Методологическое вступление

психологически воспринимаются основанными на опыте, хотя логиче­ского пути, ведущего от опытных данных к аксиомам, не существует; вывод из аксиом естественнонаучных гипотез, опирающийся, как выше уже отмечалось, на только кажущиеся неизбежными правила вывода; сопоставление гипотез с опытом, которое всегда является интуитивным, потому что по своей природе не может быть логически обосновано ¹.

Никакое знание не может быть обосновано окончательно. Дей­ствительно, попытки окончательного обоснования никогда не могут за­кончиться, так как любое обоснование всегда надо ещё обосновывать. Процесс обоснования бесконечен. Поэтому нельзя достоверно доказать даже такой очевидный факт, что в процессе своего развития человече­ские знания становятся всё более и более совершенными. Стоит отме­тить: если рассматривать научное знание как предположительное, уход в обоснованиях в бесконечность уже не обязателен. Как замечает вели­кий методолог науки И. Лакатос, поскольку в любой науке «мы никогда не знаем, мы только догадываемся», то и на вопрос: «Откуда мы знаем, что наука в процессе развития улучшает свои догадки?», можно отве­тить просто и непротиворечиво: «Я догадываюсь»².

Естественнонаучные теории строятся не для реальных, а для за­ведомо несуществующих, идеализированных объектов (типичные при­меры: материальная точка, математический маятник, абсолютно упру­гое тело, идеальный газ и т. д.). Всякое теоретическое описание явле­ния означает его логическую идеализацию. В результате отбрасывания ряда факторов, которые кажутся «малыми, незначительными» или «не­существенными», теория никогда не бывает точной. Поэтому, говорят методологи науки, даже самые корректные, самые хорошо доказанные теории — это только карикатура на действительность, а не её реалисти­ческое изображение ³. Тем не менее, всё сказанное не делает науку бес­смысленной, а научное творчество — бесполезным. Великие ученые (как и выдающиеся спортсмены) постоянно нацелены на получение но­вого, ранее никем не достигнутого результата, заранее зная, что за ними придут другие, которые превзойдут их достижения. [окончание cтраницы 71]

______________________

¹Я почти буквально повторил рассуждения, высказанные А. Эйнштейном в изве­стном письме от 7 мая 1952 г., которые заканчиваются признанием вечно сомнитель­ной взаимосвязи всего мыслимого (т. е. логического) и ощущаемого (т. е. опыта) — см. Эйнштейн А. Собр. научных трудов, 4. М., 1967, с. 570.

² Лакатос И. Бесконечный регресс и основания математики. // Современная фи­лософия науки. М., 1996, с. 115.

³См. Грязное Б. С. Логика, рациональность, творчество. М., 1982. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

Раздел первый

Поэтому, кстати, в науке, как отмечает К. Поппер, весьма почёт­но быть создателем опровергнутой теории. И не только, потому, что на­личие попыток опровержения само по себе говорит о внимании к этой теории последующих исследователей. Сам факт экспериментального опро­вержения теории означает, по Попперу, признание этой теории в качест­ве полноправной естественнонаучной теории. Религиозные и философ­ские концепции в принципе не могут быть опровергнуты. Напротив, все теории в физике или химии были или будут опровергнуты. Когда исчезают люди, придерживающиеся тех или иных религиозных или философских концепций, эти концепции приобретают во многом лишь исторический интерес. Однако научные теории, которые были приняты научным сообществом как верные хотя бы в течение 50-100 лет, навсег­да сохранят свое место в созданной человечеством картине мира, пусть и в неузнаваемой для самих создателей этих теорий форме¹.

Ведь, создавая новую теорию, нельзя просто сказать: то, что мы знали раньше, неверно. Надо ещё объяснить, почему то, что мы ранее лишь ошибочно полагали верным, всё же способствовало развитию нау­ки. В методологии науки это называется принципом соответствия. Исто­рия науки показывает, что всегда удается найти такой способ интерпре­тации предшествующего знания, чтобы оно не противоречило новому знанию ². Так, теория К. Птолемея, опирающаяся на представление о Земле как центре Вселенной, после исследований Галилея и Кеплера вряд ли кем-либо (кроме астрологов, но это — другая песня) рассмат­ривалась всерьез. Тем не менее, эпициклы, с помощью которых Птоле­мей описывал движение планет, ныне оцениваются как достаточно точ­ное приближение к первым членам Фурье-разложения истинных ньюто­новских орбит. А сама механика Ньютона, принципиально не совмести­мая в своих посылках с теорией относительности Эйнштейна, трактуется как частный случай последней. И хотя взгляд на роль атомных весов в квантовой механике принципиально отличен от взглядов Менделеева, это не мешает изучать в школах таблицу Менделеева.

Мистическое знание ищет свою опору в прошлом, ибо опирается на знание учителей, учителей этих учителей и т. п. Для мистиков очень важно то, о чем думали древние — будь то Пифагор или вавилонские [окончание cтраницы 72]

______________________

¹ Для математических теорем В. Я. Перминов дает ещё меньшую оценку. Он ут­верждает, что как бы ни менялись основания математики (аксиомы), математическая теорема «признается в своей истинности навсегда», если в первые 20 лет после её до­казательства не была обнаружена ошибка в рассуждениях. — Перминов В. Я. Развитие представлений о надежности математического доказательства. М., 1986, с. 51.

²См. Принцип соответствия. М., 1979; Аллахвердов В. М. Ук. соч., с. 132-133.