 |
Дейенерис 1 страница
|
|
|
|
Санса
Ей обещали, что сегодня новое платье будет готово. Утром служанки наполнили ванну обжигающе горячей водой и отмыли Сансу дочиста с головы до ног. Личная горничная Серсеи подстригла ей ногти, расчесала и завила ее золотисто‑ рыжие волосы – теперь они спадали Сансе на спину мягкими локонами. Женщина также принесла ей на выбор дюжину флаконов с любимыми духами королевы. Санса выбрала резкий и сладкий цветочный запах с оттенком лимона, и горничная, чуть‑ чуть смочив палец, надушила ее за ушами, ниже подбородка и легонько тронула соски.
Сама Серсея пришла вместе с портнихой и стала смотреть, как Сансу одевают. Белье все было шелковое, а платье – из особо плотного шелка и серебряной парчи, на серебристой атласной подкладке. Длинные заостренные рукава почти касались пола, когда Санса опускала руки. Да, это взрослое платье, а не девчоночье, сомнений нет. Вырез опущен чуть ли не до живота и прикрыт сизым мирийским кружевом. Юбки длинные и пышные, а талия так узка, что Сансе пришлось задержать дыхание, пока ее зашнуровывали. Ей принесли и новые туфельки из мягкой серой оленьей кожи, облегающие ногу, как перчатки.
– Вы просто красавица, миледи, – сказала портниха, закончив ее одевать.
– Правда? – хихикнула Санса и покружилась, раздувая юбки. – Да, очень красиво. – Она не могла дождаться, когда Уиллас увидит ее такой. «Он полюбит меня, непременно полюбит… он забудет о Винтерфелле, когда увидит меня, уж я об этом позабочусь».
Королева Серсея окинула ее зорким взглядом.
– Пожалуй, надо добавить немного драгоценностей. Те лунные камни, что подарил ей Джоффри.
– Сию минуту, ваше величество, – ответила горничная.
|
|
|
На Сансу надели серьги и ожерелье из лунных камней, и королева кивнула.
– Да. Боги были добры к тебе, Санса. Ты прелестная девушка. Это почти непристойно – отдавать твою невинность и красоту такой горгулье.
– Какой горгулье? – Санса не поняла. Может быть, королева имеет в виду Уилласа? Но откуда ей это известно? Об этом никто не знает, кроме Сансы, Маргери и Королевы Шипов… – и еще Донтоса, но он не в счет.
– Плащ, – не отвечая ей, распорядилась Серсея, и женщины внесли его: длинный, из белого бархата, густо расшитый жемчугом. Посередине был вышит серебром свирепый лютоволк. – Цвета твоего отца, – заметила Серсея. Плащ накинули на Сансу и закрепили тонкой серебряной цепочкой.
Свадебный плащ. Санса протянула руку к горлу, чтобы сбросить его с себя, но не посмела.
– С закрытым ртом ты красивее, Санса, – сказала Серсея. – Пойдем, септон уже ждет, и свадебные гости тоже.
– Нет, – крикнула Санса. – Нет.
– Да. Ты подопечная короны, и король заменяет тебе отца, поскольку брат твой – признанный изменник. Это значит, что он имеет полное право распоряжаться твоей рукой. Ты выходишь замуж за моего брата Тириона.
«Мое наследство», – подумала одолеваемая тошнотой Санса. Донтос оказался совсем не таким уж дураком – он сразу разгадал правду. Санса попятилась прочь от королевы.
– Я не пойду за него. – Я должна выйти за Уилласа и стать леди Хайгардена, нет, нет…
– Понимаю твое нежелание. Я бы на твоем месте волосы на себе рвала. Поплачь, если хочешь. Он отвратительный маленький Бес, спору нет, но его женой ты все равно станешь.
– Вы меня не заставите.
– Ошибаешься. Либо ты пойдешь в септу добром и произнесешь брачный обет, как подобает леди, либо будешь брыкаться, визжать и устроишь представление для челяди, но и в том и в другом случае тебя обвенчают и уложат с ним в постель. – Королева открыла дверь. За ней стояли сир Меррин Трант и сир Осмунд Кеттлблэк в своих белых чешуйчатых доспехах. – Проводите леди Сансу в септу, – приказала им Серсея. – Отнесите ее туда, если понадобится, только платье не порвите – оно очень дорогое.
|
|
|
Санса попыталась убежать, но горничная королевы тут же поймала ее. Взгляд сира Меррина заставил ее съежиться, но сир Осмунд сказал ей почти ласково:
– Делай, как тебе велят, милочка. Не так уж это и страшно. Волки – храбрые звери, так ведь?
Храбрые… Санса сделала глубокий вдох. Да, она Старк и должна быть храброй. Они все смотрели на нее, как в тот день во дворе, когда сир Борос Блаунт разорвал на ней платье. Тогда ее спас Бес, тот самый, кто теперь ждет ее в септе. Не так уж он и плох – во всяком случае, лучше, чем все они.
– Хорошо, я пойду.
– Я знала, что ты послушаешься, – улыбнулась Серсея.
После Санса не могла вспомнить, как спустилась по лестнице и прошла через двор. Все ее внимание уходило только на то, чтобы переставлять ноги. Сир Меррин и сир Осмунд шли по бокам в таких же светлых, как у нее, плащах, только без жемчуга и вышивки. Джоффри сам встречал ее на ступенях замковой септы, великолепный в своем красном с золотом наряде.
– Сегодня я твой отец, – объявил он.
– Ты мне не отец и никогда им не будешь, – вспылила Санса.
– Неправда, – потемнел он. – Я твой отец и могу выдать тебя за кого захочу. Если я прикажу, ты выйдешь за свинаря и будешь спать с ним в свинарнике. – Его зеленые глаза весело блеснули. – А может, ты предпочла бы Илина Пейна?
У нее упало сердце.
– Прошу вас, ваше величество, – взмолилась она, – если вы хоть когда‑ нибудь любили меня, не отдавайте меня вашему…
– …дяде? – подхватил Тирион Ланнистер, выйдя из септы. – Прошу ваше величество позволить мне переговорить наедине с леди Сансой.
Король хотел было отказать, но мать бросила ему выразительный взгляд, и все отошли немного в сторону.
На Тирионе был черный бархатный дублет и высокие сапоги, добавлявшие ему три дюйма росту. Шею украшала цепь из рубинов и львиных голов, но страшный рубец на лице и отсутствие половины носа сразу бросались в глаза.
– Какая ты красивая, Санса.
– Вы очень любезны, милорд. – Она не знала, что еще ему сказать. Если она похвалит его собственную внешность, он сочтет ее дурочкой или лгуньей. Санса опустила глаза и ничего больше не добавила.
|
|
|
– Не таким образом вам бы следовало идти к венцу, миледи. Примите мои сожаления. Все произошло слишком уж поспешно и в слишком большой тайне. Мой лорд‑ отец счел это необходимым из государственных соображений, иначе я пришел бы к вам раньше, как и желал. Я знаю, вы не хотели этого брака. Я тоже его не хочу. Но в случае моего отказа вас выдали бы за моего кузена Ланселя. Быть может, он вас больше устраивает? Он ближе к вам по возрасту, и смотреть на него приятнее. Если вам этого хочется, скажите, и я прекращу эту комедию.
«Я не хочу никого из Ланнистеров, – вертелось у нее на языке. – Я хочу выйти за Уилласа и жить в Хайгардене, где разводят собак и катаются на лодках. Хочу сыновей – Эддарда, Брана и Рикона». Но Донтос говорил ей в богороще, что между Тиреллами и Ланнистерами разницы нет – им нужно ее наследство, а не она сама.
– Благодарю вас, милорд, – покорившись судьбе, сказала Санса, – но я подопечная короны, и мой долг – принять того мужа, которого мне выбрал король.
– Знаю, я не тот муж, о котором мечтают молодые девушки, Санса, – ответил он мягко, глядя на нее своими разномастными глазами, – но я и не Джоффри.
– Да, милорд. Вы были добры ко мне, я помню.
Тирион подал ей свою короткопалую руку.
– Что ж, пойдемте. Исполним свой долг.
И он повел ее к брачному алтарю, где между Матерью и Отцом ждал септон, готовый соединить их жизни. Донтос в своем шутовском наряде смотрел на Сансу округлившимися глазами. Из королевских гвардейцев присутствовали сир Бейлон Сванн и сир Борос Блаунт, но сира Лораса не было – как и никого из Тиреллов, внезапно поняла Санса. Впрочем, свидетелей и без них хватало: евнух Варис, сир Аддам Марбранд, лорд Филип Фоот, сир Бронн, Джалабхар Ксо и еще дюжина человек. Лорд Джайлс кашлял, леди Эрмесанду держала на руках кормилица, беременная дочь леди Танды плакала непонятно отчего. Как бы и Сансе не пришлось поплакать еще до конца дня.
Церемония шла как во сне. Санса делала все, что от нее требовалось. Произносились молитвы и обеты, звучали песнопения, горели высокие свечи, и слезы на глазах Сансы превращали сотню пляшущих огоньков в тысячу. К счастью, никто как будто не замечал ее слез – или делал вид, что не замечает. Ей казалось, что все совершается очень быстро – и вот настало время меняться плащами.
|
|
|
Джоффри, как ему и полагалось, исполнял обязанности посаженного отца. Санса стояла прямая как копье, пока он возился с застежкой ее плаща. Его рука, как бы невзначай, задела и слегка стиснула ее грудь. Затем пряжка расстегнулась, и Джофф широким жестом снял с нее плащ.
У его дяди дело пошло не столь гладко. Брачный плащ Тириона, большой и тяжелый, из красного бархата, был щедро украшен золотыми львами и обшит золотой атласной каймой с рубинами. Никто не додумался принести табурет, а жених между тем был на полтора фута ниже невесты. Санса почувствовала, как он дернул ее сзади за юбку. Хочет, чтобы я встала на колени, удрученно подумала она. Нет, не так все должно было происходить. Она тысячу раз представляла себе свою свадьбу и то, как жених, высокий и сильный, окутывает ее плащом и нежно целует в щеку, застегивая пряжку.
Тирион снова дернул ее за юбку, уже сильнее. Ну и пусть. Не встанет она на колени. Почему она должна щадить его чувства, если ее чувств никто не щадит?
Карлик потянул ее за платье в третий раз, но она упрямо сжала губы и решила ничего не замечать. Позади кто‑ то хихикнул – королева, кажется, и все остальные засмеялись тоже, а Джоффри громче всех.
– А ну‑ ка, Донтос, стань на четвереньки, – приказал король. – Без помощи дяде на молодую не взобраться.
И лорд‑ муж Сансы облек ее в цвета дома Ланнистеров, стоя на спине дурака.
Когда Санса повернулась к нему, карлик смотрел на нее сердито, красный, как ее плащ, и ей вдруг стало стыдно своего упрямства. Она расправила юбки и опустилась на колени, чтобы их головы пришлись вровень.
– Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем.
– Этим поцелуем я клянусь тебе в любви, – хрипло отозвался карлик, – и признаю тебя моей леди и женой.
Какой же он урод, подумала Санса, когда их губы соприкоснулись. Уродливее даже, чем Пес.
Септон высоко поднял свой кристалл, озарив новобрачных радужным светом.
– Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Тириона из дома Ланнистеров и Сансу из дома Старков мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними.
Санса прикусила губу, чтобы не разрыдаться.
Свадебный пир устроили в малом чертоге, и на нем присутствовало около пятидесяти гостей, большей частью вассалы и союзники Ланнистеров. Здесь Санса увидела Тиреллов. Маргери послала ей печальный взгляд, а Королева Шипов, вошедшая в сопровождении Правого и Левого, даже на нее и не взглянула. Элинор, Элла и Мегга тоже делали вид, что ее не замечают. Вот тебе и подруги, с горечью подумала Санса.
|
|
|
Ее муж много пил и почти ничего не ел. Выслушивая здравицы в свою честь, он кивал в знак признательности, но в промежутках его лицо казалось каменным. Пир длился целую вечность, но Санса ни одного блюда так и не отведала. Она хотела, чтобы празднество поскорее закончилось, и в то же время она боялась этого мгновения. Ведь после пира начнется провожание. Мужчины отнесут ее на брачное ложе, раздевая по дороге и отпуская грубые шутки о том, что ее ждет, а женщины окажут такую же честь Тириону. Их бросят в постель нагими и лишь тогда оставят одних, но все равно будут подслушивать у дверей и выкрикивать разные гадости. В детстве этот обычай чрезвычайно волновал воображение Сансы, но сейчас она испытывала только страх. Она не выдержит, когда с нее начнут срывать одежду, и расплачется при первой же вольной шутке.
Заиграла музыка. Санса робко тронула Тириона за руку.
– Милорд, разве мы не должны танцевать в первой паре?
Он скривил рот.
– Тебе не кажется, что мы уже достаточно повеселили их на сегодня?
– Как милорду будет угодно. – Она убрала руку.
Вместо них танец открыли Джоффри и Маргери. Как может чудовище танцевать с такой грацией? Она часто мечтала, как будет танцевать на своей свадьбе, а все гости и ее пригожий лорд будут смотреть на нее и улыбаться. В действительности она даже на лице своего мужа не видит улыбки.
Гости начали становиться в пары вслед за королем. Элинор пошла со своим оруженосцем, Мегга с принцем Томменом. Леди Мерривезер, мирийская красавица, черноволосая и темноглазая, кружилась так задорно, что приковала к себе взоры всех мужчин. Лорд и леди Тирелл танцевали более степенно. Сир Киван Ланнистер пригласил леди Янну Фоссовей, сестру лорда Тирелла. Кавалером Мерри Крейн стал Джалабхар Ксо в заморском наряде из перьев. Серсея прошлась сперва с лордом Редвином, потом с лордом Рованом и, наконец, со своим отцом, который держался неулыбчиво, но танцевать умел хорошо.
Санса сидела, сложив руки на коленях, и смотрела на королеву, как та смеется и встряхивает своими золотыми локонами. Она их всех очаровала, думала Санса. Ненавижу ее. Лучше буду смотреть, как Лунатик пляшет с Донтосом.
– Леди Санса. – Перед помостом стоял сир Гарлан Тирелл. – Прошу вас оказать мне честь, если ваш лорд согласен.
Бес сощурил разномастные глаза.
– Моя леди может танцевать, с кем пожелает.
Возможно, Сансе следовало остаться рядом с мужем, но ей так хотелось потанцевать… притом сир Гарлан брат Маргери, Уилласа и ее Рыцаря Цветов.
– Теперь я понимаю, почему вас называют Гарланом Галантным, сир, – сказала она, подавая ему руку.
– Миледи слишком любезна. Так прозвал меня мой брат Уиллас – в оборонительных целях.
– В оборонительных?
– В детстве я был толстым мальчуганом, а наш дядя Гарт носит прозвище Тучный. Вот Уиллас и принял свои меры – правда, сначала он предлагал имена «Гарлан‑ Гусак» и «Гарлан‑ Горгулья».
Это было так мило, хотя и глупо, что Санса рассмеялась, несмотря ни на что. И осталась благодарна Гарлану. Смех, хотя и ненадолго, оживил в ней надежду. Она позволила себе забыться в танце под звуки флейты, волынки и арфы… и в объятиях сира Гарлана.
– Моя леди‑ жена очень опечалена из‑ за вас, – сказал он тихо, когда они закружились вместе в очередной раз.
– Леди Леонетта слишком добра. Скажите ей, что я спокойна.
– Если новобрачная на собственной свадьбе всего лишь спокойна, этого мало, – мягко заметил сир Гарлан. – Притом мне кажется, что вы близки к слезам.
– Это слезы радости, сир.
– Ваши глаза выдают, что язык ваш лжет. – Сир Гарлан, продолжая танцевать, привлек Сансу к себе. – Я видел, миледи, как вы смотрели на моего брата. Лорас красив, отважен, и мы все очень его любим… но Бес будет для вас лучшим мужем, чем был бы он. Этот карлик больше, чем кажется с виду.
Танец разлучил их прежде, чем Санса успела придумать ответ. Теперь напротив нее оказался Мейс Тирелл, красный и потный, затем лорд Мерривезер, затем принц Томмен.
– Я тоже хочу жениться, – заявил этот пухлый девятилетний мальчуган. – Я уже вырос выше, чем дядя!
– Это верно, – согласилась с ним Санса, и пары снова перемешались. Сир Киван сделал комплимент ее красоте, Джалабхар Ксо сказал что‑ то непонятное на языке своих островов, лорд Редвин пожелал ей много здоровых детишек и долгих лет радости. В конце концов она оказалась лицом к лицу с Джоффри.
От прикосновения его руки Санса помертвела, а король сжал пальцы и привлек ее поближе к себе.
– Не будь так печальна. Мой дядюшка, конечно, уродец, но у тебя по‑ прежнему есть я.
– Вы женитесь на Маргери!
– У короля могут быть и другие женщины – как у моего отца и у одного из Эйегонов, не то третьего, не то четвертого. У них было много любовниц и много бастардов. – Делая пируэт, Джофф чмокнул ее. – Дядя сам приведет тебя ко мне в постель, стоит мне только приказать.
– Нет. Не приведет.
– Приведет, иначе я отрублю ему голову. Король Эйегон имел всех женщин, которых желал, и замужних тоже.
Тут, к счастью, снова пришло время меняться. Однако ноги у Сансы стали как деревянные, поэтому лорд Рован, сир Таллад и оруженосец Элинор сочли ее, должно быть, очень посредственной танцовщицей. После она вернулась к сиру Гарлану, а скоро и танец наконец‑ то кончился.
Ее облегчение, впрочем, длилось недолго. Как только музыка смолкла, Джоффри сказал:
– Пора проводить их на ложе! Давайте‑ ка разденем ее и посмотрим, что может волчица предложить моему дяде! – Другие мужчины громко поддержали его.
Карлик, ее муж, медленно поднял глаза от винного кубка.
– Провожания не будет.
Джоффри схватил Сансу за руку.
– Будет, если я прикажу.
Бес всадил в стол свой кинжал.
– Тогда собственную жену ты будешь пользовать деревянной палкой, потому что твою я сейчас отрежу.
Пораженные гости притихли. Санса попыталась вырваться, но Джоффри не отпустил ее, и у нее оторвался рукав. Этого, казалось, никто не заметил.
– Вы слышали, что он сказал? – воскликнула Серсея, обращаясь к отцу.
Лорд Тайвин встал с места.
– Я думаю, можно обойтись без провожания. Я уверен, Тирион, что ты угрожал августейшей особе короля только в шутку.
Санса увидела, как по лицу ее мужа прошла гримаса ярости.
– Я сболтнул лишнее, – сказал он. – Неудачная шутка, государь.
– Ты угрожал кастрировать меня! – взвизгнул Джоффри.
– Только потому, что я завидую вашей королевской мужской доблести – ведь моя собственная совсем мала. – Тирион осклабился. – И если вы лишите меня языка, то отнимете у меня последнюю возможность доставить удовольствие прелестной жене, которую сами мне вручили.
Сир Осмунд прыснул, кто‑ то еще присоединился к нему – но Джофф не засмеялся, и лорд Тайвин тоже.
– Ваше величество, – сказал десница, – вы же видите, что сын мой пьян.
– Верно, пьян, – согласился Бес, – но не настолько, чтобы пропустить собственную брачную ночь. – Он соскочил с помоста и грубо облапил Сансу. – Пошли, жена, пора взломать твои ворота. Поиграем в игру «приди ко мне в замок».
Санса, вся красная, вышла с ним из зала – что ей еще оставалось? Тирион на ходу переваливался, особенно когда шел быстро, как теперь. По милости богов, ни Джоффри, ни все остальные за ними не последовали.
Для брачной ночи им предоставили просторную опочивальню в башне Десницы. Они вошли, и Тирион захлопнул ногой дверь.
– Там рядом с кроватью стоит хорошее барское золотое вино, Санса. Будь добра, налей мне.
– Разумно ли это, милорд?
– Никогда еще не поступал более разумно. На самом деле я не пьян, но намерен напиться.
Санса налила и ему, и себе. Будет легче, если она тоже напьется. Присев на край большой кровати под балдахином, она тремя глотками осушила половину кубка. Вино, несомненно, было прекрасное, но она слишком волновалась, чтобы распробовать его. Голова сразу закружилась.
– Мне раздеться, милорд?
– Тирион. Меня зовут Тирион, Санса.
– Да, Тирион. Снять мне платье или вы хотите сами раздеть меня? – Она сделала еще один глоток.
Бес отвернулся.
– На первой моей свадьбе были только мы да пьяный септон, а вместо свидетелей – свиньи. Одну мы съели на свадебном пиру. Тиша кормила меня шкварками, я слизывал жир с ее пальцев, а потом мы, хохоча, повалились в постель.
– Так вы уже были женаты? Я забыла.
– Ты не могла забыть, потому что не знала.
– Кто была ваша жена, милорд? – Сансе, вопреки всему, стало любопытно.
– Леди Тиша, – скривил рот Тирион. – Из дома Сребролюбивых. Их герб одна золотая монета и сто серебряных на окровавленной простыне. Это был короткий брак… как и подобает мужчине моего роста.
Санса потупилась и промолчала.
– Сколько тебе лет, Санса? – спросил Тирион.
– Когда луна сменится, будет тринадцать.
– Боги милостивые. – Тирион глотнул из своего кубка. – Ну что ж, от разговоров ты старше не станешь. Не приступить ли нам к делу, миледи?
– Как будет угодно моему лорду‑ мужу.
Это, как видно, рассердило его.
– Ты прячешься за учтивостью, как за крепостной стеной.
– Учтивость – доспехи дамы, – сказала Санса, как учила ее септа.
– Я твой муж – со мной тебе доспехи не нужны. Можешь снять их, а заодно и одежду. Мой лорд‑ отец приказал мне скрепить наш брак.
Санса дрожащими руками взялась за крючки и тесемки. Ей казалось, что обе руки у нее левые и на обеих переломаны пальцы, но кое‑ как она справилась и освободилась от плаща, платья, а потом и белья. Руки и ноги сразу покрылись мурашками. Она не смела поднять глаз, но все же подняла их и увидела, что он смотрит на нее. В его зеленом глазу ей чудился голод, а в черном ярость, и она не знала, что пугает ее больше.
– Ты совсем еще дитя, – сказал он. Санса прикрыла груди руками.
– Я уже расцвела.
– Ты дитя, но я хочу тебя. Тебе страшно?
– Да.
– Мне тоже. Я знаю, что я урод…
– Нет, ми…
Тирион встал.
– Не лги мне, Санса. Я безобразный маленький человечек, но… – (Санса видела, что он подбирает слова), – в постели, когда свечи погашены, я не хуже всякого другого мужчины. В темноте я все равно что Рыцарь Цветов. – Он выпил еще вина. – Я щедр, верен тем, кто верен мне, и доказал, что я не трус. А ума у меня больше, чем у многих других – это тоже чего‑ нибудь стоит. Я даже добрым могу быть. Ланнистерам, боюсь, доброта не присуща, но какие‑ то ее крохи во мне есть. Тебе… могло бы быть хорошо со мной.
«Он боится не меньше, чем я», – поняла Санса. Это, наверно, должно было пробудить в ней более теплое чувство к нему, однако не пробудило. Она чувствовала одну только жалость, а жалость убивает желание. Он смотрел на нее и ждал каких‑ то слов, но слова изменили Сансе, и она стояла молча, дрожа всем телом.
Поняв, что ответа не дождется, Тирион залпом допил свое вино и сказал с горечью:
– Понимаю. Ложись в постель, Санса. Исполним свой долг.
Она взобралась на перину, чувствуя на себе его взгляд. Рядом с кроватью горела душистая свеча, между простынями разбросали розовые лепестки. Санса хотела укрыться одеялом, но он сказал «нет».
Она, дрожа от холода, тем не менее подчинилась, закрыла глаза и стала ждать. Она слышала, как муж снимает с себя сапоги и раздевается. Когда он вспрыгнул на кровать и положил руку ей на грудь, Санса невольно содрогнулась. Она так и не открыла глаз, и каждый мускул в ее теле напрягся. Что он будет делать дальше? Снова прикоснется к ней? Поцелует? Может быть, ей уже следует раздвинуть ноги? Она не знала, что от нее требуется.
– Санса. – Он убрал руку. – Открой глаза.
Она дала обещание повиноваться ему и сделала, как он велел. Он сидел, голый, у ее ног. Под его животом из гущи жестких желтых волос торчал напряженный мужской стержень – единственное, что в нем было прямого.
– Миледи, вы прекрасны, в этом нет сомнений, но… я не могу. Пусть отец провалится в пекло со своим приказом. Мы подождем, месяц, год, зиму – сколько бы ни понадобилось. – Его улыбка должна была приободрить Сансу, но из‑ за покалеченного носа сделала его лицо еще более уродливым и жутким.
Смотри на него, смотри, говорила себе Санса. Это твой муж. Септа Мордейн говорила, что все мужчины по‑ своему красивы – постарайся найти в нем красоту. Коротенькие ноги, безобразный выпуклый лоб, один глаз зеленый, другой черный, красный обрубок носа и розовый шрам, жесткая борода из спутанных черно‑ золотистых волос. Даже член у него уродливый, толстый и жилистый, с багровой головкой. Нет, это просто нечестно – чем она согрешила перед богами, что они так наказывают ее?
– Клянусь честью Ланнистера, – сказал Бес, – я не трону тебя, пока ты сама не захочешь.
Собрав все свое мужество, она посмотрела в его разные глаза и спросила:
– А что, если я никогда не захочу, милорд?
Его рот дернулся, как будто она дала ему пощечину.
– Никогда?
У Сансы перехватило горло, и она молча кивнула.
– Ну что ж, для бесов вроде меня боги создали шлюх. – Он сжал свои короткие пальцы в кулак и слез с кровати.
Арья
Каменная Септа была самым большим городом, который Арья видела после Королевской Гавани, и Харвин сказал ей, что здесь произошла битва, в которой одержал победу ее отец.
– Люди Безумного Короля охотились за Робертом, стараясь схватить его до того, как он соединится с вашим отцом, – рассказывал он, когда они въезжали в ворота. – Его ранили, и он отлеживался у своих друзей, а тогдашний десница лорд Коннингтон занял город с большим войском и стал обыскивать дом за домом. Но Роберта он найти не успел, потому что лорд Эддард и ваш дед подошли к городу и взяли приступом его стены. Лорд Коннингтон оказал им отчаянное сопротивление. Бои шли на улицах и даже на крышах домов, и все септоны звонили в колокола, призывая горожан покрепче запереть свои двери. Услышав звон, Роберт вышел из укрытия и тоже вступил в бой. Говорят, что в тот день он убил шестерых человек, в том числе Милса Моутона, знаменитого рыцаря, оруженосца принца Рейегара. Он и десницу убил бы, но им не довелось сойтись в битве. Коннингтон тогда ранил вашего деда Талли и убил сира Денниса Аррена, любимца всей Долины. Но, увидев, что битва проиграна, он улетучился с быстротой грифонов, которых носил на своем щите. Эту битву потом назвали Колокольной, и Роберт всегда говорил, что ее выиграл ваш отец, а не он.
По виду города Арья рассудила, что здесь и в последнее время не обошлось без битв. Городские ворота были новые, из сырого дерева, а от старых осталась только куча обгорелых досок.
Держали их на запоре, но капитан стражи, увидев приезжих и узнав их, открыл для них калитку.
– Как у вас с едой? – спросил его Том.
– Лучше, чем раньше. Охотник пригнал стадо овец, и через Черноводную ведется кое‑ какая торговля – к югу от реки урожай уцелел. Многие, конечно, точат зубы на наше добро – то волки, то Скоморохи. Все чего‑ то хотят: не съестного, так золота или женщин, а не то подавай им Цареубийцу. Говорят, он ушел прямо из рук у лорда Эдмара.
– Лорда Эдмара? – нахмурился Лим. – Так лорд Хостер умер?
– Не умер, так скоро умрет. Думаете, Ланнистер пробирается к Черноводной? Охотник говорит, это самый короткий путь к Королевской Гавани. Он, Охотник, рыщет вокруг со своими псами. Если сир Джейме где‑ то поблизости, они его найдут. Эти собачки медведя могут разорвать, я сам видел. Думаю, лев им тоже по вкусу придется!
– От растерзанного трупа пользы никому не будет, – сказал Лим, – и Охотник это понимает не хуже кого другого.
– Когда эти западники нагрянули, они изнасиловали его жену и сестру, сожгли его урожай и сожрали половину его овец, а другую половину прирезали просто так, назло. И бросили ему в колодец шестерых убитых собак. Я бы сказал, что его растерзанный труп очень бы даже устроил – как и меня.
– Ну и дурак, – сказал Лим. – А про Охотника скажу: будет лучше, если ничего такого не случится.
Арья ехала между Харвином и Энги по улицам, где когда‑ то сражался ее отец. На холме стояла септа, а под ней – крепость из серого камня, слишком маленькая для такого большого города. От каждого третьего дома на их пути остались только обугленные стены, и людей не было видно.
– Здесь что, всех жителей перебили?
– Нет, они просто стесняются чужих. – Энги показал ей двух лучников на крыше, а в развалинах пивной рылись перепачканные сажей мальчишки. Чуть дальше булочник открыл ставни и поздоровался с Лимом. На звук его голоса из укрытий вышли еще люди, и Каменная Септа стала потихоньку оживать.
На рыночной площади фонтан в виде прыгающей форели лил воду в мелкий водоем, и женщины наполняли из него свои кувшины и ведра. Тут же рядом на скрипучих деревянных шестах висело с дюжину железных клеток. Арья знала, что они называются вороньими. Только вороны летали снаружи, плескались в фонтане и отдыхали на крышах, а в клетках сидели люди. Нахмуренный Лим натянул поводья.
– Это еще что?
– Правосудие, – ответила ему женщина у фонтана.
– Разве у вас все веревки вышли?
– Это сделано по приказу сира Вилберта? – присоединился к расспросам Том.
– Сира Вилберта львы убили еще год назад, – с горьким смехом ответил какой‑ то горожанин. – А сыновья его ушли с Молодым Волком и теперь нагуливают жир на западе. Думаешь, им есть дело до нас? А этих волков поймал Безумный Охотник.
Волки. Арья похолодела. Люди Робба, люди ее отца. Ее словно тянуло что‑ то к этим клеткам. Они были такие тесные, что узники не могли ни сесть, ни повернуться – они стояли нагие, отданные на произвол солнцу, ветру и дождю. В трех первых клетках качались мертвецы. Вороны успели выклевать им глаза, но Арье казалось, что их пустые глазницы следят за ней. Человек в четвертой еще шевелился. В его косматой бороде, запекшейся от крови, кишели мухи. Когда он заговорил, они взлетели и стали жужжать над его головой.
– Воды, – прохрипел человек. – Пожалуйста…
Узник в соседней клетке открыл глаза, услышав его голос, и сказал:
– Сюда. Сюда. – Этот был стар, с седой бородой и лысым, в коричневых пятнах, черепом.
Клетку рядом со стариком занимал еще один мертвец, большой рыжеволосый мужчина с посеревшей повязкой вокруг левого уха. С нижней частью его туловища дело обстояло еще хуже – между ног у него ничего не осталось, кроме бурой дыры, где ползали черви. Дальше висел толстяк, которого непонятно каким образом запихнули в клетку. Прутья впились ему в живот, и тело складками выпирало между ними. Долгие дни на солнце сделали его красным как рак с ног до головы. Когда он переступал с ноги на ногу, клетка скрипела и раскачивалась. Арья разглядела белые полоски там, где прутья защищали его кожу от солнца.
|
|
|
