 |
Тэдди. Эпилог. Два месяца спустя
|
|
|
|
Тэдди
— И что это за платье такое? — Марайя прислонилась к двери в ванную, изучая мое отражение в зеркале, пока я накладываю еще один слой туши.
Макияж, с которым я попросила ее помочь мне час назад.
Она сказала, что была слишком занята, но вот она здесь, стоит в штанах для йоги, волосы собраны в беспорядочный узел на макушке, явно не делая ничего продуктивного.
Она могла бы мне помочь.
— Сегодня вечером у меня будет банкет. Тот самый, где я получаю свой грант.
— Что-то насчет стипендии? — Я вижу, как ее глаза бегают вверх и вниз по моей спине. — Похоже, у тебя свидание.
Я делаю глубокий вдох, не зная, хочу ли рассказать ей о Кипе, и как она отреагирует. Она ничего не знает с той самой ночи, когда шепнула ему на ухо свое предложение.
Он все еще не сказал мне, что она сказала, но что еще это могло быть?
— Думаю немного и того, и другого?
— Ты идешь с кем-то?
Сейчас она заинтересована, изучает свои ногти так, как делает это, когда притворяется, что ей все равно. Притворяется незаинтересованной, когда ненасытно любопытна.
Это такой стервозный поступок.
Почему она не может быть счастлива за меня?
— Да. Я иду с одним человеком.
Намеренно опускаю детали, зная, что это сведет ее с ума, не знать, с кем я встречаюсь.
Одна ее рука опускается, удерживает запястье другой.
— Ну и что? Ты собираешься сказать мне, кто это, или как?
— Ты знаешь Кипа Кармайкла?
— Да.
— Я иду с ним. — Или он идет со мной. Без разницы.
— Сасквотч — это твоя пара?
— Да.
Если сарказм может перерасти в смех, то Марайя его сдерживает.
— Парень по имени Сасквотч ведет тебя на твой инженерный банкет. Очень мило, Тэдди. Способ повысить твои ожидания.
|
|
|
Палочка-аппликатор черной туши застывает у моих ресниц.
— И что это должно означать?
Никто не может сказать ничего плохого о Кипе, кроме нескольких парней, которые думают, что он мудак, поэтому я не знаю, почему у Марайи такое выражение отвращения на лице.
Или это что-то другое?
— Ты звучишь так... — Ревниво. Злобно. — Мелочно.
— Я вовсе не мелочная. Как будто мне не все равно, с кем ты встречаешься. Это всего лишь одна ночь; не похоже, что ты действительно встречаешься с этим парнем.
Я ничего не говорю, вместо этого продолжаю прихорашиваться, откупоривая тюбик лилового оттенка для губ.
— Если только… — Сейчас она стоит прямо, скрестив руки на груди, брови слегка приподняты. — Ты с ним встречаешься, Тэдди?
— Да, пожалуй, именно так я бы это и назвала. Я встречаюсь с ним.
— С каких это пор?
— С тех пор, как... — Отсчитываю назад несколько выходных дней, пытаясь понять хронологию событий. — Несколько недель.
— Несколько недель! Какого черта, почему ты ничего не сказала?
Я смеюсь, стараясь не размазать помаду.
— Почему я ничего не сказала? Ты это серьезно? Ты не заметила, что я не была дома последние три выходных? Я могла бы быть уже где-нибудь мертва, а ты даже не пишешь мне больше.
— Если бы я знала, что ты трахаешься с Кипом Кармайклом, то, наверное, волновалась бы еще больше.
Я в ужасе поворачиваюсь к ней лицом.
— И почему это?
— Потому что. Он достоин сожаления.
Достоин сожаления? Я снова смеюсь.
— Я не могу поверить, что ты это сказала. Ты что, ревнуешь?
— Не говори глупостей.
— Тогда почему ты так говоришь о моем парне?
— Так он теперь твой парень? — Смех Марайи выходит холодным. — Две секунды назад вы просто встречались.
— Кто ты? — шепчу я. — Я только и делала, что была хорошим другом. Весь этот год ты была, честно говоря, ужасна, Марайя, ты больше заботишься о вечеринках и парнях, чем обо мне.
— Это совсем не так.
|
|
|
— Разве?
— Нет.
— Лгунья. — Я благодарна за эти каблуки, когда стою в полный рост, благодарна за добавленные дюймы, так что мы с моей соседкой по комнате смотрим друг другу в глаза. — Тесса и Кэмерон всегда рады за меня. Они одолжили мне эту одежду. — Мои руки скользят вниз по телу, по ткани платья. — Они предложили прийти и помочь мне одеться. — А ты? Сказала, что ты занята и ничего не делаешь, только смотришь телевизор.
— У меня есть домашнее задание, — возражает она.
— Сегодня суббота. С каких пор ты этим занимаешься по выходным? — Мой ответ — никогда. — И сколько раз я все бросала ради тебя? Что бы помочь тебе. Чтобы сделать тебе макияж или одолжить машину, отвезти нас куда-нибудь, или дать тебе денег — денег, которых у меня нет — на какую-нибудь хрень, когда я разорена. Я всегда найду способ, Марайя. Всегда. Ты никогда не делаешь то же самое для меня. — Я делаю глубокий вдох. — Не знаю, что я такого сделала, что ты на меня обиделась, но мне надоело твое дерьмовое отношение.
Вот. Я это сказала.
— Ух ты, фермер Тэд, скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.
Я раздуваю ноздри от прозвища, которое так ненавижу; волосы встают дыбом. Она знает, что я ненавижу его и использовала специально.
— Я только что это сделала.
Мы пристально смотрим друг на друга в маленькой ванной нашей квартиры, но что-то в ее взгляде — то, как она смотрит на меня немного настороженно — заставляет меня остановиться.
Немного смягчает мою позу.
Я поднимаю голову в ожидании, потому что знаю, что она хочет что-то сказать.
— Для тебя все так просто, — говорит Марайя медленно, тихим голосом.
Это совсем не то, что я ожидаю от нее услышать.
— Ты что, с ума сошла? — выпаливаю я, чертовски уверенная, что мои глаза вылезают из орбит. — Ничто не дается мне легко. О чем ты вообще говоришь?
Ее глаза тоже расширяются.
— Ты что, шутишь? Почему у тебя все получается? Я все порчу, а ты всегда выходишь, пахнущая розами.
О чем, черт возьми, она говорит?
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Марайя.
Как эта девушка может завидовать мне?
Моя мать работает на двух работах, и большую часть моей жизни мы жили над баром. У меня есть грант, а это значит, что в этом семестре мне не придется искать другую работу, но так было не всегда. Вот уже три года я хожу в школу и работаю, никогда не имея свободного времени. Мне приходится покупать всю свою одежду со скидкой или одалживать ее у друзей.
|
|
|
Я не сексуальная, не гламурная и не высокая, как она.
Ее родители все еще женаты; ее отец никогда не бросал ее маму. Средний класс, трудолюбивый и заботливый, Марайя никогда ни в чем не нуждалась.
Какого черта она мне завидует?
— Я провалилась, ясно? Мои оценки отстой, и я получила академический испытательный срок в конце прошлого года. Я думала, что улучшу их и никому не скажу, но этого не произошло. Я все еще ниже на два пункта.
Я далека от мысли указать на тот факт, что если бы она занималась больше учебой, чем вечеринками, то, возможно, не оказалась бы в таком затруднительном положении.
— Мои родители всегда думали, что жизнь с тобой поможет мне в учебе, но, очевидно, это не так. — Ее смех печален. — Возможно, мне придется переехать домой и поступить в местный колледж, если меня вообще примут. — Она тяжело вздыхает, теребя пальцами пучок своих волос. — У меня нет никакой личной жизни. Парни — придурки, и никто из них не отвечает на смс, когда они говорят, что собираются это сделать. И вот этот потрясающий, популярный парень бегает за тобой. Ты получила этот грант, так что можешь позволить себе хотя бы следующий год обучения, и…
— А какое это имеет отношение ко мне? — перебиваю я её, все еще не понимая. — Потому что это звучит так, будто ты винишь во всех своих проблемах меня, а я не имею к ним никакого отношения.
Я отказываюсь быть чьим-либо козлом отпущения.
Она игнорирует мой вопрос, продолжая вечеринку жалости, на которую пригласила меня.
— Я думала, что смогу справиться со случайным сексом, но это тоже не работает для меня. Я хочу... мне надоело чувствовать себя использованной.
— Тогда, может быть, тебе стоит перестать спать с новым парнем каждые выходные? — это выскальзывает прежде, чем я успеваю остановиться, и четыре глаза расширяются от удивления — ее и мои.
Ой.
— Откуда ты знаешь, что я спала с разными парнями каждые выходные?
|
|
|
— Не знаю?
— Дай угадаю, Кип тебе сказал.
Мое молчание говорит о многом.
— Как это мило с твоей стороны. Сплетни из Джок-Роу.
— Мы не сидим и не сплетничаем о тебе. Он только однажды упомянул об этом.
Лицо Марайи от щек до кончиков ушей окрашено в неприятный красный цвет.
— Все это началось еще до того, как я встретила Кипа, Марайя. Ты можешь ревновать или обвинять меня в том, что происходит, но мы обе знаем, что все это не имеет ко мне никакого отношения. — Мои руки уперты в бока, в конфронтации. — Если ты не проявишь ко мне должного уважения, я съеду в конце семестра, если тебя не отстранят первой.
Я проскальзываю мимо нее, довольная тем, что шокировала ее.
Впервые за все время нашей дружбы я одержала верх.
Кип будет так гордиться мной.
***
Я жду Кипа у своей квартиры; сегодня достаточно тепло, чтобы я не замерзла, стоя здесь — конечно, не так холодно, как было в его доме в ту ночь, когда погас котел. Это воспоминание вызывает улыбку на моих губах, и я прижимаю руку к нижней части живота.
Тьфу. Эти бабочки…
Мое сердце все еще бешено колотится после ссоры с Марайей; я не могу поверить, что мне потребовалось так много времени, чтобы противостоять ей. На самом деле, это было невероятно — гигантская тяжесть свалилась с моих плеч. Я, наконец, сказала то, что хотела сказать, спровоцированная тем фактом, что ей было все равно, что я ухожу, и она не предложила помочь мне подготовиться, хотя я провела бесчисленные часы, делая ей прическу и макияж в прошлом, как ее личный стилист.
Все, что ей нужно было сделать, — это предложить свою помощь.
Так легко. Столь просто.
Последние несколько недель действительно открыли мне глаза на то, каким другом она стала. Мне грустно осознавать, что мы настолько отдалились друг от друга, что я больше не доверяю ей, но в то же время радуюсь новым друзьям, которых завела в последнее время. У меня больше общего с Рене и Мирандой, двумя девушками, с которыми я только что познакомилась и от которых всю неделю получала звонки и сообщения, и они даже нашли для меня место сегодня на игре Кипа.
У меня с ними гораздо больше общего, чем с тем человеком, с которым я прожила последние три года.
Теперь я, наконец, это понимаю.
Мои каблуки стучат по тротуару, когда я нетерпеливо меняю позу в кожаных туфлях на каблуках, одолженные у Камерон. Как и короткое платье цвета морской волны, с белой отделкой и вышитыми белыми цветами вокруг декольте.
Я чувствую себя милой. Хорошенькой.
Пока я стою здесь и нетерпеливо жду Кипа, мне никак не удается успокоить свои нервы.
|
|
|
Это будет наше первое свидание.
В первый раз он увидит меня по-настоящему нарядной, на высоких каблуках и в изысканном платье.
Я играю с золотым обручем в ухе, поднимая глаза, когда высокий светловолосый парень начинает размеренную прогулку по тротуару к моему жилому комплексу, и мое сердце слегка колотится, когда его лицо появляется на свету.
Он такой красивый, что я опускаю голову, стесняясь смотреть прямо на него, боясь, что меня поймают на том, что я пялюсь на него, особенно когда жду кого-то другого.
Темные джинсы. Коричневые туфли, которые блестят в свете ламп. Светло-голубая рубашка поло под темной кожаной курткой.
Я отступаю в сторону, чтобы он мог пройти, откидываю назад волосы, чтобы занять руки, и более надежно прячу сумочку подмышкой.
А вот опять и эти чертовы бабочки.
Только…
Он не проходит мимо меня.
Он останавливается.
Наклонившись, кладет руки мне на плечи.
— О боже, какого черта ты делаешь? — Да, я понимаю, что кричу, но это то, что вы должны делать, когда на вас нападают на тротуаре перед вашим собственным проклятым домом. — Убери от меня свои руки!
— Тэдди, успокойся, — раздается голос горячего парня.
Но я не успокаиваюсь — я пихаю его локтем в живот.
— Уф. Расслабься, детка, — хрипит парень, слегка согнувшись в поясе. — Это я. Успокойся, это я.
Кто я?
— Я звоню в Службу безопасности кампуса. И... и у меня есть парень, ну ты знаешь, очень большой. Он огромный, и он надерет тебе задницу, когда придет сюда. Он будет здесь с минуты на минуту.
— Боже, ты такая милая, когда угрожаешь надрать мне задницу.
Этот голос.
Этот смех.
О.
Мой.
Бог.
— Кип?
Это красивое лицо исказилось от удивления. Но все равно невероятно красивое.
— А за кого ты меня приняла, черт возьми?
— За насильника.
— Я что, похож на насильника? — Я так увлечена его изучением, что не могу понять, саркастичен он или нет.
Он выглядит горячим. Очень. Как будто... для этого нет слов. Он чисто выбрит, и его волосы модно подстрижены, коротко по бокам и длиннее на макушке, зачесаны назад и уложены. Очень стильно и дорого.
Где тут вообще есть салоны, где можно так подстричься?
Кип крутится на каблуках своих начищенных до блеска кожаных туфель и проводит рукой по гладкому, свежевыбритому подбородку.
Там есть ямочка и ещё небольшая ямочка на щеке.
Милая мать всего святого.
— Ну, и что думаешь? — Он широко раскидывает руки, приглашая меня взглянуть на него еще раз.
— Я... я не знаю, что и думать.
— Что значит «не знаю»? — Бедный парень, кажется, искренне растерян, а я... я действительно в шоке.
— Зачем ты это сделал? — Я не могу удержаться от вопроса.
— И что это за вопрос? Я сделал это для тебя.
— Для меня? Почему?
— Давай-ка проясним, Тэдди. Мы едем в какое-то милое местечко, чтобы ты могла получить награду. Ты действительно хотела появиться с чуваком, которого называют Сасквотч, или ты хотела бы появиться с кем-то, кто выглядит респектабельно?
Респектабельный — это еще мягко сказано. Кип выглядит стильно, изысканно и не в моей лиге.
Я ненавижу себя за то, что чувствую себя так; это не его вина. Это моя неуверенность.
Шокировать меня подобным образом, конечно же, не помогло, особенно когда банкет начнется меньше чем через час.
Как я могу сидеть рядом с ним за обеденным столом и не пялиться на него? Я ничего не смогу с собой поделать; это будет все равно что пытаться игнорировать экзотическое животное, которое мурлычет рядом с тобой.
— Почему ты сделал это со мной сегодня вечером? — выпаливаю я, не в силах остановиться.
Кип выглядит ошеломленным.
— Сделал это с тобой? Я не понимаю, что такого сделал?
— Это. — Я дико жестикулирую. — Волосы. Борода.
— Побрился? Постригся? Для тебя? — Он смотрит на меня сверху вниз так, словно у меня выросло три головы.
— Прямо перед моим банкетом? Как же мне теперь сосредоточиться? — Я хватаю свою сумочку и вскидываю руки вверх, разочарованная, в основном собой и своей реакцией на ситуацию. — Я сейчас так взволнована, Кип, что даже не знаю, что с собой делать.
Он снова пытается обнять меня, положив свои большие красивые ладони на мои обнаженные плечи.
— Детка, это я. Просто... по-другому выгляжу.
О боже, он только что назвал меня деткой — чувственная и эмоциональная перегрузка.
— По-другому? Это совершенно по-другому. Боже, Кип. Я сейчас даже не могу смотреть тебе в глаза.
Они выглядят яснее, глубже и интенсивнее, чем когда-либо, сияя на меня сверху вниз. Озадаченные.
Обиженные.
Раздраженные.
— Тебе не кажется, что ты немного остро реагируешь? Большинство девушек были бы счастливы, если бы их... чувак побрился. Моя сестра сказала, что ты будешь в восторге.
Я на сто процентов остро реагирую, но знаю, что это не мешает моему рту говорить вещи, которые я не должна была говорить тоном, который не должен был слетать с моих губ.
— Я не запала на этого парня. Я запала на другого парня. Это уже слишком для меня. Прости, если я веду себя странно, но... ты должен дать мне немного поблажки. Ты устроил мне засаду.
— Я подстригся и побрился. — Мои доводы его не впечатлили, тон ровный. — Я не красил бороду в розовый цвет и не делал татуировку, черт возьми. — Кип глубоко вздыхает, засовывая руки в карманы куртки. — Ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой, Тэдди?
Я вдруг чувствую себя самой большой сукой на планете, заставляя его чувствовать себя полным дерьмом из-за того, как он выглядит. Он хорошо выглядит — это моя проблема? Что он выглядит слишком красивым? Что он слишком хорош собой?
Очевидно, мне нужна терапия, а не бойфренд.
Господи, Тэдди, возьми себя в руки.
— Я знаю, что веду себя неразумно, и мне... жаль. — Я стараюсь успокоить дыхание. — Мне очень жаль.
Его руки обнимают меня за талию, притягивая к себе.
— Не беспокойся об этом. Давай просто пойдем и хорошо проведем время сегодня вечером, да? — Кип пахнет божественно, его гладкая линия подбородка скользит по моей, утыкается носом в мою щеку, трется вверх и вниз. — Как приятно, правда? — бормочет его гипнотический голос.
Боже, это так. Это похоже на оргазм.
Я приподнимаюсь на цыпочки, закрываю глаза, когда лосьон после бритья, свежевыбритая кожа, и его теплое дыхание внезапно овладевает мной.
Но мне кажется, что я обнимаю незнакомца.
И я задаюсь вопросом, смогу ли пережить это прежде, чем все испорчу?
Кип
Тэдди ведет себя странно всю чертову ночь, и это начинает меня бесить.
У меня никогда раньше не было такой проблемы с девушками, никогда никто не держал меня на расстоянии вытянутой руки из-за того, как я выгляжу.
Я что, разве хреново выгляжу?
Если бы я был уродом, это было бы одно. Но это ведь не так.
Девушки гонялись за мной повсюду, пытаясь поймать меня в ловушку отношений с подросткового возраста, и единственная девушка, которой я, наконец, решаю позволить поймать меня?
Обращается со мной как с гребаным изгоем.
Я думал, что она будет счастлива, черт возьми, а не будет вести себя так, будто я предал ее, будучи привлекательным.
Моя нога нервозно подпрыгивает под столом, высококлассная джинсовая ткань душит меня, жесткая, потому что я еще не надевал ее. Туфли жмут, а воротник на шее душит.
Я сделал это для нее, а она ведет себя так, будто я совершил преступление.
Ещё эта дурацкая стрижка.
Ну же, неужели я так неузнаваем без бороды?
Когда я смотрел, как щетина стекает в канализацию, мне вдруг пришло в голову, что я выгляжу совсем по-другому, но мне и в голову не пришло, что Тэдди это не понравится.
Мне и в голову не приходило, что я ей нравлюсь такой, какой есть.
По-видимому, она предпочитала меня прежнего.
Немного хреново, если вы спросите меня, учитывая, что я выглядел как чертов горный человек — в хороший день. Или Пол Баньян, или Гризли Адамс, или как там она меня называла.
Она сама говорила это десятки раз.
Я бы не сказал, что она игнорирует меня сейчас, не совсем так, но она и не смотрит прямо на меня.
И я не знаю, что с собой делать, черт возьми.
Пока она разговаривает с девушкой рядом с ней, какой-то девушкой по имени Дженна, которая визжала и хлопала, как чертова сумасшедшая, когда выиграла поездку во Флориду в качестве лотерейного приза, я достаю свой мобильный телефон и пишу сообщение единственному человеку, который может помочь мне разобраться с этим дерьмом.
Я: SOS.
Ронни: Что ты сделал на этот раз?
Я: Тэдди похоже не является фанатом бритья. И что мне теперь делать, черт возьми?
Ронни: Что значит, она не фанат? Она что, слепая??? Неужели она тебя не ВИДИТ?
Я: Ладно, во-первых, перестань кричать. Во-вторых, нет. Почти уверен, что ей нравилось, когда я выглядел как бездомный.
Ронни: Ну, ей просто придется пережить это, не так ли?
Я: Но ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?
Ронни: Я не знаю, КИПЛИНГ, ты не можешь пойти в ванную и отрастить все это обратно, идиот.
Я: Это ты велела мне побриться, а теперь моя девушка даже не смотрит на меня.
Ронни: Не вини меня в этом, маленький засранец. Тебе не следовало меня слушать.
Ронни: Подожди. Перемотай назад. Она теперь твоя ДЕВУШКА? С каких это пор? Вы на свидании только минут пять.
Я: У меня нет времени спорить с тобой о семантике, ВЕРОНИКА.
Мои пальцы жестоко атакуют экран моего телефона, выбивая слово за яростным словом в ответ. Почему Ронни так себя ведет? Почему она просто не может сказать мне, что делать, черт возьми?
— Кому ты пишешь? — Прерывает милый голос Тэдди, её глаза широко раскрыты. Я могу сказать, что она пытается быть вежливой и взволнованной. — У тебя такой сердитый вид.
Это один из способов выразить это.
— Моей сестре. Она та, кто сказал мне побрить лицо и отрезать мои волосы, поэтому я жую ее задницу.
— Кип... — она выглядит такой полной сожаления. И грустной.
И я никак не могу понять, почему это произошло.
Впереди на стульях, выстроившихся вдоль сцены, сидят профессора и заведующие кафедрами. Техник подключается и стучит по микрофону, проверяя его на звук. Постукивает раз, другой, и эхо наполняет похожую на пещеру комнату.
— Похоже, они готовы приступить. Мы можем поговорить об этом позже.
Я смотрю вперед, представляя ей свой профиль.
Мой точеный, безупречный профиль и жестко сжатые челюсти.
Тот самый, на который она, по-видимому, не может смотреть без всякой опаски.
Хохма, верно? Такая хреновина.
— Хорошо, — слышу я ее бормотание, и вижу, как беспокойно ерзает рукой по кремовой льняной скатерти. Мы закончили с ужином, обычной университетской кухней, той, что по дешёвке кормят студентов: куриная грудка, картофельное пюре, дерьмовая подливка и овощная смесь. Брауни на десерт, все это не стоит того, что она заплатила за билеты.
Но…
Какого хрена?
Черт возьми, я злюсь.
Моя нога продолжает подпрыгивать под столом, и если Тэдди чувствует исходящую от нее вибрацию, она ничего не говорит. Я одариваю ее фальшивой улыбкой, когда она оглядывается, держа в руке блокнот с краткой речью, которую приготовила.
Прошло еще десять минут, прежде чем они назвали ее имя; шесть студентов прошли перед ней, каждый из них получает награду, стипендию или почет от университета.
Затем…
— Теодора Грейс Джонсон, получающая стипендию имени Уильяма Ричардса.
Публика вежливо аплодирует, когда Тэдди встает. Немного поколебавшись, она наклонилась и нежно целует меня в щеку. Место покалывает даже после того, как она идет к сцене, и я касаюсь его указательным пальцем — оно липкое от ее блеска для губ, и когда опускаю руку и смотрю на свою ладонь, я вижу светло-розовое пятно.
Ладно, хорошо.
Может быть, позже я не буду так сильно злиться.
Я с этим справлюсь.
Тэдди пожимает руку какому-то декану, улыбаясь, на самом деле сияя, прежде чем взять микрофон и поблагодарить толпу.
— Благодарю вас, доктор Лэнгфорд. — Она прочищает горло. — И спасибо трастовому комитету Уильяма Ричардса за то, что он выбрал меня в качестве получателя в этом году. — Она снова откашливается и нервно хихикает. — Хм... мне всегда было нелегко. Моя мать воспитывала меня одна, и я много времени проводила в одиночестве, пока она работала. Этот грант будет иметь огромное значение для меня в этом году, и он позволит мне делать то, что я люблю: узнавать и помогать развивать города, в которых мы живем. — Она поднимает глаза от своих записей. — Я также хочу сказать... Я благодарна за моих новых друзей.
Я выпрямляюсь в своем кресле. Она имеет в виду меня, верно? Я один из ее новых друзей, хотя и люблю раздеваться с ней. Так ведь?
— И еще, Кип, спасибо тебе за... все.
Подождите. Что?
И это все?
И это конец ее речи? Спасибо тебе за все? Должен ли знать, за что именно?
Спасибо за оргазм. Спасибо, что сосешь мои сиськи. Спасибо, что присматриваешь за мной на вечеринках?
Это ведь не было прощальной благодарностью, не так ли? Черт, а что, если это так? Это действительно звучало довольно зловеще. Или, может быть, я слишком много задумываюсь об этом.
Мои глаза не отрываются от нее, пока она плетется обратно к столу, улыбаясь и здороваясь с людьми по пути, и я встаю, чтобы отодвинуть ее стул, прежде чем она снова сядет.
Тэдди смотрит на сцену, подставляя мне затылок, и мне ничего так не хочется, как наклониться и поцеловать ее гладкое бледное плечо.
Мы выслушиваем еще десять речей, которые, к несчастью, занимают больше часа, и пуговица на моей рубашке кричит, чтобы ее расстегнули.
Проводим еще несколько минут в машине на обратном пути к ее квартире. Тишина почти оглушительная, нелепая и настолько неуместная, что я не могу остановить горький смех, поднимающийся из моей груди.
— И что тут смешного? — спрашивает Тэдди, покровительственно сжимая в пальцах подписанный грант-чек.
— Ничего. Это просто чертовски глупо, вот и все. — Я паркую машину на стоянке и поворачиваюсь к ней лицом, положив руку на руль. — Почему ты так себя ведешь? Я же ничего плохого не сделал.
— Наверное, я не знаю. Я знаю, что веду себя странно, ясно?
— Вообще-то, это не нормально, Тэдди.
Она испортила мне прекрасный вечер, которого я ждал всю неделю.
— Сегодня утром все было великолепно, а теперь ты полностью изменил свою жизнь. — Она пришла на мою игру, посидела с Рене, Мирандой и подружкой другого товарища по команде, болела за меня все это время и потом подлатала меня.
Мы пообедали перед тем, как я высадил ее у дома, а потом я пошел подстричься и побрился.
— Это было до того, как я узнала, как ты выглядишь. — Ее тихий голос доносится из темных глубин моего внедорожника.
— Прости, что? Это звучит как оскорбление. И с каких это пор парню плохо быть привлекательным?
— Это не так. Дело не в твоем лице.
Так сразу и не скажешь.
— Тогда в чем же дело?
— Честно говоря, понятия не имею.
— Ладно, и что теперь? Что нам делать? Я могу отрастить бороду обратно, Тэдди, я могу отрастить ее снова, начиная с завтрашнего дня.
— Но я уже знаю, как ты выглядишь.
— Господи, Тэдди, ну почему ты придаешь этому такое большое значение? — Я не могу удержаться, чтобы мой голос не повысился.
— Я не знаю Кип! — Ее тоже поднимается. — Я… не знаю. Честно говоря, мне нравилось, как ты выглядел раньше.
— Честно говоря, Тэдди, мне очень нравилось, что ты не судила меня раньше.
— Ой.
— Да, правда причиняет боль, не так ли?
Я сожалею о своих словах, как только их произношу, потому что они звучат резко, грубо и горько, и я смягчаю свой тон.
— Пойдем со мной домой. Пожалуйста. Это единственный способ, которым мы сможем преодолеть это.
Позволь мне изменить твое мнение.
Каждый нерв в моем теле кричит, что она собирается сказать «нет». Она отвергнет эту идею, выскочит из моей машины, и я никогда больше ее не увижу.
— Да. Хорошо, ты прав.
Я выдыхаю с облегчением, а затем вцепляюсь в руль обеими руками.
— Тогда ладно. Отлично.
Я так чертовски рад этому.
Включив задний ход, я везу нас обратно тем же путем, каким мы ехали ранее. Мимо административных зданий. Мимо студенческого союза и библиотеки. Подальше от кампуса, на три мили от города.
Только когда мы сидим, скрестив ноги, на полу гостиной, Тэдди снова заговаривает.
— Я думаю... я так плохо отреагировала, потому что... различия между нами внезапно стали такими явными. Ты с важным видом подошел ко мне, такой статный и красивый, а я стояла там, в чужом платье и чужих туфлях. Я одалживаю машину — у меня ничего нет.
— Для меня это не имеет значения, — я говорю это очень убедительно. — И я не расхаживаю с важным видом.
Она смеется и протягивает ко мне ногу. Я беру ее ногу на колени и начинаю массировать ее красивую лодыжку, пока она говорит.
— Но для меня это имеет значение: то, как мы выросли, и те дороги, по которым мы идем, понимаешь? Это стало так ясно мне после того, как я поняла, что это был ты.
— Я ничего не могу поделать с тем, что мои родители богаты, Тэдди. Ты не можешь использовать это против меня — люди делали это всю мою жизнь. От этого очень тяжело убежать. Вот почему я перевелся сюда.
— Я все понимаю. Меня тоже судят за то, что я бедная, и я ненавижу это. Я не говорю, что это ужасно — быть мной, но моя мать работает в баре и не очень презентабельном баре. Несколько раз мы жили над ним, и там было шумно и дымно, и я никогда больше не хочу так жить. Вот почему я сейчас надрываюсь как проклятая.
— Я не думаю, что мы говорим об этом, но... я, вероятно, буду работать на своего отца, когда закончу школу. Это будет проблемой?
— Это не мое решение, почему ты спрашиваешь меня об этом?
— Ну, потому что ты моя девушка?
— Я?
Как она могла этого не понимать?
— Да. И ты, вероятно, не сможешь избавиться от меня.
— О. — Она довольная прикусывает нижнюю губу. — Ну, в таком случае тебе, наверное, следует отвести меня наверх.
Ей не нужно повторять мне дважды.
Я встаю, сгибаюсь в поясе, подхватываю Тэдди на руки, как будто она ничего не весит, и несу вверх по лестнице. Я переступаю порог своей спальни и усаживаю ее на край кровати.
— Я не думаю, что у меня была возможность сказать тебе, как ты прекрасно выглядишь сегодня.
Синий цвет очень ей идет; платье строгое, но сексуальное, одновременно обнимает ее изгибы и скрывает их. Ее загорелые руки и ноги — единственная кожа, которая видна, но когда она соскальзывает с кровати, чтобы встать на пол и подставить мне спину, я вижу ее еще больше, когда полностью расстегиваю молнию.
Замок жужжит, раскрываясь, заставляя нас обоих дрожать.
Гладкая кожа.
Без лифчика.
Благоразумное хлопчатобумажное белье.
Никаких излишеств на моей девочке, но это придет со временем; когда она будет доверять мне и не испугается дорогих подарков, я собираюсь баловать её. Куплю ей кружевные лифчики, трусики и все, что она захочет.
— Боже, это занимает у тебя целую вечность, — жалуется она, когда я все еще не стянул платье с ее тела.
— Терпение.
Мои руки огромны по сравнению с ее плечами, и мне нравится смотреть, как они скользят по ее коже. Люблю то, как она чувствуется под моими мозолистыми ладонями — с тех пор, как я впервые прикоснулся к ней.
Я знал, что она почувствует то же самое, как только увидел ее стоящей у того бочонка в гостиной дома регби.
Черт возьми, думаю, что влюбился в нее в ту же секунду, как увидел. Точка.
Если это твое, ты сразу узнаешь.
Моя несносная сестра всегда говорила мне о том, чтобы найти подходящую девушку, никогда по-настоящему не веря, что я поклялся навсегда отказаться от них.
Проклятье. Я ненавижу, когда она права.
Это так чертовски раздражает.
Когда я ее увижу, она точно будет тыкать мне этим в лицо.
Наконец я раздеваю Тэдди догола, сажаю ее попку на край кровати, и она откидывается назад. Раздвигаю ей ноги и встаю на колени.
— О боже, что ты делаешь? — Она приподнимается, пытаясь понять, что я делаю.
— Тсс. Я покажу тебе, каково это—иметь гладкое лицо между ног, прежде чем я снова отращу бороду. Никаких ожогов.
— О-о-о-кей, — заикаясь, бормочет она, уронив голову на матрас, и теперь ее ноги покоятся на моих плечах, как на стременах в проклятом кабинете гинеколога.
Я посмеиваюсь про себя над этим сравнением, а затем сосредотачиваюсь на стоящей передо мной задаче.
Боже у нее просто шикарная киска. Она не проэпилирована, как у большинства девушек в наши дни; волоски коротко подстрижены, с симпатичной полоской, идущей вверх по центру. Она поддерживает боковые стороны гладкими, и я показываю свою признательность, облизывая то один бок, то другой.
Ввожу два пальца внутрь, облизывая её центр — Тэдди обожает, когда я это делаю, извивается, вздыхает и стонет. Покачивает бедрами и дергает головой, когда я опускаюсь вниз, посасывая ее клитор.
У нее чертовски невероятный вкус, как у секса и оргазмов. И она теперь моя.
Такая милая и добрая.
Застенчива, но не уклоняется от того, чтобы рассказать мне о своих чувствах.
Мне не требуется много времени, чтобы заставить ее кончить; ее нижняя половина содрогается в течение нескольких минут, ударные волны удовольствия заставляют ее стонать мое имя.
Тэдди тянется ко мне, тянет на кровать.
Мы лежим лицом друг к другу, ее поцелуи на моих влажных губах возбуждают меня до предела; я знаю, что она ощущает свой вкус на моих губах, и это тоже возбуждает меня.
Нежные пальцы гладят мою щеку, когда она смотрит на меня, лежащего на боку. Кончик ее пальца скользит по моей брови, вниз по гладкой щеке и вдоль квадратной линии подбородка, которую я мог бы скрыть только с двухлетней щетиной.
— Ты такой красивый, — наконец говорит Тэдди, и легкая улыбка играет на ее губах. — Красавчик.
— Я вовсе не красавчик.
Теперь ее улыбка стала печальной.
— Так и есть.
— Я же человек с гор, помнишь?
Она закатывает свои прекрасные глаза.
— Ты даже не был в походе.
— И я полагаю, ты собираешься взять меня с собой?
Тэдди смеется.
— Черт возьми, нет! Я ужасно разбираюсь в походах, хотя, возможно, это стоит того, чтобы увидеть тебя в лесу. Ты хоть знаешь, как развести костер?
— Эй, не смейся надо мной. Это не моя вина, что я никогда не спал в этом проклятом лесу — мои родители ничего не знают о том, что такое грубая работа. — Мне пришла в голову одна мысль. — Держу пари, что моя сестра пойдет с нами. Она готова на все.
Рука Тэдди гладит мой пресс, прокладывая себе путь вниз по телу.
— Ты рассказал ей о том, что произошло сегодня вечером? Как я испугалась?
— Да.
— И что же она сказала?
— Что мне не следовало прислушиваться к ее совету и брить бороду.
Моя девушка смеется, покачивая сиськами.
— Не знаю насчет этого, но она была права в некоторых вещах. Просто дай девушке небольшое предупреждение в следующий раз, когда решишь прихорошиться, ладно?
ЭПИЛОГ
ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ
Эпилог и момент, которого я так долго ждал…
Кип
Никакого предупреждения не потребовалось, потому что борода вернулась — не такая густая, как когда-то, но когда-нибудь станет.
Я сохраняю свои волосы такими же — коротко выбритыми по бокам и более длинными на макушке, — потому что, откровенно говоря, с отрастающей густой бородой, я немного похож на викинга, и это чертовски круто.
В ближайшее время со мной никто не будет шутить.
— Детка, ты видела вещи, которые моя мама оставила на кухне? — Мои родители недавно были здесь в гостях; как только они узнали, что у меня есть девушка, они без колебаний вылетели встретиться с ней из любого города, где бы они ни находились.
— Нет, не видела, и что на этот раз?
Моя мама сразу же привязалась к Тэдди, и за два месяца с тех пор, как мы официально начали встречаться, она уже начала мысленно планировать свадьбу. Я не знаю, как отношусь к вмешательству моей мамы, учитывая, что у нас с Тэдди еще даже не было секса, но я ничего не могу сделать.
Я смирился.
— Кажется, она прислала мне кое-какую одежду, свитера и прочее. Она сказала оставить себе то, что хочу, и отослать обратно то, что нет.
— Что? Почему она так поступила?
— Потому что именно этим занимается Лилиан Кармайкл. — Я беру с прилавка стопку сложенной одежды, совершенно новой, с бирками, и поднимаю ее. — Вот видишь! Это все для меня. Половина из них слишком мала.
Моя мама до сих пор не понимает, что я ростом шесть футов четыре дюйма и ношу большой размер, с тех пор, как был первокурсником в средней школе.
— Она ничего не может с собой поделать, детка. Мне очень жаль.
— Не извиняйся, это так заботливо. Мне придется послать ей сообщение с благодарностью.
У них троих, Тэдди, мамы и Рони, есть этот странный групповой чат, где они посылают мемы и шутки туда и обратно почти каждый день — большинство из них на мой счет. Ха-ха.
И пусть. Я просто рад, что она нравится моей семье.
Сначала я не был уверен, как пройдет знакомство моих родителей с ней — Тэдди не из богатых семей, и у нее нет родословной. Н
|
|
|
