Плавание от Англии до острова Тенерифа, потом до Рио-Жанейро. Пребывание в Рио-Жанейро.

29 августа. Следующего утра ветр отошёл в О, мало-помалу усиливаясь, и наконец установился в N0 четверти. Шлюп «Мирный» поставил все паруса, а на шлюпе «Востоке» несли парусов столько, чтоб не уйти от «Мирного».

30 августа. В полдень широта места нашего по наблюдению была 49° 46 20"; Северный Лизардский маяк виден был на NW 27°, следовательно, находился от нас в тринадцати с половиной милях. Мы шли на WSW, чтоб выйти из канала.

В Английском канале, по близости берегов Англии, вода в некоторых местах имеет беловатый цвет, что происходит вероятно от грунта.

Вышед в Атлантический океан, дабы предохранить здоровье служителей, я разделил их на три вахты и притом сделал следующее распоряжение: в случае каких-либо трудных для одной вахты работ, велел, чтобы выходила для пособия та вахта, которая сменилась, дабы третьей вахте, которой будет следовать на смену, дать, время отдохнуть, и употребить сию часть служителей только в самых необходимых случаях; вахтенным начальникам поставлено в обязанность во время дождя стараться чтобы по возможности служители были от оного защищены и платье их не намокло, а ежели намокнет, то по смене с вахты переменить, не оставлять на палубе и выносить на назначенное место в барказ. Когда погода сделается ясною, служители, находящиеся на вахте, должны были сырое платье товарищей своих развесить для просушки, и, как чистота и опрятность много способствуют к сохранению здоровья, то я велел белье переменять два раза в неделю и строго за сим наблюдал для того, что иногда ленивый, желая избегнуть многого мытья, старается надетую в воскресенье белую рубаху заменить грязною в тот же вечер, дабы в следующую среду опять надеть ту же рубаху, хотя таковые поступки никогда не оставались без должного наказания. Для мытья белья по удобности назначены были два дня в неделю, среда и пятница, потому что в сии дни варят только в одном котле к обеду горох, к вечеру густую кашу с маслом; а чтобы остальной котел оградить от действия огня, в сем котле согревали воду, которую употребляли для мытья белья. Койки положено было мыть два раза в месяц, т. е. около 1-го и 15-го чисел; самые шлюпы и палубы мыли два раза в неделю под парусами, а на якоре ежедневно. Вахтенный лейтенант наблюдал, чтобы все служители, которые мыли белье, непременно снимали всю обувь, поднимали брюки выше колена; по окончании мытья все мыли ноги в чистой воде, вытирали их насухо и тогда уже одевались.

Вместо курения в палубах, я предпочел чаще иметь огонь, который разжижая воздух, переменяет оный и сушит, не оставляя по себе копоти; при курении копоть прилепляется к сырой палубе, стенам и ко всему, производит грязь, которая удобно принимает и удерживает в себе сырость; следовательно, разные употребляемые курения более для здоровья вредны, нежели полезны.

Служители обедали, как обыкновенно во время кампании, несколько ранее полудня, ужинали ранее 6 часов вечера, для того, что в полдень, и в 6 часов сменяются вахты, и чтоб те, которым следует выйти на смену успели отобедать и отужинать; на вверенных мне шлюпах, когда погода позволяла, обедали и ужинали на шканцах и баке, чтобы в палубах не оставалось сырых от кушанья паров и нечистоты. Посуда и ложки хранились наверху в особо устроенном месте.

После б часов вечера, в хорошую погоду, никому не дозволено оставаться внизу до 8 часов вечера, т. е. до раздачи коек; в сии два часа обыкновенно занимались разными нашими простонародными увеселениями, как то: пением, рассказыванием сказок, игрою в чехарду и плитку, скачкою чрез человека, плясками и проч., а между тем в палубе очищался воздух; потом в 8 часов вечера шли спать; при сем строго наблюдалось, чтобы каждый вешал на свое место койку, и не ложился на палубе, или в другом месте.

Служителям, находящимся на верху, велено было в жарких климатах покрывать голову для того, что, ежели бы кто решился проспать или простоять с открытою головою во время действия солнечных лучей, конечно подвергся бы гибельным последствиям; напротив, служителям, оставшимся в палубе, велено быть без шляп или шапок, чтоб не привыкнуть закутывать голову и притом сохранить вежливость, требуемую порядком службы.

Вышед из Английского канала, я приказал штаб-лекарю Берху осмотреть служителей, дабы узнать нет ли наружных болезней. Берх меня весьма обрадовал, удостоверя, что на шлюпе «Востоке» нет ни одного человека чем-либо заражённого; сие можно почесть великою редкостью, ибо в Англии больше, нежели где-нибудь, развратных прелестниц, особенно в главных портах. Лейтенант Лазарев уведомил меня, что трое из числа лучших его матрозов заражены; медико-хирург Галкин обнадёжил в скором времени их вылечить; сие было тем нужнее, что самый способ лечения ускоряет зарождение цынги. Капитан Крузенштерн, во время путешествия своего вокруг света, зашёл не в Портсмут, а в Фальмут, для того, чтоб избегнуть сей заразы; в Фальмут заходят только пакетботы, отправляемые в разные места, и потому в городе менее распутных женщин.

Ветер нам благоприятствовал; мы расположили курс свой так, чтоб пройти мыс Финистер в расстоянии около шестидесяти миль.

1 сентября. В 8 часов утра я приказал держать ssw Шлюп «Мирный» находился в весьма дальнем расстоянии от шлюпа «Востока»; я сделал при пушечном выстреле сигнал, чтобы держался тем же курсом, как мы, но за дальностью не можно было рассмотреть сигнала, а потому шлюп «Восток» лёг на WSW, дабы приблизиться к «Мирному», и подошед в недальное расстояние, я повторил сигнал, и оба шлюпа пошли на SSW В полдень находились на широте 45° 56 северной, в долготе 10° 9 западной; с сего времени до 7 часов пополудни ветр постепенно утихал, а потом сделалось безветрие.

2 сентября. В полдень ветр отошёл к западу; мы поворотили на другой галс и легли на S; к 6 часам пополудни ветр сделался от N0 свежий, мы легли на StW 1/2 W На шлюпе «Востоке» несли мало парусов, чтоб соразмерить ходы обоих шлюпов. Разность в ходе была такова, что не следовало бы их употреблять вместе, и тем больше при столь важном и трудном предназначении.

3 сентября. В 7 часов утра для поджидания отставшего шлюпа «Мирного», я приказал взять по два рифа у марселей; мы встретили два лавирующие купеческие судна: французский бриг и голландский галиас.

В полдень находились в широте северной 43° 18, в долготе 11° 52 западной. Ветр споспешествовал нашему пути. В 9 часов вечера и в полночь на обоих шлюпах сожгли по фальшфейеру, дабы показать друг другу место.

Ветр вскоре развёл большое волнение, шлюп «Восток» качало с боку на бок, ходу было по восьми узлов; мы принуждены нести одни марсели рифленые двумя рифами, чтоб не уйти от шлюпа «Мирного». Ветр к ночи сделался ещё свежее. Шлюп «Мирный», хотя нёс все возможные паруса в продолжение ночи, но на рассвете, к сожалению моему, мы его не увидели, и для поджидания у грот- и фор-марселя взяли последние рифы; в четыре часа утра шлюп «Восток» привёл к ветру. «Мирный» тогда показался в горизонте; от нашедшего попутного шквала скоро присоединился к шлюпу «Востоку» и оба шлюпа шли тем же курсом, продолжая пользоваться благополучным ветром.

7 сентября. Попутный ветр от nw продолжался до 9 часов утра 7-го числа; с сего времени начал стихать и в 6 часов пополудни сделалось совершенное безветрие.

Дабы смыть лишнюю соль с солонины и чтобы она была лучше для употребления в пищу, я приказал следующее служителям количество на день класть в нарочно сделанную из верёвок сетку и вешать с езельгофта на бушприте так, чтобы солонина при колебании и ходе шлюпа беспрестанно обмывалась новою водою. Сим способом солёное мясо вымачивается весьма скоро и многим лучше, нежели обыкновенным мочением в кадке, при котором в середине мяса всё ещё остаётся не мало соли, способствующей к умножению цынготной болезни. Капитан Крузенштерн, во время плавания его кругом света, употреблял сие же средство.

В обширных морях взорам мореплавателей представляется токмо вода, небо и горизонт, а потому всякая, хотя маловажная, вещь привлекает их внимание.

Все служители сбежались на бак, гальюн и бушприт любоваться хищничеством акулы (длиною около девяти футов[128]), которая непременно хотела полакомиться частью служительской солонины, повешенной для вымачивания. Неудачные её покушения и удар острогой в спину понудили её отдалиться от шлюпа.

8 сентября. К полуночи задул тихий противный ветр от юга, оба шлюпа были тогда в дальнем расстоянии один от другого; мы лавированием старались сблизиться; в полдень находились в широте 35° 4 северной, долготе 13° 56 западной; течение моря в одни сутки увлекло нас четырнадцать миль на ЗО 56°: среднее склонение компаса у нахтоуза оказалось из шести наблюдений 22° 28 западное.

По мере удаления нашего к югу мы чувствовали большую теплоту в воздухе; в полдень термометр возвысился до 16° и в полночь был на 15°; посему я счёл за нужное запретить всем носить суконное платье и велел надеть летнее.

В первое моё путешествие вокруг света я заметил, что некоторые из бывших с нами учёных под экватором не снимали фризового платья, и у них оказалось расположение к цынге; подобные охотники одеваться тепло, конечно, приведут в оправдание, что в теплых климатах Азии многие народы носят шубы, а цинготных болезней не имеют; но они с малолетства к сему привыкли и проводят жизнь на матером берегу, а не на море в продолжительных походах, когда одежда, солёная пища, не совсем свежая вода, воздух спертый от множества людей, гнилость воды, в судно втекающей, всегдашнее единообразие и рождающиеся от сего унылые мысли, малое движение, а во время качки слишком большое, производят цынготную болезнь и способствуют приумножению оной.

10 сентября. Большая зыбь, шедшая несколько дней от северо-запада, предвещала ветр, который и установился. Мы в полдень находились в широте северной 33° 10, долготе западной 12° 30, течение моря увлекло нас в одни сутки шестнадцать миль на SО 80°. Пользуясь ветром от NW, мы направили путь наш к острову Тенерифу.

Уже несколько дней ощутителен был в моей каюте и по всему шлюпу гнилой запах, и после многих розысканий открылось, что сей запах происходит от сгнившей офицерской муки, которая хранилась в констапельской и подмочена была водою, вошедшею сквозь подзор от слабости кормовой части и худой конопати.

Чтоб таковой вредный воздух не распространялся по всему кубрику и чтоб впредь содержать в констапельской и броткаморе чистый воздух, провели из констапельской сквозь рундук и капитанскую каюту на шканцы из листовой меди трубу, посредством которой внутренний воздух сообщался с наружным.

11 сентября. Благополучный ветр и прекрасная сухая погода в следующие два дня позволили нам вынести для просушения сухари и подарки, для диких народов назначенные.

13 сентября. В полдень мы находились в широте северной 29° 45, долготе западной 15° 10. После полудня, по четырём выводам, из коих каждый был из пяти расстояний луны от солнца,[129] я определил долготу, среднюю изо всех четырех выводов, от Гринвича 15° 16 20"; разности от средней, определённой по трём хронометрам, было 4 53"; к западу.

Лейтенант Лазарев из тридцати пяти взятых им расстояний, нашёл долготу 9 6"; восточнее, нежели по его трём хронометрам.

При захождении солнца открылся пик на острове Тенерифе, находившийся тогда от нас в девяносто четырех милях. Высота его над видимым горизонтом была 31 5"; с возвышения на шестнадцать футов; мы положили действие рефракции четырнадцатую долю всей высоты и из того вычислили, что она простирается до 1 797 тоазов[130] французских. Сие определение я не выдаю за верное и присовокупляю, что не всегда можно надеяться на подобные выводы в толь дальнем расстоянии, ибо не должно полагаться на глаз, на инструмент и на самую принятую рефракцию.

Гумбольд говорит,[131] Что истинная высота пика Тенерифского определена Борда;[132] сей отличный геометр делал три измерения, два геометрические и одно барометрическое; по первому, в 1771 году, высота пика вышла 1 742 тоаза; потом Борда и Пингре, наблюдениями с моря, вывели 1 701 тоаз; наконец Борда был на Канарских островах в 1776 году с Шастене де Пюйсегюр; они тогда сделали новое тригонометрическое измерение, по которому высота пика определена в 1 905 тоазов и почитается доныне вернейшею. Во время экспедиции Лаперуза в 1785 году сделано измерение помощью барометра Ламаноном и по наблюдению его высота пика по формуле Лапласа вышла 1 902 тоаза.

15 сентября. 15-го при тихом ветре мы подошли к мысу Наго, и в 6 часов утра направили курс прямо на Санта-Круцкой рейд. Берег между мысом Наго и городом Санта-Круцом состоит из груд огромных камней, набросанных в различных положениях, слоями, которые вероятно составились от подземного огня, как и самый остров. Неподалеку от города Сайта-Круца мы прошли местечко Сант-Андре, находящееся в ущелине. Все с большим любопытством навели зрительные трубы и каждый из нас сказал: и здесь люди обитают! И подлинно! Смотря на сии островершинные неприступные скалы, между коими образовались узенькие ущелины, временем и водою из гор текущею, по наружному виду невозможно и подумать о внутренней красоте и изобилии сего острова, на котором живут 80 000 человек.

В час по полудни мы были в двух милях от города Санта-Круц; в сем расстоянии уже все предметы нам ясно открылись. Тогда представился глазам нашим красивый город, выстроенный на косогоре в виде амфитеатра, украшенного двумя высокими башнями, из коих одна возвышалась на западной стороне города, с колоннадою вверху, а другая посреди города с такою же колоннадою и с куполом; первая в доминиканском, а последняя в францисканском монастыре. По берегу, для защиты города, выстроены четыре небольшие крепости; одна и самая главная называется Сант-Христоваль, на которой развевается испанский флаг. Некогда на высокой горе по северную сторону города находилась небольшая батарея, но губернатором маркизом Каскагигал срыта по той причине, что неприятель, завладев оною, мог бы удерживать город в повиновении. За городом, по косогору, как видно вся земля разделена на разные участки, а далее красно-синеватые горы; когда же облака не покрывают остров, что обыкновенно, хотя изредка, случается по вечерам, тогда является взорам серебристая вершина пика, сего огромного исполина, поставленного на неизмеримом плоском пространстве; он первый встречает и последний провожает восхождение и захождение благотворного солнца.

В 2 часа пополудни мы положили якорь на глубине двадцати пяти саженей, грунт ил с песком, на самом том месте, где за шестнадцать лет перед сим капитаны Крузенштерн на шлюпе «Надежде» и Лисянский на «Неве» стояли на якоре. Северо-восточный угол острова находился от нас на N0 62°, а юго-западный на SW 34°, в городе на доме бывшей инквизиции башня на SW 71°.

Вскоре приехала с берегу к шлюпу «Востоку» под испанским флагом шлюпка, на коей был капитан порта, королевского флота лейтенант дон Диего-де-Меза; делал обыкновенные вопросы: откуда, куда, нет ли больных и прочее. Лейтенант Меза объявил, что в Кадиксе свирепствует заразительная болезнь и, предостерегая нас, сказал, что лавирующие близ Санта-Круцкого рейда две бригантины пришли из Кадикса, но правительством в порт не впущены. На вопрос мой: можно ли нам иметь сообщение с берегом? Лейтенант Меза сказал, что для нас нет никаких в том препятствий; почему спустив ял, я послал лейтенанта Демидова к губернатору генерал-лейтенанту шевалье де-Лабуриа, уведомить о причине нашего прибытия и переговорить о салютации. Мичман Демидов, возвратясь с берега, донес, что губернатор очень вежливо его принял, о салютации отозвался, что крепость будет отвечать выстрелом за выстрел, почему с шлюпа «Востока» салютовали из семи пушек; с крепости, на коей был поднят флаг, ответствовано равным числом.

К вечеру приехал с берега от губернатора испанской службы офицер поздравить нас с благополучным прибытием; с ним для перевода на французский и английский языки находился дон Педро Родригуа, уроженец города Санта-Круца, агент купца Литле и компании; сей торговый дом уже семьдесят лет производит беспрерывно торговлю на острове Тенерифе. Я просил дона Родригуа о доставлении нам тенерифского вина; он охотно принял на себя сей труд, исправно и скоро доставил вино лучшего качества по 135 талеров испанских за пину,[133] а молодое по 90 талеров; он же доставил и воду на своих барказах на оба шлюпа, что стоило нам одиннадцать фунтов стерлингов и два шиллинга.

15 сентября. Следующего утра я с лейтенантом Лазаревым ездил на берег к губернатору, он принял нас с отличною приветливостью, изъявил готовность вспомоществовать во всём, и сказал, что имеет на то повеление от своего правительства; поблагодарив его, я спросил только, чтоб приказал назначить место для прозерания наших хронометров и позволил некоторым из офицеров посмотреть внутренние части острова; губернатор охотно согласился и присовокупил: мне очень известно неподражаемое гостеприимство россиян, и я крайне рад, что при старости лет моих ещё имею случай быть им полезен.

Мы удивились, увидя в числе многих орденов, его украшающих, российский военный орден св. Георгия 4-го класса; почтенный старец сей предупредил наше любопытство, сообщил нам, что он находился в российской службе в царствование императрицы Екатерины II, был в сражении противу шведов под начальством принца Нассау и участвовал в победах фельдмаршала Румянцева, о котором многое рассказывал; восхищался воспоминанием, что крест за храбрость и заслуги получил из рук государыни.

Приехавшим на лодках жителям острова с фруктами позволено было продавать оные, но с тем, чтоб не привозили горячих напитков. Покупку свежих фруктов я позволил производить во всех портах, зная на опыте, что приносят большую пользу, очищая кровь, и сим предохраняют от расположения к цынготной болезни.

Для поверения хронометров отвели нам дом морского начальника дон Антония Родриго-Руица. Плоская на доме крыша казалась довольно удобною для произведения наблюдений; но по причине большого сотрясения, происходящего от малого движения и самого морского ветра, который в полдень всегда бывает свежий, я поставил на крыше только инклинаториум,[134] чтобы узнать наклонение магнитной стрелки; но инструмент показывал невозможное; после разных исследований нашли мы, что в самой извести, коею крыша и стены дома выштукатурены, много железных частиц.

При прогулках в городе я имел в кармане искусственный магнит, касался им до земли в разных местах на улицах и всегда усматривал множество железных частиц, пристававших к магниту; приказал привезти на шлюп песку, выбрасываемого морем на берег, и также нашел, что наполнен железными частицами. Привезенная мною в С.-Петербург часть сего песку хранилась в музеуме Государственного адмиралтейского департамента в минеральном кабинете Розенберга, и в С.-Петербургском Минералогическом обществе. Вероятно, что и весь волканический остров Тенериф наполнен сим песком, и потому полагаю, что всякое испытание над магнитною стрелкою на берегу города Санта-Круца не принесёт никакой пользы.

По просьбе нашей позволили нам на крепости Сант-Христоваль делать наблюдения и поверить хронометры, но как тогда солнце часто закрывалось облаками, то поверение хронометров было не самое лучшее.

Комендант сей крепости дон Жозеф-де-Монтеверде принял нас приязненно, он женат на родственнице российского генерал-лейтенанта Бетанкура.

Город Санта-Круц ныне один из лучших маленьких городов; улицы хорошо вымощены, городовая площадь почти вся вымощена на подобие тротуара большими плитами, где по вечерам жители прогуливаются. Ныне не видно уже того множества монахов и развратных женщин, которые путешественникам здесь встречались; первых не видно потому, что архиепископ и инквизиция переселились на остров Канарию, и многие монахи померли от бывшей в 1810 году чумы. Вероятно от той же болезни уменьшилось и число развратных женщин, а особенно от принятых правительством строгих мер, препятствующих их размножению.

Площадь украшают мраморный крест и мраморное изображение богоматери с крестом в руках, явившейся по преданиям в приморском городе Канделярии; на подножии изображены гванчи, древние жители острова, принявшие христианскую веру, обращающие взоры свои на богоматерь; всё сделано из лучшего белого мрамора, доставлено за дорогую цену из Генуи и посвящено городу санта-круцким уроженцем, купцом Монтаньего.

Монастырей здесь два: св. Франциска и св. Доминика. В первом только четыре монаха, а в другом шесть; они, как нам казалось, в бедном состоянии; число их не умножается, конечно, от того, что почти нет никаких для них пожертвований от жителей, пользующихся большею независимостью от духовенства, нежели в других испанских колониях.

Домы в Санта-Круце все построены из камня; нижняя часть из твердого, а верхняя из мягкого. Лучшие домы имеют крыши плоские, огражденные стенами в три фута вышины так, что самая крыша служит балконом в хорошую погоду, в Санта-Круце почти беспрерывную; в дождливое время собирающаяся на крышах вода стекает по водопроводам водохранилища, которые почти при каждом доме, дабы, в случае летней засухи, или повреждения труб, ведущих воду с гор, не терпеть в оной недостатка.

Жителей на острове Тенерифе полагают до 80 000. В городе Санта-Круце 9 000; почти все происходят от испанцев, ибо поколение древних гванчиев большею частью истребилось, а остатки смешались с испанцами. Милиция на острове состоит из 4 000 человек. Мущины и женщины лучшего сословия одеваются по-европейски; из простого народа мущины носят куртки, а женщины белое толстое байковое покрывало, сверх которого надевают круглую мужскую шляпу; и в сем одеянии, с смуглыми их лицами, имеют вид неприятный.

В пребывание наше в Санта-Круце мы познакомились с городским майором[135] дон Жуаном Меглиорина, который родом итальянец; он пригласил нас в свой кабинет натуральной истории, и мы рассматривали с удовольствием множество редкостей из всех частей света, собранное трудами Меглиорина; он весьма искусен в набивании чучел и все находящиеся в кабинете его звери и птицы набиты им. В числе многих редкостей более всех обратили наше внимание сохранившиеся мумии гваячей и несколько их черепов и других частей, случайно найденных в пещерах; глиняная посуда и жернова ими употребляемые также внимания достойны. По мумиям и разным частям, равно и по описанию Гумбольда, не можно заключить, что гванчи[136] были большого роста.

Множество обгорелых веществ и лавы с пика и несколько птиц, перелетающих из Африки, составляли все, что Меглиорина мог собрать на острове Тенерифе. Ядовитых змей и других пресмыкающихся, по словам его, нет на острову.

Лошади, верблюды, ослы, рогатый скот всякого рода, свиньи, кролики и другие животные завезены испанцами. Для езды и возки тяжестей более употребляются ослы и верблюды, по причине утесов, чрез которые проложены дороги из Саита-Круца.

Вид с Санта-Круцкого рейда представляет зрителю остров Тенериф в самом невыгодном положении. Горы, окружающие город, голы; некоторые из оных к востоку остроконечны и совершенно бесплодны, разделены глубокими промоинами; все сие не обещает, кажется, никаких приятностей жизни для населяющих остров; но многие из наших офицеров, именно астроном Симонов, лейтенанты Обернибесов, Лесков, Анненков и Демидов, пользуясь данным им сроком на три дня, решились ехать в город Оротаву,[137] дабы увериться в противном видимому с рейда. Они по возвращении сказывали, что долина Оротавская прелестная, изобилует всеми дарами природы; имели удовольствие видеть место, которое некогда принадлежало завоевателю острова Тенерифа, Иоанну Бетанкуру, а ныне во владении его потомков. Достойное удивления драконово дерево, растущее недалеко от поместья Бетанкура, обратило внимание наших путешественников, оно на десяти футах высоты от земли имеет тридцать шесть футов в окружности.

В Крыму, на даче генерал-майора Говорова, называемой Албат, находится дуб в полной высоте, и не менее сего дерева достоин удивления: на пяти футах от земли — толщиною в окружности тридцать шесть футов. Сей дуб в особенности знаменит тем, что под тенью оного завтракали Екатерина II и римский император Иосиф во время путешествия их по Крыму.

В пятидневное наше пребывание в Санта-Круце ночью дул тихий ветр с берега, а с 6 часов утра свежий с моря от N0 и продолжался во весь день, а к вечеру стихал.

Из учиненных нами наблюдений на рейде по выводам на шлюпе «Востоке» оказалась широта нашего якорного места 28° 28 30" северная, долгота средняя по трем хронометрам 16° 11 57", по расстоянию луны от солнца из шести выводов, в каждом по пяти расстояний, 16° 17 29" западная.

По выводам на шлюпе «Мирном», широта якорного места вышла 28° 28 25" северная. Долгота по Барродову хронометру 16° 23 45" западная. Из четырех выводов, по шести расстояниям каждый, 16° 14 30" западная.

Склонение компаса 20° к W

Бедно выстроенная пристань не достаточна для покоя приходящих гребных судов: дующий в продолжение дня свежий ветр с моря производит волнение, отчего набережная города всегда омываема буруном и приставать неудобно. О температуре и перемене воздуха в Санта-Круце в продолжение дня сообщаю среднее показание термометра и барометра из замечаний в четыре дня, ежедневно через шесть часов.

По термометру.[138] В полночь 17,45°, в 6 часов утра 17,75°, в полдень 20,22° и в 6 часов пополудни 18,35°. Самая малая перемена термометра была по ночам, разность от средней в течение суток была 0,15°. Самая большая перемена в полдень, разности от средней 1,18°.

По барометру.[139] В полночь 30 дю, 18. В 6 часов утра 30 дю, 16. В полдень 30 дю, 21, в 6 часов пополудни 30 дю, 15. Самое высокое стояние в полдень, а самое малое в 6 часов пополудни.

19 сентября. Запасшись теми съестными припасами, которыми остров изобилует, долив все бочки свежею водою, исполнив все, что нам к исполнению предстояло, 19-го числа в 9 часов утра, при затихающем маловетрии с берега, мы снялись с якоря и направили путь многим мористее острова Канарии, дабы ночью не заштилеть близ острова. В час пополудни ветр задул от N0 с такою силою, что мы шли по пяти миль в час. В вечеру, в широте 28° 1 северной, долготе 16° 16 западной, при курсе на SW, найдено склонение компаса 20° 12 западное.

20, 21 и 22 сентября. 20-го, 21-го и 22-го зыбь продолжалась от севера, при том же северо-восточном пассадном ветре мы имели хода по пяти с половиною и до семи миль в час. Путь наш направляли по западную сторону островов Зелёного мыса; 22 числа в 3 часа пополудни перешли северный тропик в долготе 21° 0 западной и вступили в так называемый жаркий пояс. Теплота была в тени по термометру Реомюра в полдень 20°, в полночь 18,1°; ветр становился тише, и мы лишились удовольствия скорого плавания.

24 сентября. Сего утра первый раз показались рыбы бониты (scomber pelamis), которые старались предупредить ход шлюпа; одна ранена острогой, но к общему нашему сожалению, сорвалась с остроги, и мы лишились хорошей ухи. Вместе с раненой и прочие бониты отплыли от шлюпа. Продолжавшаяся хорошая погода высушила канаты, которые по ненадобности в оных до самой Бразилии я приказал отвязать и убрать для того чтобы концы понапрасну не гнили и чтобы в палубе было просторнее.

25 сентября. В полдень, находясь в широте 21° 29 северной, долготе 23° 15 западной, в первый раз увидели летучих рыб.

Я имел намерение во время плавания при пассадных ветрах переменить все стеньги и поднять запасные, которые, по просьбе моей, в Кронштадте сделаны были тремя с половиною футами менее настоящих. К исполнению сего мы имели самое удобное время, и как шлюп «Восток» был в ходу многим превосходнее шлюпа «Мирного», то я надеялся, что от работы не будет в плавании остановок; но чтоб при жарах работа была для служителей легче, разделил оную на 3 дня: в первый день переменили крюйс-стеньгу, во второй фор-стеньгу, а в третий грот-стеньгу. Паруса также убавлены и переменены. Все работы я производил в море, потому что при береге всегда бывает много других.

26 сентября. В широте 16° 9 северной, долготе 26° 37 западной, мы определили склонение компаса 14° 51 западное.

Перед полуднем по наблюдениям расстояния луны от солнца, по средним из трех выводов, долгота наша оказалась восточнее нежели по хронометрам № 722 на 10 16", № 518 на 18 22", № 2110 на 15 44". При наблюдениях расстояния лейтенантом Лазаревым, на 10 22" восточнее, нежели по хронометру № 920.

27 сентября. Продолжая путь по западную сторону островов Зелёного мыса, 27 прошли южную оконечность острова св. Антония в расстоянии ста миль; по примеру всех мореплавателей, я взял курс SSO 1/2 O; мы видели утку, которая облетела наши шлюпы несколько раз, из чего должно заключить, что птицы сего рода отлетают от берега на сто миль, и вероятно, ещё далее. Бониты во множестве следовали за нами, мы их ловили удами, но не поймали ни одной; сила бонитов достойна удивления; они выскакивают из воды, гоняясь за летучею рыбою, которой, кажется, предназначено быть добычею в разных стихиях: в воде бониты их пожирают, а как скоро, желая спасения, вылетают из воды, фаэтоны (Рhаеtоn tеthеreus) и другие птицы хватают их на лету. Многие неоднократно залетали ночью на руслини, где их по утрам находили.

29 сентября. С самого отбытия нашего из Тенерифа до 29 сентября продолжалось течение моря в SW четверть компаса, параллельно положению африканского берега, к востоку от нас лежащего. В продолжение сего времени только одни сутки шло на восток на десять миль. Течение на юг, параллельное к берегу, происходит от так называемого Флоридского течения (Gulf-stream). Пассадные ветры между двумя тропиками гонят воды Атлантического океана беспрерывно от востока к западу, и, наконец, напирают на матерый берег Америки, где образуется Мексиканский залив; тогда воды сии, доходя до мыса св. Роквея,[140] принимают течение в NW четверть, параллельно берегу Южной Америки; но, проходя между островами Караибскими, Сан-Доминго и Ямайкою, между мысами Катош и св. Антония, входят в Мексиканский залив, и, наполняя оный, продолжают направление своё параллельно всем изгибам пространного сего залива; потом, обходя полуостров Флориду, прорываются в канал Багамский[141] и в параллель восточного берега Флориды идут к северо-востоку по направлению северо-восточного берега Америки; проходя мимо Нюфундландской мели и подкрепляясь течением реки святого Лаврентия, принимают направление к востоку, и, по мере отдаления от берегов, разливаются на подобие ветвей пальмового дерева. Северное стремление сих течений достигает западных берегов Ирландии, Англии и Шотландии; среднее идёт прямо к востоку, а южное, расширяясь, проходит между Азорскими островами к SО и параллельно западного берега Африки дополняет воды океана, угоняемые в северном полушарии северо-восточным, а в южном юго-восточным пассадными ветрами.

30 сентября. В полдень поймали на уду прожору,[142] а вместе с оною подняли на шлюп рыбу прилипалу (Еcheneis remora); последние всегда держатся около первых, пользуются остатками их добычи, к ним присасываются, около них ищут своего спасения от других рыб, ибо ни одна не смеет приближаться к прожорам, которые при всей своей жадности до прилипал не касаются.

Зная, что прожору можно употреблять в пищу, я советовал служителям не гнушаться сим явством. Художник Михайлов нарисовал обе добычи, а штаб-лекарь Берх снял их кожу и приготовил для сохранения.

В сей же день видели мы склизковатое морское животное, называемое португальским фрегатом или морскою крапивою (Рhysalia); скорый ход шлюпа не позволил нам точнее рассмотреть сие животное, радужными цветами украшенное.

1 октября. Пассадный ветр от ОпО стоял тихий. В продолжение ночи небо было светло, на юге висели густые тучи, иногда освещаемые зарницею. В 9 часов ветр усилился, и пошёл проливной дождь. Чтоб собрать более дождевой воды, приказано было растянуть шханечный тент, приготовленный на сей случай, и опустить пришитые к оному для стоку воды рукава, к которым привешены были ядра. Всем служителям велено выйти на верх, вымыть бельё. Мы собрали дождевой воды две бочки и десять анкерков, которую впоследствии употребляли для скота и птиц.

2 октября. В три часа утра ветр из n0 четверти перешёл в sО; вместе с сим перервался на время северо-восточный пассадный ветр. Широта места нашего была северная 10° 43, долгота западная 23° 52. Термометр в полдень стоял на 22,95°; в полночь в открытом воздухе на 20,4°; в палубе, где спали служители, на 22,2°.

3 октября. Ветр, отходя постепенно, вновь задул от востока; курсом нашим мы продолжали переходить к югу 4,5 и до 7 миль в час.

4 октября. С полуночи к востоку слышен был гром; дождевые тучи с шквалами шли перед носом шлюпов и за кормой, но шлюпы оставались покойны; ночью мы видели в море весьма много фосфорического света, происходящего от множества малых как будто искр и больших светящихся глыб. Величественное явление сие поражает зрителя; он видит на небе бесчисленное множество звезд и море, освещенное зыблящимися искрами, которые по мере близости шлюпов становятся ярче и в струе за кормою образуют огненную реку. Тот, кто сего никогда не видал, изумляется и совершенно в восторге. Фосфорическое блистание происходит, как известно, от склизких морских червей (Molusca). Для поимания сих искр и больших светящихся шаров с кормы шлюпа опущен был на веревке в воду флагдучный мешок; вытащили во множестве как больших, так и малых блестящих животных, из коих по особенному блистанию обратила внимание наше пирозома (Pyrosoma), длиною до семи дюймов, в диаметре от 1 3/4 до 1 1/2 дюйма, с одного конца закруглена, а с другого находится внутри отверстие, которое почти доходит до другого конца; снаружи наросты разной величины; животное сие кажется будто стеклянное, когда в воде в спокойном состоянии, иногда лишается света; спустя несколько времени с наростов начинает светить, наконец, всё принимает огненный вид, после того снова постепенно тускнеет, а при малейшем потрясении воды мгновенно блистание возобновляется. Все сии изменения происходят доколе животное не мертво, но потом блистание исчезает. Для опыта дали кошке съесть большую половину сего животного; кошка съела охотно и никаких последствий не случилось. Кажется, что и для людей не было бы вредно, но может быть и питательно.

В продолжение нашего плавания сетка для ловления сего рода морских животных всегда висела за кормою. Странно, что они тогда попадались, когда становилось темно, днем весьма редко могли их в воде видеть; из сего не должно ли заключить, что пирозомы (Pyrosoma), имеющие сами свойство светить, убегают света солнечного или дневного, который, вероятно, для них несносен, и что по сей причине в продолжение дня спускаются в глубину, где свет не так сильно на них действует. Впрочем, я несколько распространился о сем потому, что на шлюпах наших мы не имели натуралиста, который, занимаясь одним делом, конечно бы, обратил на оное все свое внимание.

Сопровождавшие нас частые дождевые тучи с шквалами предвещали конец северо-восточного пассада; в 6 часов утра следующего дня, когда мы находились в широте северной 7° 40, долготе западной 22° 12, вместо пассадного задул тихий ветр из SО четверти.

5 октября. Ветр хотя и был попутный, но так тих, что в продолжение суток мы мало ушли вперед. Пользуясь тихою погодою, спустили ялик; Симонов и Парядин бросили лот с привязанным к оному термометром, купленным у профессора Нория[143] в Лондоне. Перемена температуры воды оказалась следующая: на глубине 290 сажень 79 1/2 по размерению Фаренгейта, на поверхности воды 82,5°, в тени 85°.[144]

Около полудня жар был до 24,5° по разделению Реомюра, самый большой, какового мы до сего времени ещё не имели.

Хотя я предостерёг Симонова, чтоб он не трогал руками морской крапивы (Phusalia), однакож из любопытства он коснулся сего растения и почувствовал воспаление многим сильнее, нежели от береговой крапивы; на руке сделались белые пятна и чрезмерный зуд.

В двух милях от нас под ветром мы видели водяной столб и ясно могли различить пенящуюся около оного воду. Известно, что подобные водяные насосы разбиваются ядрами и что даже одно сотрясение воздуха, происходящее от действия пуше

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: