Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Межкулътурные различия в каузальной атрибуции




В социальной психологии общение рассматривается не только как обмен информацией, но и как восприятие или познание людьми друг друга. Анализ межкультурных различий в процессах социальной перцепции логично начинать с атрибутивных процессов, составляющих основное содержание социальной перцепции. Когда говорят об атрибутивных процессах, прежде всего, имеют в виду каузальную атрибуцию - - приписывание причин поведения или результатов деятельности при восприятии людьми друг друга. Исследователи уже довольно давно столкнулись со значимостью факторов различия каузальной атрибуции у разных народов и в разных культурах, например, было выявлено, что белые граждане США воспринимают людей более ответственными за свое поведение, чем выходцы из Центральной Америки. В этих результатах нет ничего неожиданного, ведь, как совершенно справедливо отмечает Д. Майерс, социализация в западной (индивидуалистической) культуре способствует тому, что «дети, по мере своего взросления, становятся все более склонны интерпретировать поведение с точки зрения личностных качеств другого (внутренних диспозиций)».

Для подтверждения этого он приводит пример из жизни своего сына-первоклассника: «Он составил предложение из слов «ворота», «рукав, «зацепить», «Том», «за» таким образом: «Ворота зацепили Тома за рукав». Учитель, применяя теоретические положения западной культуры в программе обучения, назвал его неправильным. «Правильно» было бы показать, что причина данной ситуации в самом Томе: «Том зацепился своим рукавом за ворота».

Возникновение интереса к процессам атрибуции обычно связывают с работами выдающегося американского психолога Фрица Хайгера. Размышляя о том, как происходит «наивный анализ поведения» у любого обычного человека, Хайгер указал на решающую роль приписывания другому намерения совершить какой-либо поступок. Согласно его предположениям в поведении каждогочеловека можно выделить два основных компонента: старание и умение. Старание он рассматривает как сумму намерений совершить действие и усилий, прилагаемых для осуществления этих намерений. Умение же определяется им как разница между способностями совершить действие и объективными трудностями, препятствующими совершению этих действий. Поскольку намерения, усилия и способности принадлежат человеку, а трудности определяются внешними обстоятельствами, то «наивный наблюдатель», приписав основное значение какому-либоиз этих факторов, сможет сделать вывод о том, почему человек совершил действие. В соответствии с представлениями Хайгера наблюдатель, владея только информацией о содержании действия, может объяснить поступок либо личностными качествами действующего либо влиянием внешнего окружения. По его мнению, построение атрибуций связано с желанием упростить окружающую среду и попытаться предсказать поведение других людей. В этом контексте атрибуции выполняют важнейшую психическую функцию, поскольку делают события и явления предсказуемыми, контролируемыми и понятными.

Иное объяснение атрибуции, позволяющее найти еепричинуи в личности, и в окружении, предложил Гарольд Келли.По его мнению, информация о каком-либо поступке оценивается по трем аспектам: согласованности, стабильности и различению. Согласо­ванность означает степень уникальности в отношении принятых в обществе норм поведения. При этом низкая согласованность отражает уникальность данного поведения, а высокая говорит о том, что данное действие является обычным для большинства людей в данной ситуации. Стабильность поведения подразумевает степень изменчивости реакций данного человека в привычных ситуациях. О высокой стабильности говорят тогда, когда человек ведет себя неизменно, а низкая свидетельствует о том, что данное действие уникально для подобных обстоятельств (оно совершается только сегодня). Различие определяет степень уникальности данного действия по отношению к данному объекту. Низкое различие предполагает, что человек ведет себя так же и в других подобных ситуациях. Высокое различие предполагает уникальность сочетания реакции и ситуации.

По мнению Келли, различные сочетания высоких или низких значений факторов определяют отнесение причины поступка либо к личностным особенностям (личностная атрибуция), либо к особенностям объекта (стимульная атрибуция), либо к особенностям ситуации (обстоятельственная атрибуция). При личностной атри­буции поведение человека рассматривается с точки зрения его уникальности или традиционности, то есть насколько поведение данного человека свойственно для других людей. При стимульной атрибуции внимание к поведению человека акцентируется на вопросе: ведет ли человек себя одинаково по отношению к разным людям или предметам? Зависит ли характер поведения от объекта действий и его особенностей? Обстоятельственная атрибуция устанавливает зависимость поведения человека от особенностей ситуации, в которой происходит действие. Таким образом, как отмеченные, так и другие теории и модели атрибуции помогают прояснить, каким образом происходит понимание причин человеческого поведения. Благодаря атрибуции события и поступки людей становятся понятными, предсказуемыми и контролируемыми, а общение в таких условияхне вызывает конфликтов и не создает проблем.

Чаще всего для выявления межкультурных различий используется модель атрибуции достижений Б. Вайнера, согласно которой для предсказания или объяснения результатов достижений индивиды используют четыре фактора -- трудность задачи, способности, усилия и везение, различающиеся между собой с точки зрения локуса (внешнего или внутреннего), стабильности/нестабильности, контролируемости/неконтролируемости.

Сам создатель модели участвовал в проведении сравнительно-культурного исследования атрибуции достижений в США и Чили. Были получены данные, свидетельствующие, что чилийцы воспринимают внешние причины более внешними, „стабильные причины менее стабильными, а контролируемые причины менее контролируемыми, чем американцы. Однако основной вывод Вайнера состоит в признании сходства восприятия каузального мира в двух культурах. По его мнению, атрибуции успеха и неудачи варьируют в культурах, но могут быть сравнимы, с точки зрения локуса, стабильности и контролируемости. Поэтому хотя американский бизнесмен воспринимает неудачу в делах как результат временного кризиса на бирже, а индийский крестьянин объясняет плохой урожай неожиданной засухой, в основе этих атрибуций лежат одни и те же факторы: обе причины экстернальны, нестабильны, неконтролируемы.

Модель Вайнера использовалась и многонациональным коллективом психологов при проведении сравнительно-культурных исследований. В Индии, Японии, ЮАР, США и Югославии. Было обнаружено, что представители всех обследованных групп приписывали свои успехи в первую очередь усилиям, (внутренней, но нестабильной причине) и лишь затем способностям, везению. трудностям задачи. А неудачи во всех странах объяснялись прежде всего недостатком усилий.

Но между группами обнаружились и различия в атрибуции достижений. Особенно значительными они оказались у представителей двух восточных культур -- японской и индийской. Так. японцы приписывали неудачам внутренние причины, а успехам -- внешние чаше, чем члены других этносов. В более поздних исследованиях та же стратегия атрибуции была выявлена у китайцев и подтверждена для японцев. К этому следует добавить, что в японской культуре рекомендуется придерживаться жизненного правила: «Причиной несчастья считай самого себя» и поощряется говорить о себе «плохие вещи».

Авторы объясняют это особенностями социализации в японской культуре: воспитанием чести, чувства долга перед семьей. А индийцы оказались наименее интернальными при атрибуции неудачи и наиболее интернальными при атрибуции успеха. По мнению авторов, это — отражение косности.

Необходимо выйти за рамки вайнеровской модели и интегрировать полученные к настоящему времени многочисленные данные в единую теорию, тем более, что получил развитие еще один подход к изучению атрибуции исследование различий в объяснительном стиле(оптимистичном или пессимистичном) не только у разных людей, по и в разных культурах. Правда, авторы данной концепции как и «пользователи» вайнеровской модели изучают лишь особые феномены -- паттерны на успех и неудачу, разделяя причины событии на внешние/внутренние, стабильные/нестабильные, глобальные/специфичные.

Следует иметь в виду и то, что сравнение различных культур может оказаться невалидным из-за нерелевантности в них четырех факторов — — способностей, усилий, трудностей задачи и. везения. Действительно, если какой-либо фактор не является значимым в одной из культур, предположим, везение в Индии, то данные о том, что индийцы не продемонстрировали различий в объяснении везением успеха-неудачи, не будут иметь никакого, смысла.

Существует и крайняя точка зрения А. Пепитона, согласно которой всеобщая уверенность в универсальности каузального мира, т.е. в том, «что все народы приписывают причины наблюдаемому поведению», нуждается в проверке. В самом деле, будет смешно, если окажется, что мы исследуем атрибутивные процессы в культурах, в которых они вообще отсутствуют. Впрочем, подавляющее большинство исследователей не сомневается, что причина является универсальной категорией основного семантического инвентаря любой культуры, но в различных культурах мы сталкиваемся с различными толкованиями причинности. А, британский психолог М. Бонд, проанализировав проведенные в разных странах исследования, пришел к заключению, что члены самых разных культур могут осуществлять осмысленный процесс каузальной атрибуции, когда их об этом просят. Если согласиться с этим, то исходным должен стать другой вопрос -- как часто происходит приписывание причин в той или иной культуре. На этот вопрос социальные психологи пока не дали четкого ответа, хотя данные смежных наук, например, анализ языков, позволяют выдвинуть некоторые гипотезы. Представляется вполне вероятным, что чаще представителей многих других народов используют каузальные атрибуции англичане, в языке которых — в сравнении со всеми языками мира -- лингвисты обнаружили «подчеркнутый акцент на каузальных отношениях и повышенное внимание к различным стратегиям взаимодействия между людьми».

Впрочем, можно согласиться с тем, что в целом люди «гораздо реже занимаются спонтанным объяснением причин, чем полагают исследователи атрибуции» (Хекхаузеп, 1986). Частично это связано с переоценкой значения атрибуций в жизни людей психологами, которые сами интенсивно интересуются причинами поведения, а общаются в основном со студентами, которые разделяют этот интерес.

Результаты многих исследований процесса атрибуции свидетельствуют о том, что в экспериментальных условиях люди часто оценивают поведение других так, как если бы они определяли причины их поведения по той или иной схеме атрибуции. Однако в реальной жизни такое случается крайне редко. Рассмотренные модели атрибуции предполагают сложный анализ разнообразной информации о действиях человека.Но далеко не всегда имеется вся необходимая информация и время для ее анализа. В повседневной жизни люди обычно недостаточно информированы о действительных причинах поведения другого человека или даже не знают о них вовсе. Тогда в условиях дефицита информации мы начинаем приписывать другим людям причины поведения, чтобы дать «разумное» объяснение их действиям. Создается целая система такого приписывания, результатом которой являются необъективные, ошибочные атрибуции.

Исследователи атрибуции говорят о двух классах причин, которые приводят к ошибочным атрибуциям. Во-первых, это различия в имеющейся информации и позиции наблюдения и, во-вторых, мотивационные различия.

Информационные различия и различия в восприятии очевиднее всего проявляются при анализе различий в приписывании причин поведения, которое производится автором действия и сторонним наблюдателем. Действительно, атрибуция зависит от точки зрения наблюдателя на ситуацию. Очевидно, что любая ситуация изнутри выглядит иначе, чем снаружи; и в этом случае можно говорить о; разных ситуациях для того, кто действует, и для того, кто, наблюдает. Соответственно, и приписывание причин у действующего и наблюдающего происходит по-разному.

Американские исследователи Джоунс и Нисбет описали атрибуцию воспринимающего как диспозиционную, атрибуцию деятеля как ситуационную. Иными словами, они предположили, что люди склонны при объяснении своего собственного поведения приписывать его причины преимущественно требованиям ситуации и обстоятельствам, а при объяснении чужого поведения приписывать причины в основном внутренним условиям —диспозициям. Так, если действует другой человек, то причина его поведения заключается в том, что «он сам такой», а если действую я, то «таковы обстоятельства». Различия в восприятии заключаются в том, что действие по-разному видится с точки зрения, деятеля и наблюдателя. В результате наблюдатель склонен постоянно переоценивать возможности личности, роль диспозиций в поведении действующего.

Дж. Миллер обнаружила, что выросшие в коллективистской культуре индийцы чаще, чем американцы, объясняли как хорошие, так и плохие поступки своих знакомых обстоятельствами и реже прибегали к общим личностным диспозициям. При сравнении статей о преступлениях в американских и китайских газетах выяснилось, что американские журналисты чаще искали причины убийств в личности преступников, а китайские - были склонны винить обстоятельства. Что касается типа обстоятельственных атрибуций, то представители коллективистических, культур, на поведение которых большее влияние оказывают групповые нормы, в качестве обстоятельственных чаще используют социальные (глобальные), а не индивидуальные (специфичные) атрибуции. Например, при сравнении атрибуций, используемых американскими и китайскими студентами, которым не задавалось списка возможных причин поведения персонажей ситуаций, не было обнаружено различий в частоте использования личностных (внутренних) и обстоятельственных (внешних) атрибуций. Но более глубокий анализ обнаружил значительные различия между китайцами и американцами: в качестве более вероятных причин поведения китайцы чаще указывали социальные обстоятельства, например, долг перед обществом, а американцы -- индивидуальные обстоятельства, например, их благоприятное стечение.

Между коллективистическими и индивидуалистическими культурами существуют различия и том, каким другим людям приписывается ответственность за те или иные результаты деятельности. В работе вьетнамской исследовательницы By Тхи Фы-онг, выполненной в России под руководством В. С. Агеева, было обнаружено, что при оценке поведения персонажей проективных ситуаций вьетнамцы приписывали и большую, чем русские испытуемые, степень причастности к успеху, и большую ответственность за негативные последствия третьим лицам друзьям основных участников событий. Агеев объясняет это тем, что для вьетнамской культуры характерна большая, чем для русской или европейской, ответственность друг за друга членов первичных коллективов, «большая зависимость решений и поступков человека от социального окружения, от мнения значимых других». В ситуации, когда лаборантка оставляет студентов одних делать практические занятия по химии, так как уходит с подругой в кино, вьетнамские испытуемые приписывали подруге значимо большую, чем русские причастность и в случае позитивного исхода, и в случае отрицательного последствия события.

Русские чаще, чем представители разных европейских народов, свои и чужие достижения приписывают обстоятельствам, а именно -- везению, т.е. внешней, неконтролируемой и нестабильной причине.

Так, русская грамматика изобилует конструкциями, в которых действительный мир предстает как противопоставленный человеческим желаниям и волевым устремлениям/или как, по крайней мере, независимый от них». Например, широко распространены неагентивные предложения конструкции с дательным падежом субъекта (мне не верится, мне хочется, мне помнится) и безличные конструкции (его убило молнией, его лихорадило). Русские очень часто используют их, рассказывая о событиях и подразумевая, что «таинственные и непонятные события происходят вне нас совсем не по той причине, что кто-то делает что-то, а события, происходящие внутри нас, наступают отнюдь не потому, что мы этого хотим» Неагентивность характерна и для русской лексики, что можно обнаружить в глаголах типа удалось, успеть/не успеть, получилось, вышло, посчастливилось, повезло и многих других, значение которых сводится к тому, что событие произошло с человеком как бы само собой.

Перед исследователями встает и проблема соотношения культурных и социально-экономических детерминант атрибуции у членов различных этнических групп. В связи с этим интерес представляет работа X. Марина, изучавшего объяснение причин опозданий гражданами США и Чили. Выяснилось, что чилийцы считают, что быть пунктуальным трудно, и важную роль при этом играет везение, т.е. предпочитают внешние и нестабильные причины. А жители США объясняют пунктуальность внутренними причинами. Автору было бы легко проинтерпретировать результаты в соответствии с концепцией различения культур по ориентации во времени, согласно которой страны Латинской Америки — общество, ориентированное на настоящее, а США -- на будущее. Поэтому житель Северной Америки в отличие от жителя Южной «никогда не ставит под сомнение то, это время следует планировать, а будущие события выстраивать по расписанию». А в чилийской, как и к других испаноязычных культурах, даже язык способствует 'внешним' атрибуциям, ведь «вместо того чтобы сказать: «Я опоздал», испанская идиома позволяет сказать: «Часы явились; причиной моего опоздания».

Изучение межкультурных различий в атрибутивном процессе имеет большое практическое значение, так как в современном мире множество людей вступает во взаимодействие с представителями других культур, этнических общностей, государств. В процессе общения очень часто они не понимают причин поведения друг друга и делают ложные атрибуций. Чтобы добиться эффективного взаимодействия членов разных групп, используется множество психологических методов, в том числе атрибутивный тренинг, способствующий большей; точности ожиданий индивида о поведении члена другой культуры.

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...