Эйнштейн и Букки. «Военный эксперт»

Эйнштейн и Букки

Крепкая и многолетняя дружба связывала Эйнштейна с доктором Г. Букки. Как и другие врачи – друзья Эйнштейна, Букки тяготел к изобретательству. О шприце доктора Риса мы уже говорили, а упомянутый нами доктор Плеш запатентовал в свое время оригинальный прибор для автоматической записи величины кровяного давления. В еще большей степени был изобретателем врач‑ рентгенолог Букки. Его собратьям по специальности хорошо известны диафрагма Букки, повышающая контраст рентгеновских снимков человеческих органов, и лучи Букки – самые мягкие (длинноволновые) рентгеновские лучи, которые немецкий врач впервые применил для лечения кожных и глазных заболеваний. Но Букки занимался еще и совершенствованием звуковоспроизводящих устройств, электроизмерительных приборов, фотокамер. С приходом к власти фашистов Букки эмигрировал из Германии в США. Там он вместе с Эйнштейном запатентовал в 1936 году фотокамеру, автоматически подстраивающуюся под уровень освещенности. Одно время фотокамеру Букки – Эйнштейна использовали операторы в Голливуде.

В начале 40‑ х годов Букки запатентовал несколько вариантов медицинской фотокамеры для съемок крупным планом глаз, полости рта, открытых ран. Права на производство таких камер приобрела нью‑ йоркская фирма «Кореко». Спустя четыре года изобретатель расторг свое соглашение с фирмой. Фотокамеры, однако, пользовались спросом, и фирма продолжала их выпускать в слегка модернизированном виде. В 1949 году Букки возбудил против «Кореко» судебное дело, обвинив фирму в незаконном использовании его изобретения. Тяжба окончилась не в пользу истца: суд счел, что изобретение Букки – вовсе не изобретение, а само собой разумеющееся конструкторское решение. Но Букки не сдался и потребовал пересмотра дела.

Новое слушание состоялось в ноябре 1952 года и привлекло немалое внимание прессы. Еще бы – в качестве свидетеля‑ эксперта на суд был вызван 73‑ летний Эйнштейн, специально приехавший из Принстона в Нью‑ Йорк! Разбор дела занял два дня.

В первый день проводивший перекрестный допрос адвокат фирмы «Кореко» поставил под сомнение компетенцию Эйнштейна в патентных вопросах. На это седовласый ученый ответил, что он семь лет проработал экспертом в бернском патентном бюро и что до эмиграции в США сотрудничал также с германскими патентными организациями.

На второй день защита вынудила Эйнштейна внести поправку в показания, данные накануне. «Уж не хотите ли вы сказать, что Эйнштейн ошибся? » – патетически воскликнул судья Сильвестр Райан. «Это вполне возможно», – заметил сам ученый. «Эйнштейн допускает, что даже он может ошибиться» – под такой шапкой был помещен в «Нью‑ Йорк таймс» отчет о судебном заседании.

Своим ответом Эйнштейн, однако, позволил защите тут же задать ему каверзный вопрос: «считает ли он себя экспертом в вопросах фототехники? » На это Эйнштейн спокойно ответил: «Нет, я выступаю здесь как физик». И именно как физик он утверждал, что изобретение Букки отнюдь не тривиально и не может рассматриваться как самоочевидное техническое решение. А ведь как раз в этом и заключался главный аргумент защиты.

В соответствии с обычной формальной процедурой Эйнштейн должен был сообщить суду свое имя и место работы. Но судья Райан счел возможным на сей раз отступить от буквы закона: «Так ли нам это нужно? Профессора Эйнштейна знают все».

Суд принял решение в пользу Букки. И дело было не во всемирной славе свидетеля‑ ученого – просто его аргументы, высказанные еле слышным голосом, были очень сильны.

Однако через год апелляционный суд пересмотрел дело и решил его большинством 2: 1 все‑ таки в пользу «Кореко», отказав Букки в его иске.

«Военный эксперт»

Хорошо известна активная пацифистская позиция Эйнштейна в годы первой мировой войны. Однако во время второй мировой войны, когда над человечеством нависла фашистская угроза, эта позиция претерпела радикальные изменения. В августе 1939 года Эйнштейн направил тогдашнему президенту США Ф. Рузвельту знаменитое письмо с призывом развернуть работы по «урановому проекту», предупреждая, что в Германии такие работы уже ведутся. К урановым исследованиям вашингтонские деятели решили Эйнштейна не привлекать. Одни посчитали, что ставшая легендарной рассеянность великого физика никак не совместима с требованиями секретности. Другим «не нравилась» политическая биография Эйнштейна. Но его желание вообще участвовать в антигитлеровских оборонных работах было удовлетворено. Он стал работать для министерства военно‑ морского флота США в качестве научно‑ технического эксперта и консультанта.

Деятельность Эйнштейна была двух родов. Во‑ первых, он проводил расчеты по повышению эффективности подводных взрывов и фокусировке ударных волн от большого числа донных мин, а во‑ вторых, давал оценку изобретениям, стекавшимся в министерство от самодеятельных изобретателей.

Эйнштейн жил в Принстоне, и частые поездки в Вашингтон, в министерство, пожилому человеку были уже не под силу. Поэтому материалы ему привозили домой два раза в месяц. Доставка была поручена Г. Гамову, известному физику и давнему знакомому Эйнштейна. По воспоминаниям Гамова, Эйнштейн внимательно просматривал бумаги, которых за две недели набирался целый портфель. Работа ему нравилась и приносила удовлетворение. Почти в каждом предложении он находил интересную мысль и почти все одобрял, приговаривая: «О да, это очень интересно, очень, очень изобретательно». Эйнштейновские комментарии Гамов уже на следующий день излагал в Вашингтоне, где они котировались очень высоко. К сожалению, более подробных сведений об этой «военно‑ экспертной» деятельности Эйнштейна нет. Или – пока нет…