 |
Тэдди. Вторая суббота (перед игрой)
|
|
|
|
Кип
— Этот парень будет твоим бойфрендом — просто следуй моим правилам.
— Каким правилам? Правилам, которые мы придумали, чтобы держать тебя в узде, или тем, которые ты собираешься вытащить из своей задницы?
Она не верит в меня, абсолютно не верит.
— Тем, что я сейчас вытащу из своей задницы.
Тэдди скрещивает руки на идеальных сиськах, и они приподнимаются в низком вырезе ее черного топа с открытыми плечами. Он обтягивающий, заправлен в джинсы, на её ногах простые черные ботинки.
Сдержанно и сексуально, но никто здесь этого не заметит.
Не поймите меня неправильно, сегодня она выглядит довольно привлекательно, но все же немного скромно. Девушке в таком наряде требуется ужин, выпивка и долгосрочные обязательства, прежде чем она позволит вам её трахнуть. Хотя Тэдди явно приложила усилия направленные на противоположное, и очевидно пыталась выглядеть сексуально.
— По крайней мере, ты честен.
— Это моя единственная добродетель, — признаюсь я, ставя на стол красный стаканчик, который мне вручили сегодня вечером при входе в дом.
Если я собираюсь играть роль свахи — поправка: если я собираюсь быть ее волосатым феем-крестным, — мне нужно будет смотреть на все это трезво.
Если вы думали, что идиоты, которые жили и веселились здесь, были раздражающими трезвыми, представьте себе, как они раздражают, когда они пьяны. Хотя их было бы легче терпеть, если бы я напился до чертиков вместе с ними.
В половине случаев мне хочется ударить кулаком прямо в лицо большинству этих безмозглых идиотов, поэтому мне нужна вся трезвость и сдержанность, на которые я способен.
Не могу поверить, что пытаюсь свести Тэдди с одним из этих придурков; это так паршиво с моей стороны, зная то, что я знаю о них. Возьмем, к примеру, Бена Солтера — этот мерзавец почти завалил половину своих занятий, но смог удержаться только благодаря тому, что переспал с ассистентами профессоров. С любым, кто был заинтересован.
|
|
|
Мужчина или женщина, не важно.
А Дерек Лоусон? В прошлом году он принимал лекарства от различных ЗППП, которые, как он утверждал, возникли из-за общественных унитазов. Ну, да. Конечно.
Еще два избалованных, напыщенных детей трастового фонда.
Конечно, технически я тоже один из них, но я не собираюсь выставлять напоказ деньги моих родителей, афишируя их, как маленький засранец. Мои родители, может быть, и богаты, но я не полный мудак.
Только в некоторых случаях.
— Что ты думаешь о моем наряде? — спрашивает меня Тэдди.
— Сойдет.
— Просто сойдет? Мне пришлось одолжить эту рубашку и эти ботинки у моей подруги Тессы — у меня нет ничего, что показывает кожу.
— Да, сойдет.
— Ого, хорошо. Спасибо за вотум доверия. Я думала, что выгляжу очень мило.
— Расслабься.
— Какого черта, Кип? Ты же знаешь, что я не очень хороша в этом деле, и ты сказал, что скажешь мне, если мой наряд будет дерьмовым.
— Это не дерьмово, ты выглядишь очень мило.
Теперь ее руки уперты в бедра, и она смотрит на меня, раскрасневшаяся и недовольная, с глубокими морщинами между бровями.
— Без разницы. Мы можем просто покончить с этим, чтобы я могла вернуться домой?
— Не будь такой трусихой, Тэдди.
— Знаешь что? Сегодня я приложила много усилий, а ты... это ранило мои чувства.
— И что я сделал?
— Господи, ну почему ты такой невежественный? — Она вскидывает руки, чувствуя себя побежденной. — Когда я спросила, как выгляжу, ты ответил: «сойдет». Это было так чертовски подло.
— Эй, не расстраивайся. Я тебя там почти не вижу, коротышка. Это вообще платье или рубашка? Я не вижу низ.
— Заткнись. — Она смягчается, поддаваясь смеху.
|
|
|
— Серьезно, Тэдди, ты действительно выглядишь очень мило. Не слушай меня. Я же засранец, помнишь?
— Да, ты — засранец.
— Ты не должна была соглашаться со мной.
— Соглашаться с тобой не входит в наши правила
— Правило одиннадцать…
Тэдди
— Ты стоишь над душой.
Кип приклеился к моей заднице с тех пор, как я приехала сюда, ворча и фыркая во время каждого разговора, который я пыталась завести.
— Вовсе нет.
— О боже, Кип, да, это так. Кто будет говорить со мной, когда ты следишь за мной, как надсмотрщик? Это странно. Мы оговорили «три фута», но не мог бы ты уйти?
Он не отходил от меня всю ночь, и определенно подошел ближе, чем положено по заранее согласованной записи. Я буквально чувствую тепло его тела на своей спине.
— Тебе вовсе не обязательно беситься из-за этого. Я пытаюсь помочь.
— И чем же мне поможет слежка? Ты отпугиваешь людей — и не только девушек. Никто не хочет со мной разговаривать.
— Заткнись, я никого не отпугиваю, Тайлер Уитли без проблем подошел.
Я фыркаю, скрещивая руки на груди.
— Чтобы поговорить с тобой. Ты такой огромный. Никто даже не замечает, что я здесь, внизу.
— Я заметил, что ты там, внизу.
— Да, да, да, ты не в счет.
Я ловлю его долгий вздох.
— Знаешь, я ведь вижу, что у тебя под рубашкой. Конечно, я буду ходить за тобой по всей комнате. Это неплохой вид.
Он может заглянуть мне под рубашку?
— Почему ты не сказал мне об этом раньше?
— Тэдди, я вижу, что у всех под рубашкой — не похоже, чтобы твои сиськи были единственным шоу в городе сегодня вечером.
— Я не знаю, что на это ответить. — Я смотрю вниз на свою грудь, на тусклую ложбинку, выглядывающую из-под скромного декольте. — У меня почти не видно кожи.
— Ерунда. Если бы они выскакивали еще дальше, я бы увидел сосок.
Ну и нервы у этого парня!
— Ты же сам велел мне надеть что-нибудь такое, что будет демонстрировать мои сиськи! Я даже надела бюстгальтер пуш-ап, и, поверь мне, бретельки впиваются мне в кожу. Я должна найти ванную и снять его.
Это помогает, и он отступает.
— Но я передумал. Парень должен хотеть тебя за твои мозги, а не за сиськи. Подтяни плечи на рубашке.
— Да что с тобой такое, черт возьми? — Поднимаю свою ладонь вверх и толкаю ее в его сторону, чтобы он замолчал. — Знаешь что? Я не могу иметь с тобой дело прямо сейчас.
|
|
|
— Ну, тебе придется это сделать, потому что у нас есть нерушимое соглашение.
— Соглашения должны быть нарушены.
— Нерушимое.
— Наше было составлено из яиц и колбасы. Я была голодна и устала. Это должно что-то значить. Может быть, принуждение?
Спорить с ним еще хуже, чем пытаться вести серьезный разговор с пьяным парнем из братства — это неконтролируемо и невозможно.
Я толкаю его в бицепс, чтобы привлечь внимание.
— Обязательно было быть таким придурком с Марайей?
— Да. — Беззаботный и непримиримый, Кип прислоняется к стене. — Она это заслужила.
Когда мы с моей соседкой по комнате пришли сюда и обнаружили Кипа, поджидающего меня в дальнем конце комнаты, Марайя, не теряя времени, поманила его пальцем так, что ему пришлось наклониться, чтобы услышать, что она скажет. Я с ужасом наблюдала, как раковины его уха коснулись ее губы, а затем и язык. Наблюдала, как сердитый взгляд Кипа усугублялся с каждым ее словом, пока он не выпрямился и не сказал ей, что она дерьмовый человек.
Прямо ей в лицо.
— Она ко мне клеилась.
— Нет. Она просто флиртовала. — На свой особый лад. — Она всегда такая.
Я имею в виду, может быть, она к нему клеилась. Я никак не могу этого знать; Кип отказывается говорить мне, что она прошептала ему на ухо... прежде чем лизнуть его.
— Она клеилась ко мне, Тэдди. Это не флирт.
— И что же она тебе сказала? — провоцирую я.
— Поверь мне, тебе лучше этого не знать.
Да, он прав. Лучше не знать.
Но я вроде как хочу?
— Может быть, ты ее неправильно понял?
Боже, что я говорю? Даже я знаю, что все, что она ему сказала, он никак не мог неправильно истолковать.
— Тэдди, она приставала ко мне, зная, что ты здесь, чтобы встретиться со мной. Она лизнула мое гребаное ухо и прикусила мочку. Это полный п*здец!
Она укусила его за мочку уха?
Я бледнею.
Он прав, она действительно знала, что я собираюсь потусоваться с ним, и все равно это сделала. Лизнула и укусила его.
|
|
|
Маленький узел обвивается вокруг моего живота и затягивается, сжимается в тупую боль, которая движется к моей груди.
Правда Кипа причиняет боль.
— Но она знает, что между нами ничего нет.
Он изучает меня, поглаживая бороду.
— Ты ей говорила об этом?
Нет.
Мне не нужно говорить это вслух — он видит, что это написано у меня на лице, и ухмыляется, один уголок его губ приподнимается... я так думаю. Его борода закрывает рот, только нижняя губа раздраженно выпячивается вперед. Короче говоря, я не могу не задаться вопросом, как выглядит его верхняя губа, есть ли у неё изогнутый лук, остальная часть его рта полная или тонкая.
Оглядываю его с ног до головы, начиная с обутых в сапоги ног и двигаясь вверх по длинной ноге. Смотрю на его красную рубашку и расстегнутую голубую толстовку. Загорелая кожа. Волосы.
Он вроде как…
Зрелище, на которое стоит посмотреть.
— Почему ты так на меня смотришь? — Его брови приподняты. — Пожалуйста, перестань.
Его тон заставляет меня рассмеяться, и я ухватываюсь за возможность сменить тему разговора.
— Ради всего святого, ты выглядишь как Тор. Спасибо за то, что сегодня вечером ты взял себя в руки.
— Взял себя в руки. — Я слышу, как он хихикает, перекрывая звуки музыки. — В точку.
— Фу, ты такой незрелый.
— Всегда пожалуйста.
— Это был не комплимент, Кип. — Мой взгляд падает на ярко-синюю ленту вокруг его пучка волос. — Откуда, черт возьми, у тебя взялась резинка для волос?
— Моя сестра прислала мне целую коробку, ясно? Для моих мужских пучков. — Он теребит резинку в своей шевелюре. — Мне показалось, что этот мятый бархат прекрасно подходит к случаю.
— Во-первых, откуда ты знаешь, что такое мятый бархат... Ну, знаешь что? Не бери в голову. — Я искоса смотрю на него. — И по какому случаю?
— Наш дебют в команде.
— Господи, пожалуйста, не называй это дебютом. Я предсказываю, что это будет наша единственная веселуха.
— Это дебют. Если только у тебя нет лучшего слова для этого?
— Нет, нету. — Расстроенная, я вскидываю руки вверх. — Потому что нам не нужно давать этому название! Боже мой, ну почему ты такой?
Кип приподнимает бровь.
— Ну вот, теперь ты говоришь совсем как моя сестра.
— Кто-то, кто бы наверняка мне очень понравилась, судя по услышанному. Расскажи мне больше.
— Я действительно предпочел бы этого не делать. Она — заноза в моей заднице.
— А она высокая?
— Наверное? Пять и десять (* 177 см) или около того.
— Вау. А у вас высокие родители?
— Мой папа, но не мама.
— Хм. — Я обдумываю это. — Значит, это что-то вроде семьи великанов.
— В основном.
В этот момент нас прервали впервые за целый час — с тех пор как мы здесь, мы просто развлекались пивом, болтовней и светской беседой.
|
|
|
Парень тоже высокий — хотя и не такой высокий, как Кип — и красивый, по-мальчишески хорошенький, рана на губе придает ему суровый вид. Волосы взъерошены, он одет в рубашку на пуговицах, рукава закатаны до локтя, и джинсы, которые выглядят так, как будто они могут не выдержать стирку.
— Привет, Сасквотч. Как дела? — Он бросает на меня косой взгляд и улыбается, держа в руках два красных стаканчика.
— Все путем, Линвуд. — Кип делает шаг вперед, медленно продвигаясь все дальше в то, что должно быть трехфутовой пропастью, и ударяется грудью мне в спину.
Я отступаю.
Он идет следом.
Черт возьми!
— А кто твой друг? — спрашивает парень.
— Это Тэдди.
Линвуд улыбается.
— Как медведь?
— Нет, придурок. — Кип уже раздражен, а его друг стоит здесь всего около семи секунд. — Мне нравится это имя.
О господи!
Линвуд игнорирует Кипа и поворачивается ко мне, уделяя мне все свое внимание. Это странно, в некотором смысле, его карие глаза сияют слишком ярко. Его улыбка слишком широкая. По-волчьи.
Мне кажется, я ему не доверяю.
— Тэдди, я Стив.
Я застенчиво убираю прядь волос за ухо.
— Привет.
— Господи, — слышу я ворчание Кипа, и мне хочется пихнуть его локтем в живот, но тут я вспоминаю правило номер семь. Я не имею права бить его в живот.
Вот, дерьмо.
Мне нужно, чтобы он перестал вести себя как придурок.
— Хочешь пить, Тэдди?
Я протягиваю Кипу свой стакан и снова смотрю на Стива.
— Конечно.
Он протягивает мне одну из двух принесенных стаканчиков.
— Спасибо. — Я подношу её к своему улыбающемуся рту.
О, как это мило с его стороны — принести мне выпить.
Но его выдергивают из моей руки и отрывают от моих губ.
— Какого черта, Кип?
Он такой дикарь.
— Дай мне это.
Он выхватывает чашку из моих рук, возвращает ее Стиву, а затем смотрит на меня сверху вниз. Возмущенно фыркает, прежде чем раздуть ноздри.
— Главное правило, которое всем известно: никогда не принимай пиво от чувака, протягивающего его тебе на вечеринке. Никогда. В нем могли быть наркотики.
Мои брови взлетают вверх — я как-то об этом не подумала. С другой стороны, Кип был со мной почти всю ночь, и мне не пришлось этого делать. Он самый лучший сторожевой пес, какой только может быть у девушки.
Стивен кривит губы.
— Какого черта, Кармайкл?
— Я не говорю, что ты пытался накачать ее наркотой, придурок. Я сказал в принципе такое возможно. — Кип косится на Стивена, бросая на меня острый взгляд. — Но все же, я имею в виду... он мог бы это сделать.
— Ты в такой глубокой заднице, парень, — фыркает Стив.
— Какого хрена, чувак, ей лучше знать.
— Ты просто мудак.
Бранные слова продолжают звучать, когда они начинают спорить, стоя посреди гостиной, чтобы все видели.
— Отвали, Линвуд.
Это, конечно же, быстро обостряется.
— Ты считаешь себя крутым дерьмом, потому что в тебе десять футов роста, но это не так.
Ноздри Кипа раздуваются.
— Как насчет того, чтобы ты ушел, она все равно слишком хороша для тебя.
— Черт возьми, Кармайкл. С самого начала она меня даже не интересовала. Господи, посмотри на нее. Она похожа на воспитательницу детского сада.
Подожди-ка, что это значит? Он что, только что намекнул, что я невзрачная? У меня отвисает челюсть. Меня еще никогда не оскорбляли в лицо.
— Что ты только что сказал? — Кип двигается вперед, практически задевая грудью грудь Линвуда, если бы не их резкая разница в росте. — Как насчет того, чтобы следить за своим гребаным ртом?
— Я буду говорить все, что захочу, черт возьми, ты, гигантский урод.
— Отвали на хрен, — гремит Кип.
— Без проблем, мудак.
Кип закатывает глаза, устав от этого разговора, он выглядит таким скучающим, что я ожидаю, что он проверит свои ногти.
— Ты уже назвал меня мудаком, мудак.
Стив стремительно уходит, пробираясь обратно сквозь толпу, и я смотрю, как его коричневая голова качается над толпой, пока не исчезает из виду.
— Что. Сейчас. Произошло?
— Не стоит тратить на это время. Он просто идиот.
Разумеется.
Я прочищаю горло, стараясь казаться невозмутимой и незатронутой, хотя пьяные, язвительные слова Стива Линвуда будут преследовать меня весь остаток вечера: с самого начала она меня даже не интересовала. Господи, посмотри на неё. Она похожа на воспитательницу детского сада.
Что, черт возьми, он имел в виду?
— Ладно, он уже третий идиот, которого ты сегодня спугнул.
— Ну да, потому что все они гребаные идиоты.
— Уверена, что не все они такие…
— Нет. Они все идиоты.
— Включая тебя?
— Особенно я. — Кип берет в руки красный стаканчик и подносит его к губам. Я наблюдаю, как его горло сжимается, когда он сглатывает, а затем опускает её, раздавливая все это своей гигантской лапой. — Эта вечеринка сдулась, как и все эти парни.
Я потираю подбородок, постукивая по нему пальцем.
— Это шутка про минет? (прим. blows — дуть, взрывать, дунуть, раздувать или делать минет. )
— Пожалуйста, не делай этого — последнее, что нам нужно, это чтобы я думал о том, как ты делаешь минет.
— Если ты знал, что эта вечеринка отстой, тогда зачем мы здесь?
— Мы здесь потому, что тебе нужна практика.
— Или я могу просто найти хорошего парня в одной из моих лабораторий, потому что это... очевидно, не моя сцена.
— Или ты расширяешь свой бассейн знакомств, плавая за пределами пруда для придурков.
— Так много стереотипов?
— Да. А у тебя разве нет?
— Пфф, нет, — усмехаюсь я.
— Лгунья, у тебя были стереотипные представления обо мне в начале.
— Ну... а как иначе? Посмотри на себя, ты похож на двоюродного брата Снежного человека.
— Снежный человек — не настоящий человек, Теодора.
— Но если бы он был...
— Но его нет.
— Ради аргумента…
— Но он не настоящий, так что мы не можем спорить об этом.
— Киплинг, клянусь всем, что есть святого…
Это соглашение никогда не будет работать, и с какой стати, черт возьми, я думала иначе.
Я открываю рот и говорю ему:
— Ты уволен.
— Что?
— Ничего из этого не сработает. Ты слишком конфронтационный, и тебе не понравится, если кто-то заговорит со мной. К тому же ни один из этих парней не в моем вкусе. Так что ты уволен.
— Я работаю бесплатно, и ты не можешь меня уволить.
— Значит, мы согласны, что это не работает? И что мы закончили.
— Ладно. Может, мы просто перестанем спорить и пойдем ко мне домой?
Он хочет уйти? Я вообще почти ни с кем не разговаривала, не имела возможности пофлиртовать и не видела своих друзей всю ночь.
Я измождена.
— Ты хочешь, чтобы я поехала к тебе? — Я не могу скрыть удивления в своем голосе.
Он хочет, чтобы я снова поехала к нему? Я думала, что он не любит там людей.
Кип пожимает широкими плечами.
— Конечно, почему бы и нет. Ты уже знаешь, где я живу. Но я не хочу, чтобы ты неожиданно нагрянула ко мне домой.
Как будто я могла это сделать.
— Как будто я смогу найти его сама.
— Без разницы. Просто забирай свое дерьмо и давай сваливать. Эта вечеринка отстой, но я не устал. Мы можем посмотреть фильм или поиграть в какую-нибудь игру.
Поиграть в какую-нибудь игру?
— Ладно, я согласна на фильм. И мы можем уйти прямо сейчас, потому что я не принесла никакого дерьма. Впрочем, я вполне могла бы заскочить домой и прихватить с собой пару спортивных штанов.
Кип позвякивает блестящими ключами от машины.
— Конечно.
— Тогда пошли.
Я могу написать Марайе позже, чтобы она знала, что ушла.
Хотя, по правде говоря, она, скорее всего, даже не заметит моего отсутствия.
Кип
Ронни: Занимаешься?
Кип: Зачем ты это делаешь?
Ронни: Что делаю?
Кип: Спрашиваешь, чем я занимаюсь, используя только это слово. Это так чертовски раздражает.
Ронни: Я знаю, ЛОЛ.
Ронни: Ну и что? Чем занимаешься?
Кип: А что?
Ронни: А я не могу тебя проверить?
Кип: Сейчас полночь пятницы, как ты думаешь, чем я занимаюсь?
Ронни: Я знаю, чем ты НЕ занимаешься — ДЕВУШКАМИ, ХА-ХА-ХА.
Кип: Очень смешно.
Ронни: Кстати, о девушках. Что случилось с той бродяжкой, которую ты привез домой в прошлые выходные?
Кип: Тэдди не бродяжка. И сейчас она в ванной писает.
Ронни: В какой ванной?
Кип: Моей.
Ронни: БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. ОНА СНОВА В ТВОЕМ ДОМЕ??? Что?! Да, ладно!
Ронни: ПОЧЕМУ? Кто эта девушка, и что она с тобой сделала?
Кип: Прекрати это.
Ронни: ОЧЕВИДНО, что у нее волшебная вагина.
Кип: Откуда мне знать.
Ронни: БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. Два выходных подряд, и ты с ней не спал? У тебя есть проблемы, ты ведь это знаешь?
Кип: Да, я это знаю.
Ронни: Значит, ты поместил ее в дружескую зону? Она не возражает против этого?
Кип: Поверь мне, я ей не нравлюсь.
Ронни: Хм, ты уверен?
Кип: Она переоделась из платья, в котором была на вечеринке, в коровью пижаму. Это действительно нелестно.
Ронни: Ох. Серьезно?
Кип: Нет. Но поверь мне, я ей не нравлюсь.
Ронни: Она сама себя пригласила, или ты ее пригласил?
Кип: Я ее пригласил.
Ронни: Хорошо…
Ронни: Зачем ты это сделал?
Кип: Не знаю, Рон. Посмотреть фильмы? Вот что люди делают со своими друзьями.
Ронни: В полночь в пятницу? Потому что ты всегда приглашаешь своих «друзей» в дом. Правильно…
Кип: Так поступают все нормальные люди, Ронни. У них есть друзья.
Ронни: ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ, ПАРЕНЬ: ты не «нормальные люди», и в твоем доме никогда не бывает людей. Ей не кажется это странным, что ты не живешь в какой-то дыре?
Кип: Наверное, но она отнеслась к этому спокойно. Её это не волнует.
Ронни: Ну вот и хорошо.
Ронни: А она знает, как ты выглядишь без всех этих волос? Может быть, она видела какие-нибудь фотографии, лежащие вокруг?
Кип: Здесь нет никаких фотографий, дай мне чертов перерыв.
Ронни: Значит, она понятия не имеет, какой ты симапяшка?
Кип: Как мне на это реагировать? Нет, думаю, что Тэдди не знает, как я выгляжу без волос, и не увидит.
Ронни: Режим волосатого зверя.
Кип: Да.
Ронни: Как хочешь, братишка.
Кип: Я так и сделаю.
Ронни: А ты все еще ничего не предпринимаешь, да? Все еще соблюдаешь монашеский обет безбрачия?
Кип: Нет, ЛОЛ.
Кип: Поговорим позже, она идет.
Ронни: Кончает! Но только не с тобой… (* coming — идет или можно перевести как кончает)
Кип: **закатывай глаза** Иди спать.
***
— Почему здесь так чертовски холодно? Кип, я замерзаю!
— Вчера вечером котел погас, и я еще никого не позвал починить его. — Это ведь очевидно, я же не нарочно живу в холодном доме. — Разве я не упоминал об этом?
— Нет! Ты забыл упомянуть, что в твоем доме дубак!
— Хм. Ну, ладно. Надень толстовку.
— Ты пригласил меня к себе, зная, что здесь морозилка? Большое спасибо.
— Спокойно! Расслабься. Утром я сам попробую его починить.
— Но сейчас здесь холодно.
— Но не будет утром.
Ее поднятая бровь выражает скептицизм.
— Ты хоть знаешь, как чинить котел?
Черт возьми, нет.
— Эта штука называется YouTube. Когда-нибудь слышала о нем? Я посмотрю видеоруководство, как и все остальные на планете. Насколько это может быть трудно?
Тэдди хмурится еще сильнее.
— Ты действительно думаешь, что починить его самому — хорошая идея?
— Стоит попробовать, прежде чем я кому-нибудь позвоню.
Бросаю куртку на стул в кухне и наклоняюсь, чтобы развязать ботинки.
Тэдди делает то же самое, расстегивая золотые молнии на ее черных ботинках.
— Я далека от того, чтобы судить об этом. Ты выглядишь так, будто знаешь дорогу в сарай, но не в ящик с инструментами. После того, как я увидела тебя в твоей естественной среде обитания, белая мраморная плитка и все самое дорогое, я не уверена, что ты сможешь исправить это сам. Без обид.
Я останавливаюсь, чтобы посмотреть вверх.
— И что это должно означать?
— Я имею в виду... что почти уверена, что ты и пальцем не пошевелил, пока рос.
Очевидно, она права — в детстве мне и пальцем не пришлось пошевелить. У нас были повара, садовники и ремонтная бригада, чтобы делать все это за нас. У нас были уборщицы, репетиторы и…
В двух словах, мои родители не оказывали ни какой помощи моей сестре или мне, готовя нас к реальному миру — что я уже начал ненавидеть. Я даже не могу, бл*дь, починить котел или прочистить туалет в два часа ночи (еще одна вещь, которую я должен был гуглить), или использовать пилу, когда хотел построить полку в свободной комнате, которую использую в качестве офиса.
Я стою, обиженно скрестив руки на груди.
— С чего ты взяла?
Ее глаза бегают по комнате, а затем останавливаются на дорогих одеялах из искусственного меха, накинутых на спинку моего дивана. Их мне купила мама.
— Гм... — Тэдди прикусывает нижнюю губу. — Исходя из того факта, что у тебя, вероятно, есть домработница. Держу пари, что кто-то занимается твоей стиркой и покупками продуктов.
— Я сам делаю покупки в бакалее.
Большую часть времени.
— Но у тебя есть домработница?
Сжимаю губы в тугую линию.
— О боже. Есть! — Тэдди практически кричит в безмолвной комнате. — Есть? Стоп. У тебя есть домработница?
Мои щеки вспыхивают; я чувствую, как жар поднимается вверх по моей шее, внезапно смущенный своей привилегией.
— Да, — выдавливаю я из себя. — А мы можем не говорить об этом?
За этим следует еще одна долгая пауза, и на какое-то время мне кажется, что она собирается сказать что-то еще об этом. Но я приятно удивлен, когда Тэдди этого не делает. Чувствую облегчение, на самом деле, когда вместо этого она смеется и говорит:
— Это объясняет, почему вокруг твоего унитаза нет мочи.
— Я писаю в основном в унитаз, спасибо большое, мисс Всезнайка.
Я иду дальше в гостиную, зная, что последует за мной.
— Я вполне могу отвезти тебя домой, если думаешь, что не сможешь справиться с холодом в доме.
Она бросает взгляд на леггинсы и толстовку с капюшоном, в которые переоделась, когда мы заезжали к ней домой. Тянет за толстый материал и пыхтит.
— На мне ничего нет снизу. Никаких слоев, а эти леггинсы очень тонкие. Думаю, что действительно могу получить обморожение.
— Есть такие штуки — одеяла. — Я наклоняюсь вперед, хватаю одно из причудливых покрывал с края дивана и бросаю в нее. — Используй их.
Тэдди снова фыркает, когда ловит одеяло у своего лица и пристраивается в углу дивана.
— Хорошо, я останусь.
— Я могу отвезти тебя домой, если возникнут проблемы, — твердо говорю я, повторяя свое предложение.
— Нет-нет, я переживу. Просто позволь мне побыть очень драматичной еще несколько секунд, а потом я оставлю эту тему.
Я плюхаюсь рядом с ней и беру в ладонь пульт дистанционного управления, направляя его на телевизор, пока она вздыхает и ерзает на подушках рядом со мной, пытаясь устроиться поудобнее. Издает один или два звука бррр. Дрожит, наконец-то устраиваясь на заднице, обхватив руками ноги.
Я бросаю на нее взгляд, полный раздражения.
— Ты просто смешна.
— У меня есть еще несколько секунд, помнишь? Оставь меня в покое.
Я ухмыляюсь и качаю головой.
Черт возьми, она такая милая.
Она разворачивается, скользит ногами по диванным подушкам в мою сторону, сует их под мое одеяло, когда её ледяная кожа задевает мою, я подпрыгиваю.
— Ай! Убери от меня свои холодные ноги! Предупреждать надо. Боже.
Тэдди смеется.
— Позволь мне засунуть их тебе под бедра. Ну пожалуйста! Они замерзли.
Я чувствую, как она шевелит пальцами ног, прежде чем сунуть их под мое бедро.
— Господи, тебе надо сходить к врачу и провериться.
— Заткнись. — Смеется она. — Они не так уж и плохи.
— Да, это так. — Они действительно ледяные и охлаждают мои сетчатые спортивные штаны в том месте, где она их нагло пристроила. — У тебя явно плохое кровообращение.
— Нет. — Похоже, она нисколько не обеспокоена.
— Первым делом в понедельник утром я отвезу тебя в клинику.
Мне нравится слышать ее смех. Нравится, как ее ступни поджаты под мои ноги, тело вытянуто рядом с моим, наша разница в размерах бросается в глаза. Но это очень мило. Может быть, я и чертов гигант по сравнению с ней, но, черт меня побери, если я не чувствую себя защитником из-за этого.
Мы сидим так больше часа, завернувшись в пушистые одеяла, разговаривая на протяжении всего фильма, болтая и смеясь, пока оба не начинаем зевать.
— Не знаю, устала ли я или страдаю от переохлаждения, — язвит Тэдди, натягивая одеяло до подбородка.
— Оба варианта. Определенно и то, и другое, — поддразниваю я, любуясь ее переносицей, освещенной светом кухонного фонаря.
Она мягко наклоняется, кончик носа дерзко торчит к верху. Это так мило.
У неё пухлая нижняя губа. Пряди волос, собранные в пучок на макушке — точно так же, как у меня, — и некоторые выпадают в беспорядке. Ей плевать, как она выглядит передо мной, ей все равно, потому что ей удобно.
Когда голова Тэдди откидывается на спинку дивана, ее щека касается моего плеча, и я чувствую, как она втягивает носом воздух. Замечаю, когда прикусывает нижнюю губу, поднимает голову и отворачивается.
Спалилась.
Ладно, может быть, со мной все-таки не так комфортно.
Ни хрена ее ко мне не тянет, я бы знал.
Правильно?
Парни знают о таких вещах, и она определенно не заинтересована. Ей больше подходят научные ботаники и любители истории, лабораторные крысы и парни с родителями из среднего класса, которые ловят рыбу и играют в кикбол по выходным.
Я не подхожу ни по одному пункту.
Тэдди испугалась бы до чертиков, если бы знала, где я вырос, и чем мы развлекаемся по выходным, и это уж точно не кикбол.
И все же…
Я не могу не представлять себе, каково это — встречаться с ней.
Мило.
Обычно.
Господи, обычно — на что это вообще похоже?
Я пытался разобраться в этом в течение последних двух лет, начиная с моего переезда из Нотр-Дам сюда, в Захолустье, штат Айова. С этим домом я ничего не мог поделать; мои родители настояли на том, чтобы установить систему безопасности в безопасном, незаметном районе, где репортеры и вся эта прочая чушь вряд ли будут меня искать.
Ради статей.
Моя сестра сумела немного нормализовать свою личную жизнь, выйдя замуж за парня, которого она встретила в приложении для знакомств, а не за одного из парней, с которыми мои родители пытались свести ее, — парней, которые, как они надеялись, помогут расширить их империю.
Ронни переехала через всю страну в маленький городок с населением в три тысячи человек. Купила дом на берегу озера, занимаясь всем этим сама. Растит собственных детей, сама стирает белье. Обычные вещи.
Нормальные вещи.
Это то, чего я тоже хочу, пусть даже на некоторое время.
Я дергаю прядь волос Тэдди — завиток, выбившийся из узла на макушке, спадающий ей на плечо, — тереблю его между большим и средним пальцами.
Ожидаю, что она отстранится и спросит, какого черта я делаю, но по какой-то причине она позволяет мне играть с ее волосами. Смотрит на меня с сонной полуулыбкой на лице.
Блин, какая же она хорошенькая.
***
— Тэдди... ты не спишь?
Громкий вздох доносится из темноты, из гостевой кровати, и когда я включаю свет в прихожей, вижу, что Тэдди поднялась, щурясь в сторону коридора, прикрывая глаза рукой.
— Черт возьми, Кип! Тебе обязательно было так подкрадываться ко мне? Ты напугал меня до полусмерти и, черт возьми, выключи этот чертов свет! Ты просто ослепляешь меня!
Она определенно злющая, когда просыпается.
Я прислоняюсь к дверному косяку.
— У меня рост шесть футов четыре дюйма, и я чисто физически не могу ни к кому подкрасться.
— Снежный человек может подкрасться к любому, к кому захочет, — ворчит она, падает обратно на кровать, пытаясь поглубже зарыться в подушки. — Его еще никто не поймал.
— Он не настоящий.
В воздух взлетает средний палец, направленный в мою сторону.
— Не начинай это дерьмо со мной прямо сейчас, или я убью тебя.
— Просто хочу сказать, что предпочитаю имя Сасквотч, если тебе все равно.
— Почему ты такой... — Ее слова обрываются. — Боже, послушай нас. Сейчас... сколько, черт возьми, времени? — Она наклоняется к столику рядом с кроватью, нащупывая телефон. — Час. Мы лежим в постели всего полчаса. Что происходит? Почему ты здесь? Дом горит? Отопление включилось?
— Нет.
— Ну и что же тогда? — Одеяло, прижатое к груди, натягивается до самого подбородка.
— У тебя все в порядке?
— Нет, Кип. Я здесь отмораживаю свою задницу. — Она подражает моему тону. Я далек от того, чтобы указывать на то, что я не так говорю.
— Я тоже не могу заснуть. Хочешь, отвезу тебя домой, чтобы ты могла поспать?
Она нетерпеливо щурится на меня, прикрывая ладонью глаза от света.
— Кип, сейчас уже час ночи. К тому времени, как я вернусь домой и устроюсь, будет уже два. Я выдержу. Я была в походе в более холодную погоду, чем эта.
— Ночевала в палатке?
Она бросает на меня взгляд, полный чистого раздражения.
— А как ещё ночевать в походе?
— Откуда мне знать.
Она снова садится.
— Ты никогда не был в походе? Вау. Учитывая, что ты выглядишь как Йети, я несколько шокирована этой новостью. А чего еще ты не делал?
— Мы можем поговорить об этом в моей комнате? Мне чертовски холодно.
— Типа... в твоей постели? — Пауза. — Зачем?
— Там матрас получше и одеяло толще. — Мне действительно нужно это объяснять? — Да ладно тебе, я замерз. Тепло тел согреет нас.
— Ты читал это где-нибудь в руководстве по выживанию? Потому что мы оба знаем, что ты не любитель походов. Ты носишь клетчатые рубахи только для того, чтобы сбить людей с толку.
— Очень смешно, умник. — Но это правда. — Вставай, давай же.
Заставляя ее встать с кровати, я резко дергаю одеяло, и оно отлетает, приземляясь кучей у моих ног. Затем тащу ее одеяло по коридору к моей комнате, и звук ее визга эхом отдается за мной.
— Да что с тобой такое, черт возьми? Отдай мне это чертово одеяло — на мне нет штанов!
Теперь я тот, кто шокирован.
— Ты замерзла и поэтому сняла свои леггинсы? Где тут логика?
— Прекрати болтать, пока я тебя не убила!
Она так громко кричит, когда заводится.
— Я больше не чувствую к тебе жалости. Накинь свои леггинсы обратно и иди согрей меня.
— Ненавижу тебя.
— Да, ладно... признайся, ты рада, что я пришел тебя спасти.
— Это глупо, — бормочет она, пока я волочу ноги через порог моей комнаты. — Мы могли бы пойти ко мне домой и хорошенько выспаться.
Пфф.
— И рискнуть подвергнуться приставаниям со стороны Марайи? Нет, спасибо. Я бы лучше отморозил себе яички.
Кроме того, я ни за что не поместился бы в ее постели. Или на ее диване.
Ее смех звучит громче, подчеркивая звук ее босых ног, идущих по ковру в мою комнату.
— Похоже, это вполне возможно.
Я бросаю дополнительное одеяло поверх своего и немного откидываю его, забираясь на свою сторону, пока Тэдди ковыляет по коридору, запрыгивая в свои узкие штаны.
— Давай же, поторопись, чувак.
Я почти уверен, что она бросает в мою сторону свирепые взгляды.
— Ты только что назвал меня чуваком?
— Я так и сделал. Залезай, тугодум.
— Придержи лошадей. Твоя кровать примерно в пяти футах от земли. Я не могу справиться с этим в час ночи. — Я смотрю в тени поверх матраса, как Тэдди пытается оторваться от земли и взобраться на мою «Калифорния Кинг». — Это трудновыполнимая работа.
— Я высокий. Чего ты ожидала? Обычную двухспалку?
— Нет, но... может быть. Я не знаю никого, у кого была бы такая кровать.
— Тогда тебе следует почаще выходить на улицу.
Она наконец-то делает это, проскальзывает под одеяло и натягивает его на свое тело, леггинсы вернулись на место, пальцы ног пробираются под простынями.
В мою сторону.
— Пожалуйста, не трогай меня ими, — предупреждаю я.
— Но почему? — Похоже, она всхлипывает. — Ты же позволил мне сделать это раньше, на диване.
— Потому что ты бестия и заставила меня тебе это позволить.
— Они быстро согреются, если ты позволишь мне просто... — Я чувствую, как ее пальцы касаются моей икроножной мышцы.
Я тяну ногу в сторону.
— Это не пижамная вечеринка, Теодора.
— Ты думаешь, это то, что девушки делают на пижамных вечеринках? Щекочут друг друга пальцами ног? — Она смеется. — Ты так далек от истины. Кроме того, меня бы здесь не было, если бы у тебя было тепло. Так что это твоя вина.
Правда.
— И что делают девушки на пижамных вечеринках?
— Э-э... болтают
|
|
|
