 |
На Кавказе. Наша любовь. Молодость
|
|
|
|
На Кавказе
По Воробьевым горам я ходил
И думал: «Нет краше громад!.. »
Здесь горы закутались в облака,
В море зашли и стоят.
Когда же, с пылью и сажей в ноздрях,
Сомлев от жары городской,
Я грудью вдохнул кипарисовый дух, –
Что стало с моей душой!
Я часто в Цека комсомола твердил:
– Ударники… Культпоход…
А тут соревнуюсь с прибоем, ползу
По гребням горных высот.
На этом Кавказе и воздух с водой
И солнце – не то, что у нас:
Лежишь, загораешь – ведь наше оно! –
Хвалишь его и Кавказ.
Абхазец курчав и черноволос,
Остер подбородок, как сабля – нос…
И тут есть, конечно, рабочий класс.
И есть кулаки, как в деревне у нас.
Есть и совхоз и сельсовет, –
Не скажешь, что бюрократизма нет…
Весь как новенький, бронзовый весь,
Прокаленный жарким лучом,
В Москву я вернусь, бурей ворвусь –
Новое дело сдвину плечом.
Спасибо Союзу за этот Кавказ,
За этот Дом отдыха, нужный для нас.
Сберкассу я тоже добром помяну:
Кто деньги мне приберег на весну?
Зачем же в походах брюзжать и стонать?
Зачем же усталость, друзья, проклинать?
Для отдыха место найдется у нас:
Хочешь – Крым, хочешь – Кавказ!
17 июля 1929. Новый Афон
Наша любовь
Помнится, была весьма забавной
Наша комсомольская любовь.
Члены волостного комитета,
Ехали на съезд мы.
Вижу вновь
Красный тот вагон и пар морозный…
Мы укрылись шубою одной.
Черт возьми, тогда‑ то показалась
Ты, ей‑ богу, близкой мне, родной.
Было то в крутом году – в двадцатом.
Кто из нас не помнит той зимы?..
Тут же ты картошки наварила,
Из одной тарелки ели мы.
Помню, как мы весело смеялись,
|
|
|
Словно закадычные друзья.
Целовались иль не целовались –
Этого никак не вспомню я.
Резкий ветер дул из каждой щели,
Забирался и за воротник.
Ты о коммунизме говорила,
Чтó из головы, а чтó из книг…
– Тяжело еще пока живется,
Трудною дорогою идем.
Но победы все‑ таки добьемся,
Вот увидишь – заживем потом!
Коммунизм – великая эпоха,
Счастье человечества всего.
Мы с тобой увидим непременно
Ленинской идеи торжество.
Пусть нам нелегко, – ты говорила, –
Одолеет все рабочий класс.
Этому учил и Маркс когда‑ то,
Этому и Ленин учит нас. –
И стучавший в дверь вагона ветер
И метель за ледяным окном
Звали нас к борьбе неутомимой.
Как и ты, твердили об одном.
В это время нашим фронтом были
Битвы против бунтов кулака,
Были штабом той борьбы великой
И райком и грозное Чека.
Помню, ты на съезде выступала
С гневной речью против кулаков,
Защищала яростно комбеды, –
Ты была душою бедняков.
А когда домой мы возвращались,
Ты, устав, ко мне прижалась вновь.
До чего ж тогда была смешною
Наша комсомольская любовь!
Волосы моей щеки касались…
Все точь‑ в‑ точь, как было в первый
раз.
Целовались иль не целовались –
Точно уж не помню я сейчас…
Времени прошло с тех пор немало.
Светлые сбываются мечты:
Строим мы ту жизнь для человека,
О которой говорила ты.
К ней, моя хорошая, идем мы,
Трудной закаленные борьбой.
В той борьбе очистили сердца мы,
В ней и ум оттачиваем свой.
Поровну тепло и хлеб делили
Мы с тобою в пору той зимы.
И друг друга и сыграну любили
Настоящею любовью мы.
1932
Весна
Я открываю солнцу грудь.
«Чахотка», – доктор говорит…
Пусть лижет солнце эту грудь,
Она от прежних ран болит.
Ну что ж, ей надо отдохнуть.
И солнцем вновь она блеснет…
На белом камне я сижу,
Мне слышится весны поход –
Идут деревья, ветры ржут…
|
|
|
Преступен разве отдых мой?
Дышу я теплотой ночей,
Готовящих работу дней…
Я взял свое от войн и гроз.
Зачем же не смеяться мне,
Прошедшему сквозь грохот гроз,
Когда весна, сломав мороз,
Скачет, как бешеный снеговой поток?
Скачет, как бешеный снеговой поток,
Кружится безумный водоворот.
Тонкий, как кружево, как пушок,
Челтыр‑ челтыр[1] – ломается лед
От жара‑ богатыря – весны…
В небе лазурном, как взор Сарвар,
Тихая тень облаков‑ ресниц
Расходится, задрожав сперва,
Лаская уколами небосклон…
Ну как мне не радоваться и не петь,
Как можно грустить, когда день – как
звон,
Как песня, как музыка и как мед!
За то, чтобы крикнуть идущим дням:
«Эти вёсны нам принадлежат! », –
Я легкое отдал, я жизнь отдам,
Не оборачиваясь назад…
Я радуюсь дрожанью вен, –
Весна по руслам их течет.
И я кричу: «Ломая плен,
Не кровь ли двинулась вперед,
В днепровский яростный поход,
Трудом вскипает и поет?!. »
«Чахотка», – доктор говорит…
Неправ он: это гул годин,
Которые, теснясь в груди,
Хранят походов грозный ритм
И пламя флагов впереди.
1933
Молодость
Молодость со мной и не простилась,
Даже и руки не подала.
До чего горда, скажи на милость, –
Просто повернулась и ушла.
Только я, чудак, дивясь чему‑ то,
Помахал рукою ей вослед, –
То ль просил вернуться на минуту,
То ль послал признательный привет.
Бросила меня в пути, не глядя,
Упорхнула легким ветерком,
Проведя, как на озерной глади,
Борозды морщин на лбу моем.
И стоял я долго на поляне,
Чувствуя стеснение в груди:
Молодость, как этот лес в тумане,
Далеко осталась позади.
Молодость, резвунья, чаровница,
Чем же ты была мне так близка?
Отчего же в сердце длится, длится
Эта беспокойная тоска?
Может быть, в тебе мне были любы
Дни, когда я страстью был томим?
Рауз ы рябиновые губы,
Горячо прильнувшие к моим?
Или дорогá мне до сих пор ты
Стадионом, где шумел, футбол?
Был я одержим азартом спорта,
Много дней в чаду его провел.
Или вот…
Стою перед мишенью,
Нажимаю, щуря глаз, курок.
Помню каждое свое движенье,
Хоть тому уже немалый срок.
Может быть, бывает так со всеми,
|
|
|
Злая память жалит, как пчела?
Или просто наступило время
Погрустить, что молодость прошла.
Ничего! Я унывать не стану,
Много в жизни и разлук и встреч.
Я и в старости не перестану
Слушать звонкой молодости речь.
Родина нас вместе с молодыми
Призовет на бой с любой бедой, –
Встанем все тогда в одни ряды мы
И тряхнем седою бородой.
Молодость, не чванься, дорогая,
Жар в душе не только у тебя, –
Это жизнь у нас теперь такая:
Нам и жить и умирать, любя.
Не одна ты радость и утеха.
Разве счастье лишь в тебе одной?
Силе чувства возраст не помеха,
Солнце не кончается с весной.
Если снова Раузá родится –
Вновь придет к заветному ручью,
Моему «джигитству» подивится
И погладит бороду мою.
Молодости нету и в помине,
Сколько ни гляжу я ей вослед,
Лишь на горизонте вижу синий,
Как морские волны, синий цвет…
Дай‑ ка я сегодня на прощанье
Обернусь, махну тебе рукой.
Это уж и вправду расставанье,
Молодость, товарищ дорогой!
За огонь затепленный – спасибо!
А грустить?.. Не та теперь пора.
Если бы ты возвратилась, ты бы
Удивилась яркости костра.
Не погаснет этот жар сердечный.
Жить, гореть, бороться буду я.
Вот что означает помнить вечно
О тебе, далекая моя.
1933
|
|
|
