Мозг китайских читателей. Японский язык и его две системы письменности

Мозг китайских читателей

В мире существует множество самых разных видов письменности. Как подсказывает логика, подобное многообразие должно приводить к огромным расхождениям в организации мозга и паттернах активации у читателей из разных стран – особенно тех, где используются алфавитные и неалфавитные системы. Как ни странно, это не так. Во всех культурах, несмотря на выраженные различия в поверхностной форме, письменные слова всегда обрабатываются практически идентичными нейронными сетями. В частности, левая затылочно‑ височная область «буквенной кассы» играет важную роль у всех читателей мира. Форма и внутренняя структура символов обусловливают лишь минимальные отклонения.

Рассмотрим китайский и японский языки. Долгое время казалось, что распознавание китайских иероглифов – более сложный процесс, нежели декодирование латинского алфавита. Предполагалось, что китайские читатели преимущественно опираются на правополушарную зрительную систему, которая считается более «целостной». Современные нейровизуализационные исследования опровергли эту гипотезу. При сканировании китайских читателей была установлена активация левой затылочно‑ височной области – зона, по существу идентичная «буквенной кассе»[162]. Удивительно, но, несмотря на множество отличий (географическое расстояние, методы визуализации, морфология мозга, педагогические стратегии и система письменности), область, отвечающая за распознавание слов у китайских читателей, находится всего в нескольких миллиметрах от зоны, отвечающей за этот же процесс у англичан.

Люди, бегло читающие и латинские буквы, и китайские иероглифы, предоставляют ученым уникальную возможность изучить универсальность зрительного распознавания слов в одном и том же мозге. В 1970‑ х годах Китай внедрил официальную систему транскрипции для китайского языка. Она называется пиньинь (буквально – «запись звуков»). Она включает 26 букв латинского алфавита и ряд графем, таких как «zh», «ch» и «ang». Слово «банк», например, транскрибируется как «yí nhá ng». Китайские дети часто осваивают пиньинь до того, как их начинают обучать традиционным китайским иероглифам, а потому многие молодые люди фактически оказываются билингвами, а точнее «биграфами» – в их распоряжении имеются две разные зрительные точки входа в один и тот же устный язык. Однако визуализация мозга показывает, что области, активируемые этими двумя системами письма, почти полностью перекрываются в левой вентральной височной коре[163].

Что касается функциональных свойств «буквенной кассы» у людей, владеющих китайскими иероглифами, и тех, чей родной алфавит – латинский, то и они почти ничем не отличаются друг от друга. Так, «буквенная касса» человека, читающего по‑ китайски, явно предпочитает правильные китайские иероглифы визуально похожим бессмысленным фигурам[164]. Это свойство аналогично более интенсивной реакции на слова, а не на цепочки согласных, наблюдаемой у индивида, владеющего латинским алфавитом. Это свидетельствует об адаптации этой области к ограничениям китайской письменности. Вместо букв «буквенная касса» китайского читателя должна содержать иерархию детекторов, настроенных на семантические и фонетические маркеры, которые составляют внутреннюю структуру китайских символов.

На самом деле мне известно очень мало исследований, подтверждающих идею целостного («холистического») распознавания китайских иероглифов. Результаты экспериментов показывают, что иероглифы, как и цепочки букв, кодируются в виде иерархической пирамиды зрительных признаков. В пользу этого вывода говорит эффект прайминга: фрагмент облегчает распознавание всего китайского иероглифа точно так же, как морфема – распознавание английского слова (например, слово «hunt» [ «охота»], за которым следует «hunter» [ «охотник»])[165].

Японский язык и его две системы письменности

Я и мой коллега Кимихиро Накамура подробно изучили, как происходит процесс чтения у японцев[166]. Если вы откроете любую японскую газету, то увидите забавное смешение знаков (рис. 2. 15). Многие из них относятся к системе кандзи, содержащей более 3000 иероглифов, заимствованных из китайского языка и обозначающих слова и их корни. Другие представляют собой знаки каны – японской слоговой азбуки из 46 символов, которые передают слоги и позволяют транскрибировать любую последовательность звуков японской речи. Если многие существительные одинаково часто пишутся и на кандзи, и на кане, то большинство служебных слов, окончаний глаголов, прилагательных и наречий – только на кане. В результате глаголы, транскрибированные с использованием смеси кандзи и каны, – обычное явление.

Несмотря на эти сложные правила, сканирование мозга японских читателей показывает, что зрительное распознавание кандзи и каны тоже опирается на левую затылочно‑ височную область (рис. 2. 15). В обоих случаях активация латерализована[167] в левом полушарии, а ее пик почти совпадает с местом расположения «буквенной кассы», активной у английских читателей. Более того, повреждение этой области часто вызывает чистую алексию как относительно знаков кандзи, так и символов каны[168].

Рис. 2. 15. Чтение японских знаков активирует область, по сути идентичную той, которая обнаружена у английских читателей. Японский язык включает две системы письма. Знаки кандзи, которые исчисляются тысячами, обозначают значения и корни слов (левая колонка), тогда как 46 символов каны кодируют слоги (правая колонка). Несмотря на эти различия, обе системы письменности задействуют левую затылочно‑ височную область, причем практически ту самую ее часть, которая активируется при чтении латинского алфавита. Наблюдаются лишь незначительные расхождения: знаки кандзи больше захватывают медиальные височные области обоих полушарий, в то время как иероглифы каны вызывают повышенную активацию затылочного полюса (по материалам статьи Nakamura et al., 2005).

Хотя мозг реагирует на обе эти системы письменности практически одинаково, некоторые различия все же есть. В первичных зрительных областях затылочного полюса слова на кане вызывают чуть большую активность, чем слова на кандзи – возможно, потому, что многие из них состоят из нескольких знаков и, следовательно, занимают больше места на сетчатке. Слова на кандзи, в свою очередь, вызывают большую активность в маленьком билатеральном участке вентральной части височной доли – возможно, потому, что требуют более глобального или целостного режима восприятия. Сканирование пациентов с повреждениями мозга подтверждает: сети, отвечающие за чтение на кандзи и кане, не идентичны. Например, в редких случаях инсульт приводит к утрате способности читать слова, записанные только в одной системе[169]. Таким образом, знаки каны и кандзи, по всей вероятности, обрабатываются разными микротерриториями в коре, хотя все они расположены в пределах одной и той же общей области.

В целом зрительное распознавание слов определенно опирается на универсальные мозговые механизмы. Во всех культурах за идентификацию письменных слов отвечает один и тот же участок в левой затылочной области, адаптирующий свою иерархическую структуру к требованиям каждой системы письменности.