 |
Глава 12. Исчезнувшие навсегда
|
|
|
|
Глава 12
ИСЧЕЗНУВШИЕ НАВСЕГДА
Лагерь экстинкционистов «Царство людей», Фес, Марокко
Младший Артемис согласился поехать с доктором Кронски в охраняемый лагерь рядом с городом. «Лендровер» главы экстинкционистов, значительно более шикарный, нежели автомобиль, взятый напрокат самим Фаулом, располагал мощным кондиционером и охладителем питьевой воды. Сиденья были обиты шкурами тигров‑ альбиносов.
Артемис провел пальцем по меху и не удивился, обнаружив, что шкуры настоящие.
– Приятные сиденья, – заметил он сухо.
Кронски промолчал. Он мало говорил с тех пор, как потерял лемура, только время от времени что‑ то бубнил про себя, проклиная несправедливость мироздания. Судя по всему, его совершенно не беспокоил тот факт, что его костюм заляпан краской, пачкавшей дорогую обивку.
Дорога до лагеря заняла всего пять минут, но Артемис радовался возможности немного подумать. Когда «лендровер» подъехал к укрепленным воротам, последние недостатки плана были устранены, и оставшиеся две минуты он посвятил обдумыванию сюжета одного из любовных романов, которые иногда пописывал под псевдонимом Сюзи Пюзи.
Охранник, телосложением не уступавший Дворецки, махнул им рукой из арки в четырехметровой стене. Артемис внимательно рассмотрел вооруженных громил, патрулировавших периметр лагеря площадью не меньше десяти акров, запомнил, где находится будка генератора и жилые помещения для персонала.
«Знание – сила».
Жилые коттеджи в стиле калифорнийских бунгало – с плоскими крышами и стеклянными стенами, теснились у искусственного пляжа, оборудованного волногоном и спасательной станцией. В центре лагеря находился огромный конгресс‑ центр, с торчащим над крышей и пока закрытым лесами шпилем. Двое рабочих на лесах наносили последние штрихи на водруженную на вершину шпиля бронзовую эмблему. Большую часть эмблемы скрывал брезент, но Артемис без труда догадался, что она собой представляет: человеческая рука с зажатым в кулаке земным шаром – символ экстинкционистов.
|
|
|
Водитель Кронски остановил машину у самого шикарного бунгало, и доктор, не сказав ни слова, прошел в дом. Махнув рукой в сторону обитого мехом дивана, он скрылся в ванной.
Артемис надеялся принять душ и переодеться, но Кронски, очевидно, настолько расстроился, что забыл о вежливости, поэтому мальчику оставалось только ослабить ворот рубашки, от которой чесалось все тело, и дожидаться возвращения хозяина.
Гостиная в доме Кронски производила мрачное впечатление. Одна стена была полностью увешана сертификатами уничтожения с фотографиями несчастных животных и датами гибели от рук экстинкционистов последнего представителя каждого вида.
Артемис пробежал глазами по фотографиям отметив японского морского льва, китайского речного дельфина байцзи, гуамскую летучую лисицу и балийского тигра.
Все они исчезли навсегда.
«Единственный способ еще раз увидеть этих животных – каким‑ то образом разогнаться до скорости выше световой и вернуться в прошлое».
В комнате имелись и другие ужасные свидетельства, аккуратно снабженные пояснительными табличками. Диван был обит шкурами фолклендского волка. Основанием торшера служил череп западного черного носорога. Артемис с трудом сохранял спокойствие. «Надо поскорее выбираться отсюда».
Но едва слышный голос совести напомнил ему, что, даже если он уйдет, это место не перестанет существовать, а, продав Кронски еще одно диковинное существо, он лишь способствует росту его популярности.
Артемис вызвал в памяти образ отца. «Любой ценой. Во что бы то ни стало».
|
|
|
В комнату вошел посвежевший после душа Кронски, облаченный в длинный восточный халат. Глаза у него припухли, как будто он только что плакал.
– Присаживайся, А’темис, – сказал он, показав на диван мухобойкой в кожаной оплетке.
Артемис посмотрел на предложенное место.
– Нет, я лучше постою.
Кронски опустился на офисное кресло.
– Да, я понимаю. Диван для взрослых. Трудно заставить относиться к себе серьезно, если ноги не достают до пола.
Доктор потер глаза короткими и толстыми, словно обрубки, большими пальцами и надел свои фирменные очки.
– А’темис, ты представить себе не можешь, что мне пришлось пережить. Из‑ за моих убеждений меня изгоняли из разных стран, словно обычного преступника. А теперь, когда я наконец обрел место, которое могу назвать домом, когда убедил комитет провести заседание именно здесь, выясняется, что гвоздь программы исчез! Я рассчитывал, что этот лемур предстанет перед нашим судом!
Кронски говорил спокойно – видимо, уже оправился от нервного срыва, случившегося на кожевенном базаре.
– Члены комитета экстинкционистов – очень могущественные люди, А’темис. Они привыкли к комфорту и удобствам. Марокко вряд ли можно назвать уютной страной. Мне пришлось построить этот лагерь, чтобы завлечь их сюда, пообещав сногсшибательную церемонию открытия конференции. И что я им теперь покажу? Собственную светящуюся ладонь?
Кронски помахал рукой – слизь почти вся сошла, но кожа по‑ прежнему тускло светилась.
– Не все потеряно, доктор, – произнес Артемис успокаивающим тоном. – Я могу предоставить вам существо, которое вдохнет в ваше общество новые силы и заставит весь мир считаться с вами.
Кронски скептически нахмурился, но наклонился вперед и слегка вытянул руки.
«Лицо говорит „нет“, – подумал Артемис. – А тело – „да“».
– Что именно ты продаешь, А’темис?
Артемис открыл в телефоне папку с фотографиями и выбрал снимок.
– Это, – ответил он, передавая телефон Кронски.
Доктор рассмотрел изображение, и скептицизма в его взгляде прибавилось.
– Что это? Фотомонтаж?
– Нет, снимок настоящий. И существо настоящее.
– Перестань, А’темис. Лично я вижу силикон и костные имплантаты.
|
|
|
Мальчик кивнул.
– Нормальная реакция. Тебе не придется платить, пока не убедишься.
– Я уже заплатил.
– Ты заплатил за лемура, – возразил Артемис. – А я предлагаю неизвестный вид. Возможно, опасный для всего человечества. Как раз то, против чего выступают экстинкционисты. Представь, сколько новых членов поспешит сделать пожертвования твоей церкви, когда ты расскажешь всем об этой угрозе.
Кронски кивнул.
– Ты умеешь приводить убедительные аргументы, хотя тебе всего десять лет. Сколько мне придется заплатить?
– Тебе придется заплатить пять миллионов евро. Сумма не обсуждается.
– Наличными?
– Бриллиантами.
– Не отдам ни единого камня, пока не удостоверюсь в подлинности товара, – напыщенно сказал Кронски.
– Справедливо.
– Весьма любезно с твоей стороны, Фаул. А почему ты уверен, что я не обману тебя? В конце концов, я не сомневаюсь, что за происшествием на базаре стоишь ты. Там, где я вырос, считается справедливым отплатить той же монетой.
– Ты можешь меня обмануть, Дамон. Но ты не станешь обманывать Дворецки. Ты не настолько глуп.
Кронски хмыкнул, слова Артемиса явно произвели на него впечатление.
– Должен признать, мой мальчик, ты очень предусмотрителен и умеешь убеждать. – Он рассеянно посмотрел на светящуюся ладонь. – А’темис, тебе никогда не казалось странным, что такой малыш, как ты, стоит лицом к лицу с таким закоренелым преступником, как я?
– Не понимаю вопроса, – сказал Артемис, потому что действительно не понимал.
Кронски хлопнул в ладоши и засмеялся.
– А’темис, меня приводит в восторг само существование такого мальчика, как ты. Просто праздник какой‑ то. – Смех внезапно смолк, словно обрубленный гильотиной. – Когда я смогу осмотреть это существо?
– Немедленно, – ответил Артемис.
– Отлично. Передай своему человеку сообщение, чтобы явился сюда. На дорогу уйдет минут тридцать, еще десять – на проверку службой безопасности… Можем встретиться с ним в директорской приемной примерно через час.
– Я сказал, немедленно, – повторил Артемис и щелкнул пальцами.
|
|
|
Из‑ за портьеры выступил Дворецки с кевларовой сумкой под мышкой.
Кронски взвизгнул и закатил глаза.
– Извините, не сдержался… После того случая с коалой в Кливленде… Как неловко получилось…
«Запомним на будущее, – подумал Артемис. – Коала в Кливленде».
– Кстати, – продолжил доктор. – Как ты здесь оказался?
Дворецки пожал плечами.
– Так же, как и вы, доктор.
– Ты спрятался в лендровере, – прошептал Кронски. – Хитр о .
– Не совсем. Это скорее небрежность с вашей стороны, чем хитрость с нашей.
– Буду иметь в виду. Товар при тебе?
Дворецки сжал губы, и Артемис понял: сделка заставила телохранителя задуматься о пределах лояльности. Он и к истории с лемуром относился достаточно неодобрительно, а сейчас в сумке лежало разумное существо.
Не говоря ни слова, гигант поставил сумку на стол. Артемис протянул руку к молнии, но Дворецки остановил его.
– Она обладает гипнотическими способностями. Мне приходилось встречаться в Лаосе с ребятами, умевшими заворожить любого, но по сравнению с ней они щенки. Она пыталась загипнотизировать меня, когда мы уходили с базара, и я едва не врезался в верблюда – пришлось заклеить ей рот. Кроме того, как нам известно, она умеет становиться невидимой. Когда я открыл сумку, ее там не оказалось. Думаю, энергия уже на исходе, но кто знает, сколько еще фокусов таится между этими остроконечными ушами? Вы готовы рискнуть?
– Да! – воскликнул Кронски, брызгая слюной. – Конечно да! Открывай сумку.
Дворецки убрал руку, и Артемис расстегнул молнию, чтобы все увидели лежавшее в сумке существо.
Кронски пристально посмотрел в разноцветные глаза. Провел пальцами по не по‑ человечески высокому лбу, подергал за уши, потом, попятившись, рухнул в кресло и дрожащими руками налил себе стакан воды.
– Пять миллионов по действующей рыночной цене, – сказал он. – Ты сказал пять, и мы договорились. Никаких надбавок.
Артемис улыбнулся. Доктор заглотил наживку.
– Пять миллионов, – согласился он. – Плюс расходы.
Старший Артемис возвращался к посадочной площадке на складном полицейском скутере, сконструированном по образцу популярной у людей в пятидесятых годах двадцатого века «ламбретты». Впрочем, сходство ограничивалось внешним видом, ибо на человеческие мотороллеры никогда не устанавливались чистые атомные аккумуляторы, система спутниковой навигации и кнопки самоуничтожения.
Дорога из столичного города на Ифран шла по плодородной речной долине, мимо оливковых рощ и полей для гольфа.
«Древность и современность. Бок о бок».
Звезды на небе казались крупнее и ярче, чем в родной Ирландии, и полыхали, будто огни на стадионе, словно Африка была ближе к Вселенной.
|
|
|
«Я потерял ее. Потерял Элфи».
Но у него был план. Почти. Для его осуществления требовались всего лишь кое‑ какие волшебные инструменты, чтобы открыть несколько дверей, и тогда у него появится шанс. Потому что без Элфи будущего не было. Ни для кого из них.
Почти час ушел на поиски поля для гольфа, куда эльфийка посадила полицейский шаттл. Никаких явных признаков наличия здесь корабля не наблюдалось, за исключением небольшого плоского участка на поверхности песчаной ловушки. Элфи зарыла шаттл глубоко в сухой песок и оставила защитный экран включенным. Артемису удалось отыскать точное место только при помощи навигационной системы скутера.
Он сложил скутер (тот превратился в диск не больше летающей тарелки‑ фрисби) и спустился в шаттл через верхний люк.
Мульч Рытвинг от нечего делать крутился на кресле пилота.
– Это мой скутер, вершок, – сказал он. – Свалился с тележки, и я его прихватил.
Артемис закрыл за собой люк.
– Где лемур? Где Джуджу?
Мульч ответил вопросом на вопрос.
– А где Элфи? Ты ее потерял?
– Да, – с несчастным видом признался Артемис. – Мальчишка перехитрил меня. Он знал, что мы придем за лемуром. Пожертвовал им, чтобы схватить Элфи.
– Толково, – заметил Мульч. – Впрочем, меня это не касается. Увидимся…
– Увидимся? Увидимся?! Твоя соплеменница… твой друг попал в беду, а ты собираешься его бросить?
Мульч поднял руки.
– Эй, успокойся, вершок. Полицейские мне не друзья. Мы договаривались: я добываю тебе этого мохнатого малыша, ты отдаешь мне тележку полицейского снаряжения. Дело сделано, обе стороны довольны.
В этот момент из туалета выглянул Джуджу.
– Что он там делает?
Мульч усмехнулся.
– Угадай с трех раз.
– Лемуры не умеют пользоваться современной сантехникой.
– Сам посмотри. Что бы там ни было, я тут ни при чем, это все Джуджу.
Он щелкнул волосатыми пальцами, и лемур, пробежав по руке, сел ему на голову.
– Видишь. Он берет ответственность на себя. – Мульч нахмурился. – Ты же не собираешься обменять этого шельмеца на капитана Малой?
– Нет смысла, – сказал Артемис, входя в центральную базу данных Подземной полиции. – С таким же успехом можно попытаться обменять шпильку для волос на Экскалибур.
Мульч задумчиво пожевал губу.
– Я знаю историю об Экскалибуре и понимаю, что ты хочешь сказать. Шпилька для волос бесполезна, Экскалибур чудесен, и так далее. Но в некоторых случаях шпилька оказывается весьма кстати. Вот если бы ты имел в виду резиновую шпильку… Понимаешь, куда я клоню?
Артемис, не обращая на него внимания, колотил пальцами по возникшей перед ним виртуальной клавиатуре. Ему требовалось получить максимум сведений об экстинкционистах, а у Жеребкинса скопилось на них море данных.
Мульч пощекотал Джуджу под подбородком.
– А мне начинает нравиться капитан Малой, вопреки здравому смыслу. Полагаю, я могу сделать подкоп и спасти ее.
Предложение было искренним и разумным, поэтому Артемис позволил себе его обдумать.
– Невозможно. Кронски уже видел спасение через туннель, и второй раз его провести не удастся. В любом случае ты не выдержишь дневной температуры. Даже под землей тебе опасно. Грунт здесь настолько сухой, что глубина трещин на открытых участках достигает пятнадцати метров. Один лучик полуденного солнца, и ты вспыхнешь, как старая книга в печи.
Мульч поморщился.
– Убедительное сравнение. Итак, что ты собираешься делать?
Артемис, используя передовую технологию волшебного народца, распечатал пятнистую, как шкура леопарда, членскую карточку общества экстинкционистов с переливающейся серебристо‑ лиловой голограммой в центре.
– Сегодня я отправлюсь на банкет экстинкционистов, – сказал он, щелкнув по карточке указательным пальцем. – В конце концов, меня пригласили. Мне понадобится соответствующий костюм и кое‑ какие медикаменты.
Мульч был потрясен.
– Отличный план. А ты хитер и коварен, почти как я.
Артемис снова повернулся к клавиатуре. Надо еще немного поработать над прикрытием…
– Ты даже не представляешь, насколько, – отозвался он.
Время банкета неумолимо приближалось, и нервы у Кронски были натянуты до предела. Он плясал по бунгало в одном только банном полотенце и от волнения напевал любимые арии из мюзикла «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов». [11] Кронски часто видел себя во сне облаченным в разноцветный плащ, сшитый из шкур уничтоженных им животных. После таких снов доктор всегда просыпался с улыбкой.
«Все должно пройти идеально. Сегодня – самый важный день в моей жизни. Спасибо, юный А’темис».
От этой конференции зависело очень многое, и банкет обычно задавал тон предстоящим выходным Покажи что‑ нибудь сногсшибательное на судебном заседании после банкета, и члены общества будут еще много дней болтать только об этом. И в Интернете поднимется шум…
«А что может быть грандиознее совершенного нового разумного вида? Экстинкционистов признает весь мир! »
И давно пора. Честно говоря, в данный момент экстинкционисты не пользовались популярностью. Суммы пожертвований падали, и впервые с момента учреждения их организации билеты на конференцию разошлись не полностью. Вначале все шло прекрасно – множество видов предстояло уничтожить и прибить на стену трофеи. Но теперь государства защищали редких животных, особенно крупных. Уже стало невозможно слетать в Индию просто пострелять тигров. И расположенные южнее Сахары страны реагировали крайне отрицательно, если узнавали, что в одном из заповедников появилась группа хорошо вооруженных экстинкционистов и отстреливает слонов. Дошло до того, что правительственные чиновники отказывались брать взятки. Отказывались брать взятки!
Существовала еще одна проблема, но ее Кронски ни за что не признал бы публично. Организация сделалась прибежищем экстремистов. Его искренняя ненависть к царству зверей привлекала кровожадных безумцев, желающих только одного – всадить пулю в тупую скотину. Философия организации оставалась недоступной их пониманию. Человек – царь природы, и животные имеют право на жизнь только в том случае, если вносят свой вклад в обеспечение комфортного существования хозяев. Бесполезное животное лишь потребляет бесценный воздух и подлежит уничтожению.
Но это новое существо способно все изменить. Всем захочется посмотреть на него. Весь судебный процесс, включая казнь, будет заснят, потом запись попадет в сеть, и весь мир окажется у ног Дамона Кронски.
«Еще один год пожертвований, – подумал Кронски, – и я смогу отойти от дел и наслаждаться богатством».
«Пять миллионов. Эта фея, или как там ее, стоит в десять раз дороже. В сто раз».
Кронски с минуту постоял, раскачиваясь, под струей холодного воздуха из кондиционера и принялся выбирать костюм из гардероба.
«Пурпурный, – подумал он. – Сегодня я буду императором».
Подумав, Дамон взял с верхней полки сшитую из шкуры каспийского тигра шапочку с кисточкой.
«Мы же в Фесе», [12] – подумал он весело.
Личный самолет Фаулов, воздушное пространство над Гибралтаром, высота 10 000 метров
Десятилетний Артемис Фаул тщетно пытался расслабиться в мягком кожаном кресле. Напряжение у самого основания черепа отпускать не собиралось.
«Нужно сделать массаж. Или выпить чашку травяного чая».
Артемис прекрасно осознавал истинную причину недомогания.
«Я продал существо… разумное существо экстинкционистам».
Будучи ребенком исключительно умным, Артемис без труда нашел оправдание своим поступкам.
«Друзья освободят ее. Им почти удалось перехитрить меня, значит, они без труда перехитрят Кронски. Это волшебное существо скорее всего уже возвращается туда, откуда появилось, причем с лемуром под мышкой».
Артемис решил отвлечься от этих шатких доводов в свою пользу и подумать о Кронски.
«С этим типом определенно нужно что‑ то делать».
На складном столике мягко зажужжал титановый пауэрбук. Фаул включил экран и открыл личный браузер Интернета – эту программу он написал как школьную контрольную работу. Благодаря мощной и, естественно, незаконно установленной в грузовом отсеке самолета антенне он мог перехватывать сигналы радио‑ и телевизионных сетей, а также Интернета практически в любой точке мира.
«Организации, подобные обществу экстинкционистов, живут и умирают в зависимости от репутации, – подумал он. – Занятно будет уничтожить репутацию Кронски, используя силу Сети».
Оставалось кое‑ что выяснить, а потом разместить короткую видеозапись на самых посещаемых сайтах Интернета.
Через двадцать минут младший Артемис уже вносил завершающие штрихи в свой проект, но тут из кабины появился Дворецки.
– Перекусить не хотите? – спросил телохранитель. – В холодильнике есть немного пюре из нута, [13] а еще я приготовил ваш любимый напиток из йогурта и меда.
Артемис грузил видеоролик на последний сайт.
– Спасибо, – буркнул он. – Я не голоден.
– Чувство вины будет грызть вас, словно крыса – старую кость, – прямо сказал телохранитель, доставая еду из холодильника.
– Спасибо за сравнение, Дворецки, но что сделано, то сделано.
– Обязательно было оставлять Кронски оружие?
– Я тебя умоляю! Даже я устанавливаю дистанционные заряды в свои приборы. Неужели ты думаешь, что такие развитые существа не позаботились о защите своих технологий? Не удивлюсь, если этот пистолет уже расплавился прямо в руках Кронски. Я должен был оставить оружие в качестве благодарности.
– А вот живое существо вряд ли расплавится.
– Перестань, Дворецки. Я совершил сделку, и не будем больше об этом.
Дворецки сел напротив него.
– Гмм. Значит, вы руководствуетесь своего рода кодексом. Кодексом чести преступников? Интересно. А в данный момент что вы делаете на компьютере?
Артемис погладил рукой напряженный желвак на шее.
– Прошу тебя, Дворецки… Все это – ради отца. Ты сам понимаешь, что я вынужден был так поступить.
– Только один вопрос, – сказал Дворецки, срывая упаковку со столовых приборов. – А ваш отец захотел бы, чтобы вы так поступили?
Артемис молча тер шею.
Через пять минут Дворецки сжалился над десятилетним мальчишкой.
– Я думаю, мы можем развернуть самолет и помочь этим странным созданиям. Аэропорт Фес‑ Саисс уже открыли, и мы приземлимся там через пару часов.
Артемис нахмурился. Поступить так было бы правильно, но это не входило в его планы. Возвращение в Фес не поможет спасти отца.
Дворецки сложил бумажную тарелку пополам, оставив объедки внутри.
– Мистер Фаул. Мне очень хочется развернуть самолет, и я намерен так поступить, разве что вы в самой недвусмысленной форме запретите мне это сделать. Достаточно одного слова.
Артемис проводил взглядом вернувшегося в кабину телохранителя, однако ничего не сказал.
Марокко
Непрерывный поток лимузинов из аэропорта доставлял в «Царство людей» все новых экстинкционистов, и каждый из них выражал свою ненависть к животным тем, что находилось у него на плечах, голове или ногах. Кронски заметил даму, щеголявшую в ботфортах из шкуры каменного козла. Пиренейского, если он не ошибся. Рядом стояли старина Джеффри Кунц‑ Майерс в твидовой куртке, подбитой шкурой квагги, [14] и графиня Ирина Костович, бледную шею которой защищал от вечернего холода палантин из японского волка.
Кронски улыбался и тепло приветствовал каждого гостя, называя почти всех по имени. Каждый год новых членов становилось все меньше, но после сегодняшнего суда все изменится… Он направился в сторону банкетного зала.
Сам зал, спроектированный мюнхенской архитектурной мастерской «Шиллер‑ хаус», представлял собой огромный набор готовых конструкций, доставленных сюда немецкими специалистами в контейнерах и собранных меньше чем за четыре недели. Грандиозная конструкция отличалась от коттеджей более строгим видом, что было вполне оправдано, ибо в зале занимались очень серьезными делами. В нем вершился справедливый суд и приводился в исполнение приговор.
«Справедливый суд», – подумал Кронски и хихикнул.
Главный вход охраняли два дюжих марокканца в вечерних костюмах. Кронски сначала хотел одеть охранников в трико с эмблемами общества, но отказался от этой идеи, посчитав ее слишком бондианской.
«В конце концов, я же не Доктор Нет. [15] Я – Доктор Нет‑ Животных».
Шмыгнув мимо охранников, Кронски порысил по коридору, устланному роскошными местными коврами, и ворвался в банкетный зал высотой в два этажа, с трехслойной стеклянной крышей. Звезды казались такими близкими, что протяни руку и хватай.
Подобранная с большим вкусом внутренняя отделка представляла собой смесь классики и модерна. Исключением являлись пепельницы из лап гориллы на каждом столе и ведерки из слоновьих ног для охлаждения шампанского, выстроившиеся на подставках рядом с дверью в кухню. Кронски проскользнул в двустворчатые двери, пробежал мимо сверкающей сталью кухни и вошел в холодильную камеру.
Существо сидело в окружении троих охранников. Его приковали наручниками к пластмассовому детскому стулу, позаимствованному в яслях лагеря. Смотрело оно напряженно и угрюмо. Оружие лежало вне пределов досягаемости на стальной тележке.
«Будь взгляды пулями, – подумал Кронски, беря крошечный пистолет и взвешивая его на ладони, – я давно бы превратился в решето».
Он навел пистолет на свисавший с потолка замороженный свиной окорок и нажал на крохотный спусковой крючок. Ни вспышки, ни отдачи, но дымящийся окорок можно было подавать на стол.
Дабы убедиться в том, что глаза его не обманули, Кронски поднял на лоб фиолетовые солнцезащитные очки, которые носил днем и ночью.
– Ничего себе! – воскликнул он. – Вот это игрушка.
Он топнул по стальному полу, и гул волнами разнесся по камере.
– На этот раз никаких туннелей, – объявил он. – Базарный трюк не повторится. Ты говоришь по‑ английски, тварь? Понимаешь, что я тебе говорю?
Существо закатило глаза.
«Я бы ответила, – словно говорило оно, – но рот заклеен».
– И вполне оправданно, – заявил Кронски, словно ответ на его вопрос был произнесен вслух. – Нам все известно о твоих фокусах с гипнозом. И невидимостью. – Он ущипнул девушку за щеку, словно младенца. – На ощупь кожа похожа на человеческую. Кто ты такая? Фея, да?
Она снова закатила глаза.
«Если бы закатывание глаз признали видом спорта, она получила бы золотую медаль, – подумал доктор. – Ну, может быть, серебряную. Золотую получила бы моя бывшая жена – ее в этом деле никому не переплюнуть».
Кронски повернулся к охранникам.
– Она не шевелилась?
Охранники покачали головами. Глупый вопрос. Как она могла шевелиться?
– Отлично. Все идет по плану. – Теперь Кронски сам закатил глаза. – Вы только послушайте меня! «Все идет по плану». Совсем как Доктор Нет. Только металлических рук не хватает.
– Металлических рук? – переспросил молодой охранник, еще не привыкший к рассуждениям доктора.
Двое других давно усвоили, что большинство вопросов хозяина относятся к разряду риторических, особенно если касаются Эндрю Ллойда Уэббера или Джеймса Бонда.
Кронски не удостоил новичка ответом. Он приложил палец к надутым губам, чтобы все поняли важность слов, которые он собирался произнести, потом шумно, со свистом, выдохнул через нос.
– О’кей, джентльмены. Все меня слышат? Важность этого вечера невозможно переоценить. От него зависит будущее всей нашей организации. Все должно пройти идеально. Не спускайте глаз с пленницы, не снимайте с нее наручники, не давайте ей открывать рот. Никто не должен видеть ее до начала суда. Я заплатил пять миллионов бриллиантами за право грандиозного разоблачения, поэтому никого, кроме меня, сюда не впускать. Понятно?
Вопрос был уже не риторическим, хотя новичок понял это не сразу.
– Да, сэр, понятно, – выпалил он на долю секунды позже остальных.
– Если что‑ нибудь пойдет не так, то последним твоим заданием нынче вечером станет назначение в похоронную команду. – Кронски подмигнул новичку. – Знаешь, как говорят: последним вошел, да первым вышел.
Атмосфера на банкете оставалась несколько унылой, пока не подали первое блюдо. Все экстинкционисты отличались разборчивостью в еде. Некоторые из них ненавидели животных так сильно, что стали вегетарианцами, тем самым, естественно, несколько ограничив свое меню. Но на этот раз Кронски удалось переманить из вегетарианского ресторана в Эдинбурге шеф‑ повара, способного из простого кабачка приготовить такое блюдо, что даже самый закаленный мясоед изошел бы слюной.
На первое подали томатно‑ перечный суп в панцирях новорожденных черепашек. За ним последовали запеченные в тесте овощи с солидной порцией греческого йогурта в соуснике из черепа обезьяны. Все было очень вкусно, кроме того, вино несколько расслабило гостей.
Кронски так мутило от волнения, что он не мог проглотить ни куска. Это было для него необычно. Он не испытывал такого головокружения со времен первого банкета в Остине много лет тому назад.
«Я – на пороге величия. Скоро мое имя будут упоминать наряду с Бобби Джо Хаггардом или Джо Бобби Саггартом, великими проповедниками экстинкционизма. Дамон Кронски – человек, который спас мир».
Два события должны были сделать этот банкет незабываемым.
Основное блюдо и судебное разбирательство.
Основному блюду предстояло обрадовать всех, как мясоедов, так и вегетарианцев. Вегетарианцы, конечно, его есть не станут, но, по крайней мере, будут поражены мастерством его приготовления.
Кронски ударил в маленький гонг, стоявший рядом с его столовым прибором, и объявил блюдо, как того требовал обычай.
– Дамы и господа, – произнес он, – позвольте рассказать вам историю одного уничтожения. В июле одна тысяча восемьсот восемьдесят девятого года профессор Д. С. Джордан посетил озера Твин‑ лейкс в Колорадо и опубликовал отчет об экспедиции в одна тысяча восемьсот девяносто первом году в бюллетене Комиссии США по вопросам рыболовства. Он заявил, что открыл новый вид – «желтоперый красногорлый лосось Кларка».
В своем отчете Джордан описал рыбу как серебристо‑ оливковую с широкими лимонно‑ желтыми полосками по бокам, с яркими золотисто‑ желтыми нижними плавниками и темно‑ красными полосками по обеим сторонам горла, отсюда и название «красногорлый». До одна тысяча девятьсот третьего года желтоперые лососи обитали в водоемах Твин‑ лейкс. Они вымерли, как только в озерах появилась радужная форель. Другие лососи начали скрещиваться с радужной форелью, а желтоперый лосось исчез и считается вымершим.
Никто не проронил ни слезинки. После слова «вымершим» раздались аплодисменты.
Кронски поднял руку.
– Нет, я хотел развеселить вас не этим. Говорят, желтоперый лосось был очень вкусной рыбой с особенно нежным ароматом. Жаль, что нам не удастся попробовать… – Он сделал многозначительную паузу. – Или все же удастся?
В задней части комнаты сдвинулась в сторону огромная фальшивая стена, открыв красный бархатный занавес. Кронски торжественно извлек из кармана пульт дистанционного управления и нажал на кнопку. Занавес, зашелестев, открылся. За ним оказалась огромная тележка, на которой находилось нечто похожее на миниатюрный ледник. Серебристый и курящийся паром.
Заинтригованные гости выпрямились.
– А что, если чуть больше ста лет назад в Твин‑ лейкс случилось сверхбыстрое замораживание?
Гости начали оживленно переговариваться.
– Нет.
– Конечно нет.
– Невероятно.
– Что, если глыба озерного лада была сброшена оползнем в не отмеченное на карте узкое ущелье и лежала там, омываемая течениями с почти нулевой температурой?
– Но в этом случае…
– Внутри этой глыбы…
– Что если эта глыба поднялась на поверхность буквально шесть недель назад рядом с землей моего доброго приятеля Томми Киркенхазарда, одного из наших верных последователей?
Томми поднялся, раскланялся и помахал стетсоном[16] из шкуры техасского волка. Губы улыбались, а глаза норовили испепелить Кронски. Все присутствующие знали, что отношения между этими двумя, мягко говоря, далеки от приятельских.
– Доставка сюда этой глыбы льда, в которой сохранилась стайка желтоперых лососей, оказалась осуществимой – возмутительно дорогой и трудной, но осуществимой. – Кронски помолчал, чтобы сказанное дошло до гостей. – Таким образом, дорогие друзья, мы станем первыми людьми за последние сто лет, кому удалось поужинать желтоперым лососем.
От такой перспективы слюнки потекли даже у некоторых вегетарианцев.
– Смотрите, экстинкционисты, смотрите и наслаждайтесь?
Кронски щелкнул пальцами, и несколько кухонных рабочих выкатили тележку в центр банкетного зала и установили ее на стальную решетку. Затем рабочие сбросили униформу, под которой оказались костюмы обезьян.
«Возможно, с обезьянами я переборщил, – подумал Кронски. – Слишком уж по‑ бродвейски».
Но, окинув гостей быстрым взглядом, он убедился, что те по‑ прежнему увлечены зрелищем.
Кухонные рабочие на самом деле были цирковыми акробатами из вспомогательной труппы «Цирка солнца», [17] гастролировавшей по Серверной Африке. Они охотно прервали на несколько дней свои гастроли, чтобы дать частное представление для экстинкционистов.
Они залезли на глыбу льда, закрепились тросами, скобами и кошками и принялись разрушать ее появившимися словно по мановению волшебной палочки цепными пилами, огненными мечами и огнеметами.
Зрелище получилось эффектное. Лед разлетался по все стороны, осыпая гостей осколками, механизмы испускали оглушительный шум.
Очень быстро из голубоватых ледяных глубин появилась стайка желтоперых лососей. Рыбы с выпученными глазами замерли в момент поворота, скованные сверхбыстрым замораживанием.
«Вот это смерть, – подумал Кронски. – Без малейшего предупреждения. Чудесно».
Актеры принялись вырезать рыбу вместе с блоками льда, передавая каждый брусок появившимся из боковых дверей поварятам, вооруженным газовыми горелками. Замороженных рыбин помещали в нагретое сито, дабы растаял оставшийся лед, затем каждую тушку мастерски разделывали и поджаривали на оливковом масле вместе с ассорти из нарезанных кубиками овощей и толченым чесноком.
Вегетарианцам подали ризотто с шампанским и грибами, хотя Кронски не рассчитывал, что многие согласятся отведать его, в любом случае мясоеды предпочтут рыбу, хотя бы ради того, чтобы воткнуть в нее вилку.
Блюдо имело огромный успех, и скоро зал гудел от возбужденной болтовни.
Кронски заставил себя съесть кусочек филе, несмотря на волнение.
«Восхитительно. Какой тонкий вкус…»
«Они думают, что это гвоздь программы, – подумал он. – Даже не представляют, что их ждет».
После кофе, пока экстинкционисты распускали пояса или крутили в пальцах толстые сигары для равномерного тления, Кронски приказал обслуге приготовить зал к заседанию суда.
Приказ был выполнен с быстротой и ловкостью команды «Формулы‑ 1», что было неудивительно после трех месяцев натаскивания и порки. Причем в буквальном смысле. Рабочие кинулись к решетке, под которой в яме стояла вода от растаявшего льда и плавали кверху брюхом никому уже не нужные желтоперые лососи. Эту часть пола они закрыли и открыли другую яму, облицованную стальными, испещренными пятнами сажи листами.
В центр зала, убрав тележки со льдом, выкатили скамью подсудимых, по сторонам от нее установили две трибуны, оборудованные портативными компьютерами с поворотными мониторами. Скамью подсудимых накрыли клеткой. Самого подсудимого скрывал занавес из леопардовой шкуры.
Разговоры стихли, и гости затаили дыхание в ожидании грандиозного разоблачения. Ради этого момента они все здесь и собрались: миллионеры и миллиардеры, заплатившие бешеную цену за то, чтобы на мгновение почувствовать себя безгранично могущественными – настоящими вершителями судьбы целого вида. Они пытались показать всей планете, кто ее настоящий хозяин. Гости не заметили, как на верхней галерее появилось около дюжины снайперов, на тот случай, если представшее перед судом существо решит продемонстрировать какие‑ либо магические способности. Спасательная операция из‑ под земли не представлялась сколь‑ нибудь реальной, поскольку зал покоился на железобетонном фундаменте.
Кронски смаковал мгновение. Он медленно поднялся на ноги и неторопливо двинулся к трибуне обвинителя.
Сцепив пальцы, доктор дождался, пока напряжение в зале не сделалось почти нестерпимым, и начал свою вступительную речь.
– Каждый год мы предаем суду редкое животное.
С трибун донеслись восторженные крики, от которых оратор добродушно отмахнулся.
– Настоящему суду, на котором хозяин выступает в качестве обвинителя, а кто‑ то из вас, счастливчиков, в качестве защитника. Идея проста. Если вам удастся убедить жюри из непредубежденных присяжных…
Снова крики.
– …что сидящий в этой клетке вносит положительный вклад в существование человека на Земле, мы освободим это существо. Такое, можете вери
|
|
|
