Записки. 1818–1825 2 страница

Начальник корпусного штаба пошел сам с несколькими ротами, желая, однако же, прежде уговорить их, но встречен был выстрелами; жены, дети и лучшее имущество были уже отосланы, оставались одни люди для защиты домов. Когда атаковали деревню, части же войск приказано было обойти, дабы отхватить отступление к лесу, все бросились бежать с такою поспешностью, что догнать было невозможно. Деревня взята, хлеб, фураж и годный лес на строение вывозились несколько дней.

После сего происшествия, деревни, лежащие на левом берегу Сунжи, недалеко от крепости, все были оставлены жителями, без всякой с нашей стороны причины. В них были многие благонамеренные люди и которые весьма желали спокойствия, но как между чеченцами совершенное безначалие, и ни воздерживать своевольных, ни наказывать преступных, никто не имеет права, ибо все почитают себя равными, то люди порядочные боятся подвергнуться ответственности за мошенников и оттого удаляются от места пребывания русских. Выдавать же злодеев в руки неверных, каковыми христиан разумеют, почитают погрешением против своего закона. Никакие благодеяния, ничто не может в душах чеченцев ослабить их недоверчивости, вселить в них чувство благодарности.

Во всех случаях, где в отношении к ним хотел я быть великодушным, самым наглым образом бывал обманут. Так поступили со мной жители деревень Ауллара и Аман‑ Хан‑ Кечу, но сих последних успел я наказать довольно чувствительным образом.

Все земляные работы крепости Грозной были приведены к окончанию в половине октября месяца, на зиму приуготовлялись для жилища гарнизону землянки, и для вооружения крепости доставлена была артиллерия. Чеченцы верили уже, что пребывание на Сунже русских не временное.

В сие время пронеслись разные слухи, что дагестанцы в больших весьма силах сделали на генерал‑ майора Пестеля нападение и дрались при Башлах в продолжении двух дней, и что намерены возобновить сражение, а часть войск отправить для разграбления Кубинской провинции, где войск почти не было. От генерал‑ майора Пестеля давно уже не было донесения, а из Казиюртского укрепления нашего на реке Сулаке дали знать, что сообщение с Дербентом прервано, и последнее предписание мое генерал‑ майору Пестелю не могло быть отослано.

По расчислению времени не мог я успеть прийти ему на помощь, но знал, что если появлюсь во владениях шамхала или угрожать стану провинции Мехтулинской, принадлежащей брату Аварского хана, бывшему причиною всех беспокойств, то находящиеся против генерал‑ майора Пестеля дагестанцы, особенно акушинцы, возвратятся, для защиты собственных границ. И потому, не медля, выступил я из крепости Грозной 25 октября.

Войска мои состояли из:

 

2‑ х батальонов Кабардинского полка

1‑ го батальона Троицого полка

2‑ х батальонов 8‑ го егерского полка

14 орудий артиллерии

300 человек казаков линейных,

всех войск вообще не более было 3200 человек.

 

В крепости Грозной осталось девять рот 16‑ го Егерского полка, шесть орудий артиллерии и четыреста человек линейных казаков.

Переправившись через реку Сунжу, в устье ее, у селения Брагунского, пришел я в город Андрей 29‑ го числа и дал войскам день отдохновения. Здесь подтвердились слухи, что генерал‑ майор Пестель был атакован, но что находится в Башлах. Многие говорили, что в сражении мы много потеряли, что взяты у нас пушки, но в сем последнем мог я усомниться, ибо число пушек показывали более того, каковое у него было. Все утверждали, что аварский хан предводительствует возмутившимися дагестанцами.

В Андреево были подосланные акушинцами люди, для наблюдения за движениями и числом войск наших.

Я растягивал батальоны так, что казались они гораздо многочисленнейшими. Батарейные орудия играли важную весьма роль.

В город Тарки прибыл я 3 ноября и расположил войска по квартирам, ибо проливные дожди препятствовали идти далее. Шамхал находился при генерал‑ майоре Пестеле, жены его готовы были выехать из города и только потому остановились, что услышали о движении войск; лучшее имущество отправлено было за реку Сулак. Многие из жителей разбежались, боясь возмущения собственных подвластных шамхала. Все они вышли из послушания, некоторые пошли с оружием против русских, ибо в то самое время аварский хан возвращался от города Башлы и собирал войска для защиты Мехтулинской провинции, принадлежащей ему с братом его, Гассан‑ Ханом. В окрестных селениях привезены были раненные в сражении против генерал‑ майора Пестеля и для погребения тела убитых там. В измене генерал‑ майора Аварского хана не было уже сомнения.

Здесь получил я от генерал‑ майора Пестеля рапорт, что дагестанцы не менее 30 тысяч напали на него в городе Башлы и сражение было самое упорнейшее. В первый день мог он защищать построенную им вне города батарею и небольшие окопы, но жители города, оборонявшие некоторую часть укреплений, изменили и впустили неприятеля, который легко мог отрезать сообщение его с войсками, защищавшими ту батарею, и он должен был оставить ее и с нею вместе часть города, и расположиться по каналу, проходящему посередине города, что сосредоточило более его силы. Неприятель, по многочисленности своей, испытывал атаки со всех сторон, но безуспешно. Левый фланг войск наших был наиболее опасный, ибо неприятель все усилия употреблял, чтобы овладеть замком уцмея, который занимали две роты с одною пушкой. Он, прикрыт будучи возвышением, мог легко приблизиться к замку и начал рыть род траншей, дабы укрыться от ружейных выстрелов и, вероятно, чтобы удобнее зажечь деревянное строение, которое поверх стен замка расположено было. Пушка не могла уже действовать, и опасно было потерять замок, ибо одна дорога, для отступления войск возможная, проходила в самой близи от оного.

 

Горский аул. Рис. Т. Горшельта.

 

Генерал‑ майор Пестель удерживал замок сей и половину города еще одни сутки, беспрерывно сражаясь с упорностью, ибо неприятель сменял атакующих свежими войсками. Артиллерия наша наносила ужаснейший вред, и, конечно, она была причиною, что таким несоразмерным силам противостать было возможно. Наконец, войска наши отступили ночью, взяв с собою всех раненых. Неприятель долго не заметил отступления, ибо большой в городе пожар препятствовал. После хотя и преследовал, но отбит был с уроном. Жители города Башлы с большим остервенением бросались, чтобы отбить детей своих, которые взяты были в аманаты, но не могли успеть в том.

 

Охотник Кабардинского полка. Рис. Т. Горшельта.

 

Генерал‑ майор Пестель на дороге к Дербенту должен был проходить некоторые деревни каракайдацкие. Все дороги были перекопаны или завалены, мосты истреблены, но слабо преследуемый неприятелем, без препятствия, обошел он их, склонившись к дороге, идущей по берегу моря.

Во всех сих сражениях, к удивлению, потеря наша в убитых и раненых не достигает 400 человек.

11 ноября, лишь только немного переменилась погода, выступил я из Тарки, по направлению на селение Параул в Мехтулинской провинции, где прежде живал аварский хан, будучи бахтулинским беком, до возвышения его в сие последнее достоинство.

За четыре дня до сего предписал я генерал‑ майору Пестелю, чтобы немедленно возвратился к Башлам и разорил город до основания, что удобно сделать он может; ибо все внимание дагестанцев обратилось к пришедшим со мною войскам, следовательно, не встретит он другого сопротивления кроме жителей Башлы.

В небольшом от города Тарки расстоянии увидели мы неприятеля, большими толпами занимающего вершины хребта, называемого Талгин, у подошвы коего должны мы были, прошедши несколько верст через него самого, переправиться. Короткий день, трудное движение артиллерии по грязной весьма дороге сблизили к вечеру прибытие к тому месту, где был въезд на гору по чрезвычайно крутой отлогости. Неприятель, перекопавши оную во многих местах, защищал большими силами. Поздно было начать дело, ибо надлежало изыскивать обход, и не иначе, как в виду неприятеля, следовательно, он повсюду предупреждая и имея выгоду местоположения, мог затруднять подъем войск на гору.

Я приказал им отойти и расположиться на ночлег.

Авангард мой сделал несколько пушечных и ружейных выстрелов и, конечно, не принесши никакой другой пользы кроме той, что увидел я, до какой степени лезгины боятся пушек. Некоторые из сопровождавших меня подвластных шамхала заметили на вершине горы самого Аварского хана. По крикам, во всю ночь продолжавшимся, и песням войск видна была его радость, что они нас не пропустили. Я готовился с рассветом начать действие и предвидел ощутительную потерю по трудности всхода на гору. Нельзя было отступлением ободрить неприятеля. В первый раз в стране сей появились русские войска и с ними главный начальник. Горские народы смотрели с вниманием на происшествия, и малейшая со стороны нашей неудача или действие, которому бы можно было дать невыгодное истолкование, соединяли всех их, и мгновенно имел бы я против себя большие силы; ибо в сие самое время все дагестанцы возвращались от города Башлы в дома свои, гордые успехом, что принудили генерал‑ майора Пестеля к отступлению.

Один из проводников, давний житель земли, хорошо знающий места, объявляет, что в четырех верстах есть дорога, которая, по трудности ее, оставлена жителями, но легко по оной может взойти пехота, и вероятно, что неприятель или малыми силами, или небрежно, ее охраняет. В полночь на сию дорогу послал я один батальон с тем, что если может он взойти на вершину, то чтобы, заняв находящийся на оной лес, присоединил к себе составляющие резерв две роты и ими старался взвести на гору два при них бывших орудия, а мне немедленно дать знать об успехе. Между тем, дабы развлечь внимание неприятеля со стороны хорошей дороги, где он ожидал нас, производилась в ночи перестрелка.

Бурная и чрезвычайно мрачная ночь посланному в обход батальону способствовала, пробираясь через густой лес, дойти неприметно до самых неприятельских караулов, которые были столько же нетрезвы, как и неосторожны.

Залп бывших впереди стрелков, крик «ура» и барабан такой произвели страх, что неприятель рассеялся, оставя на месте все, что имел с собою, и даже немало оружия. При сем случае было у нас только два раненых солдата, и батальон беспрепятственно овладел вершиною хребта; дорогу сию охранял брат аварского хана довольно с большим числом людей, но он бежал первый.

Всем прочим войскам приказал я туда следовать: не менее суток подымали мы на гору артиллерию нашу и обозы, но неприятель тотчас бежал со всех пунктов и не было противящегося.

Из некоторых близких селений явились старшины с покорностью, между прочими из одного, где в ту же ночь главный кадий акушинский^[20] с 4000 человек имел ночлег свой. Они пришли в помощь изменнику Аварскому хану.

В селении Параул не застали мы ни души, жители бежали из оного, но войска нашли богатое продовольствие и некоторую добычу; отсюда на донесение генерал‑ майора Пестеля, что в скорости не может выступить к городу Башлы, по неимению провианта и готовых огнестрельных запасов, повторил я, чтобы непременно исполнено было прежнее мое предписание, и что, по обстоятельствам, весьма правдоподобно, что он никакого не встретит сопротивления.

Надобно было разрушить сие давнее гнездо разбойников и нам злодейски изменивших; наконец уведомился, что он вышел с отрядом в Башлы и что в городе нашел весьма малое число жителей, которые при появлении войск разбежались, и он без помешательства мог зажечь город.

14 ноября приблизились мы к селению Большой Джангутай, где дожидался нас неприятель, занявший лежащие впереди довольно крутые возвышения, на коих были сделаны окопы и засеки. При самом начале сражения, когда нельзя еще было хорошо осмотреть местоположение, сделался такой густой туман, что в близком расстоянии различать предметов было невозможно, и сие необходимо, умедлив наши успехи, могло немало затруднить, ибо в шести верстах находившийся с 4000 человек кадий акушинский, мог прийти совершенно в тыл нам. И хотя взял я против того предосторожности, но, разделяя силы, уменьшал число сражавшихся. Возвышения были взяты на штыках, но неприятель с такой побежал поспешностью, что его могла догнать одна та часть войск, которая, с левого фланга обойдя, занимала уже часть селения. Выбежав из селения, встречен он был нечаянно казаками, которые нанесли ему вред. Спасением своим совершенно обязан он туману; ибо местоположение, как усмотрено после, представляло удобность отрезать отступление и всех истребить. Потерю, однако же, имел он довольно чувствительную; аварский хан в сем случае не находился, брат же бежал из первых; с нашей стороны ранено три офицера и рядовых убитых и раненых до пятидесяти человек.

Селение Большой Джангутай имело до 600 дворов, и в нем был дом брата Аварского хана довольно обширный.

Все приказано истребить, кроме одной небольшой части селения, которую оставили в пользу пришедшим просить пощады жителей, которые, всего лишившись, должны были проводить зиму без пристанища. От них узнали мы многие подробности и что Гассан‑ Хан имел немало войска, ибо в помощь к нему приходили живущие по реке Койсу народы.

На другой день послал я отряд разорить селение Малый Джангутай – 200 дворов, но далее не пошел, ибо выпал глубокий снег и начались довольно сильные морозы. Старшины многих деревень пришли просить помилования, и мне приличествовало даровать пощаду.

Войска возвратились в Параул, где в хороших квартирах дано им два дня отдохновения.

Акушинцы отправились домой, Аварский хан ожидал ответа на присланное ко мне письмо, в котором, признаваясь виновным в глупом поведении своем, просил прощения. Я отвечал ему, что нет подлым изменникам прощения, что он лишился чина своего и жалованья.

Он тотчас уехал в Аварское ханство, а я, в прокламации описавши подлую его измену, именем Императора лишил его чина генерал‑ майорского и получаемого им 5 тысяч рублей серебром жалованья.

В Парауле истреблен дом сего изменника, строение огромное и изрядное. Селение осталось сохранено, ибо в земле сей хотел иметь я людей благодарных.

Из Параула пошел я на Карабудаггент – принадлежащее шамхалу большое селение и против него бунтовавшее. Все трепетало от страха, жители вышли войскам навстречу.

Собранным старшинам и жителям истолкованы обязанности повиновения шамхалу, прощено прежнее преступление, по просьбе его, но, в пример справедливой строгости, повешен при всех один из здешних изменников, семейство его выгнано из селения, дом разорен до основания.

Во владениях шамхала водворилось совершенное спокойствие и тишина. В Карабудаггенте в первый раз увиделся я с шамхалом, который только что возвратился из Дербента.

Привыкши слышать о пышности многих из моих предместников, видев некоторое великолепие, когда с войсками отца своего находился он при генерал‑ аншефе графе Зубове, в походе против персиян^[21], он удивлялся неприхотливой жизни моей и простой одежде солдата. Короче познакомившись со мною, он признался, что имел сомнение, чтобы я был настоящий начальник, но что пришла ему мысль, что под именем своим прислал я другого генерала. Всякие нелепости находят место в головах здешних жителей!

В городе Тарки пробыл я три дня. Шамхал доволен был приведением в покорность земли его, уверился, что готов помогать я ему во всяком возможном случае. Он желал, чтобы, для охранения его, часть войск расположена была в городе, ибо опасался он акушинцев и брата аварского хана.

Имея другие намерения, не мог я уделить войск, и потому советовал ему стараться подвластных своих в таком расположении удерживать, чтобы они готовы были на его защиту, склонял его до некоторого времени не раздражать акушинцев и возобновить связи, которые прежде имел он между ними, не щадя некоторых для того издержек.

Шамхал скупостью своею потерял людей, ему доброжелательствовавших; ибо, но обычаям земли, чем знатнее владетель, тем большее число должен иметь приверженцев, которые не иначе приобретаются, как подарками и деньгами. Акушинцы же издавна сими единственно средствами всеми прежними шамхалами удерживаемы были на своей стороне.

Поручил шамхалу, по связям близкого родства его с уцмеем, внушать сему последнему, чтобы не изменил обязанностям верноподданного Государю, и старался обратить к повиновению возмутившиеся его владения, и, буде может, чтобы наказал дерзнувших поднять против нас оружие, в особенности лежащие на плоскости Терекешинские селения.

30 ноября возвратился я на линию и переправился через Терек к Старогладковской станице, откуда войска отпущены на назначенные им квартиры. В сем году были они на работе при крепости Грозной и в походе сряду 7 месяцев. Государю Императору донес я, что лично, видев положение Андреевских, Костековских и Аксаевских владений, нахожу необходимым устроение крепости при селении Андрей, которое, произведя богатый торг, удовлетворяет всем необходимым потребностям горцев, и что сих последних со временем, не употребляя оружие, но одними нуждами их, можно будет содержать в зависимости; что крепость сия на спокойствие левого фланга Кавказской линии будет иметь немалое влияние, и довел также до сведения, что старшего андреевского владельца или князя по неспособности его и невоздержанному поведению переменил я другим, испытанной к нам приверженности.

Командующему в крепости Грозной приказано в зимнее время порубить лес, покрывающий ущелье Хан‑ Кале, через которое проходит лучшая и кратчайшая дорога ко всем большим чеченским деревням. Для сообщения от Терека до сей крепости и при селении Старый Юрт устроен редут, и в нем расположена рота. Всем владельцам лежащих по правому берегу Терека деревень дано наставление не терпеть у себя вредных людей, не пропускать через земли свои хищников и выставить в известных местах караулы.

Начертаны правила самые строгие, коими руководствоваться должны начальники воинские, в отношении к владельцам, каким сии последние обязаны им послушание и подвластные их повинностями. Вместо дани постановлено, по наряду начальников, высылать на службу людей с собственным вооружением и на своем содержании.

Еще не было примера, чтобы кто заставить мог чеченцев употреблять оружие против своих единоземцев, но уже сделан первый к тому шаг, и им внушено, что того всегда от них требовать будут. Прекраснейшая земля и другие выгоды, коими они пользуются, и боязнь, с потерею их, подвергнуться бедности, которую претерпевают непокорствующие, строго преследуемые, вынуждают со стороны их сие повиновение.

В продолжительное отсутствие мое прибыли из России виртембергские колонисты^[22], в числе 500 семейств. Министр внутренних дел, по неосмотрительности, препроводил их тогда, как не только не сделано было никаких, для водворения их, приуготовлений, даже не было достаточно казенной земли для них. Старшины сих колонистов представили прошение свое Государю, во время его путешествия, и ему угодно было приказать, чтобы они отправили ко мне несколько человек, которые бы могли предварительно узнать, какие предложу я им для поселения земли, и найдут ли они ожидаемые ими выгоды? Они приезжали в Грузию, все рассматривали в подробности, но прежде нежели уведомить могли свое общество о сделанных наблюдениях, на возвратном пути своем нашли оное на Кавказской линии. Колонисты, не ожидая никаких известий, отправились вслед за ними. Большую часть из них застигло в городах холодное время, надобно было снабдить их теплою одеждою, недостаток способов к препровождению их через горы умедлил движение их, люди испытали болезни, много пало скота, и колонисты, вместо обещаний правительству не требовать никаких пособий, стоили оному одним своим доставлением около миллиона рублей, включая вспоможение, данное некоторым семействам на обзаведение.

Я, желая дать грузинам пример хозяйственного порядка и показать праздным и развратным жителям здешней страны, каким благосостоянием обязан бывает поселянин своему трудолюбию, желая упорствующих в невежестве своем познакомить с некоторою, им незнакомою, промышленностью и домашними изделиями, могущими служить к их обогащению, выписал тридцать семейств колонистов, изыскивая тех из жителей Германии, которые, при испытанной нравственности, отличаются порядком домашнего устройства. Министр доставил мне первых ему попавшихся, и я не достиг своей цели. Но такого количества, в каковом прибыли колонисты, я никогда не желал, а еще менее мог быть довольным, нашедши их секты сепаратистов, без всякой нравственности, преданных разврату, невоздержанных, небережливых и праздных.

Многие из них бывали солдатами в числе контингента, который давал Рейнский Союз Наполеону^[23].

Наделение землями колонистов тем большее представляло затруднение, что не было достаточно оных на левом берегу Куры, где желал я расположить их поселения, дабы в безопасности сохранить заведения, больших казне издержек стоящие.

На правом же берегу нет благонадежных средств ограждения, в случае войны с персиянами или турками, ибо для разорения поселений не нужны значительные силы, которые всегда почти отразить возможно, недостаточно набега конной партии, от чего остеречься решительно нет способов, по множеству у неприятелей конницы, по множеству дорог. Итак колонисты, по необходимости, поселены на правом берегу, чего не должно было случиться, если бы прежде нежели прислать их в большом, несоразмерно способам, количестве, спрошено было мнение местного начальства.

Во время пребывания моего на Кавказской линии проехал в Петербург и возвратился обратно чиновник, посланный от шаха персидского с письмами и подарками к высочайшему двору. Желая предупредить о сем министерство, я приказал открыть письма и сделать им перевод, удержав некоторое время чиновника. Ему предоставлено было, что то же самое сделано было с письмом моим, прежде нежели предоставили его шаху. Письма и подарки были только предлогом, но чиновнику сему поручено было просить о признании Аббас‑ Мирзы наследником Персии, чего не сделал я, бывши там в качестве посла.

Причины сего и сделанные мною по сему предмету представления не найдены уважительными, хотя, между прочим, замечал я, что не приличествует взять в защиту сторону неправую, ибо шах избрал наследника вопреки закону земли, предоставляющему право старшему из сыновей, и Аббас‑ Мирза признан наследником, о чем объявило мне министерство, спустя десять месяцев, совестясь, быть может, основательных моих возражений! Достойный сей наследник с удовольствием окружает себя всеми вредными для нас мошенниками, в беспрерывном сношении с обитателями Кавказа, возбуждая их против нас и расточая на то деньги. Ласкает и осыпает дарами недовольных правительством или недоброжелательствующих оному.

В начале сего года предоставлен мною Императору проект системы крепостей для здешнего края.

Главнейших предположено пять крепостей:

В Редут‑ Кале, на берегу Черного моря, где склад привозимого из России провианта для войск, находящихся в Имеретии, Мингрелии и Гурии, для них воинских припасов и всех вообще потребностей, и в котором месте единственная, хотя весьма небезопасная, пристань для торговли, со временем могущей распространиться.

В Гумри, на границах с Турцией и Персией, откуда в сию последнюю удобнейший путь во всякое время года, и здесь устроенная крепость закрывает дороги в Грузию.

В Карабагском ханстве, ближе к Араксу, сколько для защиты земли, столько на случай действий против самой открытой и менее удобной к обороне части Персии.

В оставленном городе Старой Шамахе – для закрытия дорог, идущих к Дагестану, который удобно возмутить, дав ему некоторое пособие войсками, то есть действуя оными против Кубинской провинции.

На урочище Гарцилсал – для охранения единственного сообщения с Россиею через Кавказские горы. Крепость сия предполагается необходимою в таком случае, если бы соединенным усилием соседей наших противостать и имели мы средств и Грузия должна была подпасть власти их.

Обладание сие будет мгновенным, ибо неприятель не в состоянии употребить, для удержания оной, достаточных сил во всегдашней готовности, которых бы порознь не могли мы преодолеть. Особенно же имея за собою свободный вход в Грузию, которого отнять нет никакой возможности.

Проекты сих крепостей и сметы должны быть рассмотрены Инженерным департаментом и взнесены на утверждение Государю.

Меньшие или второго разряда крепости, смотря по обстоятельствам, строятся или уничтожаются, по распоряжению главного в здешней стране начальника.

Для обороны сих крепостей предлагал я, независимо от действующих войск, составить особенные гарнизоны на равных преимуществах с армейскими полками, с тем, чтобы часть оных была подвижною и во всегдашней готовности для защиты края, ибо не все вдруг крепости могут быть угрожаемы неприятелем. Обозы для оных предположены были чрезвычайно умеренные, следовательно, мало лошадей и потому издержек.

Одежду для солдат предлагал я более с климатом согласованную, различествующую от теперешней, повсюду единообразной и для знойной Грузии и для Камчатки ледовитой. На случай, если бы не скоро был рассмотрен проект мой или бы совершенно не удостоился одобрения, просил я усилить корпус тремя полками пехоты и двумя ротами легкой артиллерии.

В то же время сделано Государю представление, чтобы, если присланы будут из России два батальона пехоты, то, успокоив совершенно Абхазию, можно будет для Черноморского флота доставить неистощимые корабельные леса наилучшего качества. В пример поставлены строящиеся при тамошних берегах большие купеческие суда турецких подданных, потому что нигде за столько ничтожную цену сделать таковые невозможно. Предположено в бухте, именуемой Пицунда, лучшей по всему Восточному берегу Черного моря, сделать заведение, в котором бы хранились заготовляемые леса для отправления по назначению. Охранение сего заведения, как и устроение на границе Абхазии крепостцы при урочище Гогра, для пресечения пути, от стороны Анапы, делающим набеги горцам, подданным Порты, должен возлежать на сих двух батальонах, и по расчету, их для того весьма достаточно.

Дорогою, чрезвычайною ценою поставленный в Черноморское адмиралтейство корабельный лес должен проект сей сделать заслуживающим особенного внимания.

Декабря 25‑ го дня возвратился я в Тифлис.

В Грузии, в продолжении лета, лезгинами делаемы были набеги на Кахетию, но повсюду были отражены и чувствительного вреда не причиняли. Живущие в Ахалцыхском пашалыке, семьями поселившиеся лезгины, делали в Карталинии хищничества. На письма заступающего место мое, генерал‑ лейтенанта Вельяминова 1‑ го отзывался паша Ахалцыхский, что вышлет их на прежние жительства в горы.

В ханствах было покойно. В Шекинском озлобленные прежними поступками хана жители явную оказывали к нему ненависть, и я должен был употреблять меры для удержания их в послушании. Хан строгим наблюдением определенного мною пристава содержим был в пределах умеренности. Жители довольны были защитою правительства, ибо послан был от меня штаб‑ офицер для понуждения хана удовлетворить их за присвоенное несправедливо имущество, за прихотливо наложенные на них денежные штрафы, и взыскание сие простиралось до ста тысяч рублей ассигнациями.

Мустафа‑ Хан Ширванский способствовал живущим в горах, беглому царевичу Александру и изменнику Ших‑ Али‑ Хану Дербентскому, в тайных их с Персией сношениях, пропускал через земли свои посланцев от горских народов, и сим Персия обещевала или дать деньги, или умножить на границе свои войска, заставить нас развлечь силы наши и тем доставить средства дагестанцам производить опустошение в наших провинциях.

Замыслы сии принадлежат Аббас‑ Мирзе, но в исполнение приводил их находящийся при нем Мирза Бюзурк, который, образуя его в юности и впоследствии сохранив над ним влияние, совершенно управлял им.

По наружности же Мустафа‑ Хан старался казаться приверженным, и я не имел до сего средств изобличить его в поведении, хотя многие весьма подробности об изменнических поступках его сообщены мне были одним из чиновников его, служившим в походе в Дагестан.

Сурхай‑ Хан Казыкумыцкий, самый хитрейший из мусульманских владетелей и ненавидящий русских, возбуждал против нас дагестанские народы, но, сохраняя вид доброжелательствующего нам, не раз писал ко мне, что оскорбляется, оставаясь без воздания за непоколебимую верность. Со всеми ими был я в приязненной переписке, в ожидании удобного случая воздать каждому по заслугам.

В самом городе Тифлисе начинали оказываться некоторые перемены. Сколько можно расширялись улицы, разорением строений грозящих падением, учреждались площади и возводились как казенные, так и некоторые частные здания, лучшие прежних. Я приказал разрушить обветшалые и ни к чему не надобные городские стены, дабы соединить форштадт^[24], на котором, по привычке страшиться прежних беспокойств, жители никак не хотели поселяться. Против меня был ужаснейший в городе ропот, и действия мои называли прихотливыми. Так, бранили меня за армянское старое кладбище, находившееся в лучшей части города, которое велел я обратить в площадь, но на сей площади менее нежели через две недели хорошо расположенная иллюминация, поставленная музыка и песенники привлекли множество народа, и порицавшие меня перестали быть недовольными моим распоряжением. Надеяться можно, что город примет другой вид, и даже в скором времени могло бы сие последовать, если бы здешнее дворянство не было чрезвычайно запутано в своих делах и весьма бедно.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: