 |
Глава V 2009‑й. Время похмелья 6 страница
|
|
|
|
Примерно так же ощущали себя и игроки. Ни малейшего намека на нервозность в их поведении не чувствовалось.
«В словенском воздухе витали призрак агрессии, предощущение смертного боя, чувство нервозности и взвинченности». Наверное, такого описания атмосферы перед ответным матчем ждут от репортера читатели. Как, дескать, может быть иначе, когда пан или пропал и на кону – поездка на чемпионат мира?
Но ничего такого в Мариборе не было. Шестью годами ранее, когда мы играли ответный «стык» с Уэльсом в Кардиффе, все было совсем иначе. Местные журналисты (в Словении их рядом с нашей командой вообще не наблюдалось) отчаянно провоцировали наших игроков, из Вадима Евсеева был сделан едва ли не людоед, болельщики смотрели на любого россиянина исподлобья – словом, все говорило в пользу заголовка, который дала в день игры на «Миллениуме» наша газета: «На нас они смотрят волками». Здесь смотрели, нет, не ягнятами – нормальными людьми, для которых мир и ощущение собственной успешности в нем не ограничивались прямоугольником футбольного поля. Все говорило о том, что в Словении, в отличие от многих других стран, футбол – не жизнь, а лишь маленькая ее частичка.
В Уэльсе‑ 2003 даже мы, репортеры, ощущали себя почти как на войне. Здесь же наливаться кровью от злости, сжимать кулаки не хотелось совершенно – не от чего было!
И вот думалось: хорошо или плохо, что нет у нас такой ответной агрессии, как в Уэльсе? Что лучше – адское давление, которое может раздавить, а может сплотить и мобилизовать (как, собственно, и произошло с командой Георгия Ярцева в Кардиффе), или такое вот спокойствие, реальное или мнимое? Всего за три часа до матча я сидел на веранде нашей гостиницы, смотрел на чудесно вписанный в горный ландшафт отель сборной, дышал целебным воздухом, читал книгу – и ощущал себя во всей этой идиллии словно пенсионер на покое, а не военный корреспондент перед решающим сражением.
|
|
|
Кровь закипать упорно не хотела. И возникало опасение, не передастся ли вся эта атмосфера, способствовавшая такому настрою, и нашим игрокам. И ровно за полтора часа до стартового свистка судьи Хауге, на семь минут раньше словенцев, российские футболисты прошагали в раздевалку. Устройство стадиона «Людски врт» таково, что шагали они мимо пресс‑ центра, и была возможность едва ли не в упор видеть их лица. Это были лица абсолютно отрешенных от чего‑ либо, кроме игры, людей. Они словно потеряли периферическое зрение, не видя и не замечая ничего вокруг. Шутками‑ прибаутками даже не пахло: настало время серьезного дела. Серьезнее не бывает.
С точно такими же лицами, сосредоточенными и напряженными, торопились на трибуны Абрамович и один из тогдашних главных претендентов на должность президента РФС Капков. Им ли не понимать, что значил этот матч для нашего футбола.
Не знаю, имелись ли у тревожного выражения лиц Абрамовича и Капкова какие‑ то объективные основания, но с первых же секунд на поле стало происходить что‑ то непонятное. Кошмар последних минут матча в Лужниках перенесся и на ответный матч. Под адский рев трибун «Людски врт» – вот, оказывается, для чего словенцы все эти дни копили энергию и вели себя так безмятежно в городе! – их любимцы с места в карьер устроили форменный смерч.
В двух эпизодах россиянам повезло, но хуже было другое – они, эпизоды эти, диктовались ходом игры. В центре поля у нас зияли жуткие дыры, футболисты играли очень неплотно, что позволяло словенцам раз за разом отдавать пасы вразрез. В компактном современном футболе такого просто не бывает!
|
|
|
Хиддинк стоял у границы технической зоны, заложив руки за спину. Казалось, он не понимает, что происходит. Куда делось наше умение контролировать мяч, определять темпоритм игры. В первые 20 минут на «Людски врт» целиком и полностью властвовала Словения, и то, что она не забила быстрый гол, было нашей большой удачей.
Футбольный бог, отведя пару первых угроз, словно дал нам шанс исправиться. Но мы оставались глухи к его «призывам». Команды – не было.
К концу тайма команда вроде бы наконец‑ то отвела игру от своих ворот. Пошли угловые, штрафные. Опасность миновала? Как бы не так. Случилась одна из самых страшных вещей, которые можно было ожидать в такой ситуации, – гол «в раздевалку». Как, почему Дедич сумел каким‑ то немыслимым образом, в прыжке опередить Василия Березуцкого и Анюкова, которые, казалось, были у мяча первыми? Понять это было трудно. А объяснить – только тем, что балканцы вышли на этот матч, как на последний в жизни. Чего, увы, нельзя было сказать о значительной части нашей команды, которая играла мягче и пассивнее, чем требовал статус игры.
Двойная замена Хиддинка в перерыве показала, что терпеть это дальше он не намерен. Голландец вернулся к модели игры в Лужниках, что вызвало вопрос – стоило ли от нее вообще отходить?
Удаление Кержакова при 0: 1 казалось уже катастрофой. Концом. За эту красную карточку, по словам Бородюка, Хауге перед сборной России после просмотра видеозаписи извинится. Но более или менее трезвомыслящим людям и в голову не придет относить это поражение на судейский счет.
Команда осталась в меньшинстве – и тут вдруг словно сбросила с себя цепи. Начала прессинговать. На какой‑ то момент зажала словенцев у своей штрафной. Создала, наконец, свой первый голевой момент, когда Ханданович отразил выстрел ворвавшегося с угла в штрафную Жиркова. Ну почему, почему нельзя было играть так раньше? Почему мы ничему не учимся и устраиваем в Словении, зная и пройдя уже через все опасности, еще один Израиль?
Но вот что интересно. Пас на выход Жиркову – искусный, тонкий пас вразрез между защитниками – отдал Аршавин. Которого всю эту игру не было видно. Вот почему не менял его Хиддинк! Одним эпизодом этот футболист может решить все. А другие – не факт. И не среагируй Ханданович на удар Жиркова либо отбей на сантиметр левее или правее, куда шли на добивание сразу двое наших игроков, потом все бы говорили и о гении Аршавина, даже в плохой форме сумевшего отдать решающий суперпас, и о гении Хиддинка, вопреки всему не убравшего капитана с поля…
|
|
|
Но едва ли не все оценки в футболе, как мы видим, определяет результат.
– Почему вы не попросили замену сами? – спросит Аршавина спустя восемь дней мой коллега Борис Левин.
– В этом случае меня сейчас обвиняли бы в бегстве с тонущего корабля. Все сказали бы: Аршавин струсил. Гус все видел и, значит, верил, что я способен что‑ то сотворить. К сожалению, я этого доверия в тот вечер не оправдал.
Кратковременный всплеск ни во что не вылился – и, по всем футбольным законам, не должен был. Мы заслужили это поражение. Сборная России проиграла этот матч сама и только сама – пусть и заканчивала она этот матч даже не вдесятером, а вдевятером: уже в добавленное время вторую желтую карточку получил Жирков.
Проиграли ли мы этот матч на 87‑ й минуте первого поединка? Это не более чем штамп. По‑ настоящему сильная команда обязана справляться с такими не ударами даже – уколами судьбы. Наша – не справилась абсолютно. Выходит, таково ее объективное место в мировом футболе.
«Значит, Euro‑ 2008 было случайностью? – писал я в «СЭ». – Если вы, господа футболисты, хотите доказать обратное, – сделайте это в два ближайших года. Хочется надеяться – под руководством Гуса Хиддинка. Но теперь это уже не вера, а только слабая надежда».
Самой большой глупостью, какую только можно придумать, была расхожая фраза «В ЮАР с такой игрой нам делать нечего». Потому что, выйди мы в Южную Африку, игра там после трехнедельной подготовки была бы совершенно другая. Хиддинк «отборочный» и Хиддинк «финальный» – о разнице можно судить хотя бы по Euro‑ 2008. Оттого вдвойне жаль, что мы упустили нынешний шанс.
Хиддинк – живой человек, и он тоже может ошибаться. Полагаю, сомнительным было решение о смене тактической модели, которую повлекла за собой замена Семака на Янбаева. Центральных полузащитников стало не трое, а двое, и середина поля до перерыва была проиграна начисто. Оттуда словенцы отдавали огромное количество проникающих передач. Плотность, компактность – эта важнейшая составляющая игры с отправкой в резерв Семака ушла. В итоге после перерыва Семак вышел‑ таки – и в середине у нас все стало куда лучше. Вообще, при нем на поле Россия у Словении выиграла – 2: 0. Без него – проиграла 0: 2…
|
|
|
Так стоило ли экспериментировать, отступать от наигранной годами схемы? И нужно ли было передавать капитанскую повязку от Семака к Аршавину?
Наверняка можно найти в решениях Хиддинка и что‑ нибудь еще. И даже нужно: критический анализ должен быть всегда, и тому же голландцу пустая лесть куда более противна, чем даже не самый приятный, но дельный разговор с попыткой разобраться в происходящем. В конце концов, творчество – а тренерская профессия именно им и является – не предусматривает сплошных и гарантированных удач. Тот же Валерий Лобановский, о котором сейчас в Европе говорят с величайшим пиететом, прошел в своей карьере тренера сборной СССР и через невыход в финальный турнир Euro‑ 84, и через неудачу на ЧМ‑ 90.
Но брызгать слюной и призывать к отставке, лишь поскольку «Акела промахнулся», – значит, жить только сегодняшним днем и исключительно эмоциями. Такая неудача, как со словенцами, в случае неправильного кадрового решения способна отбросить наш футбол на годы назад. Туда, откуда он как раз после прихода Хиддинка и выбрался.
Кстати, о Лобановском и Хиддинке. Их в какой‑ то мере поразил один и тот же синдром. Синдром психологической зависимости от поколения игроков, с которыми тренеры многое выиграли. Лобановский взял постаревших вице‑ чемпионов Европы‑ 88 на ЧМ‑ 90 – и не вышел из группы. Хиддинк продолжил делать ставку на бронзовых призеров Euro‑ 2008…
«Кажется иногда, что команда и Хиддинк сроднились за это время, как хозяин и домашние тапочки», – написал в «СЭ» мой коллега Евгений Дзичковский. Образная и меткая метафора.
Казаков рассуждает:
– Думаю, это чисто российская черта – уверовать в победу заранее. В первом матче мы ведь играли блистательно. И если бы не эта концовка – были бы на чемпионате мира. Но когда приехали в Марибор, это была уже совсем другая Словения. Почувствовавшая запах возможной победы и абсолютно на нее заточенная.
Они нас перехитрили – и даже не на поле, а в вопросах подготовки. Включая летающий с утра над гостиницей вертолет, из‑ за которого команда не выспалась. Вроде бы мелочь – но когда в один‑ единственный день определяется итог двухлетнего труда, любой нюанс может тебя вывести из очень хрупкого состояния равновесия.
|
|
|
А отель? Словения, небогатая, мягко говоря, республика, поселила перед матчем с Россией свою команду в «Ритце». За сумасшедшие деньги – давая понять игрокам, какая на них делается ставка. Что они – элита, и в них верят. А потом – маленький, компактный стадиончик, со сверхконцентрированной поддержкой, в условиях которой так тяжело играть…
В общем, все факторы сложились в тот день в роковой для нас пазл. Но и Казаков, и все остальные люди из сборной всячески избегают словосочетания «Хиддинк ошибся». Не потому, что Гус – не ошибся. А потому, что им просто невозможно произнести эти слова в адрес человека, который столько для них (и нас! ) всех и каждого по отдельности сделал…
– Можете сказать по прошествии двух лет, что же на самом деле произошло в Словении? Почему сборная показала такой футбол? – спросил я Аршавина уже в ноябре 2011‑ го.
– Честно говоря, мне показалось, что этот стык мы проиграли дома. А в Мариборе, к сожалению, вышли на поле обороняться. По взгляду на скамейку запасных становилось понятно: счет 0: 1 в пользу словенцев как бы подразумевался. Почти всех нападающих посадили на лавку – чтобы потом выпускать их оттуда по очереди и спасать ситуацию длинными передачами и борьбой. Может быть, мы и отыгрались бы, если бы Кержа не удалили.
– Получается, Хиддинк дал слабину?
– Не знаю, почему он выставил такой состав. Я там тоже весь первый тайм оборонялся. Как и все.
– Называя вещи своими именами, это был как раз тот редкий случай, когда Гус проявил трусость?
– Я уже говорил, что про Хиддинка никогда ничего плохого не скажу…
Гус не разочаровал игроков своей реакцией на случившееся. Известно ведь, что именно на фоне крупных неудач становится ясно, кем та или иная личность является на самом деле. Потому что в таком эмоциональном состоянии обнажаются все потаенные в обычное время струны души. В лучшем случае мы видим благородство и выдержку, в худшем – поиск крайних, истерику…
В самолете после матча вся команда подошла к Гусу с просьбой остаться во главе команды. Вот свидетельство очевидца – Тимура Журавеля:
«Вдруг все футболисты встали со своих мест и двинулись в начало салона, к Гусу. Это Игнашевич инициировал разговор с тренером.
– Мы просили его остаться, – хором сказала команда, возвращаясь обратно.
– И что он?
– Он пока не решил. Жалко будет, если он уйдет, мы очень хотим, чтобы Гус и дальше с нами работал».
По‑ моему, этот факт исчерпывающе говорит о том, как Хиддинк повел себя внутри коллектива после Марибора. Журналисты тоже услышали от него взвешенные оценки того, что произошло. Ничего вроде «надо бы и с футболистов спросить» или поношения судьи – не было. 63‑ летний тренер оказался способен держать удар и сохранять адекватность даже в такой ситуации.
Я писал в «Спорт‑ Экспрессе»: «У того факта, что команда попросила Хиддинка остаться, есть еще один подтекст. Это означает, что футболисты тем самым возьмут значительную часть ответственности за результат на себя. Если РФС сохранит голландца, в следующем отборочном цикле их будет подгонять в том числе и чувство вины. Не только перед болельщиками, но и перед ним – человеком, которого они обожают. И очень боятся потерять.
На этом фоне, если сборную возглавит кто‑ то другой, даже весьма достойный, – не факт, что игроки воспримут его назначение позитивно. А отрицательные эмоции, подсознательное чувство протеста – в сегодняшней крайне тревожной психологической ситуации вокруг национальной команды все это может иметь фатальные последствия. Та уверенность в себе, которую Хиддинк воспитывал и по кирпичикам строил, и так‑ то сильно пошатнулась, а без него и вовсе может рассыпаться. И тогда вскоре мы будем вспоминать времена, когда били Финляндию дважды по 3: 0, как очень‑ очень благополучные.
Кое‑ кто после Словении, кажется, уже был готов забыть, сколько Хиддинк сделал для нашего футбола. Он принял команду на 37‑ м месте в рейтинге ФИФА и к середине осени 2009 года поднял ее на 6‑ е. Потом произошло падение на 12‑ е и, возможно, ниже – однако в следующем отборочном цикле Euro мы попали в первую корзину. И если с Хиддинком и с бившими ему челом игроками (а заодно и с их чувством вины) – это всяко будет лучше, чем с кем‑ то другим. Тем более что равновеликой ему кандидатуры пока не просматривается.
Не думаю, что вы, болельщики, забыли чувства, которые испытали во время Euro‑ 2008. Игроки тоже тех эмоций не забыли и прекрасно отдают себе отчет в том, благодаря кому они взялись. И кто превратил наших футболистов из хронических неудачников, на которых не было никакого спроса в Европе, в уважаемых в той же английской премьер‑ лиге людей.
Плохо, что не удалось доказать неслучайность, неодноразовость того успеха. Но будет куда хуже, если Хиддинк уедет из России на фоне проигрыша словенцам. Гус не заслужил того, чтобы закончить свою карьеру в нашей стране на такой грустной ноте».
Через час после матча около автобуса нашей команды, в котором уже сидели футболисты, главный тренер сборной России побеседовал с российскими журналистами, в том числе автором этой книги.
Надо отдать должное голландцу: самообладание не покинуло его ни на секунду. Он подробно ответил на все вопросы, ни разу не повысив голос и не свалив вину за неудачу (как бы иные мои коллеги ни пытались его на это спровоцировать) на судей или конкретных игроков.
– Держитесь вы хорошо, а какие чувства сейчас у вас внутри?
– Конечно, я очень разочарован. Прекрасно понимаю, что непопадание на такой турнир, как чемпионат мира, – огромное разочарование для всех. И для самой команды, и вообще для всех людей, которых волнует российский футбол.
Как оказалось, гол словенцев в концовке матча в Москве нанес нам очень серьезный ущерб. Мы не смогли до конца преодолеть его последствий.
– Вы уходите со своего поста?
– Нет, не ухожу. Во‑ первых, у меня по‑ прежнему действует контракт с РФС до конца июня 2010 года. Во‑ вторых, мы должны уметь с достоинством воспринимать как победы, так и самые болезненные поражения. И не принимать скоропалительных решений, отталкиваясь лишь от эмоций, связанных с отдельно взятым матчем.
– Насколько затормозит развитие российского футбола то, что сборная страны не поедет в Южную Африку?
– То, что затормозит, – безусловно. Когда страна представлена на чемпионате мира, это автоматически добавляет престижа ей и ее футболу. В противном же случае – наоборот, тут надо быть честными с самими собой и понимать, что эту неудачу невозможно назвать рядовой.
Теперь, видимо, не поедут в ЮАР и многие россияне, у которых были такие планы. Но мы должны продолжать. Продолжать с большой частью этой команды. Пока рано говорить о будущем. Чтобы делать какие‑ то серьезные выводы, прошло еще совсем мало времени. Сейчас для таких выводов – слишком больно.
– Сами вы можете оказаться на ЧМ‑ 2010 в роли главного тренера одной из команд – к примеру, хозяев чемпионата?
– Повторяю: мой контракт с РФС действует до конца июня следующего года. Поэтому все разговоры на эту тему неактуальны.
– Вы еще до ответного матча чувствовали, что с командой творится что‑ то не то?
– Не могу так сказать. С одной стороны, ответный гол в Москве ударил по команде, но футболисты должны от таких ударов быстро восстанавливаться. В Лужниках же мы в любом случае выиграли!
Напротив, команда на подобные вещи должна реагировать в позитивном ключе. С нашей же стороны в ответном поединке реакция началась слишком поздно. Да, у нас возникли один‑ два шанса, но в Мариборе мы не переигрывали Словению.
– Не находите, что многие игроки сборной России слишком рано возомнили себя мировыми звездами, каковыми на самом деле не являются?
– Нет, такого чувства по отношению к себе у наших футболистов нет.
– Игра Аршавина в двух матчах со Словенией не стала для вас разочарованием?
– Не хочу говорить о конкретных персоналиях. Когда команда проигрывает, той или иной степени критики заслуживает каждый из тех, кто в ней находился, будь то игрок, тренер и т. д. Но сейчас крайне несвоевременно переходить в этой критике на личности.
– Почему вы после первого матча пошли на перестановки в составе и схеме, последовавшие в связи с появлением Янбаева, и считаете ли вы это решение правильным? Ведь во втором тайме пришлось возвращаться к той же модели, что была в Лужниках.
– Мы хотели удивить соперника. И если вы посмотрите запись матча на DVD, то увидите, что в первые 20–25 минут было два‑ три эпизода, когда мы имели возможности с помощью одного паса вразрез вывести игрока один на один с вратарем. Но мы ими не воспользовались, поскольку с острым и своевременным последним пасом у нас не заладилось. А такая задача стояла. Нашей целью было «ужалить» словенцев в самом начале игры, не ждать, пока соперник начнет атаковать. Поэтому в состав и тактику и были внесены такие изменения. Мы должны были играть более активно.
– У оппонента из центра поля в атаку проходило множество легких пасов вразрез, что говорило об одном: сборная России играет очень некомпактно.
– Да, по первому тайму я полностью с этим утверждением согласен. Мы отошли слишком глубоко назад и действовали в обороне шире, чем было необходимо. Соперник этим пользовался.
– Что происходило в раздевалке после матча?
– Когда той или иной команде не удается добиться цели, кое‑ кто делает вывод о безразличии футболистов. Так вот, хочу подчеркнуть: этим ребятам не было все равно. Нам всем очень хотелось выиграть. И, может быть, пропущенный гол на исходе матча в Москве кого‑ то излишне разочаровал и подавил. Но еще раз повторяю: никакого равнодушия не было и в помине! Если бы вы побывали в раздевалке после игры и увидели меру разочарования, которое там царило, то убедились бы в этом.
Несколько лет назад, когда я начал работать со сборной, после матча невозможно было понять, выиграла она или проиграла. Эмоции были одинаковыми и после побед, и после поражений. Сейчас такого и близко нет.
– Считаете ли вы, что сами сделали какие‑ то ошибки – будь то в составе или тактике на игру?
– Конечно, мы анализируем и будем анализировать в том числе и нашу собственную роль. И что, возможно, мы сделали неправильно. Но футбол – не наука, в нем нельзя все разложить на молекулы и абсолютно все предусмотреть. Мы планировали удивить соперника. Раз это не удалось, вывод, что план не сработал, имеет право на жизнь.
…Железнодорожный маршрут Марибор – Любляна предусматривает пересадку на станции с футбольным названием Зидани мост. И видится мне в этом горькая усмешка судьбы. По ту сторону словенско‑ южноафриканского моста остались Зиданы – пусть сам месье Зинедин уже и завершил карьеру игрока, – а по другую отныне находимся мы. Со своим футболом, в одночасье превратившимся обратно из принцессы в Золушку…
Валом повалили слухи, касавшиеся в первую очередь игроков и их поведения. Первый залп дал «Советский спорт» в лице редактора отдела футбола Сергея Егорова.
«…Якобы именно из‑ за нехватки билетов для игроков отказался с недавних пор сниматься в рекламе спонсоров РФС лидер команды Аршавин, – писал он. – А когда его об этом настойчиво попросили, он вроде бы ответил так: «Если не нравится, вы просто меня не вызывайте в сборную». Зато посмотрите, в каком количестве акций, не имеющих ничего общего с Российским футбольным союзом, задействован наш капитан. Он ведет сборную на презентацию клипа Киркорова, он участвует в благотворительных акциях, он открывает турнир по покеру и приглашает его победителей в Лондон…
Мы уже неоднократно писали, что Аршавин на регулярной основе и по собственной инициативе стал давать установку на игры после Хиддинка. Вроде бы мелочь, но при ближайшем рассмотрении крайне важна – перед всеми (! ) матчами Euro состав сборной становился достоянием журналистов задолго до стартового свистка и появлялся в Интернете. В Мариборе дошло до смешного: коллега Лисин узнал о замене Семака на Янбаева от… болельщика из окружения Романа Павлюченко.
Кстати, именно Павлюченко стал единственным из всей команды, кто воспротивился диктату Аршавина и перед одним из матчей со Словенией, по моей информации, велел Андрею замолчать.
Замечательный микроклимат в команде, о чем мы тоже много писали, – это правда, но, увы, не вся. Мало кто знает о происшествии перед матчами со словенцами. На один из завтраков знакомая уже всем по прошлым подвигам троица сборников, как рассказывают в кулуарах, явилась не в лучшем состоянии. Повторюсь, это происходило в день, когда требовалась полная концентрация на футболе. Одному из игроков вроде бы сделали замечание. Главарь тройки, по слухам, ответил в привычно хамской манере. Инцидент, правда, погасили. Да и Хиддинка, рассказывают, в этот момент в ресторане не было. Но о какой самоотдаче на поле можно говорить, о каком принципе «один за всех и все за одного», когда подобное происходит».
Всем, кто имеет отношение к сборной, прекрасно известно, что у команды Хиддинка не было практики обязательных завтраков. Игроки имели полное право туда вообще не являться. С рассказом о троице (под ее главарем явно подразумевался Аршавин) этот факт, мягко говоря, не стыкуется: если она была «не в лучшем состоянии», то на завтрак попросту бы не пришла, предпочтя отоспаться. Но если Россия проиграла Словении – значит, в команде, по логике авторов этих историй, не могло не происходить черт знает что. Тут что угодно вообразить можно!
Коллега Егорова по «Советскому спорту» Антон Лисин, выступая на «Радио Спорт», высказался еще хлеще своего шефа, заявив, к примеру, что упомянутый Егоровым «главарь» (то есть Аршавин) за тем самым мифическим завтраком грубо оборвал сделавшего ему замечание Александра Бородюка…
Сам Аршавин сказал моему коллеге Борису Левину:
– В этой сборной никто не может пить, а тем более напиваться перед играми. Никто. Если бы такое вдруг случилось, этот день стал бы последним для игрока в команде. Но, видимо, в сознании некоторых комментаторов трафареты заготовлены заранее.
– Тем не менее находятся «очевидцы», утверждающие, что вы не просто загуляли, но еще и утром послали на три буквы Александра Бородюка, который высказал вам претензии.
– За все то время, что я знаю Александра Генриховича, не сказал ему ни одного грубого слова. А чтобы посылать… Такого даже представить не могу. Почему, кстати, очевидцы не спросят самого Бородюка, было ли это? Видимо, тем, кто сочиняет все эти фантазии, подтверждений не нужно.
– В вину вам ставят и посещение презентации клипа Филиппа Киркорова в первый день московского сбора.
– Почему тогда не вспоминают, как перед Финляндией мы посетили «Золотой граммофон»? Сейчас всякое лыко, даже самое безобидное, притягивают в строку…
– Как вы относитесь к такому повороту в общественном сознании, когда вы из героя в один момент превратились едва ли не в исчадие ада?
– Мне не привыкать. Но нормальные люди должны помнить, что у меня есть семья, дети, друзья, которым приходится переживать всю эту свистопляску. Что же касается оголтелых, то им что‑ либо объяснять бесполезно – все равно не переубедишь.
– Чем выше поднялись, тем больнее падать?
– Я бы сформулировал иначе: чем дольше ждали, тем больнее бьют.
– Нормальные люди ждут объяснений: как вы, более опытные и мастеровитые, допустили, что вас заставили играть в выгодный словенцам футбол?
– Мы сразу уступили центр поля, где трое словенцев умело гасили наши атаки и организовывали свои. Нам просто не дали разбежаться, а свой шанс соперник реализовал. И заслужил победу по итогам двух матчей больше, чем мы.
– Это стало следствием ошибки Гуса со стартовым составом?
– Говорить о Хиддинке плохо я не хочу и никогда не буду.
– Почему не смогли воспротивиться навязанному словенцами футболу?
– Потому что играли недостаточно агрессивно, а в первом тайме – попросту осторожно. Что не позволило сразу же организовать необходимый прессинг и навязать сопернику свой футбол. Трудно сказать, откуда эта осторожность шла. Мы понимали, что удерживать 0: 0 нам противопоказано, однако в первом тайме все выглядело так, что мы занимались именно этим.
Сугубо футбольные объяснения, однако, немногим в стране в тот момент были интересны. Зато слух, что Аршавин послал на три буквы Бородюка – совсем другое дело…
Месяц спустя я спросил Бородюка:
– Ваше имя в последнее время упоминалось в связи с Андреем Аршавиным. Якобы наутро после затянувшегося похода группы игроков сборной на презентацию клипа Филиппа Киркорова вы сделали ему замечание, а капитан сборной в резкой форме попросил вас замолчать.
– Все это чушь и бред. Во‑ первых, Гус Хиддинк уже озвучил в прессе, что сам отпустил их на эту презентацию, а я могу подтвердить, что вернулись футболисты оттуда без опозданий. Во‑ вторых, за все годы работы с Аршавиным он не сказал ни мне, ни кому‑ то другому из членов тренерского штаба сборной ни одного грубого слова. Главное качество этого человека – он не врет. И эта прямота кого‑ то против него настроила, и был найден момент ему элементарно отомстить.
Понятно, что самое удобное – найти кого‑ то виноватого из числа всей команды. Но это абсолютная ложь! Мне бы очень хотелось посмотреть в глаза так называемым «очевидцам», которые не называют своих имен. Пусть скажут это все нам с Андреем в лицо.
Мы проиграли – и полилась грязь. У нас всегда стремятся найти крайних и заклеймить их так, чтобы было уже не отмыться.
В конце ноября тот же Левин спросил Павлюченко, охарактеризовавшего случившееся в Мариборе как «профессиональная катастрофа»:
– Вы осознаете масштаб того, что потеряли?
– Конечно. Особенно досаждает, что для части ребят это была последняя возможность попасть на чемпионат мира. Хотя какой был шанс! С такой командой, которая для меня лично стала второй семьей, горы можно было своротить.
Больше всех жалко Гуса, который положил на нас столько сил. Я так понимаю, что шансов на продолжение его работы в России не очень много, и это убивает гораздо больше, чем сам факт непопадания в ЮАР.
– А что скажете по поводу того, что футболисты перестали слушаться Хиддинка? Мол, установки в последних играх давал Аршавин, а единственным, кто ему пытался противиться, были как раз вы?
– Бред! Гус, как и его помощники Александр Бородюк и Игорь Корнеев, были в команде непререкаемыми авторитетами. Представить, что кто‑ то может отодвинуть их в сторону и сказать: «Ты посиди, а говорить буду я» – не могу, даже подключив всю свою фантазию. Более того, когда кто‑ то из тренеров говорил, никто и рта не смел раскрыть.
|
|
|
