 |
Глава четырнадцатая
|
|
|
|
В колледже мне очень нравилось. Помимо учебы, я занималась в театральной труппе, пела в церковном хоре, а по пятницам выступала с местными группами. Постепенно я начала жить как нормальная студентка. Лишь когда оставалась наедине с собой, ужасные воспоминания и мрачные мысли снова давали о себе знать, но к этому времени я уже научилась не думать о плохом и делать вид, что все замечательно.
Мама по-прежнему относилась ко мне очень жестоко. Старшие сестры, Элен и Роузи, вышли замуж и больше не жили с нами. Том вступил в Королевскую морскую пехоту и служил где-то за границей. Дома остались только я и Анна; младшая сестра стала маминой любимицей, я же, как и раньше, была «причиной всех несчастий в семье». К счастью, будучи сильно занята, я проводила дома мало времени, потому что участвовала в самодеятельности и усердно занималась.
Билла я не видела больше года, и это радовало меня больше всего. Я даже стала надеяться, что все самое страшное позади и больше никогда его не встречу. Больше не придется его ублажать. Я изо всех сил старалась оставить всю боль там, где ей самое место, – в прошлом. Мне хотелось начать новую жизнь, в которой не будет места несчастью и страху.
Когда мне уже исполнилось восемнадцать, я познакомилась с актером по имени Алистер, высоким, смуглым и очень привлекательным молодым мужчиной. Алистер притягивал к себе людей, к тому же был прекрасным актером. Все девушки сходили по нему с ума, так что я безумно обрадовалась, когда он пригласил меня на свидание. Не кого-нибудь, а именно меня!
Я была поражена, но, не раздумывая, сказала «Да! ». «Пожалуйста! » – чуть не вырвалось у меня.
Мы стали встречаться, и тут в моей жизни снова появился дядя Билл. Как-то раз я вернулась домой после занятий, а он, как ни в чем не бывало, сидел у нас в гостиной и пил чай. Я, не веря своим глазам, сразу поднялась к себе в комнату, но мать заставила меня спуститься. На что она рассчитывала? Что я стану относиться к Биллу как к отцу? После всего, что он сделал со мной? Я ведь рассказала ей, как он приставал ко мне, делал мне больно. Я спустилась, поздоровалась с Биллом и, посидев немного, как говорится, для приличия, вернулась к себе наверх. Ни слова не было сказано ни о том, что я узнала, кто мой настоящий отец, ни о моем расставании с его сыном. Биллу явно не хотелось говорить об этом, а мне и подавно.
|
|
|
После этого случая я стала избегать Билла, но он буквально преследовал меня, стараясь застать врасплох и выманить из дома.
– Билл хочет погулять с тобой, так что одевайся, – сказала мать, когда он в очередной раз заехал к нам в гости в субботу. – Вы с ним давно не виделись. Я ухожу к тете Мэри, так что до вечера.
Мама ушла, а Билл, гадко ухмыляясь, смотрел на меня:
– Пойдем, Кэсси, повеселимся немного. Я куплю тебе новые туфли или еще что-нибудь.
– Я с тобой никуда не пойду, – сказала я твердо.
– Тебе же мама велела идти. Неужели ты не послушаешься? Она может очень рассердиться.
– Больше я с тобой никогда никуда не пойду, – не сдавалась я. – И ты меня не заставишь. Только попробуй, я все расскажу Алистеру.
Это было первое, что пришло мне в голову. Всерьез я об этом еще не думала. Билл рассмеялся:
– Расскажи, и что он про тебя подумает? Он спросит: почему ты раньше не пыталась это остановить? Почему раньше никому не рассказала?
Я прекрасно знала, что мало кто сможет понять, почему я столько лет мирилась с насилием. А дело все том, что я пыталась рассказать, но мне не поверили. Вдруг Алистер решит, что я хотела секса с собственным отцом? Он же тогда ко мне и близко не подойдет.
|
|
|
Билл стал угрожать, что, если я не соглашусь переспать с ним, он расскажет о наших с ним отношениях Алистеру, причем повернет все так, что виноватой окажусь я. Я ужаснулась. Меня потрясло то, что он способен на такое, и то, что ему могут поверить.
Я тогда еще ничего не знала о правосудии. Была уверена, что меня сочтут виновной просто потому, что я не пыталась сопротивляться насилию. Влюбившись в Алистера, боялась его потерять. Я была слишком наивной и не понимала, что закон на моей стороне, несмотря на то что мне уже восемнадцать. Я уже пыталась рассказать обо всем матери, но та не поверила. Потом, когда Билл на время исчез из моей жизни, я решила обо всем забыть и двигаться дальше, но вот Билл вернулся, а вместе с ним вернулись страхи и сомнения. Теперь, наверное, уже поздно рассказывать? Да и что я скажу? Он насиловал меня почти каждый день несколько лет подряд. Разве это не подозрительно, что все эти годы я молчала? Кому поверят, мне или Биллу? Мне казалось, что лучший выход – продолжать молчать и делать все, что желает Билл, лишь бы он тоже держал язык за зубами. Я совсем запуталась. Билл так запугал меня, что я сдалась.
В тот день он отвез меня на лодку. Насилие продолжилось.
Летом шестьдесят четвертого года мама попросила одного из знакомых покрасить кухню. По-моему, он не мог найти работу, а мать решила его выручить. Родители и Анна собирались уйти на целый день, чтобы знакомый мог спокойно начать работу. Мать сказала ему, что я буду дома и напою его чаем, когда он захочет.
Фил – так звали маминого знакомого – мне не нравился, но у меня не было оснований его опасаться. Я стала убирать со стола посуду и ставить в раковину. Внезапно Фил подошел сзади и обнял меня за талию.
Я оцепенела от неожиданности, потом развернулась и оттолкнула его.
Он рассмеялся, попытался пошутить и продолжил красить.
Я хотела не обращать внимания на то, что произошло, но воспоминания о приставаниях Билла лезли в голову, и я забеспокоилась. Помыв посуду, я вышла из кухни и стала подниматься к себе в комнату, желая оказаться подальше от Фила.
До комнаты я так и не дошла.
Фил набросился на меня и стал целовать. Я закричала.
– Ну хватит, – с ухмылкой сказал он. – Тебе же самой нравится.
|
|
|
Затем рассмеялся, сунул руку мне под юбку и стал стягивать с меня трусики.
Только не это. Почему я? Почему это происходит со мной?
– Отстань от меня! – вскричала я, вырываясь изо всех сил. – Убери свои руки!
Он, разгоряченный, потный, прижался ко мне, и я заплакала, почувствовав, как его напрягшийся член упирается мне в живот.
Фил стал тереться об меня, все сильнее распаляясь. Гримаса наслаждения исказила его лицо. Потом он произнес слова, которые заставили меня осознать всю мерзость происходящего.
– Я могу с тобой делать все, что захочу, – проговорил он. – Он мне разрешил. Тебе это самой нравится, так что хватит ломаться. Он сказал, что ты всегда для виду сопротивляешься, но на это не надо обращать внимания.
Я не могла поверить. Возможно ли это? Неужели Билл разрешил ему изнасиловать собственную дочь? Что может быть хуже этого?
– Убирайся! – закричала я. – Убирайся! Ненавижу тебя! Не смей меня трогать!
Я отталкивала Фила, умоляя Бога остановить этот кошмар. Мои молитвы были услышаны. Кто-то постучал во входную дверь. Фил занервничал, я оттолкнула его, подбежала к двери и выскочила на крыльцо.
Стучал молочник: он пришел получить деньги за молоко. Как же я была счастлива его видеть! Он, видимо, догадался, что что-то не так.
– Что-то случилось? – спросил он, глядя на мою измятую одежду и красное лицо.
– Да, случилось… – начала было я, но тут вышел Фил. Он сказал, что все в порядке и что уже уходит.
Когда молочник ушел, я, шокированная произошедшим, заперла дверь. Меня трясло от страха, а ведь, по большему счету, ничего страшного не случилось. Мне и не такое приходилось терпеть. Тем не менее, хотя Филу и не удалось меня изнасиловать, я была вне себя от ужаса. Почему мужчины не могут оставить меня в покое? Почему все они домогаются меня?
Со многими молодыми людьми я рассталась, потому что на уме у них был только секс. Алистер же сразу сказал, что уважает меня и согласен подождать. Отчасти из-за этого я так его любила и полностью доверяла ему. Я вдруг почувствовала острое желание увидеться с ним. И, приведя себя в порядок, оделась и поехала к нему домой.
|
|
|
Едва взглянув на меня, Алистер сразу понял, что случилось что-то ужасное. Вообще-то я не собиралась ему ничего рассказывать, но в конце концов не смогла удержаться. Меня все еще трясло от страха и унижения. Я рассказала Алистеру, как Фил чуть не изнасиловал меня. Я рассказала ему все. Но, конечно, умолчала о том, что приставать ко мне ему разрешил Билл. Как я могла сказать такое? Как можно сказать, что родной отец дал другому мужчине разрешение насиловать тебя, как ему вздумается, что сам он насиловал меня почти всю мою жизнь?
Не медля ни секунды, Алистер вызвал такси, и мы поехали обратно ко мне, чтобы рассказать обо всем матери. Как же я этого боялась! Я ведь уже рассказывала ей про Билла, и ничем хорошим это не кончилось.
Следует заметить, что Алистер маме нравился. Он происходил из богатой и уважаемой семьи, принадлежал к высшему обществу. В общем, маму он вполне устраивал. Наконец-то я смогла ей хоть чем-то угодить. К тому же Алистер был очень красив, очарователен и сумел найти к ней правильный подход.
Когда родители вернулись, Алистер сказал, что хочет серьезно поговорить. Мама отправила отца с Анной в магазин купить сладости к чаю, а сама отвела нас в гостиную.
Нелегко было рассказать ей о том, что случилось, ведь Фил был ее приятелем, – но я смогла.
Алистер сильно разозлился и пообещал убить Фила.
Мама поняла, что лучше всего прикинуться возмущенной родительницей. Она встала из кресла и подошла ко мне.
– Всякий, кто обидит мою дочь, – сказал она твердо, – будет сурово наказан.
Я онемела от удивления. Это что-то новое! Что это вдруг на нее нашло?
– Я предпочла бы просто обо всем забыть, – сказала я, опасаясь, что при разбирательстве могут всплыть подробности, которые я хотела скрыть. – Пусть только он держится от меня подальше.
Но маму понесло. Внезапно проснувшийся материнский инстинкт заставил ее позвонить в полицию. Я была поражена.
Не она ли наорала на меня, когда я поведала ей о самом большом несчастье в своей жизни?
Не она ли в тот же вечер поцеловала моего насильника и заверила его, что не поверила ни единому моему слову?
Я еще не знала, что у мамы с Филом был роман, однако, вернувшись домой после неудавшегося изнасилования, он позвонил ей и сказал, что им нужно расстаться. То есть она уже была очень зла на него. Я всего лишь дала ей отличный повод отомстить бывшему любовнику. Как он смел ее бросить? Ему это дорого обойдется…
Я пыталась ее остановить, мне совсем не хотелось скандала, но тут приехала полиция. Полицейские отнеслись ко мне очень участливо. Среди них была женщина с ярко-рыжими волосами, которая сказала, что хочет поговорить со мной наедине. Она сразу же пояснила, что если мужчина заставляет женщину или девушку делать что-то, чего она сама не хочет, то это – серьезное преступление. И прибавила, что, будь я младше, преступление было бы еще серьезнее. Тут я заплакала. Она стала успокаивать меня и сказала, чтобы я не торопилась, а подробно рассказала ей обо всем, что произошло. Потом заверила, что упрячет моего обидчика за решетку.
|
|
|
Она-то думала, что я плачу из-за того, что со мной попытался сделать Фил. Она ошибалась.
Я плакала по той маленькой девочке, которая ничего не знала о законах, защищающих детей, и не осмеливалась никому рассказать о том, как над ней измываются.
Я рассказала женщине-полицейскому все про Фила, а она тщательно записала мои слова. Затем осмотрела меня. Все это время она успокаивала меня и обещала, что виновник будет наказан. Она обещала также поговорить со спасшим меня молочником, чтобы тот выступил на суде свидетелем обвинения.
Она была так добра ко мне, что я едва не рассказала ей всю правду. Мне хотелось признаться, что, по сравнению с тем, как меня насиловал дядя Билл на протяжении многих лет, это вообще ерунда. На самом деле Фил даже не успел потрогать менятам. И изнасилования как такового не было. Я хотела сказать это женщине-полицейскому, но не смогла, а потом было уже поздно.
Несколько следующих недель я жила как в сказке. Дом был тот же. Семья та же. Собака та же. Только мама стала другой. Она и правда сильно изменилась. Не было больше ругани. Не было насмешек и издевок. Она стала добра ко мне и разговаривала со мной так, словно ей было не все равно, как у меня дела. Она впервые не кричала на меня, а говорила нормальным голосом.
Я пыталась привыкнуть к этой перемене. Поверить в нее. Разве не об этом я мечтала почти всю жизнь? Не этого хотела? Я пыталась убедить себя, что теперь так будет всегда. Но у меня не получалось. Я умела очень хорошо притворяться, поэтому легко отличала настоящие чувства от притворства. И сразу поняла, что мамы не хватит надолго. Она просто притворялась.
Скоро я убедилась в своей правоте. Уже через неделю состоялся суд над Филом. Это было ужасно. Его адвокат, утверждавший, что на самом деле Фил приставал ко мне с моего согласия, подверг меня перекрестному допросу. По его словам, я первая начала заигрывать с его подзащитным и совсем не возражала против знаков внимания, которые тот мне оказывал. Это заявление повергло меня в шок. Я начала было оправдываться, но судья остановил меня. Я не имела ни малейшего представления о том, как работает суд. Да и откуда ему было взяться, ведь я присутствовала на первом в своей жизни судебном заседании.
Затем выступили свидетели обвинения: молочник, мама и, наконец, Алистер. Как только он начал свою речь, в зале воцарилась тишина. Как всякий талантливый актер, он умел завладеть вниманием аудитории, к тому же он несколько раз прорепетировал выступление, словно это была одна из его ролей. Алистер не только говорил правду, но и был убедительным.
Слушание продолжалось два дня, и в конце концов Фила признали виновным в попытке и совершении сексуального нападения. Выяснилось, что ранее он уже привлекался за приставания, в основном к девушкам моего возраста.
Я никогда не забуду выражения лица его жены при оглашении приговора. Она явно не поверила ни единому моему слову и была уверена в невиновности мужа. Мне стало стыдно, особенно после того, как я заметила, что она ждет ребенка. Именно с учетом того, что его жена была беременна, суд приговорил Фила всего лишь к двум годам лишения свободы условно. Через несколько лет до меня дошли слухи, что его дочка родила близнецов и что отцом был сам Фил. Какой мерзкий тип!
Очень не скоро я смогла оправиться от унижения, которое вытерпела на суде, и избавиться от чувства вины перед семьей Фила. Все это время дядя Билл держался в стороне, видимо, из опасения, что его тоже могут привлечь к ответственности. Разве не он дал Филу разрешение приставать ко мне? Он сказал ему, что не будет возражать против изнасилования собственной дочери. На его месте я тоже постаралась бы держаться в тени.
Я была рада, что Билл оставил меня в покое хотя бы на некоторое время. Что же касается мамы, она довольно быстро перестала изображать из себя заботливую родительницу и стала обращаться со мной, как раньше. Она просто не могла быть доброй долго.
|
|
|
