнул назад в море. Упал тюлень в воду — ещё выше поднялись морские волны.
Сидит ворон на камне, ждёт добычи. Попался ему морж. Старый морж — усатый, оба клыка сломаны.
— Не хочу тебя, — сказал ворон. — Уж очень ты стар, мясо у тебя жилистое.
Убил ворон старого моржа и спихнул его назад в море. Упал морж в воду — потемнело море, поднялись волны горами. А ворон всё сидит на камне, добычи ждёт.
Попался ему кит — большой, жирный, на спине плавник, будто парус. Лежит кит — хвост в воде, голова на берегу, и рот открыт. Заглянул ворон в рот, а там рыбы всякой, как в неводе, полным-полно.
— Вот это по мне добыча! — сказал ворон и прыгнул киту прямо в рот. Наелся там рыбы досыта, а самую большую рыбу, самую жирную треску, с собой про запас взял. Потом выскочил изо рта, крыльями взмахнул и домой в тундру полетел.
Летит ворон, а навстречу ему лиса бежит.
— Откуда, ворон, треску несёшь? — спрашивает лиса.
А ворон и не отвечает, будто не слышит.
— Знаю тебя, старого, — говорит лиса, — подобрал на берегу дохлятину и рад.
Рассердился ворон, разинул рот:
— Врёшь ты, рыжая! Я нынче кита жирного поймал!
Только он это крикнул — выпала треска у него из клюва. Подхватила лиса треску и побежала.
«Ничего, — думает ворон, — у кита во рту ещё много рыбы. Сыт буду». Взмахнул крыльями и полетел назад к морю. А на море буря поднялась. Качается на волнах кит — хвост в воде, голова на берегу, и рот открыт. Прыгнул ворон киту прямо в рот.
А кит ударил хвостом по волнам, распустил плавник на спине, будто парус, рот закрыл и ушёл в море.
МЫШКА ВУВЫЛЬТУ
ЭСКИМОССКАЯ СКАЗКА
ПОГНАЛАСЬ лисичка за мышкой Вувыльту.
Вувыльту бежала, бежала, видит: лисичка уже догоняет её — и скорей вскарабкалась на высокий камень.
Сидит там Вувыльту и дрожит от страха.
А лисичка легла у камня и ждёт, когда мышке надоест сидеть наверху и она спустится вниз.
«Лучше я с голоду помру, чем лисичке на обед достанусь, — подумала Вувыльту. — Надо спасаться!»
Думала Вувыльту, думала, как ей перехитрить лисичку, и придумала. Запрыгала она на камне и запела:
— Пи-пи-пи! Пи-пи-пи!
— Что это ты так развеселилась? — спрашивает лисичка.
— Да во-он, вижу, охотники с копьями и луками идут сюда!
— А тебе-то что, если они сюда придут? — спрашивает лисичка.
— А как же! — говорит Вувыльту. — Они всегда, когда доходят до этого камня, разжигают костёр и садятся обедать. Может, и мне что-нибудь останется.
— Охотники всегда садятся у этого камня? — насторожилась лисичка.
— Да, вот здесь, где ты сидишь, — говорит Вувыльту.
— Знаешь что, — сказала лисичка, — пожалуй, и мне пора обедать. Пойду-ка я порыбачу.
Поднялась и пошла потихоньку, а потом всё быстрей и быстрей. Так и убежала лисичка в тундру.
А Вувыльту прыгнула с камня на землю и запела:
— Пи-пи-пи! Пи-пи-пи! Про охотников-то я всё выдумала! А ещё говорят, что в тундре хитрей лисички зверя нет!
АЙГУЛЬ
ТОФАЛАРСКАЯ СКАЗКА
ВЫСОКО в горах жил старый Саян — богатый и нелюдимый. У него были многочисленные стада оленей, но самым большим богатством Саяна была его дочь, красавица Айгуль.
Отец очень любил свою дочь и никуда её не отпускал. И Айгуль никогда не видела людей. Она не хуже кабарги* бегала по горам, взбиралась на самые крутые скалы, метко била из лука любого зверя и птицу, ездила на оленях, и олени понимали её и слушались.
Старый Саян был суров и замкнут, но его лицо добрело и глаза щурились в улыбке, когда до его слуха доносился звонкий смех дочери, её серебристый голосок и чудные песни. Они раздавались сначала тихо, потом всё громче и громче, наполняя волшебной мелодией необъятные просторы тайги. Песни Айгуль слушали горы, суровые и древние, как старый Саян. Могучие кедры, сосны и лиственницы стояли боясь шевельнуть ветвями. Гордые олени и изюбры останавливались, слушая пение Айгуль. Даже ручьи переставали журчать. Так и росла Айгуль, не зная печали.
Однажды к Саяну пришёл молодой охотник из племени, живущего в долине. Он принёс старику много ценных шкурок соболя в обмен на жирных оленей. Саян сидел в своём чуме*, дымя длинной трубкой, и молча смотрел на дары, разложенные гостем у его ног. А у входа в чум застыла красавица Айгуль. Она смотрела своими огненными чёрными глазами на прекрасного юношу и, конечно, влюбилась в него.
Молодой гость тоже был не слепой. И хоть много он видел красавиц, но такую, которая казалась сотканной из солнечного и лунного света, он видел впервые.
С этой минуты Айгуль пела песни о любви. А молодой охотник думал только о ней.
День прожил юноша у старика, а наутро, захватив несколько оленей, отправился в путь. Напрасно он просил Саяна отдать ему дочь — тот был неумолим. Слышать ничего не хотел и зорко следил за Айгуль.
Давно уехал юноша, оставив Айгуль в печали. Теперь в её песнях была тоска по людям, по смелому юноше из долины.
Не смог удержать Саян свою дочь. По диким звериным тропам убежала она от отца, но упрямый старик догнал её и вернул в чум.
Долго тосковала Айгуль, глаза её не просыхали от слёз. Слушая её горькие песни, плакали звери и птицы...
Есть у нас высоко в горах озеро, вода в нём студёная и чистая, как слеза. Говорят, что в него с высокой скалы бросилась красавица Айгуль, а злой и жестокий Саян прыгнул вслед за ней. Увидела девушка, что отец догоняет её, и превратилась в птицу-гагару, что живёт теперь в этом прекрасном озере, которое называется Агульским. А старый Саян окаменел от горя и превратился в скалу. Он и теперь стоит над озером, ищет в волнах свою дочь, но не может узнать её в птице-гагаре, слёзы текут по его каменным морщинам.
СЛОВАРЬ
Аргйш — обоз из оленьих упряжек; аргй-шить — ездить аргишом, кочевать.
Бакарй — обувь, сшитая из камоса — шкур с ног оленя.
Важенка — самка оленя.
Вежа — старинное саамское жилище из жердей, покрытое дёрном.
Евражка — суслик.
Жирник — плошка с фитилём, заливаемая жиром морского зверя.
Заезок — плетень, перегораживающий реку, в проёме которого устанавливалась сеть для ловли рыбы.
Запор — сооружение для ловли рыбы, перегораживающее всю реку.
Кабарга — горный олень.
Камлёйка — полотняный или ситцевый балахон с капюшоном, надеваемый поверх меховой одежды для предохранения её от дождя и снега.
Камос, камыс — шкура с ног оленя.
Керёжа — старинное средство передвижения у саамов в виде лодочки на одном полозе; в неё впрягается только один олень.
Кухлянка — верхняя зимняя одежда из оленьих шкур.
Лахтак — большой тюлень.
Малица — верхняя одежда из оленьих шкур с капюшоном и рукавицами.
Нарта — лёгкие сани для езды на собаках или оленях.
Обора — завязка у обуви, которая, обвиваясь вокруг ноги, держит обувь.
Олочи — обувь в виде чулок из рыбьей или лосиной кожи.
О мор очка — берестяная лодка.
Острога — рыболовное орудие в виде вил с двумя или тремя зубьями на длинной деревянной рукоятке.
Пальма — длинный нож-тесак, укреплённый на древке.
Перевес — подвесная сеть для ловли уток, гусей и другой водоплавающей птицы.
Пимы — высокие меховые сапоги из оленьих или нерпичьих шкур.
Подволожные лыжи — лыжи, подбитые ка-мосом — шкурой с ног оленя.
Полог — отгороженная оленьими шкурами часть жилища.
Семь перевалов — расстояние, равное ширине хребта Сихотэ-Алйнь.
Сёптула — кушанье из жареной и измельчённой в порошок рыбы.
Скребок — инструмент для выделки шкур.
Сохатый — лось.
Стойбище — поселение кочевых народов Севера.
Суглан — собрание, сход.
Таньгй — люди другого племени.
Торбаса — меховые сапоги из оленьей шкуры.
Тунгаки — злые духи в виде фантастических существ, которые приносили людям всевозможные бедствия.
Тупа — землянка.
Унты — меховые сапоги.
Ураса — жилище юкагиров.
Чебак — рыба из породы карповых.
Чум — жилище в форме конуса, покрытое шкурами оленей.
Шайтан — деревянный божок, который, по поверью, охраняет жилище от злых духов.
Шаман — колдун-знахарь у народов, верящих в духов.
Юкола — вяленая рыба.
Юрта — жилище кочевых народов.
Ягель — лишайник, который служит кормом северным оленям.
Яр — крутой берег, обрыв.
Яранга — разборное жилище чукчей и эскимосов, покрытое оленьими шкурами.
СОДЕРЖАНИЕ
Кукушка. Ненецкая сказка
Тала-медведь и великий колдун. Саамская сказка
Идэ. Хантыйская сказка
Альба и Хосядам. Кетская сказка
Как медведь и бурундук дружить перестали. Нанайская сказка
Хозяйка огня. Селькупская сказка
Старик рыбак и ворон. Долганская сказка
Баручи. Энецкая сказка
Всемогущая Катгыргын. Чукотская сказка
Охотник Хурэгэлдын и лисичка Солакичан. Негидальская сказка
Гордый олень. Мансийская сказка
Лиса и ворон. Керекская сказка
Девушка и Луна. Нганасанская сказка
Отчего у зайца длинные уши. Мансийская сказка
Находчивый стрелок. Эвенская сказка
Гээнта. Удэгейская сказка
Как звери и птицы достали Солнце. Эскимосская сказка
Невеста Солнца. Саамская сказка
Как был наказан медведь. Тофаларская сказка
Белая нерпа. Нивхская сказка
Женщина-лисица. Алеутская сказка
Айога. Нанайская сказка
Чужая у раса. Юкагирская сказка
Великанша Майырахпак. Эскимосская сказка
Гадазами. Удэгейская сказка
Почему у сороки длинный хвост. Ительменская сказка
Как змеев победили. Эвенкийская сказка
Охотник и тигр. Нивхская сказка
Хозяин и работник. Ненецкая сказка
Сирота Манга и красавица Кыси. Ульчская сказка
Кутх у жителей морского царства. Ительменская сказка
Как ворон и сова друг друга покрасили. Эскимосская сказка
Старик и его дочери. Ненецкая сказка
Эрмэчын-богатырь. Чукотская сказка
Две девушки. Нанайская сказка
Геохату. Орокская сказка
Дятел. Эвенкийская сказка
Лучший охотник на побережье. Орочская сказка
Ими-Хиты и Вошинг Урт. Хантыйская сказка
Птичка-невеличка. Кетская сказка
Мыргы. Ульчская сказка
Ворон. Корякская сказка
Мышка Вувыльту. Эскимосская сказка
Айгуль. Тофаларская сказка
Словарь
Литературно-художественное издание
СКАЗКИ НАРОДОВ СЕВЕРА
Составители: Винокурова Валентина Викторовна и Сем Юрий Александрович
Зав редакцией В. В. Винокурова
Редактор Е. Н. Самойлова
Художественный редактор В. Б. Михневич
Технический редактор К. И. Жилина
Корректор В. В. Багрий
ИБ №12536
Сдано в набор 20 02 90 Подписано в печать 18 10 90 Формат 70X90 1/16 Бум офс № 1 Гарнитура литературная Офсетная печать Усл печ л 24,57 + форз 0,29 Уел кр-игт 100.03 Уч-изд л 20,79 + форз 0,47 Тираж 50 000 экз Заказ № 3350
Смоленский полиграфкомбинат Министерства печати и информации Российской Федерации 214020, Смоленск, ул Смольянинова, 1
OCR Pirat
|
|
|
