О психологическом возрасте. Две обезьянки. Так обезьянки разделились! . Имитатор
О ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ ВОЗРАСТЕ
Пока я разрабатывал Терапию поведением, у меня родились, росли и взрослели дети. И как-то мне показалось, а после я сумел свою догадку проверить и убедиться в ее правильности, мне показалось, что мои пациенты ведут себя и воспринимают мир во многом так же, как дети разного возраста. Показалось, что мой кабинет тот же детский сад или школа. Разница только в том, что мне поначалу даже думать так было неловко. Как же так, взрослые и детский сад!? И еще - в детском саду, в школе прямое руководство детьми воспринимается всеми само собой разумеющимся, а мои пациенты, в отличие от детей, претендовали на отношение к себе, как к взрослым. Поведение с ними, как с детьми, обидело бы их. Но оказалось, что есть ситуации, когда человека можно и нужно поучать и давать ему советы! Когда именно такая и только такая стратегия означает равенство и доверие. А отказ от такой родительской позиции значил бы стать над человеком, навязывать - свое, ему не свойственное. Оказалось, что мы сами выбираем свою несчастливость, а с нею и жестокость. Сами заставляем и тех, кого любим, выбрать несчастье. Оказалось, что родители и воспитатели сплошь и рядом -психологически младше своих лет ей и воспитанников. Диагностировать такую ситуацию и действовать точно и с ребенком, и со взрослым помогает понимание того, что такое инфантилизм, возраст психологического развития и возраст задержки психологического развития.
Две обезьянки
Эту притчу я сочинил и рассказал впервые на республиканской конференции логопедов в 1990 году. Сутью того выступления была мысль о том, что «психотерапией, может быть уместнее сказать: психодидактикой[141], следует начинать заниматься с самими логопедами», здесь бы я сказал: с самими нами: психотерапевтами, психологами, воспитателями. Это должно быть основным в нашей профессиональной подготовке.
Так вот - притча. Здесь я ее только повторю. Мне представляется эдакая гипотетическая обезьянка, которая очень хотела есть. А высоко на ветке висела аппетитная и недосягаемая «краковская колбаса». Обезьяна прыгала, сердилась, тянулась, сетовала, плакала... Но никто ей этой колбасы не подал. Тогда она взяла палку. Встала на задние лапы. И палкой сбила колбасу. Села и стала есть. Рядом было двести (не знаю, почему двести) других обезьянок, которые довольствовались прежним рационом и прежними средствами, но были завистливы и переимчивы, и тоже были не прочь попробовать «краковской», а может быть «киевской» - точно не помню - колбасы. Все 200 стали на задние лапы. Схватили палки. И стали изо всех сил этими палками размахивать. Махали, махали, махали... устали! Но колбасы в их лапах не появилось. Снова махали... «в поте лица» правда, теперь, подозрительно поглядывая на обладательницу колбасы. И снова ничего не получили. Обиделись, разозлились, подступили к обладательнице колбасы: - Мы трудимся, стараемся из последних сил, с зари до зари, а ты тут ничего не делаешь, а ешь. Это не справедливо! Ты нас обманула! Ты над нами издеваешься, обрекаешь на муки! - Стали грозить. Оправдываться, добиваться понимания или обороняться первая обезьянка не стала - она все понимала. Понимала, что те не виноваты - не дожили. Она стала на ноги. Взяла в руку палку. И насбивала 200 кругов колбасы. «Один с сошкой - 200 с ложкой» - все сыты.
Так обезьянки разделились!
Одна разработала новую технологию (нужда побудила). Она встала на задние лапы, превратив их в ноги. Использовала палку в качестве орудия и тем самым переднюю лапу превратила в руку.
Появилась у нее и новая забота о других и новое понимание других. Она превратила себя в человека! Остальные передразнили, повторив все ее действия. В них (этих действиях) не было только ее нужды, ее цели -не было смысла. Их «человеческое» поведение было и более выразительным, и более усердным, и более изнурительным! Только приносило оно им не удовлетворение, а, напротив, неудовлетворенность. Рождало новые и новые ожидания, обиды на весь мир и на того, кому лучше, кто ведет себя осмысленно. В их поведении не было творчества. Людьми эти 200 страдалиц не стали! Они остались обезьянками, которые притворяются людьми, то есть имитаторами.
Имитатор
Имитатор, в зависимости от темперамента и силы, мог просить, клянчить, гордиться своими усилиями и заслугами, требовать, угрожать, отнимать, обменивать, даже мог убить человека, но новой технологии он не открыл и не освоил. Строить удовлетворяющее его - человеческое поведение имитатор не мог. Человекоподобное поведение затруднило ему или сделало невозможным прежние, животные (естественные для обезьяны) формы поведения. Взамен же дало только - лишнюю нагрузку, - обязало демонстрировать себя тем, кем не являешься, - создало ожидание награды за жертву. Иначе говоря, вынудило, - либо признаться в несостоятельности в новой роли (отказаться от нее или ее осваивать), - либо притворяться, претендовать на не свое, обижаться. Обидевшемуся приходится доказывать себе, что другие тоже притворяются. И чужим, якобы притворством - «вероломством» оправдывать свой отказ от человеческого поведения. А потом - «с волками жить - по-волчьи выть»! Фактически имитатору приходится брать чужое, так или эдак жить на чужой счет - грабить и свой грабеж в человеческих терминах оправдывать. Эта фантазия, по-моему, наглядно показывает, как все мы и каждый из нас в себе разделились на развивающихся, творящих свой мир и имитаторов (творцами не ставших). В плане этого разделения - две мысли.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ![]() ©2015 - 2025 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|