 |
Из передовой статьи 3 марта 1881 г.
|
|
|
|
Из передовой статьи 3 марта 1881 г.
Что же делать теперь? Над гробом усопшего Монарха для живых все‑ таки встает вопрос о жизни. Что делать – устранить систему «умиротворения» и «новых веяний», которые оказались бессильны предотвратить катастрофу, – так скажут близорукие советники; провозгласить осадное положение, прибавят они, усилить надзор. Ограничить всякие права, возобновить ссылки массами.
Но ведь все это уже было. В каждом доме был обыск, перед каждым домом, днем и ночью, сидел дворник, вокруг дворца ездили пикеты, печать была взнуздана, земство было стоптано, из университетов высылали сотни людей и всем правила молчаливая, недоступная ни для каких народных «веяний» канцелярия. Так было с 1866 года. Дальше того, что было в то время, уже и идти некуда, разве к закрытию всех школ, газет, земств, даже правильных судов в России. […]
Но есть такие моменты в жизни народов, когда следует побороть чувство. Естественное чувство в настоящее время – мы признаем это – является в том, что затруднительно перед страшным злодейством, перед возмущающею душу угрозою, делать какие‑ либо уступки. Но истинная политика есть – расчет, а не чувство. Чувство побуждало бы каждого порядочного человека, когда бы он видел убийственный снаряд, направленный в Царя, встать между смертью и человеком, носившим Царский венец. Но того же добросовестного гражданина, готового поступить так для спасения Царя, теперь, когда надо думать о будущем – расчет, хладнокровное осознание реальных отношений побуждает дать совет, свободный от чувств негодования и мести. […]
Нет иного выхода, как уменьшить ответственность Главы государства, а тем самым – и опасность, лично ему угрожающую от злодеев‑ фанатиков. Почему же всякая ответственность за все, что делается на Руси, за ошибки экономические и за разочарования нравственные, и за крутые, ошибочные меры реакции, за ссылку в Восточную Сибирь, за все неприглядное, одним словом, должна ложиться лично на одного Вождя русского народа? Разве Он лично пожелал всех этих мер, разве Его собственною мыслью было приведение их в исполнение? Неумелые, прежние советники, внушители реакции здравствуют, а Царь наш, Царь‑ Освободитель погиб!
|
|
|
Нет, пусть впредь исполнители, которые зовутся исполнителями только на словах, сами несут ответственность на себе. Надо устроить в правильном общественно‑ государственном порядке громоотвод для личности Главы государства. Надо, чтоб основные черты внутренних политических мер внушались представителями русской земли, а потому и лежали на их ответственности.
А личность русского Царя пусть служит впредь только светлым, всем сочувственным символом нашего национального единства, могущества и дальнейшего преуспеяния России. Ему нужны помощники не безгласные, но и не безответственные. А Его да хранит Бог, на пользу страны.
22. «Земство» [418]
Из передовой статьи 29 апреля 1881 г.
Событие 1 марта вновь побудило некоторые общественные собрания к откровенному выражению их мыслей. И на этот раз большинство собраний воздержалось от обсуждения общегосударственных вопросов, но те, которые высказались, выразили одно и то же пожелание – чтобы будущая правительственная деятельность не отклонялась от того пути, который указан царем‑ освободителем. Адреса Казанской думы и Казанского земства одинаково выражают одну надежду и одни пожелания завершения великого дела обновления государства, начатого царем‑ освободителем; Солигаличское уездное земство выражает желание, чтобы «новое царствование было продолжением великих реформ предшествовавшего», и т. д. Земские люди с мольбой взывают к престолу, чтобы между верховной властью и народом было установлено тесное, близкое общение. «Когда беда поражала отечество, – говорит Тверское земство в своем адресе, – в непосредственном единении земских людей и верховной власти русский царь и народ всегда приобретали могучую, неодолимую силу». «Соберите нас вокруг себя, – говорит Рязанское земство, – и мы всегда готовы, по вашему повелению делить с вами труды и опасности». Новгородское земское собрание единодушно соглашается со словами гласного Нечаева: «Мы должны умолять государя выслушать свободный голос русской земли, через посредство истинных ее представителей и действительных выразителей народных нужд, интересов и задушевных мыслей».
|
|
|
23. Самарское дворянское собрание [419]
8 марта 1881 г. («Московский телеграф», 1881, 27 марта)
Собрание отклонило послать адрес на том основании, что никакие адреса не в состоянии выразить тех чувств, которыми преисполнены сердца верноподданных. Вместо адреса собрание постановило послать депутацию. После этого поднялся г. Тенняков, почти 70‑ летний старец, Николаевский уездный предводитель дворянства и произнес, приблизительно, такую речь: «Гг. дворяне! Мы только что порешили послать в Петербург депутацию. Но необходимо подумать о будущем. Необходимо обсудить меры, которые должны быть приняты для предупреждения подобных ужасных событий. Я предлагаю собранию обсудить этот важный вопрос». На это г. Нудатов ответил, что по его мнению, эту в высшей степени трудную задачу могут разрешить только свободно избранные представители всех сословий, а не одного дворянства, которых необходимо созвать для этой цели. (Слышны крики: «Правда! Правда! ») Г. Марычев заметил, что дворянству не следует поднимать этот вопрос, как неуместный. На это г. Племянников взволнованным голосом вскричал: «Когда же в таком случае будет уместным обсуждать этот вопрос? Не тогда ли, когда совершатся еще новые преступления? » Г. Дансберг сказал, что «стыдно дворянству сторониться и умывать руки в то время, когда убивают его государей». Г. Племянников: «Нужно являться на помощь без зова, по крайней мере, для сохранения жизни государя». Гр. Толстой: «Народное представительство скажет правду царю». Г. Жданов: «Я разделяю мнение о народном представительстве». Снова поднялся г. Нудатов и сказал: «Гг.! Я уже стар и на склоне дней моих. Я люблю мою родину и желаю ей счастья и славы. Никто не заподозрит и не скажет, что я революционер. Но ради блага отечества, ради счастья детей наших, говорю, что смута, вот уже два года терзающая русскую землю, может быть устранена только общими усилиями всех свободно избранных представителей народа». […]
|
|
|
Затем встал гр. Толстой и сказал: «Путь, указываемый нами, не новый и не революционный. Он уже издавна практиковался на Руси. Так, даже самые абсолютные монархи, как Иоанн Грозный и Алексей Михайлович, и те созывали земские соборы[420]. Кому же, как не представителям народа, защищать своего царя? Не тем ли, которые обманывали покойного»… Но здесь речь его была прервана председателем, который заметил, что он не может допустить подобной критики. Г. Тенняков заметил, что он предлагал обсуждение этих мер здесь, в собрании, а не имел в виду народное представительство, на что г. Тургенев возразил: «Все собрание, если он не ошибается, аплодировало не г. Теннякову, а г. Нудатову? » Отовсюду слышатся крики: «Верно! Правда! » и вновь рукоплескания. […]
24. Алексей Бобринский [421]
|
|
|
