 |
Флотоводец 3 страница
|
|
|
|
– Мы пришли не за твоей подписью и не намерены зубоскалить с тобой, Мизинец.
– Жаль. Обожаю позубоскалить. – Петир отложил свиток в сторону. – Что ж, воля ваша. Позвольте тогда спросить напрямик: что вам нужно от меня, лорды и леди?
– От вас – ничего. – Саймонд Темплтон уперся в Петира холодными голубыми глазами. – Нам нужно, чтоб вас здесь не было.
– Не было? – с притворным удивлением повторил Петир. – Где же мне быть, как не здесь?
– Король сделал вас лордом Харренхолла, – заметил лорд Хантер. – Большего никто и желать не может.
– Речные земли нуждаются в лорде, – подхватил старый Хортон Редфорт. – Риверран осажден, Бракен и Блэквуд открыто воюют между собой, по обоим берегам Трезубца разгуливают шайки злодеев. Непогребенные тела лежат повсюду, куда ни глянь.
– В ваших устах это звучит весьма привлекательно, лорд Редфорт, – ответил Петир, – но здесь меня, к сожалению, держат неотложные дела. К тому же надо подумать о лорде Роберте. Неужели вы хотите, чтобы я тащил больного ребенка в этот страдающий от войны край?
– Его милость останется здесь, в Долине, – заявил Джон Ройс. – Я намерен взять мальчика к себе в Рунстон и вырастить из него рыцаря, которым Джон Аррен мог бы гордиться.
– Почему Рунстон? – осведомился Петир. – Отчего не Железная Дубрава, не Редфорт, не Длинный Лук?
– Все эти замки его милость тоже посетит в свое время, – заверил лорд Бельмор.
– В самом деле? – с заметным сомнением произнес Петир.
– Если вы пытаетесь настроить нас друг против друга, лорд Петир, то не трудитесь, – посоветовала леди Уэйнвуд. – Здесь мы говорим в один голос. Рунстон устраивает нас всех. Лорд Джон превосходно воспитал трех своих сыновей, и более подходящего опекуна для юного лорда нечего и желать. Его мейстер Хелливег много старше и опытнее вашего Колемона и сможет успешнее лечить лорда Роберта. Воинскому мастерству мальчика будет учить Сэм Стоун‑ Силач, отличнейший мастер оружия. Септон Люкос станет его духовным наставником. Кроме того, в Рунстоне будут другие мальчики его возраста – куда более подходящее общество, чем старухи и наемники, которыми он окружен здесь.
|
|
|
Петир потеребил бородку.
– Лорд Роберт действительно нуждается в обществе ровесников, я согласен. Но Алейну едва ли можно назвать старухой. Мальчик нежно любит мою дочь, он сам вам скажет об этом. Кроме того, я недавно просил лорда Графтона и лорда Линдерли прислать мне своих сыновей. Оба мальчика – сверстники Роберта.
– Щенки комнатных собачек, – засмеялся Лин Корбрей.
– Роберту нужен также мальчик постарше – какой‑ нибудь юный оруженосец, могущий служить ему примером для подражания. У вас в Железной Дубраве, миледи, есть как раз такой мальчик. Вы ведь не откажете прислать мне Гарольда Хардинга?
– Лорд Петир, – невольно заулыбалась Анья Уэйнвуд, – вы самый ловкий вор, какого я видела в жизни.
– Я не намереваюсь красть у вас этого мальчика, однако они с лордом Робертом могли бы стать друзьями.
– Это в самом деле неплохо придумано, – вставил Бронзовый Джон, – и они подружатся… в Рунстоне, под моей опекой.
– Отдайте нам мальчика, – сказал лорд Бельмор, – и можете беспрепятственно ехать в Харренхолл, в законные ваши владения.
– Ваши слова предполагают, что в противном случае мне придется плохо, милорд? – с мягким упреком спросил Петир. – Но отчего же? Моя покойная жена полагала, что и Гнездом я владею вполне законно.
– Лорд Бейлиш, – сказала леди Уэйнвуд, – Лиза Талли была вдовой Джона Аррена, матерью его ребенка и правила Долиной как регентша Роберта. Вы, скажем откровенно, не Аррен, и в Роберте нет вашей крови. По какому же праву вы собираетесь править нами?
|
|
|
– Лиза, помнится мне, назначила меня лордом‑ протектором.
– Лиза Талли не была уроженкой Долины, – сказал лорд Хантер, – и не имела права распоряжаться нашими судьбами.
– Ну а лорд Роберт? Или ваша милость предполагает, что судьбой родного сына леди Лиза тоже не имела права распорядиться?
Нестор Ройс, молчавший все это время, теперь вступил в разговор.
– Когда‑ то я сам надеялся заключить брачный союз с леди Лизой. Отец лорда Хантера и сын леди Аньи питали такую же надежду, Корбрей же не отходил от нее добрых полгода. Если бы она выбрала одного из нас, никто бы не оспаривал сейчас его права быть лордом‑ протектором. Вышло, однако, так, что она выбрала лорда Мизинца и доверила своего сына его заботам.
– Мальчик приходится сыном не только ей, но и Джону Аррену, – нахмурился Джон Ройс. – Он принадлежит Долине, кузен.
– Чем же Орлиное Гнездо хуже Рунстона? – невинно вопрошал Петир. – Его как будто не выносили за пределы Долины.
– Остри сколько хочешь, Мизинец, но мальчик отправится с нами, – не выдержал Бельмор.
– Мне жаль разочаровывать вас, лорд Бельмор, но мой пасынок останется здесь, со мной. Он слаб здоровьем, как все вы прекрасно знаете. Путешествие сказалось бы на нем самым плачевным образом. Я как его отчим и лорд‑ протектор не могу этого допустить.
Саймонд Темплтон прочистил горло.
– У нас тут внизу по тысяче человек на каждого, Мизинец.
– Вы превосходно выбрали место.
– В случае надобности мы можем собрать много больше.
– Вы угрожаете мне войной, сир? – спросил Петир, не выказывая ни малейшего страха.
– Лорд Роберт отправится с нами, – сказал Бронзовый Джон.
Казалось, переговоры зашли в тупик, но тут в дело вмешался Лин Корбрей.
– Меня тошнит от всей этой болтовни. Если будете слушать Мизинца, то уйдете от него без штанов. С такими, как он, можно разговаривать только сталью. – И сир Лин обнажил меч.
– У меня при себе нет меча, сир, – развел руками Петир.
– Это легко исправить. – Огоньки свечей плясали на дымчато‑ сером клинке – Сансе при виде него вспомнился Лед, меч отца. – Он есть у вашего яблочника. Велите ему дать вам меч или достаньте кинжал.
|
|
|
Лотор Брюн тоже взялся за оружие, но пустить его в ход им помешал Бронзовый Джон, в гневе поднявшийся с места.
– Спрячьте ваш меч, сир! Корбрей вы или Фрей? Мы с вами гости этого дома.
– Неслыханно, – поддержала его леди Анья.
– Уберите меч, Корбрей, и не позорьте нас, – отозвался лорд Хантер.
– Полно, Лин, – более мягким тоном сказал лорд Редфорт. – Так мы ни к чему не придем. Уложи Покинутую обратно.
– Моя леди хочет пить, – не уступал Корбрей. – Всякий раз, когда она выходит плясать, ей требуется капелька красного.
– Ничего, потерпит, – сказал, став перед ним, Бронзовый Джон.
– Лорды Хартии, – фыркнул Лин. – Лучше бы вы назвали себя старыми кумушками. – Он вдвинул темную сталь в ножны и вышел, оттеснив плечом Брюна. Алейна слышала его удаляющиеся шаги.
Анья Уэйнвуд и Хортон Редфорт переглянулись, лорд Хантер допил вино и снова подставил Алейне чашу.
– Вы должны извинить нас за эту выходку, лорд Бейлиш, – сказал сир Саймонд.
– Должен? – с холодом в голосе повторил Мизинец. – Его привели сюда вы, милорды.
– Мы не хотели… – начал Бронзовый Джон.
– Его привели сюда вы. Я был бы в своем праве, позвав людей и взяв под стражу вас всех.
Хантер взвился так, что чуть не выбил штоф у Алейны из рук.
– Вы поручились за нашу безопасность!
– Будьте же благодарны за то, что я в отличие от некоторых человек чести. – Алейна еще никогда не слышала, чтобы Петир говорил так сердито. – Я прочел вашу так называемую Хартию, выслушал ваши требования. Теперь выслушайте меня. Уберите снизу ваши войска, отправляйтесь по домам и оставьте моего сына в покое. «Недостойное правление» – слова верные, не отрицаю, но относятся они к Лизе, а не ко мне. Дайте мне год, и я с помощью лорда Нестора сделаю так, что никто из вас не будет в обиде.
– Это вы так говорите, – сказал Бельмор. – С какой стати мы должны доверять вам?
– И вы еще смеете говорить, что я недостоин доверия? Не я обнажил сталь во время переговоров. Вы пишете о защите лорда Роберта, а сами отказываете ему в пропитании. Этому пора положить конец. Я не воин, но буду биться, если вы не снимете осаду. В Долине, кроме вас, есть и другие лорды, и Королевская Гавань тоже не оставит нас своей помощью. Если хотите войны, скажите об этом прямо, и в Долине прольется кровь.
|
|
|
Алейна видела, что лордами овладевает сомнение.
– Год – не такой уж и долгий срок, – промолвил Редфорт. – Возможно, если вы дадите… ручательства…
– Никто из нас не хочет войны, – подтвердила леди Уэйнвуд. – Осень на исходе, надо к зиме готовиться.
– Но к концу года… – пропыхтел Бельмор.
– Если я не наведу порядка в Долине, то сам откажусь от поста лорда‑ протектора, – пообещал Петир.
– Мне это представляется честным условием, – вставил Нестор Ройс.
– И никаких гонений, – потребовал Темплтон. – Никаких разговоров об измене и мятеже. Вы должны поклясться и в этом.
– Охотно, – ответил Петир. – Я хочу, чтобы меня окружали друзья, а не враги. Я прощаю вас всех и сделаю это письменно, если хотите. Даже и Лина Корбрея. Его брат – хороший человек, и незачем срамить благородный дом.
– Быть может, нам посовещаться, милорды? – спросила леди Уэйнвуд своих единомышленников.
– Нет нужды – и так ясно, что победил он. – Серые глаза Бронзового Джона с ног до головы смерили Петира Бейлиша. – Мне это не по душе, но свой год он, похоже, выиграл. Используйте его с толком, милорд, и не думайте, что вы тут всех одурачили. – И он распахнул дверь так, что чуть не своротил петли.
После этого состоялось нечто вроде пира, хотя Петиру пришлось извиниться за скромное угощение. Привели Роберта в кремово‑ голубом дублете, и он вел себя очень мило, как настоящий маленький лорд. Бронзовый Джон этого не видел – он покинул Гнездо, а Лин Корбрей отбыл и того раньше. Все остальные заночевали в замке.
Он их просто околдовал, думала Алейна, укладываясь в постель и слушая, как воет ветер за окнами. Непонятно откуда взявшееся подозрение не давало ей спать – так недогрызенная кость не дает покоя собаке. Поворочавшись некоторое время, она встала, оделась и вышла, оставив в комнате спящую Гретчель.
Петир еще не лег и что‑ то писал.
– Алейна, милая, что привело тебя сюда в такой час?
– Мне нужно знать – что случится за этот год?
Он отложил перо.
– Редфорт и Уэйнвуд – старые люди. Кто‑ то из них может умереть, а глядишь, и оба преставятся. Гилвуда Хантера прикончат его же братья – скорее всего молодой Харлан, который уже помог умереть лорду Эону. Лиха беда начало, я это всегда говорил. Бельмор – продажная душа, его можно купить. Темплтона я сделаю своим другом. С Бронзовым Джоном, боюсь, дружбы не получится, но пока он один, он не так уж и страшен.
|
|
|
– А сир Лин Корбрей?
– Сир Лин останется моим заклятым врагом. – Огоньки свечей отражались в глазах Петира. – Он будет высказывать свою ненависть и презрение всем и каждому, будет предлагать свой меч всем заговорщикам, желающим свергнуть меня.
В этот миг ее подозрение обратилось в уверенность.
– Чем же вы вознаградите его за эту услугу?
– Золотом, мальчиками и обещаниями, – расхохотался Петир. – Сир Лин – человек простой, моя радость. Золото, мальчики и убийства – вот все, что он любит.
Серсея
– Я хочу сидеть на Железном Троне, – канючил король. – Джоффу вы позволяли.
– Джоффри было двенадцать лет, а не восемь.
– Но ведь я же король. Это мой трон.
– Кто тебе это сказал? – Серсея сделала глубокий вдох, чтобы Доркас зашнуровала ее потуже. Эта крупная девушка намного сильнее Сенеллы, хотя и не так ловка.
– Никто, – покраснел Томмен.
– Никто? Так‑ то ты называешь свою леди‑ жену? – Серсея чуяла, что за этим бунтом стоит Маргери Тирелл. – Если будешь лгать, мне придется послать за Пейтом и приказать, чтобы его высекли до крови. – Пейт служил мальчиком для битья и при Джоффри, и при Томмене. – Ты этого хочешь?
– Нет, – надулся король.
– Так кто же тебе сказал?
– Леди Маргери, – пошаркав ногами, признался мальчик. Королевой при матери он ее благоразумно не стал называть.
– То‑ то же. Я вынуждена заниматься серьезными делами, Томмен, делами, которые тебе пока еще не по разуму. Мне совсем не нужно, чтобы на троне у меня за спиной елозил глупый мальчишка, пристающий ко мне с детскими вопросами. Маргери, верно, полагает, что ты и на заседаниях совета должен присутствовать?
– Да. Она говорит, мне нужно учиться быть королем.
– Когда подрастешь, сможешь заседать в совете сколько тебе вздумается. Ты увидишь, как скоро тебе это надоест. Роберт в совете всегда дремал. – Если вообще удостаивал его своим присутствием, добавила она про себя. – Он предпочитал охотиться, а скучные дела оставлял старому Аррену. Ты помнишь этого лорда?
– Он умер от живота.
– Да, верно. Бедняга. Если уж тебе пришла такая охота учиться, выучи для начала имена всех королей Вестероса и всех десниц, которые им служили. Завтра я спрошу у тебя этот урок.
– Хорошо, матушка, – послушно ответил мальчик.
– Вот и умница. – Серсея не намеревалась выпускать из рук бразды правления до самого совершеннолетия сына. Я полжизни ждала этого, пусть и он подождет, говорила она себе. Она играла роль послушной дочери, стыдливой невесты, покладистой жены. Страдала от пьяных ласк Роберта, ревности Джейме, насмешек Ренли. Терпела хихикающего Вариса и скрежещущего зубами Станниса. Подлаживалась к Джону Аррену, Неду Старку и злобному карлику, своему брату, каждый раз обещая себе, что когда‑ нибудь наступит ее черед. Если Маргери Тирелл задумала лишить ее вожделенного торжества, пусть лучше подумает еще раз.
Завтракала она, однако, в дурном настроении, а остаток утра провела с лордом Джайлсом и его счетными книгами, слушая его кашель о звездах, оленях и драконах. Затем лорд Уотерс доложил, что три первых военных корабля почти закончены, и просил еще золота, чтобы отделать их с подобающей роскошью. Ей было приятно удовлетворить его просьбу. Обедала она с членами купеческих гильдий, которые жаловались, что воробьи запруживают улицы и ночуют прямо на площадях. Придется, возможно, приказать золотым плащам выгнать этих бродяг из города, подумалось ей, – и тут в чертог явился великий мейстер.
На последних советах Пицель вел себя крайне сварливо. Он остался недоволен капитанами, которых Аурин Уотерс подобрал для ее новых судов. Все они были молоды, а Пицель ратовал за опыт и настаивал, чтобы корабли отдали капитанам, уцелевшим после битвы на Черноводной. «Это славные моряки, доказавшие свою верность на деле», – говорил он. «Они доказали только одно – что умеют плавать, – возразила ему Серсея, принявшая сторону лорда Уотерса. – Мать не должна жить дольше своих детей, а капитан – дольше своего корабля». Ее слова Пицелю не пришлись по нраву.
Сегодня он был расположен более мирно и даже изобразил на лице улыбку.
– Добрые вести, ваше величество, – объявил он. – Виман Мандерли выполнил ваш приказ и обезглавил Станнисова лукового рыцаря.
– Это доподлинно известно?
– Голова и руки казненного выставлены на городской стене Белой Гавани. Лорд Виман удостоверяет это, а Фреи подтверждают. Они видели эту голову с луковицей во рту, и пальцы на одной руке укорочены.
– Прекрасно. Известите Мандерли, что сын будет ему возвращен, ибо он доказал свою преданность королю. – Теперь в Белой Гавани тоже настанет мир, а Русе Болтон со своим бастардом идут на Ров Кейлин с двух сторон – один с юга, другой с севера. Как только Ров будет взят, они совместными силами выбьют островитян из Торрхенова Удела и Темнолесья. Это позволит им заключить союз с оставшимися знаменосцами Неда Старка, когда придет время выступить против Станниса.
На юге Мейс Тирелл раскинул лагерь под стенами Штормового Предела и бомбардирует замок камнями – без особого, впрочем, успеха. Хорош вояка! Ему бы следовало поместить в гербе толстяка, восседающего на своей жирной заднице.
Прием нудного браавосского посла она уже откладывала на две недели и охотно отложила бы еще на год, но лорд Джайлс заявил, что не в силах более выдерживать его натиск. Королева начинала задумываться, есть ли у лорда‑ казначея силы хоть на что‑ нибудь, кроме кашля.
Браавосиец представился как Нохо Димиттис – имечко в самый раз для него. Даже голос его раздражал королеву. Она беспокойно ерзала на сиденье, гадая, долго ли еще ей придется выслушивать его дерзкие речи. Шипы и лезвия Железного Трона позади нее отбрасывали на пол жутковатые тени. Только сам король или его десница имели право сидеть на нем. Серсея занимала место у его подножия, в золоченом кресле с красными подушками.
– Этим делом должен заниматься скорее наш лорд‑ казначей, – ввернула она, как только браавосиец остановился перевести дух.
Это явно не удовлетворило благородного Нохо.
– Я имел уже шесть бесед с лордом Джайлсом. Он кашляет и просит его извинить, а золота как не было, так и нет.
– Поговорите в седьмой раз, – любезно предложила Серсея. – Число семь священно для нас.
– Ваше величество изволит шутить, я вижу.
– Никоим образом. Разве я улыбаюсь? Или смеюсь? Уверяю вас, когда я шучу, никто не может удержаться от смеха.
– Король Роберт…
– …умер, – отрезала королева. – Железный банк получит свое золото, как только мы подавим этот мятеж.
Он осмелился бросить на нее гневный взгляд.
– Ваше величество…
– Аудиенция окончена. – Она довольно натерпелась для одного дня. – Сир Меррин, проводите благородного Нохо Димиттиса, а вы, сир Осмунд, ступайте со мной. – Ей хотелось принять ванну и переодеться до прихода гостей. Ужин обещал быть не менее скучным. Тяжелая это работа – управлять королевством, тем более семью королевствами.
На лестнице Осмунд Кеттлблэк поравнялся с ней, высокий и стройный, весь в белом. Убедившись, что здесь больше никого нет, Серсея взяла его под руку.
– Как поживает ваш младший брат?
– Неплохо, – замялся сир Осмунд, – вот только…
– Только что? – с намеком на гнев произнесла королева. – Признаюсь, мое терпение на исходе. Нашему милому Осни давно пора стать жеребчиком при нашей кобылке. Я назначила его щитом Томмена, чтобы он каждый день мог бывать в ее обществе, а розочка до сих пор не сорвана. Быть может, его чары не действуют?
– С его чарами все в порядке – он как‑ никак Кеттлблэк. – Сир Осмунд запустил пальцы в свои маслянистые черные волосы. – Все дело в ней.
– Что вы хотите этим сказать? – Серсея начала уже сомневаться относительно сира Осни. Возможно, другой пришелся бы Маргери больше по вкусу. Скажем, Аурин Уотерс с его серебристыми волосами или здоровенный детина наподобие сира Таллада. – Девица предпочитает кого‑ то еще? Ваш брат неприятен ей?
– Очень даже приятен. Он рассказывал, что на днях она потрогала шрамы у него на лице и спросила, что за женщина его наградила ими. Он не говорил, что это сделала женщина, но она все равно узнала – наверно, от кого‑ то другого. Она и застежку его плаща поправляла, и волосы убирала со лба, и все такое. Один раз, у мишеней, она попросила его показать, как надо держать длинный лук, и он ее обнял. Она смеется его озорным шуткам и отвечает на них своими, еще более смелыми. Она хочет его, это ясно, но…
– Но? – повторила Серсея.
– Они никогда не бывают одни. Король с ними почти все время, а если не он, то еще кто‑ нибудь. Две из ее дам спят с ней в одной постели, меняясь поочередно. Две другие приносят ей завтрак и помогают одеться. Молится она со своими септами, читает с кузиной Элинор, поет с кузиной Эллой, шьет с кузиной Меггой. Она забавляется соколиной охотой с Янной Фоссовей или Мерри Крейн либо играет в «приди ко мне в замок» с маленькой Бульвер. Она никуда не выезжает без пяти‑ шести спутников и берет с собой дюжину гвардейцев по меньшей мере. Мужчины окружают ее всегда, даже в Девичьем Склепе.
– Мужчины? – Это уже сулило надежду. – Что за мужчины?
– Певцы, – пожал плечами сир Осмунд. – Она просто помешана на певцах, жонглерах и разных других скоморохах. А за ее кузинами постоянно увиваются рыцари. Осни говорит, что всех хуже сир Таллад. Этот здоровый олух никак не может выбрать между Элинор и Эллой, но одну из них позарез хочет. Близнецы Редвин тоже все время при них. Боббер носит цветы и фрукты, Орясина бренчит на лютне – ни дать ни взять кошку душат, говорит Осни. Этот, с Летних островов, тоже под ногами путается.
– Джалабхар Ксо? – презрительно фыркнула Серсея. – Он, не иначе, выпрашивает у нее золото и мечи, чтобы отвоевать свою родину. – Ксо под своими перьями и драгоценностями, в сущности, нищий. Роберт мог бы положить конец его приставаниям одним твердым «нет», но этому пьянчуге, видите ли, смерть как приспичило завоевать Летние острова. Размечтался о темнокожих нагих красотках в плащах из перьев, с черными, как уголь, сосками. Поэтому вместо «нет» Роберт всегда отвечал Ксо «на будущий год», и этот год так и не настал никогда.
– Не знаю, выпрашивает ли, ваше величество. Осни говорит, он учит их своему языку. То есть не его, а кор… кобылку с кузинами.
– Кобыла, говорящая на языке Летних островов, произвела бы большой шум, – сухо проронила Серсея. – Скажи брату, чтобы хорошенько наточил шпоры. Скоро я найду для него способ оседлать лошадку, можете быть уверены.
– Скажу, ваше величество. Ему и самому не терпится. Кобылка‑ то хороша.
Он желает только меня, дурак ты этакий, мысленно сказала Серсея. У Маргери между ног он ищет лишь свое лордство. При всей ее влюбленности в Осмунда он порой казался ей таким же тупицей, как Роберт. Надо надеяться, что мечом он орудует быстрее, чем головой. Томмену это когда‑ нибудь может понадобиться.
Идя под тенью сгоревшей Башни Десницы, они услышали крики «ура». Какой‑ то оруженосец, проскакав по двору, ловким ударом привел поперечину кинтаны в движение. «Ура» ему кричал курятник Маргери во главе с ней самой. Много шуму из ничего. Можно подумать, этот мальчишка победил на турнире. Не успев подумать об этом, Серсея с испугом увидела, что всадник – не кто иной, как Томмен в позолоченном панцире.
Осталось лишь улыбнуться и подойти к сыну. Рыцарь Цветов помог ему спешиться, и мальчик, сам не свой от волнения, спрашивал всех и каждого:
– Видели? Я сделал все так, как сказал сир Лорас. Вы видели, сир Осни?
– Видел, – подтвердил Осни Кеттлблэк. – Великолепное зрелище.
– Вы держитесь в седле лучше, чем я, мой король, – вставил сир Дермот.
– Я и копье сломал – сир Лорас, вы слышали?
– Это было как удар грома. – Белый плащ сира Лораса удерживала на плече роза из хризолита и золота, ветер шевелил роскошные каштановые кудри. – Превосходный наезд, но одного раза недостаточно. Вы должны повторить это завтра и упражняться каждый день, пока каждый ваш удар не будет попадать в цель и копье не сделается продолжением вашей руки.
– Это и мое желание.
– Ты просто чудо. – Маргери, грациозно согнув колено, обняла короля и поцеловала в щеку. – Берегись, брат, – еще несколько лет, и мой отважный супруг ссадит тебя с коня на турнире.
Все три кузины согласились с ней, а малютка Бульвер скакала вокруг, распевая:
– Томмен всех победит, победит, победит!
– Победит, когда вырастет, – сказала Серсея.
Их улыбки увяли, как розы, побитые заморозком. Старая рябая септа опомнилась первая и преклонила колено, прочие сделали то же самое, кроме маленькой королевы и ее брата.
Один Томмен, не замечая внезапного похолодания, лепетал свое:
– Вы видели, матушка? Я сломал копье о щит, и мешок меня даже не задел!
– Я смотрела с той стороны двора. Молодчина, Томмен. Меньшего я от тебя и не ожидала. Рыцарство у тебя в крови. Когда‑ нибудь ты станешь первым, как твой отец.
– Никто не сравнится с ним, – ласково улыбнулась Маргери. – Я, однако, ничего не знала об успехах короля Роберта на ристалище. Скажите, пожалуйста, ваше величество, какие турниры он выиграл? Каких знаменитых рыцарей выбил из седел? Я знаю, королю тоже хочется послушать о победах его отца.
Серсею бросило в жар – девчонка ее поймала. Турнирный боец из Роберта был, по правде сказать, никудышный. Он всегда предпочитал общую схватку, где мог побивать остальных затупленным топором или молотом. Она думала о Джейме, когда произносила эти слова. Как могла она так забыться?
– Роберт выиграл турнир на Трезубце, – вывернулась Серсея. – Он выбил из седла принца Рейегара и нарек меня королевой любви и красоты. Меня удивляет, что вы не знали этой истории, дочь моя. Помогите моему сыну снять доспехи, сир Осмунд, – распорядилась она, не дав Маргери времени придумать ответ, – а вас, сир Лорас, я прошу на два слова.
Рыцарю Цветов ничего не оставалось, как пойти за ней подобно щенку, каковым он и был. Взойдя с ним на витую наружную лестницу, Серсея спросила:
– Кто все это затеял?
– Моя сестра, – откровенно признался он. – Сир Таллад, сир Дермот и сир Портифер наскакивали на кинтану, вот королева и предложила, чтобы его величество тоже попробовал.
Называет ее королевой, чтобы мне досадить, отметила про себя Серсея.
– А вы что же?
– Я помог его величеству облачиться в доспехи и показал ему, как держать копье.
– Этот конь слишком велик для него. Что, если бы он упал? Если бы мешок с песком ударил его по голове?
– Без синяков и разбитых губ ни один рыцарь не обходился.
– Я начинаю понимать, отчего ваш брат стал калекой. – Это, к ее удовольствию, стерло улыбку с его хорошенькой мордочки. – Возможно, мой собственный брат плохо объяснил вам ваши обязанности. Вам надлежит оберегать моего сына и защищать его от врагов. Обучать его рыцарскому мастерству должен мастер над оружием.
– В Красном Замке нет мастера над оружием с тех пор, как был убит Арон Сантагар, – с легким укором заметил сир Лорас. – Его величеству скоро девять, и он жаждет учиться. По возрасту ему полагается уже быть оруженосцем. Кто‑ то просто обязан давать ему уроки.
Обязан и будет давать, да только не ты.
– У кого вы сами были оруженосцем, сир? – милостиво спросила она. – У лорда Ренли, не так ли?
– Имел эту честь.
– Я так и думала. – Серсея знала, как крепки узы между рыцарем и его оруженосцем, и ей не хотелось, чтобы Томмен сблизился с Лорасом Тиреллом. Рыцарь Цветов не мог служить примером для какого бы то ни было мальчика. – Вы открыли мне глаза. Государственные дела, война и кончина отца заставили меня забыть о столь важном вопросе, как назначение нового мастера над оружием. Я тотчас же исправлю эту ошибку.
Сир Лорас откинул локон, упавший на лоб.
– Ваше величество не найдет никого, кто владел бы мечом и копьем хотя бы наполовину столь же искусно, как я.
От скромности ты не умрешь, это ясно.
– Томмен не ваш оруженосец, а ваш король. Вы обязаны сражаться за него, не щадя жизни, – и только.
Оставив его на подъемном мосту через сухой ров с железными пиками, она одна вошла в Крепость Мейегора. Где же взять этого мастера над оружием? – думала она, поднимаясь в свои покои. Раз она отказала сиру Лорасу, к другим рыцарям Королевской Гвардии обращаться уже нельзя – это значило бы сыпать соль на рану и вызывать гнев Хайгардена. Кто же тогда – сир Таллад, сир Дермот? Томмен успел привязаться к своему новому телохранителю Осни, но тот оказался менее ловок с девой Маргери, чем Серсея надеялась, а для его брата Осфрида у нее были другие планы. Можно лишь пожалеть о том, что Пес взбесился. Томмен всегда побаивался Сандора Клигана за его грубый голос и обожженное лицо, а язвительный характер Клигана послужил бы хорошим противоядием от слащавой галантности Лораса Тирелла.
Ей вспомнилось, что Арон Сантагар был дорнийцем. Не послать ли в Дорн? Между Солнечным Копьем и Хайгарденом пролегло много веков кровавой междоусобицы. Да, дорниец подошел бы ей как нельзя лучше. Уж верно у них найдется несколько хороших бойцов.
В своей горнице она застала лорда Квиберна – он читал что‑ то, сидя на подоконнике.
– Я должен доложить вашему величеству кое о чем.
– Снова измены и заговоры? Говорите, но только кратко. У меня позади долгий, утомительный день.
– Как пожелаете, – сочувственно улыбнулся он. – Есть слух, что архон Тироша предложил условия Лиссу с намерением положить конец их торговой войне. Говорят также, что Мир готов вступить в войну на стороне Тироша, но без Золотых Мечей им вряд ли удастся…
– Мне это безразлично, – перебила его Серсея. Вольные Города постоянно воюют между собой, и незачем Вестеросу разбираться в их распадающихся союзах и свежих интригах. – Нет ли у вас чего‑ нибудь поважнее?
– Восстание рабов в Астапоре перекинулось, похоже, на Миэрин. Моряки с дюжины кораблей говорят о драконах…
– О гарпиях. В Миэрине чтут гарпий, – вспомнила королева. Миэрин так далек – это где‑ то на востоке, дальше Валирии. – И что мне за дело до этого бунта? В Вестеросе рабов нет. Это все, что вы имеете сообщить?
– Есть новости из Дорна, которые ваше величество найдет более занимательными. Принц Доран взял под стражу сира Дейемона Сэнда, бастарда, бывшего прежде оруженосцем у Красного Змея.
– Я его помню. – Сир Дейемон был в числе рыцарей, сопровождавших принца Оберина в Королевскую Гавань. – В чем он провинился?
– Требовал освободить дочерей принца Оберина.
– Глупец.
– Наши друзья в Дорне уведомляют нас также о том, что дочь Рыцаря Крапчатого Леса неожиданно заключила помолвку с лордом Эстермонтом. В ту же ночь она уехала в Зеленую Скалу, и говорят, будто их брак уже состоялся.
|
|
|
